I. Интерлюдия (2/2)

— Послушай, — он вновь обратился к Тэхёну. — Наша компания лидирует на рынке юридических фирм и то, что тебе назначили собеседование — уже огромный шаг для карьерного роста, — Тэхён пристально слушал каждое его слово. — Знаешь, сколько людей хотят оказаться сейчас на твоём месте? Много, — Сокджин сам не заметил, как перешёл на более свободный стиль общения. — Поэтому постарайся не облажаться сегодня. На твою позицию претендуют десятки таких, как ты, с не менее, могу поспорить, выдающимися рекомендациями.

— Спасибо за наставления, — натянуто выдавил Тэхён.

— Считай это, — Сокджин вскинул голову, подбирая правильную формулировку. — Профессиональным советом, — прокурор поспешил к себе. — И да, — тот снова одёрнул собеседника. — Он сегодня не в настроении.

Тэхён заметно поник и, устраиваясь около входа в кабинет, приготовился коротать время в давящем ожидании.

******</p>

Неординарный цвет подъезжающего спорткара разбавлял строгую палитру припаркованных машин других сотрудников. Чонгук не спеша переступил порог, поправляя смявшуюся ткань на пиджаке и разглаживая образовавшиеся складки.

— Председатель Чон! — окликнул его парковщик. — Что же вы…

— И вам доброе утро, господин Хон, — отзывчиво улыбнулся Чонгук, захлопнув дверь.

— Дали бы мне разместить ваш автомобиль! — он раздосадованно покачал головой.

Хон Бан Сок или, как Чонгук привык называть его с малых лет, выдерживая подобную формальность по сей день — господин Хон, был единственным из работников, кого не упразднили в должности, когда стали выкупать землю под строительство «Solomon Corporation». Отец часто брал с собой маленького Чонгука на работу и последний, маясь от скуки и взрослого общества, умудрялся заводить самые неожиданные знакомства, несмотря на природную застенчивость.

— Всё в порядке. Я вроде и сам неплохо справился, — почти рассмеявшись, ответил Чонгук. — Я ведь вас с самого детства знаю, негоже было бы лишний раз грузить работой! Тем более в вашем-то возрасте.

— Эй! — наигранно вспалил пожилой мужчина. — Я почти без одышки поднимаюсь к себе на второй этаж! Многие и этого не могут сделать в моих годах! — он пригрозил указательным пальцем.

Ютясь в маленькой будке на парковке и уплетая за обе щёки быстрорастворимую лапшу из ближайшего магазина — единственное доступное лакомство для сотрудников восходящей компании из-за многочисленных долгов, Чонгук запомнил это время, как моменты единения с теми, кто помогал отцу строить империю по кирпичикам, за что, несомненно, был благодарен, как и любым проявлениям заботы в его сторону.

— Ладно, ваша взяла, — Чонгук поднял руки в знак поражения. — В следующий раз обязательно обращусь к вам, — подмигнул тот.

— Ты прямо, как твой отец, — выдохнул старик. — То и делал, что отмахивался со своими «я сам, я сам», — с долей сожаления произнёс парковщик.

Отца не стало пару лет назад. Точное количество Чонгук не может вспомнить, ведь подобные душевные раны хуже любых соматических. Время не лечит. Он жил с этой установкой, твёрдо решив, что ничто и никто не способен вернуть его жизни былую привлекательность. Глядя на господина Хона, одинокого смотрителя парковки, он видел последние отголоски затухающей памяти об отце.

— Мне тоже его не хватает, — понимающе отозвался Чонгук после продолжительной паузы. — Я пойду, работа ждёт, — он прервал очередное затянувшееся молчание.

— Конечно-конечно! — протараторил тот. — Не смею вас задерживать! — он развернулся и медленно последовал к посту охраны, приговаривая: — Совсем, как отец.

С момента смерти основателя «Solomon Corporation» прошло несколько лет. За минувшие годы компания достигла монументального успеха, прочно закрепившись в лидирующих позициях среди всех юридических фирм в Южной Корее. Чон Чонгук, преемник великого Чон Донджина, перенял управление вскоре после его кончины и, ссылаясь на масштабы организации, зарекомендовал себя, как авторитетного председателя с завышенным чувством ответственности.

*****</p>

— Господи, да на тебе же лица нет! — воскликнул Сокджин, стоило Чонгуку заявиться в отделе. — Ты что, последний раз спал в прошлом году?

— Не начинай, — огрызнулся Чонгук, подходя к кофейному аппарату.

Прокурор отказался от своих попыток разбавить удручающую атмосферу и, поравнявшись с коллегой, с неподдельной эмпатией поинтересовался:

— Опять кошмары? — он обеспокоенно заглянул ему в лицо, принимая молчание за положительный ответ. — Не думал обратиться за помощью? Ты же знаешь, что…

— Я в порядке, — отрезал Чонгук, размешивая трясущимися руками сахар. — Просто…

— Нет, ты не в порядке, — настойчиво перебил Сокджин, особо выделив отрицательную частицу. — Нельзя вот так…

— Я же сказал, что в порядке! — он сорвался на крик под ошеломлённые лица сотрудников.

Тэхён вздрогнул на месте, переведя внимание на источник резкой смены незнакомого голоса, и встретился с проницательным взглядом Чонгука, тут же опустив голову.

— А это ещё кто? — Чонгук кивнул в его сторону.

— А это, друг мой, — Сокджин по-братски потрепал его за плечо, — твоя потрясающая новость, — он сделал акцент на приторно позитивном прилагательном.

— Он ко мне? — Чонгук не сводил глаз с выдающего языка тела новоприбывшего.

— Да, на собеседование.

— У меня нет времени, — он отпил из кружки и сменил объект визуального исследования. — Мне не сказали, что ко мне придут на интервью сегодня.

— Да брось, он хороший парень. Они вон, — Джин указал в сторону Чимина, — с помощником Паком заканчивали один факультет, — тот начал подбадривать категорично настроенного руководителя. — Мой работает без замечаний и…

— Так он твоим протеже заделался? — хмыкнул Чонгук. — Ручаешься за него?

— Если я скажу «да», ты побеседуешь с ним? — Сокджин развернулся к нему с полуприкрытыми веками.

— Да, но…

— Вот и хорошо! — он обрадовался, что смог уговорить неприступного Чонгука.

— Но! — тот одёрнул уходящего коллегу. — Прокурор Ким, — он сменил интонацию на более серьёзную. — Если он не оправдает моих ожиданий, проставишься.

— За что? — удивлённо всплеснул руками Сокджин.

— За потраченное впустую время, — монотонно произнёс Чонгук.

— По рукам, — отмахнулся Джин после непродолжительной паузы, заходя в свой офис.

Тэхён изредка поглядывал на них, теряясь в догадках о контексте состоявшегося разговора. По завершению диалога, председатель Чон направился к своему кабинету, возле которого уже битых полчаса дрожал от подступающего волнения Тэхён.

— Доброе утро, — безэмоционально, будто сделав предварительные выводы, поздоровался Чонгук.

— Доброе утро, председатель Чон! — пролепетал Тэхён, вмиг подрываясь с места.

— Прошу, — он открытой ладонью пригласил того проследовать внутрь.

Тэхён услужливо протянул папку с документами, края которой заметно пострадали за последний час от регулярного перебирания пальцами. Сам же расположился немного поодаль в ожидании разрешения присесть.

— Садись, — Чонгук также приземлился на кожаное кресло, разворачивая подготовленные бумаги, и принялся бегло читать между строк, перелистывая страницы с характерным звуком.

Тэхён исподлобья наблюдал за председателем и подмечал малейшие изменения мимики. Чонгук, добравшись до резюме претендента, изогнул бровь в неоднозначной эмоции и, пройдясь по рекомендациям в приложении, откинулся на спинку, словно в предвкушении. Тэхён обратил внимание на вертикальный пирсинг брови, а также множество проколов, несимметрично и в разном количестве расположенных на обеих мочках. Затем спустился ниже, задерживаясь на виднеющихся под довольно стесняющей рубашкой татуировках в области запястья и, скорее всего, являющихся заключительными элементами целого рукава.

Неформальная, где-то даже указывающая на принадлежность к субкультуре, внешность Чонгука шла вразрез с занимаемой должностью, вызывая у Тэхёна смешанные чувства и неопределённость восприятия человека в целом. Вероятно потому, что он сам был родом из консервативной семьи, где любые отклонения от общепринятых норм считались открытым неуважением и поводом для предвзятого отношения.

Он внезапно поймал себя на мысли, что вовсе не против просидеть так хоть час, ведь визуальная оценка господина Чона доставляла ему эстетическое удовольствие. Тэхён невольно радовался тому, что Чонгук был полностью поглощён изучением CV, давая возможность рассмотреть его с не самой профессиональной точки зрения. Стоило Чонгуку поднять взгляд, Тэхён моментально отворачивал голову, демонстрируя увлечённость неоклассическим интерьером.

Стол, за которым он сидел в гордом одиночестве, был скорее для конференций и важных собраний, нежели для проведения собеседований. Панорамные окна пропускали сквозь тюлевые шторы приглушённый утренний свет, а цепочная люстра из латуни над головой ничуть не убавляла метраж комнаты. В глаза бросалась шахматная доска, занимающая почётное место в центре стола. Чонгук, поймав анализирующий взгляд, решил прервать мимолётное изучение.

— Знаешь, что это? — он кивнул на игру.

Тэхён, мгновенно мобилизовавшись, развернулся к председателю.

— Это… — он нерешительно протянул, ища подвох в формулировке вопроса. — Шахматы?

— Верно, — Чонгук ухмыльнулся его растерянности. — Знаешь, для чего они тут?

К такому раскладу Тэхён не был готов ни морально, ни академически. Он день и ночь учился, жертвовал сном, но явно не для того, чтобы проверяли его знания настольных игр.

— Когда люди приходят устраиваться в эту компанию, — Чонгук снисходительно отнёсся к отсутствию ответа, — они проходят интервью непосредственно со мной, — он закончил ознакомление с резюме Тэхёна и отложил его в сторону. — Я не докучаю расспросами про тонкости юриспруденции. Я верю, что вы это знаете. Правда верю, — тот положил руку себе на грудь. — Меня интересует ваше мышление, — Чонгук прислонил указательный палец к виску, провернув неполный оборот. — Мне важно знать, как вы будете применять эти знания.

Тэхён сидел молча, боясь помешать его философским мыслям, и с каждой секундой сомневался в своей компетентности. «Сокджин был прав, есть много других людей, которые справятся с этой должностью лучше меня», — он опустил глаза, сцепив ладони на коленях.

— Именно поэтому, — Чонгук встал из-за стола и, поравнявшись с Тэхёном, потянулся за шахматной доской. — Я прошу об игре. Одна партия — и должность твоя. Тебе нужно всего лишь обыграть меня, — он принялся расставлять фигуры. — Правда, у нас уже два года не было новых сотрудников, — Чонгук самодовольно ухмыльнулся. — Но, как говорится, всё в твоих руках.

— Почему шахматы? — вдруг выпалил Тэхён, сам испугавшись своей секундной храбрости.

— Видишь ли, шахматы — это не просто игра, — он уселся напротив потенциального соперника. — Шахматы способствуют ряду процессов в головном мозге, — Чонгук в предвкушении сомкнул перед собой руки. — Они развивают критическое и абстрактное мышление, что в нашей профессии весьма существенно, согласись?

Собеседник лишь послушно кивнул головой, разделяя видение председателя проводить интервью подобным образом.

— И, что немаловажно, оттачивают в человеке стратегическое планирование и способность предугадывать действия противника, — Чонгук вскинул подбородок, подбирая слова. — Это как…

— Как отдельный мир, — закончил за него Тэхён, ловя на себе хищный взгляд.

— Как отдельный мир, — удовлетворённо повторил Чонгук. — Это мир, функционирующий по собственным законам и правилам, главным путеводителем в котором выступает нестандартное мышление. Например, я могу пожертвовать фигурами, маскируя свою стратегию, тем самым усыплю твою бдительность, — он разомкнул ладони, перенеся вес тела на локти. — А в решающий момент за два-три хода, — он громко щёлкнул пальцами, — это может кардинально поменять ситуацию и…

— Шах и мат, — завершил Тэхён.

— Именно! — обрадовался Чонгук, всплеснув руками.

Тэхён выжидал подходящее время, чтобы сообщить работодателю о том, что в шахматы он, к сожалению, играть не умеет, поэтому, дабы не тратить его драгоценные минуты, предпочтёт освободить намеченную должность.

— Когда я был маленький, — продолжил председатель, — я часто приходил к отцу на работу играть в эти самые шахматы, — он кивнул на стол. — Сначала я ничего не понимал, едва мог отличить слона от ладьи, — Чонгук тепло улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. — Но спустя нескольно партий, передо мной открылся ранее недосягаемый мир многоуровневой логики, — его глаза блеснули азартом. — Потом отец научил меня разным тактикам. Я практиковался, читал, изучал комбинаторику, затем вновь приходил к отцу и всё никак не мог его обыграть, — досадно цокнул Чонгук. — Однажды он пообещал, что, если мне когда-нибудь удастся выиграть у него, то «Solomon Corporation» сразу перейдёт мне. Прямо, как обряд инициации, — он недовольно фыркнул. — Звучит абсурдно, правда? Он был уверен, что у меня это никогда не получится, поэтому смело делал такие заявления.

— Вы его обыграли, не так ли? — с опаской поинтересовался Тэхён.

— Обыграл, — он опустил взгляд, легко качнув головой. — Обыграл, — незаметно для самого себя повторил Чонгук. — Моя стратегия была лучше любых ферзевых гамбитов, — он не смог подавить истеричный смешок. — Что мы всё обо мне? Предлагаю начать наше состязание! — он вмиг оживился.

— Председатель Чон, боюсь, я… — сдавленно начал Тэхён.

— Да-да, — безразлично отмахнулся Чонгук. — Сейчас ты скажешь, что не умеешь играть в шахматы? — он откинулся на спинку стула, демонстративно скрестив руки на груди. — Думаешь, я не знал?

Тэхён стыдливо прикусил губу, перебирая выбившийся край брючного костюма.

— Тогда я, пожалуй, пойду, — он опустил глаза, сверля пустым взглядом одну точку. — Не хочу тратить ваше время, — тот медленно встал из-за стола. — Спасибо, что рассмотрели мою кандидатуру.

Тэхён вежливо поклонился, забрал папку с личными документами и направился в сторону выхода. Он остановился около дверей и, почти дотянувшись до ручки, тщательно взвесил последствия слов, которые собирается произнести. Придя к выводу, что терять уже нечего, Тэхён всё же решил испытать судьбу, вполоборота обратившись к председателю:

— Господин Чон, — он развернулся к нему лицом. — Ферзевый гамбит это не стратегия, — твёрдо заявил Тэхён, мысленно поражаясь своей отваге.

Чонгук расцепил руки и, немного подавшись вперёд, нахмурился из-за неожиданной фамильярности.

— Что ты сейчас сказал? — Тэхён сперва не узнал сменившуюся интонацию.

— Ферзевый гамбит эффективен лишь при дебюте, но никак не даёт долговременную оценку положения фигур, — он преодолел накопившийся страх и теперь с большей уверенностью продолжил мысль: — Ферзевый гамбит это своего рода ловушка, решающая концепцию партии на начальном этапе. В зависимости от того, примут ли чёрные жертву пешки или нет, гамбит может быть принятым или отказанным, — Тэхён рассекает руками воздух, перебирая возможные варианты. — Также игроки пользуются контргамбитом или построением защиты, например, славянской. Такая тактика распространяется только на отдельную серию ходов, которые могут быть точно просчитаны, но для дальнейшей перспективы лучше прибегнуть к другим методам постановки целей, — он беззвучно выдохнул, радуясь удавшемуся перфомансу. — Стоит отметить, что…

— Почему ты отказал мне в партии? — перебил Чонгук и, взяв в руку ферзя с шахматной доски, провёл большим пальцем по круговой резьбе.

— По своей природе я больше теоретик, — замялся Тэхён. — Предпочитаю держать при себе просчитанный расклад и без надобности не раскрывать все карты сразу.

— Я приятно удивлён, — тот одобрительно кивнул. — Теоретик, — надменно хмыкнул Чонгук, возвращая фигуру на место. — Всё думал поправишь ли ты мою неправильную терминологию. Я ведь чуть не сделал поспешные выводы, — он направился к собственному столу, попутно застёгивая пиджак. — Завтра в девять.

— Что, простите? — Тэхён поднял виноватый взгляд.

— И не опаздывай. У нас много работы, — бросил Чонгук, принимаясь за стопку документов.

— Спасибо, я… — запнулся Тэхён от прилива радости. — Я… Обязательно буду! Спасибо вам! — он поспешил удалиться, напоследок раскланявшись ещё несколько раз.

Немного обождав и удостоверившись в приватности, Чонгук отложил бумаги и, уперевшись в стол раскинутыми по обе стороны локтями, тяжело вздохнул. Он посмотрел на стоявшую рядом фотографию и безразлично, даже с неким презрением, смерил ту взглядом.

— Я обыграл тебя, отец, — он с силой надавил на стекло, вкладывая весь гнев, и то, поддавшись точечному давлению, разошлось беспорядочными трещинами, полосуя лицо изображённого Чон Донджина. — Я обыграл, — он размазал по глянцевой поверхности сочившуюся из пореза кровь. — Тебя.