Глава 2. Логово крокодила (1/2)

Уже через два дня и одну ночь Ингрид прибыла в один из немногих независимых от кланов городов. Но эта независимость была, как правило, формальна: так или иначе все свободные города находились под крылом того или иного влиятельного клана. Все, кроме этого. Город этот вырос под одной небольшой горой. Ингрид прошла по его обеденным полупустым улочкам, ловя на себе жадные взгляды большинства встречающихся на пути самцов. Она вошла в местную таверну, здание которой было построено прямиком под горой, за что и была опрометчиво прозвана «Подгорным похмельем». Волчица взглядом встретилась с хозяином, бородатым козлом. Тот кивнул головой и отворил дверь позади себя, куда Ингрид и нырнула. Дверь захлопнулась, и она оказалась в полной темноте в маленькой коморке. Перед ней поднялся люк – и оттуда показалась голова немолодого самца гиены.

– Глядите, сама Ингрид снизошла к нам, смертным! – засмеялся тот. – Господин Менетнашт* тебя уже заждался.

– Я уж было подумала, что ты мне скажешь что-то, до чего я сама не догадалась, – сердито фыркнула волчица, рыкнув и клацнув зубами на последнем слове, и уверенно шагнула к люку.

– С возвращением домой, – усмехнувшись, сказал гиена и уступил ей дорогу.

Ингрид спустилась в проход, а страж закрыл за ней люк. Она по-королевски величественно сошла вниз по ступенькам и, миновав дверной проем, оказалась в обширном зале, целиком и полностью вырезанном в горной породе прямо под землей. Все вокруг было обставлено с домашним уютом: столики, кресла, барная стойка. Над стойкой висела доска с именами и числом золотых монет напротив них – ставками. Первым именем, самым дорогим, была Ингрид. И многие из тех, кто здесь находился, а это порядком двадцати зверей от мала до велика, огорченно вздохнули, когда увидели волчицу, а приветливого вида койот-бармен, который был рад ее возвращению, повысил на нее ставку согласно устоявшимся правилам этой выдуманной шпионами забавы.

– Я же говорил тебе, что она не попадется! – закричал один черный кот на свою вылитую копию.

– Братец, но ты же знаешь, сколько у того волка стражи было, – защищался второй. – Никто бы не обошел столько стражи!

– Никто, кроме меня, мальчики, – сладостно сказала подошедшая волчица и погладил обоих по головам. – Не ругайтесь.

– Привет, Ингрид, – печально улыбнулись братья.

– В следующий раз вам повезет. Не унывайте.

– Угу.

– Ингрид! – позвал ее мягкий голосок, полный ребяческой радости.

Волчица обернулась и обнаружила перед собой возникшую словно из ниоткуда золотоглазую крокодилицу, которая была раза в полтора выше нее, и это не считая длиннющего хвоста. Кожа крокодилицы была оливковой, и ее покрывали нечастые черные пятнышки. Везде, где только возможно: на голове, на объемной шее, на коротких лапках и даже на массивном хвосте, тянущемся за хозяйкой, – висели золотые украшения с рубинами и изумрудами. Ее широкую талию, по крокодильим меркам более чем изящную, прикрывала юбка, а плечи – некий балахон, и пошито это все было из позолоченного шелка восточного шелкопряда. И почему-то эта громадная рептилия с чуждой для здешних мест внешностью казалась куда изящнее и привлекательнее местных миниатюрных кошечек и лисичек. Крокодилица распростерла свои короткие лапки и крепко обняла волчицу, прижав ее к своему мягкому белому брюшку.

– Ингрид, я так рада тебя видеть! – пролепетала крокодилица, радостно зажмурившись.

– Привет, Нефи*, – тихо и очень тепло ответила волчица. – Тебе Ама уже рассказала?

– О да. Не хотела бы я увидеть весь этот ужас, но ты молодец: с этими злодеями так и надо! – сказала крокодилица и отпустила подругу. – Только вот дедушка зол теперь на тебя… как и всегда, впрочем.

– Пусть злится, сколько ему влезет: мне не жалко.

– Ты не меняешься, Ингрид, – улыбнулась крокодилица.

– Госпожа Нефертити*, Госпожа Нефертити, простите, что прерываю вашу беседу, но ваш достопочтенный дедушка желает видеть вашу подругу, – пропищала подбежавшая выдра, такая крохотная по сравнению со своей госпожой, едва больше ее лапы.

– Спасибо, милая, – сказала крокодилица и дала отмашку служанке: – Можешь идти.

– Да, госпожа Нефертити. – Выдра поклонилась и исчезла.

– Да пропади оно все пропадом! – рыкнула волчица.

– Потерпи, Ингрид. А я пока разыщу Аму и Джори. Кстати, теперь одна из купален полностью в моем распоряжении: я у дедушки выпросила. Можем нежиться там хоть каждый день! Туда и пойдем! – Нефертити умолкла на мгновение и продолжила уже совсем не веселым голосом: – И пожалуйста, Ингрид, хоть в этот раз постарайся не ругаться с ним. Я люблю тебя и люблю его: ты все-таки моя подруга, а он мой дедушка – и я не хочу, чтобы те, кто мне дорог, грызлись попусту.

– Нефи, ты просишь о невозможном, – усмехнулась волчица и, обогнув огромную подругу, по-дружески кольнув ее коготком, ушла в широкий проем.

Ингрид прошла в самый конец темного коридора, остановившись перед большой дверью из красного дерева. Она устало вздохнула и, собравшись с мыслями, распахнула дверь. В комнате за столом внушительных размеров сидел поистине гигантский крокодил, намного крупнее Нефертити. Он был настолько стар, что кожа его давно уже выцвела и потрескалась, некогда белый живот пожелтел, не осталось ни одного настоящего зуба или клыка – одно только золото, а помутневшим глазам часто приходилось помогать очками. Ну и за такую долгую жизнь, жизнь в богатстве, он изрядно растолстел: обвислая и раздутая шея, заплывшее жиром широкое брюхо, хвост толщиной со старое древо. И вот эта сгорбленная туша нависла над кипой книг на столе, где стоял мыш, а рядом – его крохотный ящичек с врачевательскими инструментами. Маленький лекарь вырезал бородавку размером со свою голову, которая выросла прямо на мешке жира под шеей крокодила. И эту кропотливую процедуру, требующую крайней осторожности, прервала внезапно ворвавшаяся волчица, ударив тяжелой дверью о каменную стену. Врачеватель испуганно дернулся, случайно проткнув бородавку, и все содержимое нароста, вся эта слизкая жидкость, окатила бедного мыша.

– Проклятье! – прошипел крокодил и стукнул кулаком по столу, отчего стопка книг развалилась и один из томов чуть не пришиб несчастного врачевателя. – Неужели нельзя зайти нормально?!

– Я не виновата, что у тебя такая тяжелая дверь, – пробурчала Ингрид.

– Господин Менетнашт, простите меня! – запищал оклемавшийся грызун.

– Ступай и приведи себя в порядок, закончишь позже, – сказал крокодил.

– Как пожелаете, господин Менетнашт.

Врачеватель собрал в ящичек разбросанные инструменты и было хотел спуститься по маленькой лесенке на столе, сделанной специально для него, но, чтобы не затягивать, волчица подобрала его и вынесла за дверь, после чего закрыла ее. Менетнашт взял свою трость и, опершись на нее, с немалыми усилиями поднял свою дряхлую тушу со стула. Он, сгорбившийся, на трясущихся лапах, доковылял до смирно стоящей Ингрид. Полуслепой крокодил молчал и вглядывался в волчицу.

– Хватит пялиться на меня, – недовольно сказала Ингрид.

– Молчать, сукина дочь! – рявкнул Менетнашт и стукнул тростью по полу. Он снова замолчал и заговорил лишь спустя минуту: – Ну и чего ты добилась своим неосмотрительным поступком? Изменила этот мир к лучшему? Избавила его от болезней, от зла? Пора уже перестать быть наивным волчонком, Ингрид.

– Я, господин, как видишь, не позволила презренной жабе разрушить целый клан, чего не смог бы сделать наивный волчонок.

– Я не враг волчьему клану, – раздраженно прошипел старый крокодил.

– Так же, как и барсукам? Сколько золота тебе пообещали на этот раз?

– Не твое сучье дело! Твое дело – это добывать информацию и выполнять мои приказы, а не совать свой дрянной нос в мои дела. Но ты все никак не урезонишь свою гордость. На кой ты сделала из клиента евнуха? Ты отдаешь себе отчет, как твои живодерские выходки портят мою репутацию?

– Плевать я хотела на тебя и твою репутацию, тупой мешок жира.

– Не раскрывай свою пасть, пока я не позволю! – повелительно гаркнул Менетнашт и в тот же миг поумерил свой гнев, после чего продолжил: – Такой тебя хотели бы видеть твои родители, такому бы они тебя учили: непослушанию, дерзости? А клан, куда ты так рвешься? Думаешь, там станут такое терпеть? Волчьей стае не нужна лишняя пасть, особенно такая неблагодарная, как ты. Однако ты усердно продолжаешь играть в защитницу того, чего у тебя нет.

– Не смей говорить о моих родителях и моем клане, жалкий ты навозный червяк!

– Еще как смею! Если ты помнишь, это я подобрал тебя, бедную сиротку, это благодаря мне ты, жалкая соплячка, не померла рядом с трупом твоего отца. Ты, – крокодил ткнул тростью в грудь волчицы, – обязана мне всем. Но что я получаю взамен? Одни лишь оскорбления, убытки и жалобы заказчиков!

– Да лучше бы я сдохла, чем выслушивала все это время твои поганые слова из твоей вонючей пасти!

– Да неужели? Так чего же ты не бросилась со скалы или не повесилась? Что тебе не позволяло наложить на себя лапы? Ну же, скажи мне!

– Я… я… – оторопела волчица. Она знала ответ на вопрос, прекрасно знала. Он укоренился глубоко в ее душе, но разум отказывался принимать, отказывался признавать свой страх. Потому и слова, подталкиваемые душой, становились комом в горле, упираясь в разум. И оборвавший ее мысли надменно триумфальный голос оппонента поверг ее, словно удар молнии:

– Так я и думал. А ведь все на поверхности. Ты просто боишься умереть. – Менетнашт знал подноготную каждого своего агента, но чувства, страхи, такие страхи невозможно просто так выведать. Но этот крокодил был слишком стар и опытен… – Тебе дорога твоя шкура. Благодаря этому ты и дышишь, а на плаву тебя поддерживает ненависть ко мне. Жалкая ненависть обиженной на жизнь собачонки. – Крокодил, опершись на свою тросточку, подался чуть вперед, нависнув над волчицей. – Ты хочешь позлорадствовать на моем смертном одре, хочешь увидеть мой труп. Только вот я пережил ни одну такую, как ты, и переживу еще и тебя, очередную ничтожную шавку.

Ингрид, буквально втоптанная в грязь, только и смогла, что ударом задней лапы выбить тросточку Менетнашта, его опору. Громадная туша с грохотом повалилась на пол, а хвост, взмывший в воздух, ударил прямо по столу и проломил его посередине.

– Вон! Вон, сукина дочь! – вскричал упавший крокодил. И когда волчица отворила дверь, она услышала тихий победный смех: – Так ты и подохнешь ничтожной, поглощенной злобой собачонкой без семьи и клана…

Ингрид хлопнула дверью. Но нет, она не злилась, она была уничтожена. Бегать от смерти и ненавидеть Менетнашта – вот вся ее цель существования, цель действительно обиженной на жизнь жалкой собачонки, каких до нее было несметное множество. Сколько перепалок с этим мерзким крокодилом она пережила и, как ей думалось, всегда выходила победительницей, всегда ядовито оскорбляла его, что казалось ей правильным по отношению к старому хрычу, ведь он заслужил этого как никто другой. А вдруг проблема не в Менетнаште, а в ней? Но она же Ингрид! Она справлялась с такими заданиями, с каким не справился бы никто! И она всегда поступала правильно, а этот червяк… Но никогда ее не посещала мысль о том, что она может быть неправа. И только сейчас она понимала, как ничтожна в глубине души. Ведь все эти годы Менетнашт терпел ее выходки, редко кидая ответное колкое словцо, и в то же время он знал все ее слабости, но не пускал их в ход. Быть может, он даже в каком-то смысле любил ее как дочь. Но терпение не вечно даже у такого старого и мудрого крокодила. В конце концов он не выдержал и поставил эту нахалку на место. И теперь она просто так не избавится от этих угрюмых мыслей о ее душевной ничтожности…

– Помоги подняться господину, – понуро сказала волчица панде-прислужнику в маленькой комнатушке по соседству. Разве Ингрид сказала бы такое? Раньше она так и оставила бы крокодила беспомощно валяться на полу, но сейчас… сейчас она говорит его прислуге, чтобы те помогли ему, с полной серьезностью называя его господином, чего в прошлом не позволила бы ее гордость.

Ингрид вернулась в обитель веселья, где в самом дальнем его уголке, устроенном по южным стандартам роскоши, обнаружила царственно растянувшуюся на подушках крокодилицу. Там же, на одной из подушек, поджав под себя лапки, сидела маленькая фенечка, а рядом с ними – оглядывающийся по сторонам взволнованный енот. Пройдя через всю залу, волчица сбросила с себя мантию горечи и с маской усталой отрешенности опустилась на подушки между пустынной лисичкой и полоскуном, обнимая их, словно мягкие игрушки. Никто, кроме нее самой и крокодила, не узнает правды о случившемся. И слово «господин», вырвавшееся из ее пасти под порывом чувств, было произнесено в первый и последний раз. Но один вывод она для себя сделала: сколько с Менетнаштом не воюй, он всегда выйдет победителем. И пора бы ей изменить свою цель существования и перестать жить, чтобы ненавидеть.

– Ну, как все прошло? – спросила вольготно развалившаяся крокодилица, с интересом поглядывая на подругу.

– Да как обычно. Дед твой отчитывал за мои методы и непослушание. – Ингрид продолжила голосом, имитирующим дряхлого крокодила: – Мол, какая я сякая, евнухов делаю, информацию не тем отдаю и бла-бла-бла.

А Ама всё это время незаметно изучала волчицу своими прищуренными глазками, ведь чутье подсказывало ей, что Ингрид что-то скрывает: слишком уж странно она говорила, словно обнадеживала себя. Не находя пока что логичного объяснения, лисичка, как опытный шпион, решила выждать момента поудобнее, дабы переговорить с волчицей с глазу на глаз.

– Нефи, планы не поменялись? – сказала Ингрид ожившим тоном с присущей ей ноткой лукавства.

– Конечно нет, – улыбнулась крокодилица и, приподняв лапу, легким жестом повелела подать напитки.

Вскоре к компании друзей второпях направилась антилопа-служанка, держащая в копытцах поднос с четырьмя кубками вина – каждому своего сорта. По дороге она споткнулась и расплескала немного вина из бокала, который предназначался Ингрид.

– Тебе следовало бы дать другое занятие, раз на копытах устоять не можешь, – недовольно фыркнула волчица, приняв кубок, по ножке которого ей на пальцы стекло несколько капель пролитого вина.

– П-простите, миледи, – оробело извинилась антилопа.

– Ингрид, право же, не злись, – сказала крокодилица, встав на защиту служанки. – Спасибо, дорогая, ступай.

– Что вы задумали? – взволнованно спросил енот, когда прислуга удалилась.

Его насторожили упомянутые планы, о коих ему было известно ровным счетом ничего, к тому же чаша терпкой жидкости в его лапах начинала вызывать определенные опасения. Но куда сильнее его беспокоили три самки, в компании которых он сейчас находился. Да, они его единственные друзья, но никогда не знаешь, чего ждать от коварной волчицы, безмолвной фенечки и царственной крокодилицы. Но подруги молчали и потягивали свои напитки. Джори отставил бокал с вином и, надувшись, буркнул:

– Что бы это ни было, я в этом не участвую.

– Смотри не лопни, – захихикала Ингрид и кольнула его коготком в бок.

– Джори, не переживай, это просто невинный сюрприз, – сказала Нефи.

– Знаю я ваши сюрпризы. Напомнить, как я проснулся в тарелке, где должно было быть блюдо для твоего деда, и как он чуть не убил меня, когда вместо своей сочной рыбы обнаружил под крышкой стонущего полоскуна? Довериться вам, не зная вашей затеи, себе дороже.

– Но я тоже не знаю, что это за сюрприз, – успокаивающе прошептала Ама.

– Тебе-то нечего боятся, потому что все всегда заканчивается на мне и моей шкуре.

– Какой же ты нытик! – вздохнула Ингрид, закатив глаза.

– Я не нытик, я просто осторожный.

Ингрид разом залила в себя оставшуюся часть вина, слегка успокоившего бурю в ее душе, и поднялась с мягкой подушки. Она схватила Джори за шкирку, приподняв над полом.

– Идем? – спросила у подруг волчица, перекинув енота через плечо.

– Ингрид, отпусти! – закричал полоскун и потянул нахалку за ухо.

– Неблагодарный! – рыкнула Ингрид.

– Нефи, пойдем скорее, пока они не перегрызли друг другу глотки, – обеспокоенно сказала пустынная лисичка, краем глаза заметив, как на их маленькую перепалку отвлекается все больше местных обывателей.

– Благо, идти нам недалеко, – сказала крокодилица и подала лапой жест следовать за ней.

Три такие разные самки, одна из которых шла с перекинутым через плечо сварливым енотом, покинули зал, скрывшись в одном из коридоров, ведущих в разные уголки этого небольшого подземного поселения. Джори изо всех сил пытался высвободиться из лап Ингрид. Енот отчаянно тянул волчицу за ухо, постоянно отклоняя в сторону, и закрывал ее морду своим хвостом. За Ингрид шла Ама и пыталась успокоить паникующего полоскуна:

– Джори, ничего плохого с тобой не случится.

– Пусти меня! – Енот дернул своего угнетателя за шерсть на загривке и избрал своей следующей целью пока еще не пострадавшее ухо. – Чтоб тебе пусто было!

– Во имя Луны! Клянусь, если ты не прекратишь, твоя морда поцелуется с этой каменной стеной! – оскалилась волчица.

Еще чуть-чуть – и Джори не постеснялся бы пустить в ход зубы. Но вот, наконец, они достигли своей цели, оказавшись у трех дубовых дверей, из-под каждой периодически просачивалась полупрозрачная дымка. Нефи распахнула правую дверь, за которой была обширная комната, представляющая собой зал с небольшим водоемом, несколько на несколько шагов. Вода слабо бурлила, и от нее исходил белый пар – это был самый что ни на есть настоящий горячий источник.

– Вот, собственно, и сюрприз. – Крокодилица окинула комнату лапой. – Эта купальня теперь полностью моя, и вы можете приходить сюда, когда вам вздумается.

Все вошли внутрь, и Нефи закрыла дверь. Наконец Ингрид смогла избавиться от неблагодарной ноши – подойдя к источнику, она швырнула Джори прямо в воду. Промокший енот добрался до края, где продолжала стоять его обидчица, и, взмахнув лапами, окатил ее водой по самый пояс.

– Придурок! – вскрикнула волчица. – Это одно из лучших моих платьев!

Ингрид уже приготовилась схватить Джори за уши и хорошенько его вздернуть, как вдруг две крокодильи лапки обняли ее за плечи и прижали к белому брюшку хозяйки.

– Нефи, пусти! Я надеру его полосатую задницу! – вырываясь из объятий, прорычала Ингрид.

– Себе надери, дура! – послышался ответ Джори.

– Хватит, Ингрид, – встряла Нефи, не дав волчице съязвить в ответ. – Успокойся и просто все обдумай. Виновата ты сама. Ведь можно было его уговорить, а ты за шкирку сразу…

Джори выбрался на сушу, и рядом с ним на корточки присела Ама. Енот, злой и стесняющийся одновременно, даже и не думал снимать с себя мокрую одежду, так и сидел промокшим и только выжимал воду с хвоста.

– Джори, чего было упираться? – прошептала Ама, дернув своими большими ушами.

– Ама, прошу тебя, не лезь, – сквозь зубы процедил Джори.

– А сейчас чего уперся? – спросила фенька, склонив голову набок.

– Не твое дело, – отгрызнулся енот. – Иди лучше к подружкам своим.

– Они и твои подружки тоже.

– Да неужели? – насмешливо и вместе с тем раздраженно сказал он и продолжил с той же интонацией: – И вообще, оставь меня в покое!

– Ладно, – согласилась Ама, поднимаясь с корточек. – Просто я не одобряю поступок Ингрид – подумала, что это немного тебя приободрит.

– Так ты на моей стороне? – удивился Джори, но лисичка лишь покачала головой.

– Ну почему я должна быть на чьей-то стороне? – вздохнула она. – Джори, быть может, ты отличный вор, но шпион из тебя бездарный.

– Ясно, просто поиздеваться решила… – невесело буркнул енот.

– Никто над тобой не издевается.

– А на что это похоже?! – рассержено прошипел он.

– Решать тебе.

Больше Ама ничего не сказала и, слегка отойдя в сторону, сбросила с себя свой балахон и остальную одежду, после чего аккуратно сложила на них свои сережки. Все еще недовольный енот отводил взгляд, а маленькая лисичка спустилась в теплую воду и дернула ушами от пробежавшегося по ее тельцу блаженства.

Рядом с полоскуном возникла огромная по сравнению с ним крокодилица и тоже сбросила с себя всю одежду, а затем принялась снимать украшения. А Джори, уже не столько сердитый, сколько стесняющийся голых подруг, все смотрел в другую сторону. Нефертити долго возилась, и рядом с енотом все падали золотые украшения. Наконец она закончила, но вдруг послышался ее мягкий голос:

– Джори, ты не мог бы снять те безделушки на хвосте? Я не могу до них дотянуться. Джори, ты слышишь?

– Ты… голая, – буркнул енот.

– Так уж и быть, на меня можешь не смотреть, а хвоста тебе нечего стесняться, – мило усмехнулась крокодилица.

– Ладно! – шикнул полоскун и подполз к массивному хвосту. Он аккуратно снимал золотые украшения, стараясь не касаться оливковой кожи, и все бурчал себе под нос что-то невнятное. Нефертити смогла разобрать последние из его слов: – Зачем ты вообще это цепляешь на себя? Ты и без этого красивая…

– Ты и вправду так считаешь? – внезапно засмущалась крокодилица.

– А? Что? – Джори опомнился от своего ворчания, как раз покончив с драгоценностями, и сам того не сознавая посмотрел на Нефи. – Ну да, это же очевидно. – Вдруг он понял, что смотрит не просто на голую подругу, но к тому же на голую внучку своего господина, и тотчас опустил глаза в пол.

– Спасибо за помощь, – улыбнулась Нефи.

Она, аккуратно опустившись на все четыре лапы, изящно соскользнула в источник и вынырнула в другом его конце. Уровень воды заметно поднялся от погрузившейся в него отнюдь не маленькой крокодилицы, и пошедшая от нее волна слегка снесла феньку в сторону. Затем Нефи перевернулась на спину и, облокотившись о каменные края, лениво шевельнула показавшимся над водой кончиком хвоста. Решив устроиться поудобнее, она глубже погрузилась в горячую воду и закинула хвост на противоположный от себя бортик, окунувшись в истинные пучины блаженства.

Немного постояв в задумчивости, Ингрид, и не думающая лишать себя удовольствия, повторила процедуру раздевания. Волчица, сбросив с себя платье и почти все нижнее белье и сняв две серебряные сережки с ушей, осталась в одних только беленьких панталонах. Избавившись и от них, она отправила этот атрибут нижнего белья в свободное плавание по воздуху, и тот, спланировав, плавно опустился на голову многострадального Джори.

– Раздевайся, ворчун, – сказала волчица не успевшему среагировать еноту.

– Что? Нет! – возразил Джори, брезгливо сорвал с головы волчицыны панталоны и гневно швырнул их подальше.

– Ну давай, скажи еще, что я зря тебя сюда тащила! – в недовольстве рыкнула нагая Ингрид и, уперев лапы в бока, нависла над поднявшимся с пола Джори, заставляя того, вмиг обомлевшего, шаг за шагом пятиться назад, к привольно лежащему хвосту Нефи, которого он не видел.

– Ингри-и-ид, – остерегающе протянула крокодилица.

– Я его и пальцем не трону, Нефи.

– Ингрид… – робко отвечал отступающий енот, стараясь не смотреть на голую волчицу. – Прости меня, но я не бу… – Не успев договорить, Джори споткнулся о невидимый для него крокодилий хвост и упал на зад, прямо перед недовольной Ингрид.

– Плевать я хотела на твои извинения! – рычала волчица, склонившись над полоскуном и ткнув в его сторону коготком. – Я хочу, чтобы ты снял эту гребанную одежду и залез в эту воду! И если ты сам этого не сделаешь, то пеняй на себя, ибо тогда это сделаю я!

– Ингрид, пожалуйста…

– Снимай!

Енот под пристальным взглядом волчицы стащил с себя мокрые котарди* и камиз*, обнажив свое хилое на вид тело. От штанов Джори попытался избавиться как можно аккуратнее: он прикрыл свой пах еще до того, как снял их, отчего Ингрид презрительно фыркнула. Енот, снедаемый сердитым взглядом волчицы, стоял как вкопанный и словно съеживался от стыда: ему не доводилось проводить время в компании хотя бы одной нагой самки, не говоря сразу о трех, которые к тому же были его подругами. Мускулы на морде Ингрид дернулись от негодования, но на этот раз она сдержала себя и сказала совершенно спокойным и даже отчасти ласковым голосом:

– Джори, полезай в воду.

Енот подошел к источнику, но намокшая каменная поверхность сыграла с ним злую шутку: он поскользнулся и плюхнулся в воду, рассмешив волчицу. Вынырнув, Джори стал отфыркиваться и трясти головой, а Ингрид в это время сошла в воду намеренно рядом с ним, и мгновением позже его недовольная гримаса встретилась с ее довольным оскалом. Но полоскун вместо того, чтобы уйти от обидчицы подальше, демонстративно опустился в воду на том же месте.

– Нефи, а котенок твой где? – спросила Ингрид, якобы позабыв о Джори, чтобы тот наконец успокоился.

– Ты про Садики* что ли? – засмеялась Нефертити. – Я настояла, чтобы он оставил меня и хоть денек развеялся в городе.

– Не стоило так поступать, Нефи, – сказала Ама. – У господина хватает недоброжелателей, а, как известно, лучший способ навредить ему…

– Это навредить мне… – понуро заключила крокодилица.

– Не спроста же у тебя есть личный страж и целая горстка дегустаторов. Это их работа, твой дед им за это платит, так что не делай им поблажек. Договорились, добрячка ты наша?

– Договорились, – не самым веселым голосом согласилась Нефи.

– Не унывай – лучше расскажи, чем ты занималась, пока нас не было, – подбадривающе поинтересовалась Ама.

– Я снова ходила на занятие к старику-оцелоту, – ответила крокодилица и упрямо добавила: – И Садики был со мной!

– А тебе разве не запрещено к нему ходить?

– Дедушка запретил, да, но… но не хочу я вечно сидеть и только и делать, что прихорашивать себя! Я хочу научиться чему-нибудь интересному и необычному, я хочу быть полезной. И вообще я бы хотела хоть разок прочувствовать на себе, каково это быть шпионкой, по-настоящему, а не в игре с вами.

– И хочется тебе в это лезть, – пасмурно усмехнулась Ингрид и дотронулась до шрама на своем боку.

– Не думала, что скажу такое, но тут я согласна с Ингрид, – поддержала Ама. – Нефи, поверь, в жизни все далеко не так, как может показаться из рассказов. Тебе не понравится настоящая сторона нашей работы.

– Но ведь… – было возразила Нефи.

– Крокодилушка, подожди, не спеши спорить, – мягко встряла Ингрид. – Мы всегда тебе все рассказываем, но многие детали попусту умалчиваем, потому что знаем: наша впечатлительная Нефи не придет в восторг от такой правды. Ты сама сказала, что не хотела бы увидеть тот ужас, что я сотворила с тем волком-негодяем, а ведь это всего лишь капля в море. И вот эта моя выходка покажется просто шуткой, в сравнении с настоящими зверствам, свидетелями которых может стать любой шпион. Более того, ты не знаешь тьму-тьмущую грязных тайн, что пришлось узнать нам за время нашей работы. И ты ни разу не сталкивалась с подлостями и несправедливостью мира наверху, а нам приходится не только наблюдать всю эту грязь, но иногда становиться ее частью, и далеко не всегда, к сожалению, наши цели – это какие-нибудь злодеи.

– Джори, это правда? – расстроенно спросила Нефи, обратив свои дрожащие золотые глаза на полоскуна: ей нужно было еще его слово.

– Да, – вздохнул Джори. – Стали бы они тебе врать…

Глаза Нефертити затянула прозрачная перепонка, и она, огорченная жестокой реальностью, что противоречила ее представлениям, исчезла под водой, за исключением хвоста, так и оставшегося лежать на краю источника. Ингрид прикрыла морду лапой и, начав массировать лоб пальцами, устало вздохнула, а Ама сказала, покачав головой:

– И все-таки ты перестаралась.

– Что? Ама, ты сейчас серьезно? – спросила Ингрид, скривив морду в возмущенном удивлении. – Что мне надо было сказать, чтобы она не расстроилась?

– Пары обтекаемых намеков хватило бы.

– Ты будто не знаешь нашу Нефи. Твои намеки не остановили бы ее расспросов, и тогда было бы еще неприятнее, а я сразу все разъяснила, причем очень даже мягко.

– Ингрид в очередной раз неправа и в очередной раз не хочет этого признавать, – спокойно вздохнула Ама.

– Да в каком месте я неправа?! – разозлилась Ингрид.

– Может выяснять свои отношения вы будете потом, а сейчас обратите внимание на Нефи? – встрял Джори.

– Тебя спросить забыли! – разом шикнули волчица с фенькой и тотчас же умолкли. – Ты прав, – также одновременно произнесли они после недолгого затишья, и их изумленные взгляды пересеклись – перемирие.

Ингрид поднялась, подобрала Аму и прошла к месту, где исчезла Нефи. Волчица с лисичкой на лапах присела на мягковатый крокодилий живот, виднеющийся в мутноватой воде. Моментом позже Нефи вынырнула, и глаза ее были все такими же грустными.

– Нефи, мы не хотели тебя расстраивать, – начала лисичка.

– Я знаю, – понуро ответила крокодилица. – Вы бы никогда так не поступили нарочно…

– Нефи, просто не стоит оно тебя, ты слишком хорошая для этого, – вступила волчица. – Говоришь, полезной хочешь быть – ну так не обязательно становиться агентом и отправляться на опаснейшие задания.

– Я не понимаю… – в недоумении проговорила Нефи.

– Ты учишься у опытнейшего шпиона – уверена, ты уже можешь похвастаться парочкой любопытных трюков, о которых мы слыхом ничего не слыхали, – весело пояснила Ингрид и поерзала на животе подруги, вызвав смущенную усмешку у той.

– Твои знания – вот от них будет настоящая польза и, что важно, без риска для тебя, – добавила Ама. – И как успехи, кстати? Что он говорит?

– У меня хорошо получается, – воспрянула крокодилица и оживленно шевельнула всем своим телом, чуть не сбросив с себя подруг. – Он говорит, что я быстро учусь и хорошо соображаю, и даже актерствовать получается, но над этим надо еще поработать. Однако это не помешало мне успешно сдать экзамен – теперь я в ранге младшего агента! Жаль, правда, что какое-то время занятий не будет: он хочет навестить родину.

– Ну только посмотри, какая ты умница, Нефи! – воскликнула волчица и похлопала свою большую подругу по ее брюшку. – Теперь будем ждать твоих уроков!

– Предлагаю завтра же и начать, – подыграла лисичка.

– Девочки, ну вот зачем вы меня засмущали? – прикрывая глаза лапками, в неловкости протянула Нефи.

Теперь озадаченной Нефертити было не до грусти, ведь она не могла отделаться от мысли, чем же будет удивлять опытных шпионок на своем уроке, и Ингрид с Амой наконец могли вернуться в теплую воду. Лисичка соскользнула с живота крокодилицы, а волчица поднялась и вернулась на прежнее место возле енота, чему тот бы не очень-то и рад. Джори нутром чуял, что Ингрид что-то замышляла – она всегда что-то замышляет, и пытался хоть как-то себя обезопасить: отодвинуться от нее, отвернуться. Но это его не уберегло от того, чтобы вновь стать ее жертвой.

– Ингрид, убери свои лапы! – закричал вдруг енот.

– А Джори наш – способный малый, – засмеялась волчица, приподняла лапу и, отогнув мизинец, пошевелила им.

Полоскун от стыда чуть не пошел ко дну. Морда его очень глупо скривилась. Он и не знал, как теперь смотреть на подруг. Нефи слегка приподнялась, по виду готовая возразить этому задиранию, а Ама словно не видела и не слышала произошедшего, и просто продолжала расслабляться.

– Ой, да ладно тебе, нечего тут стыдиться! – сказала Ингрид и легонько толкнула Джори в плечо. – Хорошо, что у тебя стоит в компании-то трех красавиц, иначе к тебе возникли бы большие вопросы.

– Ингрид, ну зачем ты так? – с налетом неодобрения сказала Нефи.

– Да вот захотелось узнать, как наш Джори дышит по отношению к самкам. А дышит он неровно, – незатейливо ответила волчица и почувствовала на себе хмуроватый взгляд подруги. – Мы столько знакомы с этим тихоней, но до сих пор толком не знаем, что ему нравится. А тут такая удобная возможность! И не говори мне, что ни разу не задумывалась об этом. И ты, Ама, тоже!

– Конечно-конечно, – безучастно ответила фенька и даже не шевельнулась.

– Мы и правда никогда особо не интересовались. Еще друзьями зовемся… – нехотя согласилась крокодилица. – Но можно же было просто спросить!

– Да, можно было, – кивнула Ингрид, сделав нарочито серьезный вид. – Только ответить он может что угодно, а вот его маленький друг соврать не даст, еще больше скажет, – хихикнула она.

– А вот и не скажет! – заупрямилась Нефи. – Много чего не скажет!

– И что например? – хитро ухмыльнувшись, сказала волчица.

– Например… например, есть ли у него возлюбленная!

– Тебя Ама что ли занудством своим заразила? Ну вперед, спрашивай, – беззлобно сказала Ингрид и, подперев голову лапой, приняла позу заинтересованного ожидания.

– Джори, – Нефи ласково обратилась к другу, – скажи, а у тебя была или, может, есть дама сердца?

– Нет, – промямлил он, не поднимая глаз.

– Мы все тут одиноки, – вдруг вмешалась Ама. – Местные лисы не в моем вкусе, вряд ли в округе найдется хоть какой-нибудь достойный внимания Нефи крокодил, да и вообще крокодил, а Ингрид даже самого сурового волка отпугнет своим нравом.

– Зачтено, ушастая. – Улыбающаяся волчица помахала пальцем.

– Ну будет тебе, Ама, – возразила Нефи, – у нас все впереди. – Помолчав с мгновение, она вернулась к полоскуну: – Дж… – но внезапно отворившаяся дверь прервала ее.

– Полотенца, госпожа Нефертити, – тихо произнесла антилопа-служанка, не осмеливающаяся зайти за порог.

– Оставь их около одежды.

Антилопа послушно кивнула и, зайдя в парильню, аккуратно положила полотенца, а после спросила:

– Что-нибудь еще, госпожа?

– Нет, дорогая, иди отдыхать, – заботливо сказала Нефи. Когда служанка уже отошла к дверям, она ее остановила: – Постой. Когда мы уйдем, приходи сюда понежиться: думаю, ты это заслужила.

– Вы так добры ко мне, госпожа Нефертити.

– Не за что, милая. И если кто-то возразит, посылай ко мне – я разберусь. А теперь ступай, – сказала крокодилица и дала отмашку лапой. Как только служанка ушла, плотно прикрыв за собой дверь, ее госпожа вернулась к прежнему разговору, точнее, к расспросам друга: – Джори, ну а… спал ли ты с кем-нибудь? Я не говорю исключительно о самочках твоего вида – может, тебя когда-то привлекла кошечка какая или ласка, или… барсучиха, например?

– Что? Нет! Никакие барсучихи меня не привлекали! – Джори в негодовании развел лапами. – Вам заняться нечем, кроме как меня донимать? А потом еще удивляются, что я злюсь на них! И вообще, не суйте свои носы в мои дела!

– Какой грозный у нас, однако, противник барсучих, – засмеялась Ингрид. – И я просто напомню: работа у нас такая – совать свои носы не в свои дела, да и ты, кажется, тем же промышляешь.

– Работа! А мы сейчас не на работе! – раздраженно процедил енот, от злости сжав трясущиеся лапы в кулаки. – Вот проберусь к тебе в комнату, стащу все твои сбережения или что-нибудь личное – и тогда посмотрим, кто смеяться будет. А что? Работа у меня такая!

– Ну раз так, буду ждать тебя в гости, – преспокойным голосом ответила волчица и, не отрывая глаз от енота, облизнулась, чем окончательно его добила.

– Ты до невозможности невозможная, Ингрид! – отчаянно вскричал он и потянул себя за уши.

– А ты уж больно уклончивый. Может, ты не хочешь говорить, какая барсучиха тебя привлекала, потому что этой условной барсучихой была кто-то из нас? – парировала Ингрид, опередив вмешательство Нефи, которая подалась поближе к Джори и уже была готова защищать и успокаивать его.

– Уж точно не ты.

– Тогда Ама или Нефи? – тотчас же спросила волчица, не подавая виду, что этот резкий ответ несильно, но задел ее гордость самки пленительной красоты.

Нефи, до этого пытавшаяся заступиться за Джори, вдруг оставила попытки, потому что поставленный перед ним выбор вдруг оказался очень волнительным для нее. Сам Джори натурально застыл, ненароком глянув на Аму и Нефи. И если на маленькую лисичку он посмотрел обыкновенно, то на большую крокодилицу – как-то несмело и совсем мимолетно. Ингрид и Ама, как опытные шпионки, не могли не заметить его необычной реакции при взгляде на Нефи, и этого им более чем хватило, чтобы сделать выводы. Нефи же было далеко до уровня мастерства подруг, несмотря на все ее занятия, так что она не приметила этой тонкой перемены в поведении енота и просто продолжала ждать его ответа.

– С меня хватит! – сорвался Джори, не выдержав давления в этот очень короткий миг. Он выбрался из воды, прикрывая пах, и двинулся к полотенцам и одежде.

– Джори, не уходи, пожалуйста, – расстроенно и виновато сказала Нефи вслед ему.

Ингрид не согласилась с решением Джори уйти. Поднявшись, она быстро нагнала его и, остановившись перед ним, преградила дорогу.

– Куда это ты собрался? – сердито спросила волчица, немного наклонившись к полоскуну.

– От тебя подальше! – отгрызнулся он и сделал шаг в сторону, чтобы обойти ее.

– Не хочешь признаться избраннице в своем выборе? – надавила она после того, как тоже отступила в сторону и не дала ему пройти.

– Я никого не выбирал!

– Вот видишь, Нефи, ответить-то он ответил, только вот ни разу не правду, – будто бы назидательно произнесла Ингрид, показывая свою правоту.

– Почему ты так в этом уверена? – спросила Нефи, не скрывая сомнения.

– Увидишь сейчас, – фыркнула волчица.

Джори тем временем обошел Ингрид и уже было потянулся к полотенцам, как вдруг она схватила его за шкирку и, приподняв над полом, вернулась к воде.