Глава седьмая (2/2)
Между тем в зал влетают два ворона и, покружив над нашими головами, садятся на плечи директора.
«Хугин и Мунин, — про себя отмечаю я. — Мыслящий и Помнящий». Каждый день они облетают мир людей, а вернувшись, рассказывают Одину, что творится в Мидгарде.
— Декан Лодброк просит ещё дощечек и палочек для письма! — каркает Хугин.
— Первокурсники Стуре Миккельсен и Ларс Янссон устроили поединок на боевых топориках, и учитель Сигурд… — ябедничает Мунин.
— Чуть позже, Мунин, Хугин! — перебивает Один. — Сейчас я занят с дорогими гостями.
Вороны обиженно затыкаются и злобно косятся на нас с Гарри жёлтыми глазами, очевидно, планируя при случае нагадить нам на головы.
— Итак, мистер Поттер, — возвращает нам своё безраздельное внимание Один, — я слышал, что Вас настигло проклятие «Senescit Rapides», в результате которого Вы стремительно стареете, и, если это проклятие не будет снято, то в ближайшее время Вы, скорее всего, умрёте.
— Да, это так, Пылающее Око! — с трудом сглатывает Гарри.
— Что ж, если Вы спросите моего мнения — я не вижу в этой ситуации большой проблемы. Учитывая, каким храбрым воином Вы являетесь, мистер Поттер, я готов в виде исключения предоставить Вам место в Вальхалле, моём небесном чертоге для эйнхериев — с честью павших на поле боя воинов-викингов. Лучших из лучших!
— О… эм-м… — выдавливает Гарри, а Один, словно не замечая, как тот побледнел, с воодушевлением продолжает:
— Роскошен и велик чертог Вальхалла, и блеск мечей освещает её вместо огня. Каждый день с раннего утра облачаются в доспехи доблестные эйнхерии и сражаются насмерть, ибо нет для истинного воина высшего наслаждения, чем погибнуть на поле брани!
— Вот с этим я бы поспорил, — сквозь зубы тихонько бормочу я.
— Возродившись к вечеру, вкушают они мясо вепря Сехримнира, — разливается соловьём Один, — и пьют мёд от козы Хейдрун, которая питается листьями Мирового Древа Иггдрасиль. А прислуживают за столом столь же прелестные, сколь и бесстрашные девы-валькирии. Они же забирают воинов с поля битвы и доставляют в Вальхаллу. Если желаешь, отважный Герой, валькирия Регинлейв сопроводит тебя, не дожидаясь, пока…
— Эмм… Пылающее Око, — сипит Гарри, — я ни в коем случае не хочу показаться грубым, но…
— Говори, храбрый воин! — поощряет Один.
— Я бы вне всякого сомнения посчитал за счастье присоединиться к Вашим славным эйнхериям в Вальхалле, но я не могу оставить моего супруга! — Гарри вцепляется в мою руку так, словно валькирия Регинлейв прямо сейчас влетит в зал и утащит его в мясорубку, которую викинги считают небесным раем.
— Что ж, очень жаль! — сокрушается Один. — Но я, конечно же, наслышан о вашей великой любви. Даже в Асгарде вчера было слышно, как дрожат золотые листья в лесу Барри! — одноглазый мерзавец посмеивается в седую бороду над своей шуткой. — Разумеется, мистеру Малфою путь в Вальхаллу закрыт.
«Хвала Мерлину и всем святым волшебникам!» — я незаметно для директора закатываю глаза.
— Как выдающийся зельевар он скорее попадёт после своей смерти в Фолькванг*, на поля Фрейи. (О, там произрастает множество подходящих травок для зелий!). Жаль было бы разлучить вашу столь прекрасную и гармоничную пару!
Гарри еле заметно выдыхает, и его рука, как в тисках, сжимающая мою, чуть расслабляется.
— В таком случае, я дам позволение Идунн даровать вам одно из её чудесных молодильных яблок. Но имейте в виду: съесть его нужно непременно за пределами «Иггдрасиля», иначе вам придётся остаться здесь навсегда.