Глава седьмая (1/2)

Попасть на самый пафосный и элитный факультет «Иггдрасиля» — Асгард можно лишь одним путём: поднявшись по лестнице Биврёст, имитирующей самую настоящую радугу. Она почти не ощущается под ногами, и возникает неприятное чувство, что в любой момент эта призрачная семицветная лесенка растает, позволив тебе ухнуть вниз с огромной, пугающей высоты.

На другом конце лестницы нас ожидает страж Асгарда и Хранитель Радуги ас Хеймдалль. Он радостно сверкает золотыми зубами, завидев нас. Посетить сияющий Асгард можно только по особому приглашению, поэтому наш верный сопровождающий Сванте Свантессон остаётся дожидаться нас с Гарри в Ванахейме.

— Мистер Поттер, мистер Малфой, добро пожаловать в Асгард! Декан Тор Повелитель Грома уже ожидает вас!

— Ни фига себе! — присвистывает Гарри при виде золотых и серебряных чертогов, в которых обитают здешние преподаватели и студенты.

Да уж, это вам не аскетичные хижины Мидгарда и не скромные сельские домишки Ванахейма!

Декан Тор, несмотря на свой божественный статус и должность декана, оказывается простым в общении, дружелюбным парнем с огненно-рыжими волосами, громоподобным голосом и внушительным молотом, у которого, как и у всякой ценной вещи здесь, в «Иггдрасиле», будь то меч, ожерелье или цепь, есть своё имя — Мьёлльнир! Тор преподаёт молодым потомкам славных асов предмет под названием Защита Богов и Людей.

Помимо этого на факультете Асгард есть ещё и Военное Искусство, которому ребятишек обучает однорукий бог войны Тюр, пожертвовавший своей рукой при пленении чудовищного волка Фенрира цепью Глейпнир. Пока другие асы связывали ужасного монстра, Тюр самоотверженно сунул руку этому монстру в пасть, чтобы отвлечь его!

Уже знакомые нам по Ванахейму Фрейя и Браги преподают также и здесь, в Асгарде.

Но лично мне самым удивительным кажется урок ходьбы на лыжах и стрельбы из лука. Говорят, ас Улль, который обучает юных скандинавских магов этим видам спорта, сам и является их изобретателем! Нас с Гарри тоже любезно приглашают присоединиться к снежным забавам, ради которых на гигантском стадионе Улля всегда царит зима.

У нас довольно неплохо получается стрелять из лука. (Оленей и кабанов в Асгарде можно подстрелить, зажарить и съесть, после чего они, как ни в чём не бывало, возрождаются вновь!). А вот с лыжами выходит неловко. В то время как мальчишки и девчонки с лёгкостью бегают по снегу на этих нелепых длинных дощечках, скатываются на них с гор, умудряясь при этом выделывать трюки похлеще финта Вронского, нам с Гарри не удаётся сделать и пары шагов. Эти чёртовы лыжи наезжают друг на друга, безнадёжно запутываются, и мы валимся в снег под дружный хохот мелких засранцев.

Гарри распластывается на снегу и, словно так и было задумано, принимается елозить по нему руками и ногами, которые он беспалочковым заклинанием освободил от лыж.

— Снежный ангел! — вопят дети и, один за другим, скинув лыжи и побросав луки, падают на девственно-чистый снег.

Вскоре стадион уже полон нарисованных на снегу ангелов и вывалянных в этом же снегу учеников. Добродушный Улль с улыбкой взирает на это безобразие.

Я не могу оторвать зачарованного взгляда от раскрасневшегося на морозе, такого счастливого в этот миг Гарри, и размышляю, не будет ли чересчур вызывающе и непристойно прямо сейчас поцеловать его. Наконец, после недолгих сомнений, я решаюсь. Навалившись на него сверху, прижимаюсь губами к ледяным щекам, а затем, воровато оглянувшись на копошащихся в снегу детишек, целую в губы.

Улль, заметив это, наколдовывает вокруг нас густой снегопад, который надёжно укрывает нас с Гарри от любопытных глаз, а затем велит ребятам собрать лыжи и луки и уводит их со стадиона. Теперь, когда мы остались одни посреди ослепительно-белой поляны, поцелуй становится смелее, глубже и горячее, и я почти забываю, что мы по-прежнему лежим на холодном снегу, пока Гарри, изловчившись, не запихивает этот самый снег мне за шиворот. Я взвизгиваю, как первокурсница-хаффлпаффка, а Гарри… Гарри хохочет, заливисто и беззаботно! Мерлин! Я только сейчас понимаю, как давно не слышал его смеха.

*****

После сытного обеда мы наконец-то попадаем на аудиенцию к директору Одину. Высокий маг с длинной седой бородой в плаще цвета неба восседает в роскошном зале с золотыми стенами, на богато украшенном троне Хлидскьяльв. У трона тоже есть имя, серьёзно?! Подозреваю, что какое-нибудь особо звучное имя носит и персональный золотой ночной горшок Всеотца Одина. При мысли об этом я невольно улыбаюсь самым краешком губ, пока мой взгляд не натыкается на животных, сидящих у ног директора. О! Мой! Мерлин! Его ручные зверюшки — два огромных и явно прожорливых волка. Стоит нам приблизиться к трону, как кровожадные звери поднимают головы и, угрожающе рыча, оскаливают зубастые пасти.

— Гери, Фреки, спокойно, мальчики! — останавливает их Один. — Это друзья. Мистер Поттер, мистер Малфой, я рад приветствовать столь достойных волшебников в «Иггдрасиле».

— Для нас огромная честь быть здесь и приобщиться к гармонии Девяти Миров, о великий Отец Людей! — мы почтительно склоняем головы, как научил нас Свантессон.

— Да бросьте, к чему эти церемонии! — машет рукой Один. — Отец Людей — так величают меня простые смертные. Вы же можете обращаться ко мне по-простому — Пылающее Око.

Один буравит нас своим единственным глазом, второй же он, судя по рассказам всезнающего Сванте Свантессона, отдал великану Мимиру в обмен на позволение испить из источника мудрости. Ох ты ж, Салазар, у этих скандинавских магов какая-то нездоровая страсть жертвовать частями своих тел!