Принцесса Шейра Таргариен I (1/2)

05.07.300 ПЗЭ,

Планета Кингсланд, система Блэкуотер

Без пятнадцати минут полночь — отличное время для семейного собрания, ну конечно. Если бы Шейру в такое время выдернул кто-то из ее учителей или советников, принцесса с радостью ответила бы им такими словами, за какие мама ее бы на месяц заперла в своих покоях в наказание. Но стражники, явившиеся к ней, пришли от имени намного более авторитетного лица, которому было абсолютно плевать на все создаваемые им неудобства. Шейре оставалось только порадоваться, что сегодня она и так задержалась допоздна на уроках музыки и не успела пока лечь спать. И ее не стали будить из-за того, что Императору опять захотелось поговорить со своими детьми — прямо сейчас, не дожидаясь утра.

Но тринадцатилетняя принцесса все равно думала о том, что середина ночи — не самое подходящее время для семейных встреч. Думала, пока шагала по коридорам дворца, ведя за собой десятилетнего брата Дейрона. Никому не было дело до того, что завтра утром у них обоих была запланирована важная встреча с гильдмастерами и высокопоставленными чиновниками, потом уроки, потом еще какая-то ерунда… И только Семеро знали, в каком измотанном состоянии она будет все это проходить, не говоря уже о Дейроне. Он, в отличие от нее, спал, когда их родитель вызвал их к себе. И им оставалось пройти еще два с половиной километра между своими покоями и бальным залом имени императрицы Мирии, к которому вел целый лабиринт тщательно охраняемых коридоров и лифтов.

Участок дворцового комплекса, куда они шли, в этот час был почти пуст. Он находился на минус каком-то там этаже в Цитадели Мейгора, в сотнях метров под Тронным залом. Дежурившие здесь в ночную смену слуги и стражники приветствовали проходивших мимо детей Императора короткими поклонами, после чего возвращались к своим обязанностям.

Опустившись еще на несколько этажей на последнем лифте, брат и сестра словно переместились на другую планету — помещения, в которые они попали, выглядели так, словно они оказались в Дорне. Император Дейрон Добрый в свое время перестроил эту часть Красного Замка специально для своей любимой жены-дорнийки. Раньше Шейра бывала здесь раз пять или шесть — и была уверена, что после гибели Элии Мартелл эти помещения были полностью заброшены.

Оказалось, что вовсе даже и нет.

Перед последним поворотом, Шейра остановилась возле зеркала во всю стену, поправила церемониальное платье золотистого цвета, придирчиво оглядела брата, пытаясь понять, нужно ли что-то привести в порядок у него. Как оказалось, в этом не было необходимости. Красная туника, прикрытая золотисто-алым плащом, смотрелась на нем просто идеально. Да и держался Дейрон довольно стойко, несмотря на усталость.

— Готов? — спросила она.

— Готов, — обреченным голосом ответил братик. Плохо. Не должен был принц крови говорить с такой покорностью. Но, увы, все было именно так. И она его понимала. Подобные семейные собрания обычно не приносили ничего хорошего — и у нее не было причин думать, что это станет исключением.

Они медленно и с достоинством прошествовали по длинному коридору, устланному кроваво-красным ковром. Его стены были завешены гобеленами, изображавшие величайшие битвы Первого Восстания Блэкфайра. А у дверей бального зала их встретил почетный караул из восьми солдат в черной броне, которые четко отсалютовали принцу и принцессе силовыми алебардами.

Огромные двери, украшенные изображениями Императора Дейрона Доброго и его жены, открылись необычайно тихо для их веса, и как только они зашли внутрь, снова закрылись.

Шесть огромных хрустальных люстр под высоким потолком, были единственным, что осталось от прежних времен. Шейра помнила, что всего несколько месяцев назад бальный зал был оформлен скромно, но со вкусом — в стиле уютного оазиса на столичной планете Дорна. Стены украшали несколько полотен дорнийских художников, а на потолке была большая пейзажная фреска, изображающая виды Сэнда и украшенная гербами в виде солнц и драконов. Но самой яркой деталью был пол, изготовленный по заказу самой императрицы Мирии из редчайшей и безумно дорогой древесины с одной из планет ее дома, пропитанной специальным маслом, заказанным в Тирошийской Вольной Республике.

Теперь зал изменился до неузнаваемости по чьей-то воле. И принцессе не приходилось гадать, по чьей именно.

Больше не было маленьких столиков и альковов, окружавших пространство для танцев. Теперь вместо них стоял длинный и мрачный стол черно-красного цвета. Дорнийские картины и пейзажи пропали и их место на стенах заняли изображения того, что нравилось новому хозяину Красного Замка. Битва при Эшфорде. Харренхолльский триумф. Падение Штормового Предела… А потолок украсили сцены Первой Дорнийской войны, а в самом центре был изображен Балерион, сжигавший крепости и планеты. Стали ли они ломать пол? Этого Шейра точно не знала. Может, и не стали. Но закрыли его толстым ковром, изрисованным таинственными символами. А встроенные в стены воксы терзали слух собравшихся резкой и громкой музыкой с грохотом барабанов и резкими аккордами струнных.

Если бы дорнийцы это видели… У них бы точно появилась еще одна причина ненавидеть Императора. Хотя какая уже разница? Этих причин и так было предостаточно.

Они с Дейроном явились сюда не первыми. За столом уже сидел молодой беловолосый человек в темно-синем наряде с золотыми вкраплениями.

— Дядя Визерис, — поприветствовала его Шейра учтивым поклоном. Принц Саммерхолла был одним из немногих членов семьи, к которым она не испытывала сильной неприязни и была совсем не против того, чтобы увидеться с ним. Дядя рассеянно кивнул в ответ — мыслями он был явно очень далеко отсюда.

Они с братом уселись на свои места, украшенные их личными гербами. На кресле Шейры были выгравированы два красных дракона на желтом поле. У Дейрона — три золотых дракона на красном.

А дальше оставалось только ждать, потягивая холодную воду из стакана. И стараться не думать о том, как далеки они были от невероятнейшего по своим размерам и вычурности трона на другом конце зала. Стоило это недоразумение, насмехавшееся над словами «искусство» и «мода», больше, чем целая флотилия самых дорогих аэрокаров. Сиденье, утыканное сотнями драгоценных камней, не выглядело роскошным — оно выглядело просто идиотским.

Дядя Визерис, судя по выражению его лица, думал примерно так же. Он, как и они с Дейроном, сидели от трона дальше всех. Справа от нее было место Висеньи — об этом нетрудно было догадаться, увидев серебряного дракона на черном поле. А дальше, совсем близко к трону, имели честь расположиться принцы Эйгон и Джоффри.

И еще три места оставались пустыми — по понятным причинам.

Таким простым способом Император Вестероса наглядно продемонстрировал, насколько он ценит каждого из членов своей семьи. Наверняка он полагал, что они будут драться между собой за право стать к нему ближе… А чего еще можно было ждать от тирана, десять лет держащего мать Шейры в Девичьем Склепе?

За дверью послышались быстрые шаги и принцесса приготовилась встать, если ее родитель все-таки удостоит их своим присутствием, век бы его не видеть… Но вместо него в зал размашистым шагом вошла ее сводная сестра.

— Не опоздала? — спросила непонятно кого сероглазая девушка семнадцати лет. — Вот и зашибись.

Если Визерис и двое младших детей императрицы Серсеи, в девичестве леди Серсеи Ланнистер, потратили время на то, чтобы переодеться, то принцесса Висенья явилась на встречу прямо в том, в чем была. В черном летном комбинезоне, подчеркивавшем ее точеную фигуру, при виде которой Шейра почувствовала болезненный укол зависти. Она готова была продать душу Неведомому за такое же тело, как у Висеньи — стройное, подтянутое, мускулистое, пропорциональное, со всеми нужными формами там, где надо… Сама она, как и все подростки ее лет, казалась себе мелкой, плоской и нескладной.

— А ты со своей эскадрильей, я смотрю, продолжаешь осваивать новую технику? — поинтересовался Визерис, когда Висенья, дружески взъерошив волосы Дейрону и приветственно кивнув Шейре, шлепнулась на свое место напротив него и развалилась так, словно это был диван, а не кресло.

— Ну я бы не назвала это «освоением», милорд адмирал, — последние слова были произнесены без малейшей нотки почтительности. — Лично я провожу куда больше времени в ремонтной мастерской, чем за штурвалом. А почему? Да потому что кто-то, не будем показывать пальцами, набивает свои бездонные карманы миллиардами драконов и поставляет в войска всякую нерабочую хрень!

Шейра не понимала, на кого именно намекает дочь Лианны Старк, но, судя по тому, как застыло лицо дяди Визериса, люди это были очень серьезными — и задевать их не стоило во избежание страшной бури в верхах. Последний раз она видела на лице Визериса такое выражение в тот день, когда Император сообщил брату о том, что он должен жениться на дочери лорда Хайтауэра — и это не обсуждается.

— Вообще-то, — медленно начал Визерис. — Не далее как вчера Верховный адмирал Веларион и его прих… помощники уверяли меня в том, что проект штурмовика-сверхневидимки полностью завершен и первая партия идеальных машин уже поступила во флот… Ты хочешь сказать, что они мне солгали?

— Нет, дядя, что вы… Она действительно идеальная — в каком-то смысле… — миролюбивейшим тоном ответила ее сводная сестра, а потом ударила: — …пока не сломается.

Шейра с трудом сдержала смех, а немигающий взгляд Визериса выразил целую гамму чувств — от бессильной ярости до понимания.

— Они так и не решили проблемы с техобслуживанием, — это не прозвучало как вопрос. Он уже понимал, что услышит в ответ.

— Они ничего не решили, дядя, — внештатный пилот-испытатель Императорского флота откинулась на спинку кресла и стала загибать пальцы. — Во-первых, все, кто производил эти реакторы, от хозяев заводов, до тех, кто болты закручивает, заслуживают расстрела. Потому что я могу перечислить десяток важных деталей, которые разваливаются в хлам за сотни часов до окончания гарантийного срока. Если я хотя бы попытаюсь войти в атмосферу на этом корыте, шанс на то, что я немедленно взорвусь, составляет один к трем. Из-за всего, что они туда понапихали, истребитель потерял всякую возможность уворачиваться от ракет. А системы управления всей этой кашей тупо не согласовываются между собой и постоянно долбят мне мозг сигналами о неполадках, которых нет. Устройства сверхневидимости и спецкраситель, поглощающий волны… Тут у меня претензий нет, все работает — по меркам той устаревшей фигни, которую наша доблестная разведка украла у эссосцев пять лет назад. Катапультируемый модуль вообще имеет все шансы убить меня перегрузкой, если мой вес окажется меньше расчетного. Да и кресло пилота… У меня до сих пор шея болит после того, как я полетала часок. Про что я еще не сказала? А, точно, топливо. Если оно окажется перегретым, шланги для подачи хладагента очень быстро не выдерживают нагрузки… А дальше сами понимаете, что бывает. И система жизнеобеспечения несколько раз выходила из строя — если бы не автономка, мне бы хана пришла. Я говорила уже про систему мониторинга состояния машины — ну, как она показывает поломки, которых нет? Я забыла добавить, что из-за этого она не успевает показывать настоящие ошибки. Короче, на каждый час в космосе эта груда хлама проводит сотню в руках техников, которая все эти прелести исправляет. Ну вот как-то так.

Висенья перевела дыхание, отпила из стакана и продолжила.

— Я не скажу, что это худшая машина в Вестеросе — есть и похуже, да. Вот только я, как ни стараюсь, не могу вспомнить штурмовик хуже «Магмы», мать ее так. Я ведь еще не сказала, что она не может использовать половину заявленных видов оружия? Получается, что по всем, абсолютно по всем показателям эти «новые» модели хуже старых, которых они якобы должны заменить.

Она допила воду и стукнула пустым стаканом по столу так, будто ставила точку.

— Короче, эти новые машины — полный хлам. И никто из моих парней не может сказать, как из этого хлама можно сделать что-то достойное. Не говоря уже о «неуловимом убийце кораблей» — или что там еще о нем говорили.

— О, ну не будь столь категоричной, сестренка…

Все взгляды тут же обернулись ко входу. Разумеется, это был наследный принц собственной персоной, как всегда, напыщенный и гордый тем, как он красиво вмешался в разговор.

Шейра подумала о том, что у каждого члена семьи Таргариенов был свой набор повадок и особенностей. Визерис, принц Саммерхолла, например, держался достаточно скромно, одевался элегантно, но неброско, а если его что-то действительно цепляло, он не успокаивался, пока не разрешал все вопросы.

Эйгон же, напротив, явился в зал императрицы Мирии в таком роскошном наряде, что даже хайгарденский гигапавлин при виде такого буйства красок умер бы от зависти. И ведь основой для этой кучи сверкающих и меняющих цвет перьев была военная форма сегментума Блэкуотер, которую он начал украшать по своему усмотрению… И продолжал это делать, пока она не превратилась вот в это.

Сейчас традиционный золотой цвет мундира частично был скрыт красно-черными цветами дома Таргариенов. А общий результат напоминал Шейре квохорского зоара, которого она однажды видела в Императорском зоопарке. Только намного более пестрого.

Старший сын Императора, должно быть, хотел не только привлекать к себе взгляды, но и заставлять всех вокруг испытывать к нему уважение и пиетет. Откровенно говоря… было очень трудно воспринимать такой наряд всерьез. Особенно с этой россыпью наград во всю грудь. Эйгону это казалось величественным, Шейре — крайне претенциозным. Потому что она знала, что за ее плечами столько же сражений, сколько и у наследного принца. Хотя… Может, для него проснуться утром и приказать слуге зашнуровать его сапоги — уже подвиг, заслуживающий награды? А еще эти разноцветные ленты на запястьях, как у карнавального шута. И эполеты в два раза шире плеч…

А ведь это, если верить Висенье, был еще не самый нелепый из его нарядов. Хотя ей лучше знать. Сама Шейра не могла представить себе чего-то более дурацкого.

Медленно и плавно, как и подобает наследному принцу, Эйгон прошествовал к своему месту у самого трона. Но проходя мимо своей сводной сестры, он попытался погладить ее по белоснежным, как у всей их семьи, волосам, и та тут же перехватила его ладонь белыми от напряжения пальцами.

— Ну чего ты опять ломаешься, Сероглазка? — деланно удивился принц Драконьего Камня и любимый сын Императора. — В постели ты позволяла мне намного больше…

— Даже не напоминай… — прошипела сквозь зубы Висенья. — Я буду жалеть об этой ошибке до конца дней.

— Ревность тебе не идет, — равнодушно-скучающим тоном бросил Эйгон, но Шейра видела в его глазах страсть и гнев.

— Ревность? Я с самого начала знала, что ты женишься на дочери Тирелла и была не против… Но я не подписывалась делить твою постель с каждой встречной шлюхой! — если бы принцесса могла плюнуть на драгоценный ковер без последствий, она, скорее всего, так бы и поступила. — Ты мало того, что девственности меня лишил, так еще потом заставлял… — она передернулась от воспоминаний. — Радуйся, что мы с тобой одной крови — иначе я бы вывезла тебя в космос и выкинула через ближайший шлюз!

— Мне тоже очень жаль, — протянул знакомый манерный голос. Шейра даже головы не повернула, хотя обладатель этого голоса был ей ближе, чем все остальные люди в этой комнате. — Сделай ты это — и Семь Сегментумов вместе с Семью Небесами возликовали бы…

«А вот и Джоффри. Ну все, сейчас начнется… Как там Висенья говорила? Бодания рогами, вот».

Старший брат Шейры хотя бы не выделывался так, как Эйгон. Впрочем, возможно, дело было лишь в том, что он и шел-то с трудом в тяжеленном и длиннющем золотом плаще. Сегодня принц Клешневидной туманности выбрал изысканный белоснежный наряд и эту чистейшую белизну, кроме плаща, нарушал лишь золотой трехглавый дракон, вышитый на груди. Да, сегодня одежда всех собравшихся сполна демонстрировала всем окружающим, кто есть перед ними. Кроме, может быть, дяди Визериса, который одевался так, как удобно ему, а не так, чтобы выглядеть поярче. Личным гербом Джоффри был золотой дракон на белом поле, гербом Эйгона — красный дракон на черном. Визерис обошелся зеленым драконом на черном фоне.

Стоило ли напоминать, какими взглядами обменивались сидевшие друг напротив друга Эйгон и Джоффри? Последние несколько лет каждая их встреча превращалась в трагедию попалам с фарсом. Постоянно между ними проскакивали угрозы, оскорбления, принцы хватались за оружие — а потом их подданные внезапно обнаруживали новую строчку в налоговой декларации или штраф за нарушение закона, принятого вот прямо только что.

Это началось даже раньше, чем они стали бросать в сторону Висеньи совсем не братские взгляды… И ей эти взгляды явно не нравились. Шейра ее не винила. Джоффри, хоть и старался держаться так, как подобает настоящему принцу, время от времени срывался — и то, как он вел себя в такие моменты, пугало даже ее, хоть он и был ее родным братом. А вот Эйгон… Ей было не по себе от одной мысли об этом полоумном. И все. И если бы не гвардейцы дома Ланнистеров, охранявшие детей императрицы Серсеи, старший сводный брат наверняка издевался бы над ними не меньше, чем над своими вассалами, слугами и подданными. Избиения, шантаж, публичные унижения и откровенный грабеж — все это было для них рядовыми буднями.

— Ты только не волнуйся, сестра. Мое сердце и моя постель всегда открыты для тебя… — о, нет, Джоффри опять закусил удила…