Лорд Варис Тиварио I (1/2)

03.07.300 ПЗЭ,

Планета Кингсланд, система Блэкуотер

«Вы спрашивали, как Империум Вестероса управляется в настоящее время? Если вас устроит короткий ответ: очень плохо. Психическое здоровье Императора в последние десять лет сильно ухудшилось и его ближайшее окружение, как может, старается адаптировать, сгладить или просто игнорировать его безумные приказы. Малый Совет, который, теоретически, должен управлять Семью Сегментумами, когда Император по той или иной причине не в состоянии это делать, тратит все свое время на глупые споры по самым малозначимым поводам. И это уже стало достоянием общественности: многие барды представляют Совет как толпу капризных детей, которые постоянно между собой ссорятся, пока дом, в котором они сидят, уже горит. Торговые гильдии, знатные дома, армия и флот с каждым годом все сильнее утрачивают дееспособность из-за финансовых и политических распрей. В связи с этим можно сделать вывод, что первый же серьезный кризис вызовет коллапс всей государственной машины и, вероятно, приведет к новой гражданской войне…»

(из отчета резидента волантийского посольства руководству Триархии, 299 ПЗЭ).

***

Для того, чтобы затащить-таки Императора в Зал Малого Совета — впервые с начала года — потребовалось всего-то ничего: устроить на планете крупнейшую со времен операции «Падение» резню.

Именно за это Варис больше всего хотел повесить каждого из «Семи Воробьев» на собственных кишках на ближайшем фонарном столбе.

Именно об этом он и думал ранним утром третьего дня седьмого месяца благословенного трехсотого года После Завоевания Эйгона.

Когда Императором был Эйрис, члены Малого Совета не могли даже зайти в эту комнату более чем по одному без его присутствия. После той истории на Сумеречном Доле Эйрис превратился в натурального параноика и повсюду видел строящиеся против него заговоры. Поэтому требовал своего участия во всех заседаниях и встречах, волей-неволей вникая во все детали управления государством. Десять лет назад, сразу после Восстания Грейджоя, его сын, судя по всему, тоже решил в это вникнуть. Однако этот благородный замысел умер в первые же месяцы.

Собственно, то же самое можно было сказать про любое начинание Императора Вестероса.

Говорить такое вслух Варис, конечно же, не собирался, ему еще хотелось поносить немного свою голову на плечах.

— Террористы! И вопрос с преемственностью Росби! Вы здесь советники! Так придумайте уже что-нибудь! А я должен свериться с пророчествами и понять, как ваша некомпетентность повлияла на ткань грядущего, что плетет само время…

Варису потребовалось поистине титаническое усилие, чтобы не закатить глаза, не вздохнуть, не хлопнуть ладонью по лбу или лбом по столу. Еще труднее было сохранить на лице выражение спокойного оптимизма.

И кое-кто из его «товарищей» по Малому Совету с этим уже не справлялся. Беглый взгляд сразу подметил вытянувшееся лицо лорда Уолтера Уэнта, а также выражение растерянности, ярости и непонимания у еще нескольких советников.

По правде говоря, Варис понимал их чувства. Император в последнее время обращался к ним не как к знатным лордам и помощникам, а скорее как к тупым слугам или даже маленьким детям, но они до последнего надеялись, что у него хватит ума и совести не делать это хотя бы на публике.

Они жестоко ошибались.

К счастью, длилось все это недолго. Прооравшись как следует, Безумец резко развернулся и почти бегом покинул Зал Совета, увлекая за собой свою свиту из нескольких десятков человек. В другой ситуации Вариса не смутило бы то, что Император приблизил к себе лиц неблагородного происхождения — если бы они были талантливыми бюрократами, военными или финансистами. Он бы быстренько завербовал бы нескольких — и порядок.

Но эти…

Эти не шли ни в какие ворота. Его агенты докладывали, что этот сброд включал в себе двух бывших мейстеров, выгнанных из Цитадели без указания причины (что само собой говорило о том, что причина была действительно серьезной), четыре якобы ведьмы, умеющие слушать варп, шесть самозваных астрологов, два развращенных сверх всех немыслимых норм септона, три «пророка», вещавших от имени придуманных ими самими божеств, пятеро выходцев из Эссоса, поклонявшихся каким-то мелким богам, человек, называвший себя Зеленым Жрецом (хотя сам был родом со Стоунсепта, где таких отродясь не было), и еще несколько Красных Жрецов и Жриц, возглавляемых ведьмой, прилетевшей аж с Асшая. И это был далеко не весь список. И завербовать он мог всего одного из них — но и тому верить не стоило.

Когда большая двустворчатая дверь звонко хлопнула, многие члены Совета не смогли сдержать вздоха облегчения. Варис посмотрел на богато украшеный платиновый хронометр, подаренный Иллирио много лет назад.

Три минуты четырнадцать секунд. Сегодняшнее время участия Императора в заседании Совета стало новым рекордом.

— Скатертью дорога, — проворчал мастер над монетой Лантион Ланнистер, чьи золотые волосы успели поседеть за время жизни в столице, но его взгляд, который он перевел от закрывшейся двери к другим участникам встречи, по-прежнему был полон энергии. — Пусть возвращается к своим пророчествам и не мешает нам управлять Империумом.

Уолтер Уэнт, Десница Императора, который должен был его замещать, попытался было вяло одернуть зарвавшегося советника, но, увидев, что его никто не поддерживает, молча закрыл рот и промычал что-то невразумительное. И правильно. Единственным членом Совета, который искренне готов был защищать своего повелителя в любых условиях, был Эртур Дейн, лорд-командующий Императорской гвардией. Но его сегодня здесь не было, он охранял наследного принца за тысячу километров от Красного Замка, куда он был вывезен на случай новых взрывов.

— Похоже, что долгий мир подошел к концу, — заявил лорд Петир Бейлиш, занимавший должность мастера над информацией. — Удар прямо по столице — сам по себе серьезнейший вызов. И люди уже не чувствуют себя в безопасности.

Варис поймал себя на том, что согласно кивает вместе с остальными. Бейлиш ему не нравился — мягко говоря. Нет, не так. Он ненавидел этого человека. И все равно не мог не признать, что в данном случае он прав.

— Я должен признать, что в недавних событиях есть и моя вина, — сказал мастер над шептунами и ответом на его слова было несколько удивленных взглядов. Ну надо же, они, оказывается, не знали, что он не умеет предсказывать будущее… — Императорская Разведывательная Служба до сегодняшнего дня не имела никакой информации о так называемых «Семи Воробьях», не говоря уже о том, чтобы предугадывать их намерениях. Я вам больше скажу: спустя сутки после серии атак у нас по-прежнему на них ничего нет, кроме публичного заявления о том, что именно они несут ответственность за эти теракты.

— То же самое можно сказать и про тайную полицию, — вклинился Аллисер Торн. — Мы взяли и допросили несколько септонов, ранее замеченных в продвижении радикальных идей, и психопатов, которые верят в то, что Семеро говорят с ними… Да, нам удалось раскрыть несколько зависших преступлений, но что касается «Воробьев»… Никто из задержанных ничего о них не слышал, — человек в черном мундире презрительно скривился. — И мне это кажется очень подозрительным… Террористы использовали армейскую взрывчатку. Которую они должны были где-то добыть!

— Прямо сейчас идет масштабная проверка арсеналов Золотых Плащей и Золотых Кулаков, но на данный момент никаких пропаж не выявлено, — сказал лорд-командующий Столичной Гвардии Джареми Риккер. В отличие от своего предшественника Мэнли Стокворта, он не имел привычки являться на заседание в золотых доспехах, а носил обычный мундир с соответствующими его рангу знаками различия. — После операции «Падение» мы учли все ошибки… Так что террористы могли найти свою взрывчатку где угодно, но только не на наших складах.

Хотя бы одна хорошая новость… Конечно же, самой главной причиной того, что при Риккере Золотые Плащи больше не продавали оружие на сторону, был обычный инстинкт самосохранения: им ясно дали понять, что каждый «списанный» или «пропавший» лазган в первую очередь будет нацелен на них самих, если вдруг начнется восстание. А им очень хотелось, чтобы у преступников не было в руках ничего, кроме палок и камней.

Следующим слово взял лорд Томмен Костейн, мастер над законами и верный вассал дома Хайтауэров. Этот человек выглядел куда более измученным, чем Ланнистер и Риккер вместе взятые — и тому была серьезная причина. Именно его директивы, принятые в последние месяцы, ослабили меры безопасности и позволили террористам подобраться к таким важным местам на Кингсланде. Этого никто не забудет и не простит. Варис прекрасно это понимал. И Костейн тоже.

— Пока у нас еще нет официальных результатов… Но ряд моих экспертов определили, что оставшиеся образцы взрывчатки на местах трагедий… Совпадают с теми, которые использовали во время Войны Узурпатора солдаты дома Талли.

— И которые еще до Восстания Грейджоя расползлись во все стороны, — добавил великий мейстер Пицель, поглаживая длинную белую бороду. Варису было забавно смотреть на то, как человек, нарушавший свои клятвы по полсотни раз на дню, умудряется сохранять при этом такой честный взгляд на умном и спокойном лице. — Могут ли ваши взрывотехники определить, какой именно армии были переданы эти вещества для утилизации?

Варис знал, что могут, пусть эта процедура и была не из легких. Однако им это все равно не поможет — увы, но такова горькая правда.

Демобилизация вооруженных сил Ривера после Мейденпульского мира представляла собой неконтролируемый хаос. То, что когда-то было единой армией и флотом сегментума, распалось на десятки группировок. И Ланнистеры с Тиреллами, чувствуя себя победителями, жадно накинулись на военные запасы поверженных лордов. И не только они… К складам и арсеналам присосались откровенно криминальные группировки — мри молчаливом попустительстве Администратума. И даже если искомая взрывчатка попала в руки чьей-то официальной армии, только Семеро знали, через сколько рук она потом прошла. И это, естественно, не было задокументировано. И никто не мог этому помешать, как не могла помешать жертва грабежа с пистолетом у виска. Собственно, этот хаос продолжался в сегментуме до сих пор. И там по-прежнему не было ни «флота Ривера», ни «армии Ривера». О, естественно, у них был единый правящий дом в лице Дарри — во всяком случае, на бумаге. Фактически же сегментум был разорван между про-старковским альянсом Блэквудов и Маллистеров, Талли, Бракенами, Мутонами, Фреями и немногими лоялистами, возглавляемые блоком Дарри-Уэнтов, которые даже совместными усилиями не могли привести остальных к покорности.

Варис на уровне инстинктов чувствовал, что следует копать в сторону тех великих домов, что подозревались в утаивании старых арсеналов и боевых звездолетов довоенной постройки — хотя не факт, что они причастны. Возможно, взрывчатку изъяли без их ведома. Кто мог это сделать? Странный вопрос. Кто угодно мог. Со списком врагов, которых Таргариены нажили за последние десятилетия, проще было сказать, кто не мог этого сделать.

— Если принять во внимание уже известные на сегодня факты, у нас достаточно оснований для начала серьезного расследования, — заявил лорд Уэнт, стараясь скопировать на своем морщинистом лице задумчиво-отстраненное выражение Пицеля, но все его попытки с треском провалились. А Варису очень захотелось схватить никчемного Десницу за затылок — и хорошенько грохнуть его физиономией о столешницу. Раза три. Или пять. Но нельзя. Нужно было сидеть и улыбаться…

Как же тяжело было играть роль шпиона в этом гадюшнике! В последнее время каждое заседание Совета приводило его на грань нервного срыва.

Хорошо еще, что нашелся среди них еще один человек, который мог осмелиться поправить лорда Харренхолла.

— Позвольте спросить, милорд Десница, а против кого должно вестись это расследование? — лорд Петир Бейлиш даже не пытался скрыть издевку в голосе. — Против лорда Хостера Талли? Но он, если вы забыли, немножко мертв. Против главарей «Семи Воробьев»? Может, вам известен их адрес, куда можно прислать повестку? Против лордов Ривера? Севера? Эссоса? Вы много лет списывали на них все наши просчеты, зная, что они вам не ответят, но что вы скажете, когда они спросят: какие у вас основания их обвинять? Что вы им скажете?

— Хватит, Бейлиш! — злобно перебил его Верховный адмирал Монфорд Веларион. — Даже если в твоих словах и есть зерно истины, не забывайся!

Вряд ли в Малом Совете можно было найти более непохожих друг на друга людей, чем мастер над кораблями и мастер над информацией. У одного из них волосы отливали чистейшим валирийским серебром, второй был коротко подстриженным брюнетом с легкими прожилками седины. Один был сыном благороднейшего дома, кузеном самого лорда Люцериса, одержавшего героическую победу над Железным Флотом в системе Арбор-Прайм ценой собственной жизни, с поистине бездонными карманами и обширнейшими связями. Второй поднялся наверх с самого дна в полном одиночестве, цепляясь за каждую следующую должность и не имея за спиной никаких влиятельных покровителей. Да, Петир Бейлиш по прозвищу «Мизинец», тоже считался лордом — технически. Но единственным его владением был непригодный для жизни планетоид, лишенный полезных ископаемых, болтающийся вдали от торговых путей и любой разбогатевший купец из низкого сословия мог легко купить себе двадцать таких.

Стоило ли удивляться тому, как эти двое друг друга ненавидели? Их заклятая «дружба» началась с того, как Бейлиш в лицо назвал Велариона… как же он сказал-то? Да, точно: «адмиралом в домашних тапочках». С этого-то все и покатилось.

— Вы правы, — тут же пошел на попятную Мизинец, хотя его лицо говорило совсем другое. — Позвольте принести мои глубочайшие извинения, — «хоть бы попытался изобразить раскаяние…» — но мне бы все-таки хотелось кое-чего уточнить.

После этой пародии на извинение никто не произнес ни слова. Мастер над ассасинами с натянутым на лицо капюшоном вообще ничего не сказал с начала заседания и Варис не был уверен, не спит ли этот человек, закутанный в темную накидку. Да и человек ли он вообще. Арон Сантагар, мастер над оружием, старательно держался в стороне от дискуссии, углубившись в чтение отчетов с мест взрывов. Ну кто, спрашивается, вообще придумал притащить в Совет этого дорнийца? В чью голову пришла эта гениальная идея? Сантагар был совершенно бесполезен на своей должности и никак не помогал им управлять государством, а если они они и пытались таким образом извиниться за события, приведшие к смерти Элии Мартелл, извинения, насколько он мог судить, принято не было.

— Мы должны найти эти «Семь Воробьев» до конца месяца! — настаивал Костейн.

— Я, конечно, все могу, как говорят некоторые, но даже я не способен допрашивать тех, кого разорвало на тысячу кусков! — рявкнул в ответ Аллисер Торн, обводя всех вокруг злым взглядом. — И если бы нам изначально позволили установить надлежащие меры безопасности, мы обязательно поймали бы хоть одного из ублюдков живым… Или даже накрыли их до того, как они устроили бойню!

— Если вы на меня намекаете, Торн, то знайте — я исполнял приказ самого Императора!

— Императора? Или, может, Мейса Тирелла? — издевательский вопрос Велариона разбил в мелкую пыль остатки натянутой вежливости, все еще висевшей в этой комнате. — Мы все прекрасно знаем, что просторцам всегда были важнее собственные карманы, чем чужие жизни!

— Конечно, Веларион, вам из вашего захолустья все виднее!

— Из-за вас налоги на вина 290-х годов пришлось повысить на восемь процентов!

— Ну извините, мне нечему поучиться у Ланнистеров, которые сидят своим толстым задом на куче золота…

Как всегда. Любое заседание Малого Совета рано или поздно заканчивалось вот этим. Как бы сильно Монфорд ни ненавидел Мизинца, эта ненависть была сущим пустяком на фоне того, что он испытывал к Костейну или Лантиону Ланнистеру. Бейлиш, в конце концов, был всего лишь выскочкой, которому посчастливилось оказаться намного выше, чем положено человеку его происходения. А вот вассал Хайтауэров и представитель семьи Ланнистеров были для Велариона и его дома настоящей угрозой. Следующие несколько минут мастер над монетой, мастер над кораблями и мастер над законами просто орали друг на друга и обменивались оскорблениями, а Торн с Риккером, державшиеся чуть поодаль, время от времени набрасывались на дерущихся и откусывали свой кусок мяса. Уолтер Уэнт выглядел совершенно потерянным — как всегда. На бумаге этот человек был первым в Империуме после самого Императора. На деле лорд Харренхолла был немощным стариком и то, что ему удалось вознестись так высоко, не дало ему права навязывать свою волю Лорд-сегментумам и другим знатным домам. Да, Уэнты стали одним из самых могущественных домов в Ривере — но только потому, что остальные были еще слабее. И что у них до сих пор не нашлось сильных конкурентов.

Варис тяжело вздохнул, слушая несущиеся со всех концов мраморного стола оскобления и обвинения. Хотелось бы, чтобы представители таких древних и заслуженных родов, оказавшись на вершине власти вели себя так, как подобало людям подобного статуса. И, к его большому сожалению, между теорией и уродливой реальностью простиралась колоссальной ширины пропость.

А реальность заключалась в том, что у них не было Малого Совета. Да и был ли он вообще с того самого момента, как Рейгар поднял с пола окровавленную корону отца, надел ее на себя и впервые сел на Железный Трон?

Мастер над оружием и мастер над ассасинами демонстративно игнорировали перепалку. Пицель тоже, но он что-то активно записывал на инфопланшете — Варис не сомневался, что эти записи очень скоро увидят очень важные люди в системе Кастерли-Рок. Если на что и можно было рассчитывать в отношении великого мейстера, так это на его безоговорочную преданность Тайвину Ланнистеру.

Бейлиш тоже открыто наслаждался «спектаклем», который устраивали для него другие члены Совета. И он был куда опаснее их всех. Варис признавался самому, себе, что даже ему потребовалось больше года, чтобы понять, какую змею они впустили в Малый Совет и какие махинации крутятся в этой, казалось бы, не впечатляющей голове. Сын бывшего капитана наемников, ранее служившего дому Талли, а потом, после изгнания из Ривера, нашедшего приют под крылом Джона Аррена. Амбиции самого Петира, в отличие от его отца, простирались намного шире — и он, к сожалению всего окружающего мира, он, не колеблясь, реализовывал их любыми средствами.

Обычно наемники и рыцари, изгнанные со службы, молча удалялись в свои владения — если таковые имелись — и доживали там остаток дней. Но человек по прозвищу «Мизинец» был определенно не из этой породы. Едва боевые действия между Железным Троном и баратеоновцами затихли, он начал действовать. Первым делом он сумел взять в жены молодую леди по имени Дженис Хантер. Ее отец, лорд системы Южного Перста, был известен всему Вейлу как страшный скупец, поэтому новость о том, что он выдал свою единственную дочь за такого бедного жениха, все имущество которого оценивалось в треть формального приданого, стало громом среди космической пустоты. Но брак состоялся. Единственным возможным том объяснением было временное помешательство — или расчет лорда Эона на то, что такой мелкий человек не осмелится бросить вызов его силе и влиянию.

Но Бейлиш не сидел сложа руки. Вскоре он на деньги, полученные из приданого, получил важный тендер в Императорской Информационной Службе на планете Сумеречный Дол — и это стало началом его восхождения на вершину грандиозной системы государственной пропаганды. Восхождения, которое своими темпами напоминало скорее взлет: он стремительно перепрыгивал из кресла в кресло в структурах ИИС и ИГСН, пока не оказался в столице, в аппарате самого мастера над информацией. Все это время Бейлиш изображал из себя старательного, но при этом беззубого служаку, который старался держаться в стороне от борьбы лордов, словно боялся, что его в этой схватке попросту затопчут и не заметят, как. На деле именно он сыграл решающую роль в падении Большого Гарта Тирелла, который утащил вместе с собой и основных своих заместителей, чья репутация также была уничтожена серией возмутительных скандалов. И пока Семь Сегментумов ликовали по случаю победы над Греджоями, Гарт Тирелл был выброшен из этого праздника жизни, а Петир Бейлиш занял его место — временно, конечно… Вот только это время так до сих пор и не прошло. И никто не мог понять, почему Даже Варис порой поражался тому, какие крутые заговоры плел этот человек, и как мастерски умел выходить сухим из воды в любой ситуации.

Таким образом, Бейлиш показал себя как очень опасного человека, абсолютно не разбирающегося в средствах. Но хуже всего было то, что Варис не имел рычагов воздействия на этого негодяя. Леди Бейлиш была полностью предана ему, как и их дочери Мередит и Кейтилин. А сам Мизинец был крайне харизматичным, амбициозным и готовым бросить в огонь любого из своих «друзей», если это дало бы ему больше власти и влияния. И самым приятным было то, что большинство высших лордов Вестероса так до сих пор и не поняли, кого они приняли в свои ряды. Действительно, с чего бы? У Мизинца не было ни огромного флота, ни многомиллионной армии, ни обширной сети убийц — чего его бояться-то? У него было только Слово… Варис порой и сам пугался, насколько похожи они были с этим человеком.

А спор обиженных малолеток… простите, разгневанных членов Малого Совета, все продолжался. И мастер над шептунами заставил себя переключить внимание на них.

— Достаточно, — раздался вдруг тихий и спокойный голос. — Или вы сейчас же замолчите, или Императору завтра понадобится собирать Малый Совет заново.

Владыка Семи смертей словно нажал какую-то кнопку, отключившую звук — так внезапно все вдруг замолчали, повернув испуганные лица в сторону фигуры в черном капюшоне. Какими бы слабоумными они ни были, у лордов Малого Совета еще оставался инстинкт самосохранения, не дававший злить Магистра Ассасинорум. Так что все обиды и претензии оказались временно заметены под ковер.