chapter 16 (2/2)
— С тех самых, когда она оказалась хорошим человеком.
Горбатая была самой проницательной в группе, и ее слова укрепили в голове старосты уверенность в том, что в десятой девчонку приняли. Приняла Бунина, Горб, Наташа, Проня, даже Митронина недавно за руку провожала ее в душевую. Это большая часть группы, а с холодностью Петрухи и кровожадностью Веры можно жить.
Но самое важное осознание пришло по-другому. В понедельник на уроке истории Бэллка залилась румянцем, когда не смогла ответить на вопрос о какой-то дате времен перестройки. Она покраснела, и чуть пухловатые щеки с тонкой, почти прозрачной кожей зацвели ярче, чем алая помада их исторички, а Купер засмотрелась. А Купер поняла.
Влюбилась. Она влюбилась в нее. Влюбилась сильнее, чем могла себе позволить, а она не могла позволить этого вовсе. Сила Костьи Купер всегда была в том, что она никогда ни в ком не нуждалась. И сейчас самое время об этом правиле вспомнить, только вот уже не выйдет.
Бэллу всегда было трудно отталкивать. Она отдает себя полностью, с открытым забралом и душой нараспашку — на, возьми. Такое нельзя пнуть, сделав вид, что не понял, что и зачем перед тобой. Бэллкина сила в этой ослепляющей глаза открытости. И сила эта больше силы Каспер.
От осознания хотелось, как в детстве, съесть комок штукатурки и умереть, что все поняли, как были неправы. Чтоб было больно физически, а не морально, ведь именно такую, тупую и бессмысленную ярость от собственной слабости невозможно умерить и обуздать.
Дождаться за разрисованной партой конца урока было сложнее, чем пережить сотрясение, а Касперу было с чем сравнивать. Со звонком она вылетела из класса разъяренной пулей, под недоуменными взглядами девочек, отталкивая их учительницу с дороги.
На воздухе должно было стать легче. Стало, только не благодаря ветру.
***
Бэллка выпустила лёгкое облачко пара изо рта, прислушиваясь к своим шагам. Снега было слишком мало, чтобы слышать приятный скрипучий звук, но она считала, что это к лучшему: бродить по территории Школы во время уроков лучше в одиночестве, а, учитывая ее печальное состояние, одиночество нужно было как воздух.
— Три минуты за тобой наблюдаю, ты даже шагов не расслышала. Расслабилась и престала защищаться? — язвительно спросил знакомый голос.
Кузнецова оглянулась и увидела Костью, презрительно смотрящую на её безоружные руки и расслабленную позу. Ей на мгновение стало стыдно, потому что она правда не подумала об этом. Если быть до конца честной, Малая была уверена в том, что никто в здравом уме не пропустит уроки в начале недели. Она надеялась на это, по крайней мере.
— Вряд ли здесь мне может встретиться кто-то опаснее тебя, — разозлившись, ответила девушка стальным голосом.
Купер искренне удивилась такому ответу.
— Правда? — поднялась темная бровь. При этом она выглядела так, будто насмехалась над Бэллой или её логикой.
— Правда, — этот диалог выводил девушку из себя, — Ты бог знает, чем занимаешься. Бог знает, сколькими людьми играешь или хочешь играть. Я не имею ни малейшего понятия, на что ты способна.
— Но ты всё-таки заговорила со мной. Знаешь, Малая, — легко покачала головой староста, — Что-то не видно, чтоб хоть кто-то меня боялся, кроме тебя.
— Я не боюсь тебя, — фыркнула Кузнецова, — Я вообще ничего о тебе не думаю после твоих попыток испортить мне жизнь окончательно.
Лицо Каспер стало нечитаемым.
— Да не портила я тебе жизнь! Хоть раз притворись, что можешь вести себя как взрослая, и послушай!
— Я веду себя как раз по-взрослому, — заявила Бэллка, останавливаясь и слыша треск веток от лёгкого ветра, — Но я терпеть не могу таких, как ты. Злых, бездушных, чёрствых...
— Ну-ну-ну, мы опять за своё, — Костья наигранно закатила глаза, но кулаки в карманах куртки сжались, — Опять за старое? Меня тошнит.
— Если тебе тошно, можешь пойти и попросить перевести меня в другую группу, или вообще попросить кого-то меня прибить, ты же сама не мараешь руки…
Купер подошла довольно быстро, и этот порыв заставил Бэллу замолчать. Между ними и так было небольшое расстояние, и Костья преодолела его в пару шагов. Лицо старосты стало каменным, но в глазах что-то мелькало, и Кузнецовой хотелось направить на себя ее взгляд, чтобы рассмотреть. Однако это было непозволительно. Она бы ей не позволила.
— Ты реально думаешь, что я все это время не могу решить, нужна ты мне в группе или нет? Что ты мне нужна как комнатная давалка? Что я могу кого-то попросить причинить тебе вред? — Костья говорила это так, будто обсуждала с ней погоду, но Бэллу мутило от самой возможности, как бы она не старалась притвориться безразличной.
На последней фразе голос Каспер стал мягким. Слишком мягким для той, кто это произносил.
— Я никогда, ни разу за все время твоей жизни здесь не хотела, чтоб ты стала «собачкой». И уж тем более ни разу не хотела, чтоб тебя «прибили». Никогда, слышишь?
— Хорошо, допустим, я верю, — Бэллка звучала яростно, обиженно и так громко, что даже успела задуматься, насколько далеко они ушли от Школы, и слышно ли их, если открыть окно.
Купер сделала шаг назад. Малая не поняла, почему почувствовала такой силы облегчение. Не было ни единого доказательства того, что староста говорила правду. Тем более девушка не знала совершенно ничего о событиях тех двух недель, что провалялась в комнате. Но верить ей хотелось отчаянно. И она поверила.
— Но я всё равно тебя терпеть не могу, — добавила Кузнецова, хотя это и звучало глупо.
— Уверена? — спросила Костья, поддевая её только своим голосом. Словно она получала удовольствие, когда Кузнецова говорила с ней.
— Абсолютно, — девушка вздёрнула подбородок, — Ты — самодовольная, наглая, — Костья хмыкнула и отвернулась, сделав несколько шагов в ту сторону, откуда пришла, — И еще ужасно целуешься.
В этот момент ей захотелось поступить как в мультиках: вытаращить глаза и закрыть себе рот двумя руками, а после отмотать время и забрать слова назад. Купер замерла, а затем повернулась к ней.
— Бэлла, ты провоцируешь меня. Это какое-то новое развлечение? В прошлый раз ты пыталась развести меня почти во сне с перемотанной головой.
Кузнецовой следовало заткнуться. Следовало. Нужно было начать отступать. Но это был первый случай, когда Костья назвала ее по имени, и, кажется, этот медленный, знакомый тон раньше сочетался только с дурацкой кличкой.
— Нет, это правда, — голос девушки дрогнул, — Очень мне нужно тебя разводить, ты фантазируешь... Слушай, не приближайся!
Она не хотела звучать панически, но получалось паршиво. Каспер не успела далеко отойти, так что хватило пары секунд, чтобы вновь сократить расстояние между ними.
Бэлла не думала, что это заявление заставит её вернуться. Скорее, заденет, всего-то. Черт, нет, она думала! Она сказала это специально! Потому что достало видеть ее холодное лицо, ее маску, будто ничего и не было, ее равнодушие. Потому что не хватало смешков на ухо рядом и перебитых пальцев в волосах и горле не хватало тоже…
— Боишься? — староста склонила голову вправо, хотя почему-то не выглядела злой.
— Конечно же нет, я же сильнее тебя, — Кузнецова выдохнула, наблюдая за тем, как пара снежинок опустилась на черные ресницы девушки. Чёрт, она могла рассмотреть снег на её ресницах. Это что, сопливая книжка из бабушкиного серванта?
Чертыхнувшись от собственной глупости, Малая сделала шаг назад, но это не спасло, потому что староста легко толкнула её к дереву.
— Значит, ты не просила меня тебя поцеловать? — Бэллка услышала её слова возле левого уха и почувствовала, как предательски краснеет.
— Нет, — она сглотнула.
— Хорошо, — подбородок Костьи дёрнулся так, будто девушка кивнула. Но ничего не было хорошо, — А я бы могла это сделать…
Купер так склонила голову, что кончик её носа прошёлся под ухом Бэллы. Намеренно. Под курткой, свитером, формой, бельём девчонка ощущала мурашки. Абсолютно по всему телу.
— Костья... — проговорила девушка, закрыв глаза.
Бэлла ведь могла её легко оттолкнуть, Купер даже не держала, почти не прикасалась, если не брать в расчёт дыхание на шее. Она могла, но не должна ведь?
— А сейчас ты не уходишь потому что просто важно подышать свежим воздухом, м? — Костья говорила вкрадчиво и еле слышно. Если бы она не произносила это всё прямо у её уха, вряд ли Бэллка смогла расслышать.
Снег мягко падал вниз, но лицо Кузнецовой стало до того красным, что, казалось, снежные хлопья не имели даже шанса приземлиться ей на кожу, и таяли ещё в полуметре от неё, сгорая от жара.
— Да, — глаза девчонки оставались закрытыми, когда она кивнула. Это было похоже на переговоры с сумасшедшей: соглашаться со всем. Только кто из них не в себе?
Её сердце вышло из-под контроля. Бэллка боялась открыть глаза и увидеть лицо девушки. Боялась и хотела одновременно, потому что два дня не встречалась с этими глазами. Каким-то образом именно из-за её взгляда всё обычно шло к чёрту.
— Сейчас тебе неприятно?
Она почувствовала, как Каспер прошлась пальцами по её шее. Девушка открыла глаза. Возможно, когда она встретится с реальностью, это поможет ей прояснить голову.
— Хватит, — это должно было звучать как приказ, а прозвучало жалко. Даже не как просьба. Что-то вроде мольбы.
— Мне не хватит, — она отклонилась, но только чтобы посмотреть Кузнецовой в глаза.
Рука старосты переместилась на её подбородок, и Малая набралась храбрости встретиться с ней взглядом. Её светлые радужки потемнели, в них искрилось что-то тяжёлое и притягательное. Бэлле было интересно взглянуть на свои собственные глаза: они выглядели так же безумно?
— Хорошо.
— Хорошо? — переспросила Купер.
Они стояли так близко, что Бэллка вновь почувствовала тот свежий, неповторимый запах. Он был не так уловим, как раньше, скорее всего из-за свежего воздуха и легкого ветра.
— Да. Хорошо, — выдохнула она, целуя.
По-настоящему целуя Костью Купер первой. Как только их губы соприкоснулись, все сомнения, злость и страх стали бессмысленными. Возможно, она потом умрёт от осознания произошедшего, но сейчас... Костья не выглядела так, будто была против всего этого, потому что татуированные пальцы тут же надавили на Бэллкины щёки, заставляя открыть рот.
Бэллка чувствовала на языке еле уловимый вкус сигареты, и ей казалось, что абсолютно всё потрясающее в мире имеет примерно такой же привкус. Её поясница ныла, потому что она всё ещё стояла, опираясь на ствол дерева, сгибаясь так, чтоб им было удобно прикасаться друг к другу. Внезапно Бэлла поймала себя на мысли, что могла бы так простоять ещё несколько часов. Костьины руки едва ли держали Кузнецову, это было больше похоже на то, что староста наслаждалась, касаясь ее щеки и шеи.
Каспер оторвалась от девушки, потому что им не хватало воздуха, который морозными ножами теперь впивался в лёгкие. Её лицо было... румяным, а губы мокрыми и искусанными. Она смотрела на Бэллку, мечась между глазами и губами.
— Насколько это кошмарно? — голос старосты был тихим, — Ты так дрожишь от ужаса или от холода?
Ей хотелось, чтобы Бэлла оттолкнула её. Она будто была не в состоянии сделать это сама. Каспер разжала и убрала руки, предоставляя возможность сбежать, но девчонка лишь подвинулась ближе, не отрывая блестящих глаз от её лица.
— Ещё.
— Блядь, мы с тобой обе сгорим в аду.
Руки девчонки тут же опустились на Костьину шею, зарываясь в короткие волосы, поселяя на теле дрожь. Каспер выдохнула ей в рот, смиряясь. Она потом это проанализирует. Потом поругает себя за это, потом удивится Бэллкиной отзывчивости, потом тайно порадуется. Все потом.
Целовать её сейчас чувствовалось по-другому. Не так, как было в дурацкой игре: весело и чуточку смешно, не так, как было в душевой: страшно и приятно-больно, не так... Это было чем-то нереальным, светлым, но вместе с тем холодным.
Костья готова была благодарить всё на свете за мнимое ощущение мороза, холода. Она заметила, что её руки трясутся то ли от нервозности, то ли от адреналина, которого, кажется, в ней было больше, чем крови. Они целовались обрывисто, хватая ртом воздух.
— Эй! — послышался звук чьего-то голоса сквозь шумевшую в голове кровь, и Купер перестала двигаться, отступив на шаг.
Голос был явно дальше, где-то за углом, около крыльца Школы, которого отсюда было не видно, и это давало им секунду. Секунду на то, чтобы переварить шок. Они пялились друг на друга, и Бэлла была готова увидеть в глазах Купер ненависть, ярость, но увидела разочарование.
Староста выдохнула, пряча от неё руки в карманы.
Это почти физически резануло ей по горлу, потому что такая эмоция... девушка не была готова к ней. Она разочаровалась в поцелуе? В ней? В произошедшем? Это её волновало? Почему она выглядела так, будто только что проиграла?
— Пойдем внутрь, там сейчас новенькую приведут.