Глава III. Я в собственном приюте удавился (2/2)

— Когда ты за раз говоришь так много, хочется прислушаться, — её губы растягиваются в слабой улыбке и почти сразу возвращаются в исходное положение. — Но поверь, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

Леви опускает руку, прячет в карман и поворачивает голову обратно, смотря на ручку двери расфокусированным взглядом.

— Но у меня нет выбора. Тем более, в моём возрасте... Всё это очень опасно для ребёнка.

— Да.

— Леви, ты не хочешь поехать с нами?

Это был вопрос, над которым Леви даже не должен был раздумывать. Он знал ответ ещё до того, как Нанаба закончила предложение. И как только непослушное воображение начинает играть, Аккерман захлопывает дверь и вешает тяжелый замок. Ключ выбрасывает.

— Здесь мой дом, — отвечает он сухо, поглядывая на Нанабу краем глаза.

Она тоже знала ответ. Но глаза всё равно опустила.

— А в гости хоть будешь приезжать?

— Как только ты соскучишься по моей кислой мине, я тут же куплю билет. Или, если вдруг Майк слишком сильно устанет от семейной жизни, мы с Эрвином, может, ещё и с Моблитом придём на помощь и устроим мальчишник.

Нанаба смеётся тихо и, наконец, улыбается широко и искренно. Леви тоже улыбается, щурит глаза.

— И кстати, если тебя это успокоит, то ты первый, кому я сказала.

Леви сначала хмурится, не понимая, а как только до него доходит, его глаза распахиваются в неверящем удивлении.

— Даже Майк не знает?

Нанаба втягивает в рот нижнюю губу, качает головой.

— Чувствую себя особенным как никогда, — тянет Леви довольно, не сдержав ухмылку. — Ты почти прощена.

— Раз так, тогда предложу заранее: как насчёт того, чтобы стать крёстным папой?

Леви на секунду показалось, что ему послышалось. Он озадачено смотрит на Нанабу, невольно приоткрывает рот, но слова теряются в зависшей голове.

— Породнимся хоть так. И уж очень боюсь не дожить до рождения твоих детей. А может, увидишь моего и своего захочется.

— Для меня это много значит.

— Я знаю. И ещё. Не думаю, что Ханджи и Моблит останутся надолго. На счёт Эрвина не знаю, но в конце концов все вернутся домой, и ты останешься один. А я бы этого не хотела.

Леви цокает языком, отворачивается, будто говоря: только не это.

Ни для кого не было секретом, что Нанаба вместе с Ханджи не раз примеряла на себя роль шадханит<span class="footnote" id="fn_29702824_0"></span> и частенько приводила какую-нибудь девочку, только недавно переведённую из другого подразделения, к нему. И также всем известно, что успехом эти её старания не заканчивались. Какими бы симпатичными и приятными девушками они не были, ни с одной не срослось. Кому-то не нравилась его чрезмерная мрачность и замкнутость, а если кому-то и заходили его малоприятные качества, те не вызывали симпатии у Леви. Его не интересовали несерьёзные отношения, в которых от него никто ничего не требовал. А те серьёзные, когда женщины сразу же метили влезть в его личное пространство, осесть в его доме и обсуждать дальнейшую судьбу и имя будущего ребёнка, напрягали. От таких Леви сразу же старался избавиться. Но были и те, которыми он заинтересовывался сам. Живенькие, светлоглазые, улыбчивые, похожие на Нанабу. Или скромные, с высокими нотками в голосе, больше похожими на его мать в молодости. Но такие от него сами быстро убегали. Нанаба говорила, что ему нужно быть просто попроще, отзывчивее и обязательно давать второй шанс, Ханджи же просто советовала улыбаться чаще. А все навыки коммуникации и умение беспрепятственного доверия Леви профукал ещё в школьное годы. В общем, в отношениях Леви был тем ещё неудачником.

— Разве существует женщина, способная заменить тебя?

— Ого, комплименты, надо же. Будет метель, — усмехается Нанаба. На губах грустная улыбка. Солнце золотит светлые ресницы, подсвечивает кончик носа и крылья почти горят краснотой. — Я буду звонить два раза в день и один раз в неделю по видеосвязи Эрвину. Только попробуй не быть в его кабинете в это время.

— Для такого я даже куплю навороченный телефон или ноутбук.

Нанаба от души хохочет, запрокидывая голову назад.

— Иерусалим занесёт так, что и машины не проедут. Надо бы журналистам заголовок для статьи подкинуть: «Леви Аккерман осваивает чудеса технологий!».

Приближающийся топот заставляет обоих вырваться из вакуума комфортного разговора и повернуть голову в сторону двери, которая буквально через секунду распахивается.

— Пришло сообщение от четвёртого отряда, — на одном выдохе сообщает Моблит. —Одного из наших убили. Быстро в машину!

***</p>

Их группа прибывает на место сразу после полиции, а вот машин ребят из «Шабак» пока не было видно.

Нанаба останавливается прямо у оградительной красной ленты. И тормозит так, что Леви выпадает вперёд, и если бы сидел позади, то точно врезался носом в сидение. Хлопки всех четырёх дверей режут барабанные перепонки, а потом присущие подобным случаям звуки оглушают после тишины в машине. Но через пару минут рёв сирен скорой помощи, крики и топот превратятся в фоновый шум, Леви знает.

Ханджи, пробираясь через жидкую толпу и игнорируя протесты полицейского, пролезает под лентой, а потом молча демонстрирует документы, вытягивая руку во всю длину.

Когда Ханджи заменяет место капитана их группы, принадлежащее Майку, то меняется на глазах. Вместе с заменой аккуратных круглых очков на овальные с толстой металлической оправой появляется новая Ханджи. Серьёзная, уверенная и знающая своё дело.

Сотрудник правопорядка смеряет сначала её взглядом, потом остальных и отступает в сторону. Севшие на хвост наглые журналисты тоже пытаются пролезть за ними, но Леви, так как идёт последним, сразу за Моблитом, бросает, кивнув на раскатавших губы Фарлана и Изабель:

— Это журналисты.

Изабель тут же награждает его «благодарным» взглядом, а Фарлан только складывает губы в тонкую линию.

— Проход гражданским запрещён. Оставайтесь, пожалуйста, за лентой.

— Жадный еврей! — кричит Изабель раздосадованно.

Леви даже не оборачивается.

Перекрытая Амрам Гаон, серая и бесцветная даже в свете солнца, наводнена людьми в форме полиции. И единственные яркие цвета, привлекающие глаз — это мигалки на крышах машин спецслужб и старые зелёные контейнеры с облезшей краской у обочины. Вдоль закатанной асфальтом дороги расставлены полицейские машины, за которыми и прячутся сами сотрудники.

— Здесь бомба? — растерянно спрашивает Ханджи и прибавляет шаг.

— Что? — переспрашивает Моблит, будто не расслышал.

Леви тоже хотел бы свалить это на ошибку, ведь звуков вокруг хватает. Могло ведь послышаться, в конце концов.

Так как «Шабак» ещё не прибыл, их появлению очень даже рады, и Ханджи докладывают обо всем с удивительной лёгкостью. Из-за шума слышно плохо, но Леви успешно выцепляет куски нужной информации на ужасно корявом английском с проглатываемыми окончаниями: в здании нашли бомбу, не исключено что она одна; тот, кто установил их ещё вчера, зарезал их парня; по камерам вычислить преступника невозможно — она всего одна на всё здание и у входа.

Леви оглядывает через крышу машины бесцветное трехэтажное здание строительной компании с очень «оригинальным» названием «Алюминиевые перголы». Похоже на обычный теракт от «ХАМАС», цель которого — просто причинить ущерб и забрать несколько десятков жизней, ведь навряд ли эта крохотная компания, которая, вероятно, едва выплачивала аренду такого огромного здания, могла кому-то так насолить.

– Так, я проверю бомбу, — повернувшись, командует Ханджи. —На Нанабе осмотр территории. Моблит, за тобой камеры, выясни, кто вчера вечером был здесь. Леви, отправляйся к телу, узнай все детали.

Никто вопросов не задаёт, и каждый без промедления уходит в свою сторону.

Леви спрашивает про место убийства и по наводке полицейских трусцой бежит вдоль улицы вниз по склону, а на перекрёстке заворачивает на паркинг, окружённый жилыми домами. Места под стоянку, очерченные белыми полустёртыми линиями, почти пусты. Пару старых велосипедов валяются на асфальте, соскользнув по стене. Оцепленная и окруженная толпой площадь впереди служит прямым ориентиром и конечной точкой.

На удивление, его никто не прогоняет, наоборот, подпускают ближе к месту преступления. Им сообщили по рации наверняка. И то, что лишних вопросов никто не задаёт, по-человечески понятно и объяснимо. Не каждый день над тобой возвышается здание, готовое взорваться в любой момент. Леви аккуратно лавирует между людьми, вглядываясь в темноту глухого проёма, где когда-то была дверь, ведущая на цокольный этаж компании.

Крови почти не видно, будто земля впитала её в себя или замела тонким слоем песка. А потом снег пришёл на помощь, запорошив ещё и тело.

Посиневшая кожа, чёрные пятна смазанной крови по подбородку, застывшее лицо с закрытыми глазами. Леви узнаёт его только по волосам. Русого цвета, средней длины, как у некоторых женщин в Eish IH, похожая на каре стрижка с короткими прядями на висках. Он был новеньким, пару месяцев назад закончил службу в армии США и добровольно перевёлся к ним. По кусочкам, как мозаика, в памяти собирается его образ. Леви помнит его улыбчивым и исполнительным, с живыми горящими глазами. Оказалось, что он был очень самоуверенным. Действовал в одиночку и никому не сообщил о своём местоположении. Следил за террористом долго и засветился по неосторожности. Вот результат.

Убили не в этом месте, как сообщают. Притащили и спрятали, нанеся перед этим шесть ударов в грудную клетку. Зол был, предполагает полиция, или, что маловероятно, но возможно, напуган. Орудие убийства не найдено.

Леви, выслушав всё, отходит и замёрзшими пальцами набирает Моблиту, докладывает:

— Точное время сказать сложно без криминалистов, но ребята тут сказали, что труп лежит примерно с семи вечера. Ориентируйся на это время.

— Понял, — быстро отвечает Моблит и отключается.

Леви тут же набирает на базу. Прямиком Эрвину. Просит найти список людей, за которыми следил погибший и передать Моблиту, а потом бежит обратно.

Полицейских стало на порядок меньше — их заменили другие люди в специальной униформе с бронежилетами. Леви выдыхает облегчённо. Долго же они ехали.

В белой спортивной куртке с чёрными вставками Нанаба легко выделяется среди серой спецодежды. Она оборачивается, едва его завидев. На лице беспокойство, волосы взъерошены, будто их то и дело взлохмачивали пальцами.

— Бомба с таймером, — отвечает Нанаба на незаданный вопрос. — Ханджи там с сапёром из «Шабак». Им нужны чертежи, чтобы её обезвредить. У нас есть час.

Леви оглядывает решётки на окнах, будто через них можно увидеть Ханджи. Накрывает мерзкое ощущение беспомощности.

Появившийся Моблит в тени здания становится на миг лучиком надежды. Но чем быстрее он приближается к ним, тем отчётливее по его лицу становится понятно, что хороших известий от него будет мало.

— С базы прислали список имён и предположительное место жительства этих людей. Сверили с камерой, подходят несколько. Людей не хватает, поедешь со мной? — проходя мимо, бросает Моблит и хлопает Леви по плечу.

Леви, даже не раздумывая, идёт за ним. А Нанаба молча бросает Моблиту ключ от машины.

— Присмотри за Ханджи. — просит он, с лёгкостью ловя ключ.

***</p>

Первые пятнадцать минут летят коту под хвост. Главный подозреваемый — уборщик Наджи Заки. Он имел доступ к зданию в любое время, даже после всех ушедших работников. Что ещё более подозрительно, работал он всего-навсего неделю. Конечно же, адрес его проживания, указанный при поступлении на работу, оказывается неправильным. А тот, что нарыл погибший, находится далеко на западных окраинах города. Если пробок и непредвиденных обстоятельств не будет, они смогут добраться до нужного места меньше чем за десять минут.

Моблит гонит как угорелый, превышая скорость и вылетая на встречку при любой возможности обгона, пересекая сплошную. Он выглядит спокойным и собранным, если не смотреть на побелевшие костяшки пальцев на руле и плотно сомкнутых губ. Леви считает секунды, сверля время на дисплее телефона.

Пара заносов по песку, сумасшедшая езда по узким переулкам и через восемь минут и сорок три секунды Моблит выжимает педаль тормоза до упора. Они одновременно хлопают дверью, выходя, и широкими шагами направляются в сторону старого дома с цепочкой трещин, тянущийся от двери до маленького окна на втором этаже.

Моблит выхватывает из кобуры табельное и без церемоний вышибает дверь ногой. Испуганные женские крики доносятся из глубины, и Моблит, держа перед собой пистолет, заворачивает направо. Леви заскакивает следом, оглядывается. В дверном проёме две женщины. Одна таращится на них широко раскрытыми в испуге глазами, подняв одну руку вверх, а другой прикрывает тканью лицо. Вторая же упала на колени и, прижавшись всем телом к полу, лепетала беспрерывно:

— Бисмилляхи Рахмани Рахим!<span class="footnote" id="fn_29702824_1"></span>

Леви цокает, бежит к лестнице и выхватывает пистолет на ходу. В три шага, перепрыгивая через две ступени, он оказывается у двери. Пока Моблит топает за спиной к нему, Аккерман налегает плечом на деревянную поверхность. Не поддаётся. Но когда наваливается ещё и подоспевший Моблит, то со второй попытки старая древесина трещит и дверь распахивается.

На них вылупливается пять пар тёмных глаз. Четыре из которых — детские. Леви, как и Моблит, застывает на месте, разглядывая ломящийся от нагроможденный еды стол в центре комнаты и испуганные лица.

Самый младший ребёнок, сидящий на коленях, судя по всему, матери, не выдержав напряжения, оглушил высоким надрывным плачем. Женщина, обвив его руками сильнее, с ужасом смотрела на пистолет в руках Леви. Аккерман невольно отвёл его в сторону, ближе к центру стола, целясь прямо в горку яблок, спрятанных в прозрачном целлофане. Никого подходящего под возраст искомого в комнате не было. Только две девочки в старых платках, скрывающих волосы и шею, и один босоногий мальчишка с кучерявой шевелюрой лет десяти.

— Мы ищем Наджи Заки. Где он? — медленно спрашивает Леви на арабском.

Вместо ответа Леви слышит глухой стук слева от себя. И тут же срывается с места, врываясь в узкую ванную комнату. Пусто. Только качающаяся на ветру занавеска. Леви почти в голос рычит от досады. Шагает к окну и тут же валится в сторону, подкошенный ударом двери.

Рефлексы срабатывают быстрее осознания, и Леви падает в ванну, подложив под голову руку. И пока он медлит буквально пару секунд, приходя в себя, в окно проскальзывает чья-то фигура.

Гремит выстрел. Моблит попадает в край подоконника, и беглец успешно скрывается из виду.

Леви подрывается с места, скользя руками по кафелю, и выглядывает в окно. Проныра в капюшоне и рюкзаком на спине подтягивается на соседнюю крышу, елозя ногами по камню.

— Моблит, я за ним. Мне нужна будет твоя помощь, когда он спустится! — кричит Леви, взбираясь на подоконник с ногами.

Будет даже несмешно, если я не допрыгну, иронично думает он.

Ответа Моблита не слышно — Леви прыгает. Мгновение свободного полёта, а потом удар грудью о камень в один миг вышибает воздух. Гравитация напоминает о своих законах, тянет к земле. Леви, как и мальчишка несколько секунд назад, помогает себе ногами. А когда, наконец, удаётся затащить себя на крышу, желание мчаться за беглецом по его маршруту убавляется.

♪ Now — Nima Fakhrara</p>

Наджи стремительно удаляется, ловко мчась по крышам, и Леви со всех ног бежит следом. Перепрыгивает на соседнюю крышу одноэтажки, рассекая воздух руками, приземляется на ноги с грохотом, и только упор ладонями не даёт упасть вперёд и распластаться. Мальчишка уже взбирается вверх по оплетённым решётками окнам другого дома, подпрыгивает, и верхний угол решётки со скрипом отваливается от стены, штукатурка сыплется вниз. Наджи коротко вскрикивает, но успевает ухватиться за край крыши и виснет на вытянутых руках. Леви тоже запрыгивает на соседний ряд окон, карабкается вверх, пока беглец отчаянно шаркает ногами по стене. Решётки жалобно скрипят под весом, но держат. Он подтягивается за каменные выступы и обхватывает холодные прутья на окне третьего этажа, когда Наджи, наконец, удаётся с облегчённым громким выдохом взобраться.

Леви стискивает зубы, хотя время он всё же смог выиграть.

Беглец скрывается за лентой развешанного белья. Леви, путаясь в простынях, пробирается следом. Первый ряд, второй ряд, третий. Раскачивающиеся вещи на ветру кажутся бесконечными, и от Наджи слышен только далёкий топот ног. Через последний ряд Леви продирается со злобой, почти срывая влажные, липнувшие к куртке простыни. А потом почти вылетает вперёд, едва не срываясь с крыши. Мокрые волосы чёлки бьют по глазам. Ему удаётся неуклюже балансировать на краю несколько секунд, смотря округлившимися глазами на трассу, а потом валится назад, приземляясь задницей на твёрдую поверхность каменной крыши.

Ему хватает пару тяжёлых вздохов, чтобы прийти в себя и начать озираться в поисках беглеца. И пока Леви прохлаждается, этот засранец ползёт по выступу, разделяющему этажи, вдоль стены примыкающего дома.

На крышу рядом не взобраться — ни уступа, ни окна, только голая вертикальная поверхность. Да и рискованно пытаться обхитрить пацана, по-видимому знающего свой район, как свои пять пальцев. Леви и сам был таким когда-то.

Бесстрашный мальчишка, только думает Аккерман и действительно ползёт за ним. Выступающие кирпичи, решётки, окна, протянутая между домами верёвка для сушки белья — всё годится в помощь, когда ты карабкаешься по уступу над дорогой шириной с половину ступни.

Аккерман перешагивает на другую сторону обвалившегося выступа, хватает крепко за прутья решётки. Кирпич под ногами трескается, крошится, обваливаясь по кусочкам вниз, прежде чем сорваться. Леви, стараясь дышать как можно ровнее, ползёт дальше, елозя грудью по стене.

— Эй, а ну быстро слазьте! Не то полицию вызову сейчас!

Мужские крики доносятся снизу. Леви только мельком оглядывается на, видимо, жителя соседнего дома через дорогу.

Знакомая серая чероки или чироки проезжает по асфальту.

Ну, теперь, Леви точно не нужно искать обходные пути, чтобы выиграть время. Нужно лишь не потерять беглеца из виду.

Наджи, добравшись до конца, ловко переползает за стену, скрываясь. Леви отстаёт лишь на пару шагов и когда добирается до угла, скользит следом, удерживаясь за оконную раму. А потом спрыгивает на крышу одноэтажки. Мальчика отправляет в его сторону пластмассовый стул, от которого Леви уворачивается, а потом и стол, который должен сбить его с ног. И Аккерману на последнем издыхании удается упереться в него ладонями и перепрыгнуть.

Беглец не так уж и надеется этими трюками его остановить, так как даже не оборачивается и сигает с крыши вниз. Леви бездумно, даже не проверяя, куда прыгает, повторяет за ним и сначала приземляется на обёрнутые клеёнкой блоки, а только потом на землю.

Гонка продолжается по узкому переулку. Наджи пользуется последним преимуществом при потере скорости — он начинает петлять. И его выносливость тоже начинает сбоить. Его гибкая тощая фигура легко заворачивала в лабиринты переулков, заставляя Леви пробегать лишние пару метров на поворотах и иногда едва удерживать равновесие, чтобы не упасть.

Вылетевшая фигура Моблита со стороны дороги сбивает Наджи с ног. Леви позволяет себе секундную остановку для коротенькой отдышки, видя, как Бернер с лёгкостью закручивает пацану руки и садится на спину.

Мальчишка только дрыгает ногами, не издавая лишних звуков.

Аккерман зачёсывает мокрые волосы назад, подходит ближе и присаживается рядом, срывая капюшон с головы.

Грязные кудри рассыпаются по земле, закрывают лицо. И Леви, морщась от отвращения, убирает их в сторону.

— Мелкий сучоныш! — шипит Леви, едва взглянув на худую мордашку. Рубец, пересекающий обе губы, сдаёт мальчишку с потрохами. Это был тот самый неудачник-домушник, обчистивший его полгода назад. — А ну быстро говори, у кого чертёж бомбы, или я разукрашу такими шрамами всё твоё лицо.

Мальчишка смотрит на него со злобой в глазах и выплёвывает песок, попавший в рот. По нему не было видно, что он узнал Аккермана.

— У меня нет времени на игры! — рычит Леви, дёрнув пацана за волосы. — Говори!

— Осмотри его рюкзак, — предлагает Моблит.

Аккерман сверлит лицо мальчишки с прилипшим к щеке песком, фыркает и отпускает волосы.

Не иначе как с божественной помощью, чертёж действительно оказывается в портфеле. Только не один, а целых два.

— Срань Господня, — выдыхает Леви медленно, бегая по линиям на листах бумаги. — Нужно срочно отправить это Ханджи.

— Мой телефон остался на базе, а твоя камера не передаст так детально всё. Вези их туда и побыстрее. Машина на дороге, прямо через два поворота, — тараторит Моблит и передаёт Леви ключи. — Я позабочусь о нашем приятеле и вызову полицию.

Леви кивает быстро и, сжимая сложенные пополам листы, бежит к машине.

***</p>

Дорога обратно занимает у Аккермана чуть больше времени из-за того, что он заезжает в тупик при попытке срезать. На улице Амрам Гаон всё также шумно и полно народу. Его встречают с облегчением на лицах, забирают чертежи и дают перевести дух.

Леви ищет глазами Нанабу, но находит только в толпе горожан Фарлана с фотоаппаратом в руках и Изабель. От двух полицейских у ограждающей ленты Леви узнаёт, что подходящая под описания женщина, как и несколько людей из «Шабак» отправились на поиски второй бомбы.

В здание к Ханджи его не пускают, поэтому он набирает Нанабу, но даже после двух звонков она не отвечает. Запоздало он вспоминает, как она крутила телефон в руках и оставила на подоконнике.

Аккерман вздыхает разочарованно и пускается на поиски. Человек в серой спецодежде и металлоискателем руках находится почти сразу на заднем дворе. Леви его не знает, а вот молодой парнишка ему улыбается. Наверняка они когда-то сталкивались. Он приветствует его на иврите и без лишних вопросов рассказывает, примерно на каком периметре может быть Нанаба. Леви в благодарность хлопает его по плечу и желает удачи.

Чтобы попасть в нужное место, приходится возвращаться на улицу, обходить парковку и идти вдоль Гиват Шауль до конца перекрёстка и только потом свернуть в узкий проход между многоэтажками. Внутри на удивление приличный двор с не засранными мусором тропинками и без следов колёс машин на песке. Солнце сюда попадало с трудом из-за высоты домов, но освещало косыми лучами оголённое безлистное дерево в центре и падало на стоящую под ним неподвижную фигуру Нанабы, смотрящую на кучу чёрных мусорных мешков, приваленных к стволу.

— Стой на месте!

И Леви застывает. Не потому, что его просят, а скорее от удивления и неожиданности. Голос Нанабы совсем не строгий или угрожающий, он испуганный и сорванный, словно она раздирающе кричала долгое время. А на её лице в противоречие — присущее ей обыденное спокойствие и собранность.

— Я… Кажется, я наступила на мину.

Всего лишь на несколько секунд Леви кажется, что его организм перестал функционировать. Как будто кто-то сжал его сердце, и оно перестало биться, потому даже кровь застыла в жилах, и тело стремительно начало остывать.

— Откуда ты знаешь? — сипло спрашивает Леви и рыщет глазами по земле вокруг Нанабы. Даже и не скажешь, что вокруг копали, чтобы заложить мины в лунки. И как удачно выпал снег, распластавшись тонким дырявым покрывалом вокруг.

— Слышала щелчок. Я чувствую, как взрыватель вдавливается в подошву.

— У тебя же металлоискатель…

— Он не сработал. Не знаю почему, я всё проверила.

— Ладно. Главное, сохраняй спокойствие.

— Я спокойна, — перебивает Нанаба с вырвавшимся на свободу раздражением и тут же переводит взгляд с него на мешки. — И вижу бомбу под мусором.

Леви вытаскивает из кармана дрожащей рукой телефон, находит вспотевшими пальцами номер Ханджи на дисплее.

— Я нашёл Нанабу, — сразу после прекращения гудков говорит он. — И бомбу. Мы во внутреннем дворе многоэтажек, это северная сторона квартала. Проход сразу возле остановки на Гиват Шауль и… Нанабе кажется, что она наступила на мину.

В динамике молчание, только шуршание одежды.

Нанаба прикрывает глаза. Её плечи приподнимаются и медленно опускаются.

— Ханджи, ты очень нужна, — тихо говорит Леви. Облизывает потрескавшиеся сухие губы. — Я не знаю, что делать.

— Я уже бегу. Но мне нужно точно знать, что у вас за мина и бомба, чтобы взять нужные инструменты, — запыхавшимся голосом тараторит Ханджи.

— Что мне спросить у неё?

— Брось мне телефон, — тут же влезает Нанаба.

Ханджи заваливает кучей вопросов.

— Ну же, Леви, — подгоняет Нанаба, вытянув руку. — Она под левой ногой. Главное — не перенести вес.

Леви нерешительно смотрит на раскрытую ладонь, а Ханджи что-то без умолку говорит.

— Мне нужен твой телефон, а Ханджи нужно знать, с чем мы имеем дело, — ещё раз убеждает Нанаба.

И Аккерман медленно отнимает телефон от уха, прикидывает расстояние, чтобы понять, какую нужно приложить силу, и только потом подбрасывает. Старый мобильник небольшой и лёгкий, Нанаба ловит его без затруднений, прикладывает к уху медленно. Судя по пробежавшей на её губах улыбке, Ханджи адресует Леви пару ласковых слов.

— Что мне нужно тебе сказать? — спрашивает спокойно Нанаба, рассматривая землю под ногами. — Нет, я бы увидела. Металлоискатель на неё не среагировал. С кучей штырей. Устройство большое, вижу только угол и кошмарную паутину зелёных проводов. Да, всё будет хорошо. Я жду тебя.

Нанаба клацает отбой и сжимает телефон в ладони. А Леви вдыхает побольше холодного воздуха и молится на скорейшее прибытие Ханджи.

Шум постепенно переползает к ним. Сирена, голоса, крики, топот ног, далёкий детский плач. Из жилых многоэтажек начинают оперативную эвакуацию.

Ханджи бежит к ним со всех ног. Выбившиеся из хвоста волосы мокрыми сосульками развиваются на ветру, а очки, съехавшие на нос, вот-вот слетят. Если бы не Леви, схвативший ремень огромной чёрной сумки на её плече, Ханджи на всех парах вылетела бы вперёд.

Она не смотрит на него, даже внимания не обращает — вся была сосредоточена на осунувшейся фигуре Нанабы. Наощупь находит замок на сумке, расстёгивает трясущимися пальцами и медленно, короткими шагами идёт вперёд, вытянув перед собой что-то похожее на металлоискатель.

За Ханджи следом прибегает мужик с банданой на голове, и ему хватает ума остановиться возле Аккермана. Леви оглядывает его быстрым взглядом. Серая спецодежда, поверх неё бронежилет, на рукаве логотип в форме треугольника с закруглёнными стенками. Сапёр, наверное, предполагает Леви.

Теперь отдаляющаяся фигура Ханджи стала для Леви и Нанабы центром всего. Едва она поднимала ногу, сердце Леви сжималось и замирало, а как только подошва ботинка снова касалась земли, оно снова начинало биться в грудную клетку. И так по кругу. Пока прибор в руках Ханджи не подал сигнал.

— Одна есть! — будничный весёлый голос Ханджи на фоне событий кажется нездоровым. Как будто она пытается поддержать Нанабу или же себя. Получается паршиво.

Ханджи вытаскивает из сумки красную пирамидку из проволоки, обтянутую красной тканью, приседает, вытягивая руку, и опускает её на предполагаемое место мины.

— Почему я её не нашла?

— Потому что у меня подповерхностный радиолокатор, и мины пластмассовые.

Нанаба вздыхает нервно.

— Ты знаешь, что это за мины?

Ханджи не отвечает, не поднимает голову, только смотрит сосредоточенно перед собой и водит прибором над землёй. А когда он снова подаёт сигнал, восклицает почти так же победно: «Ещё одна! Какая ты удачная засранка, задела самую последнюю».

Осторожными мелкими шагами Ханджи доходит до цели, оставляя за спиной шесть пирамидок.

— Как мы и предполагали, это кумулятивное устройство, — говорит Ханджи, когда мусорные мешки уже аккуратно отброшены. Она присаживается перед бомбой и откладывает радиолокатор в сторону.

— Ты справишься? — спрашивает сапёр.

— Да, конечно, — бодро отвечает Зоэ, доставая из сумки инструмент, похожий на секатор и чертёж, который тут же отправляется под ноги.

Несмотря на холодную погоду, Леви чувствует, как потеют ладони и лоб от волнения. Пока Ханджи перерезает медленными движениями провода, Аккерман переступает с ноги на ногу. Он почти сразу жалеет об этом, думая о том, какого стоять Нанабе без движения.

— Готово, — говорит Ханджи. И говорит так спокойно, что Леви понимает её только после того, как рядом стоящий сапёр выдыхает облегченно.

— Бомба обезврежена, — докладывает он через рацию.

Ханджи поднимает руки над устройством, и Леви видит даже со своего места, как они подрагивают. Быстрый вдох, и она тут же, не разгибаясь, перемещается к ногам Нанабы.

— Не шевели ногой, ладно? —просит она, поглядывая на Нанабу снизу вверх, и вытаскивает бабочку из кармана.

Нанаба кивает, молча наблюдая за тем, как Ханджи вонзает лезвие в рыхлую землю под её подошвой, а потом, наткнувшись на корпус мины, начинает раскапывать ладонями.

— Ханджи, что ты видишь? — нетерпеливо спрашивает сапёр, замечая, как та замерла.

А Ханджи только поправляет очки, оседает на колени.

— Ханджи?!

— Это прыгающая мина, — отвечает она. И от её безэмоцианального, такого нетипичного для неё голоса у Леви холодок прополз по спине. — Это тридцать восьмая.

Он был далеко не специалистом в этой области, но знал точно — такие мины использовались со времён Второй мировой. А это не означало ничего хорошего, и потерянный взгляд Ханджи был лучшим подтверждением.

— Ханджи, думаю, вы должны уходить.

Слова Нанабы звучали настолько неубедительно, что Ханджи даже ухом не повела.

— Ханджи, нам нужно разработать план, — сапёр говорит в разы убедительнее и увереннее.

— Нет. Я обезврежу мину, и моя подруга уйдёт отсюда.

— Как обезвредишь?

— Шпилька! — восклицает она. И её глаза в один миг загорелись, когда она подняла голову, заметав широко раскрытыми глазами вокруг. — Эти мины изготавливают с предохранителем. Я смогу вставить шпильку обратно!

— Слушай.

Леви инстинктивно дёргается, когда его трогают за локоть. Сапёра это не смущает, и он продолжает говорить тихим голосом:

— Ханджи нужно вытаскивать. Мы не можем допустить, чтобы и она погибла.

— Никто из них не погибнет, — рычит Леви, выдирая руку из чужой хватки.

— Как ты думаешь, сколько она ещё простоит? Прошло уже больше двадцати минут. В любой момент может начаться судорога, а малейшее снижение или повышение давления активирует взрыватель.

— Ещё есть шанс, — возражает Леви, одаривая сапёра презрительным взглядом. А потом поворачивает голову, всматриваясь в лицо Ханджи, от которого из-за склонившейся позы через свисающие сосульки волос можно было разглядеть только лоб, бликующую оправу очков и сжатые в тонкую линию губы.

Кажется, что все затаили дыхание в момент, когда Ханджи убрала руки и слегка разогнулась. Затихли сирены скорой помощи и полиции, замолкли сотрудники «Шабак», собравшиеся позади перед проходом, и эвакуированные за домами люди.

— Отверстие заклеено, — отвечает Ханджи на виснувший в воздухе вопрос. И такая тяжесть в её ответе, будто она самолично поставила крест на всём. — Его нельзя трогать.

— Сколько у вас щитов? — спохватывается Леви. И сам чувствует прилив надежды, отразившейся в собственном голосе.

— Это тридцать восьмая, — сапёр его идею и надежду не разделяет, качает головой. — Она противотанковая.

— Ханджи, ты должна уйти, — просит Нанаба.

— Заткнись, — рявкает она, задирая подбородок, чтобы посмотреть в глаза. — Мы обязательно вытащим тебя, а вечером всей группой завалимся в кабинет к Эрвину с ящиком пива и будем смеяться над тем, какая ты неудачница. И ты будешь смеяться, — добавляет она, опустив голову. — Это всё станет нашей историей, как и тысячи других, где мы рискуя шкурами, спасали задницы друг друга.

Леви встречается взглядом с Нанабой. Она закусывает губу, качает головой. Ищет поддержки, помощи.

— Перенос веса! — кричит Ханджи, вскакивая на ноги. Улыбается, показывая зубы. И будто светится изнутри. — Мы сделаем перенос веса! Леви, нам нужна вода! Сейчас, э-э-э, сколько нам нужно, — она прикрывает глаза, сжимая виски пальцами, — надо посчитать.

И Леви почти сходу перенимает её настрой. А когда смотрит на ещё больше осунувшуюся Нанабу и потемневшего сапёра, сомневается, но верить им не хочет.

— Хорошо, давай попробуем, — соглашается Нанаба. — Только нужно сначала унести бомбу.

Ханджи быстро кивает головой несколько раз.

— Даже не пробуй двинуться с места. Я туда и назад, — уверенно говорит Ханджи, отходя к бомбе, а потом наклоняется, осторожно обхватывая устройство руками, и медленно приподнимает её.

— Мы же можем растворить чем-нибудь клей. Кислотой, к примеру. Или… не знаю. Но есть же способы, — бормочет Леви тихо и судорожно перебивает варианты в голове. — Всегда есть выход.

— Это срабатывает на электронике, а у нас механическая, — сапёр мотает головой. —Это может случиться в любой момент. Она убьёт обеих вместо одной.

— Леви, ты меня слышал? — кричит Ханджи, шагая в их сторону. — У нас мало времени! Нам нужно что-нибудь плоское, можно щит. И вода.

— Да, Ханджи, — отвечает он, когда она проходит мимо.

— Если ты не остановишь её, это сделаю я, — бросает едва слышно сапёр и уходит вслед за Ханджи.

♪ Love is gone (Acoustic) — Slander, Dylan Matthew</p>

Леви судорожно вздыхает и переводит взгляд на Нанабу. Та уже, закрыв экран телефона от солнца ладонью, что-то ищет в нём, а потом подносит его к уху.

— Хей, привет, — она улыбается и слезы, сбегающие с глаз, блестят на щеках. — Я на задании, забыла свой телефон на базе. Да, я знаю, что ты занят, просто… Насчёт нашей ссоры, хочу попросить прощения, хоть и не считаю себя неправой, но думаю оно не стоит всего этого. Можно сделать в этой комнате, что-то ещё. Что-то третье. Всё это неважно. Нет, ничего не случилось. Просто захотелось позвонить и… Жаль, что у Леви такой древний телефон, могли бы по видеосвязи созвониться. Хочу тебя увидеть, — она зажмуривает глаза и закрывает рот рукой. — Да, прости, что звоню в такое неподходящее время. Да, можно и потом поговорить. Просто знай, что я думаю о тебе, хорошо? Угу.

Нанаба убирает телефон, отключается. Трёт лицо ладонью, шмыгает громко носом, выдыхает и поворачивается к Леви. Смотрит в глаза, приоткрывает рот, будто что-то хочет сказать, но только молча подкидывает телефон. Леви отмирает на автомате, делает два шага вперёд и успешно ловит его. А потом они снова встречаются взглядом. Лишних слов не надо — Аккерман понимает, качает головой.

— Леви, всё будет хорошо, — говорит Нанаба успокаивающим голосом и почти выдавливает из себя улыбку.

— Почему вы все стоите?! — кричит Ханджи вдалеке. — Леви, я же сказала нам нужен щит и вода!

Нанаба стреляет в её сторону покрасневшими глазами, а потом опускает голову.

Последнее, что Леви видит прежде, чем развернуться, это как она сжимает зубы и прижимает ладони к животу.

И это так тяжело, так тяжело.

Фигура Ханджи среди людей в форме расплывается. Он идёт к ней на ватных ногах и с непонятно каким выражением на лице, не в силах контролировать себя.

Ханджи почти бежит навстречу с пятилитровой бутылкой воды, кричит что-то. Непонятно ему ли или ещё кому. Сапёр топает за ней. Когда Ханджи приближается к Аккерману, он видит её широко распахнутые в панике глаза и не закрывающийся рот в немых криках. Она почти успевает промчаться мимо него, когда Леви хватает её за запястье. Стискивает что есть силы, прежде чем она начнёт дёргаться. Разворачивается и прижимает к себе.

Она кричит над ухом, бьёт его в плечо, вырывается, А Леви только сжимает ткань её куртки на лопатках.

Взрыв заставляет обоих вздрогнуть. Леви видит за чужим плечом только клубы пыли, подсвеченные ярким светом огня.

А Ханджи перестаёт дёргаться, рыдает в голос, содрогаясь всем телом, падает на колени. Леви опускается вместе с ней, прижимая её к своей груди за голову. Стискивает зубы до боли, смотря в бесконечную синеву неба.