Глава 15 Пятнадцатое декабря – Стифадо (1/2)

— Вот же маленькая чудачка, — умилено бурчит Гарри, прислоняясь к черному входу и наблюдая, как Каллиопа прыгает по сугробам.

Снежные хлопья кружатся над площадью Гриммо, а у кошки, видимо, выдался лучший день в ее жизни. Она всегда была странной, но Гарри не может не улыбнуться, когда она появляется из пушистой белой горки с кристаллами льда на усах и чихает два раза подряд. Скоро он сможет присоединиться к ней — без последствий торчать на заднем дворе и мерзнуть столько, сколько заблагорассудится. Драко принесет чудесное зелье чуть позже, и Гарри с нетерпением ждет этого, даже если только от мыслей о Драко он нервничает больше обычного.

Хотя благодаря Эрудиту вчера все обстояло немного лучше или, по крайней мере, немного нормальнее, потому что к тому времени когда Драко ушел, пообещав выспаться, их обычное напряженное соперничество, в целом, восстановилось. Тем не менее ничто не встряхивает больше, чем нервный накал и надирание задницы на третьем этаже. У Гарри колени черно-синие от ударов о половицы, а спина протестующе ноет, несмотря на несколько доз самого сильного болеутоляющего, которое только имеется в доме, но это нормально, потому что он сам виноват, что сдался. Драко же по-настоящему наслаждался происходящим, и Гарри не уверен, что делать с этой информацией. Вполне возможно, он сейчас замуровывает себя в какое-то невероятное отрицание, но, с другой стороны, его настолько избила и покусала любовь, что больше полагаться на свое логическое мышление нельзя.

Каллиопа вибрирующе мурчит где-то у его ног. Она принесла ему замороженный автобусный билетик. Маршрут из Олгейта до Каледониан-роуд.

— И тебе тоже счастливого Рождества, — желает он, улыбаясь, когда она трется лицом о его ногу, а затем прыгает обратно в снег.

Может, он слепит снеговика. Прошло довольно много времени, но, кажется, Гарри помнит, как его делать, а Драко, вполне возможно, вообще никогда таким не занимался. У него даже никогда не было рождественской елки! Но пока, однако, Гарри будет наслаждаться видом на сад с замороженным билетиком в руках из приятно теплой кухни. Огонь потрескивает в камине, а дом будто довольствуется тем, что поддерживает температуру именно там, где Гарри хочет. Так что он не может не задуматься о том, а не пойдет ли древняя магия снова наперекосяк, как только Драко вернется к работе и больше не сможет проводить здесь так много времени каждый день.

Решив, что не хочет думать об этом, Гарри возвращается на кухню, по пути заглядывая в кладовку. Ситуация действительно немного отчаянная; осталось всего три пакетика чая, в банке нет ничего, кроме одной черствой печенюхи, а на последнем кусочке хлеба начинает расти что-то, вероятно, синее или зеленое. Нужно пройтись по магазинам, но Драко скоро должен появиться, а Гарри сомневается, что ему понравится таскаться по переполненному супермаркету за десять дней до Рождества.

— Здесь должно быть что-нибудь съедобное, — бормочет он себе под нос, рыская по кухне и отбиваясь от попытки Патрика накрыть его голову старым фартуком.

Через минуту или две он торжествующе выносит из кладовой половину банки арахисового масла и яблоко, которое нарезает дольками. «Белок», — думает он, рассматривая липкую субстанцию в банке. Хорошие жиры. Витамины и… всякое такое. Странно, но это может быть именно тот завтрак, который ему нужен. Решив проявить смелость, Гарри макает ломтик яблока в арахисовое масло и хрумкает его, возвращаясь к двери, чтобы посмотреть, как Калли ворочается на спине, поднимая в воздух снежинки.

— Неплохо, — бормочет он, обмакивая еще один кусочек. Действительно очень вкусно; острая хрустящая корочка яблока сорта «Гренни Смит» ощущается сквозь вкус арахисового масла, а сочетание сладкого и соленого восхитительно.

Конечно, Молли была бы в ужасе, но ее здесь нет. Она в Норе, вероятно, вяжет с невообразимой скоростью, пока на плите заваривается второй заварник, а он здесь, стоит в призрачном солнечном свете в теплом джемпере, не самых свежих джинсах и разномастных носках. К тому времени как Драко стучит в дверь, Гарри чувствует себя крайне хорошо, таская с собой банку арахисового масла и кусочки яблока по всему дому.

— Что, черт возьми, это такое? — спрашивает Драко, морща нос.

— Грэнни Смит, — неопределенно говорит Гарри, глядя на теперь уже сердитый синяк над бровью Драко. — Хочешь?

— Не знаю. Перестань так на меня смотреть, — велит Драко, следуя за Гарри в дом и вниз на кухню. — Я ничего не смог с этим поделать.

— Нет, мог бы. Мог бы позволить мне исцелить тебя вчера, когда я предложил.

Драко устремляет на него многострадальный взгляд.

— Ну, полагаю, да. Но не думаю, что ты исцелишь меня сейчас?

— Не знаю, — фыркает Гарри, улыбаясь безо всякой причины. — У тебя есть что-нибудь для меня?

— Бесконечное терпение, — произносит Драко. — И это. Их должно хватить на следующий месяц, к тому моменту следующая партия должна быть готова.

Он ставит маленькую коробку на кухонный стол. Гарри тычет в нее пальцем, и ряды перламутровых флаконов весело звенят.

— По рукам. Стой спокойно. — Он водит палочкой по синяку, пока тот полностью не исчезает, оставляя кожу Драко бледной и безупречной. — Вот так. Надеюсь, в следующий раз, когда мы решим избить друг друга, ты сможешь сделать это сам.

На секунду Драко выглядит очень встревоженным, но затем делает долгий сдержанный вдох.

— Надеюсь, ты прав.

— Я всегда прав, — замечает Гарри, хотя никогда не верил во что-то еще меньшее.

Драко фыркает.

— И все же, ты ешь вот это, когда у тебя в кладовой по крайней мере двенадцать разных видов сыров?

Гарри хрустит последним кусочком яблока и качает головой.

— Что ж. Во-первых, это правда вкусно, во-вторых, их всего девять, и в-третьих, нельзя просто так съесть рождественский сыр, потому что больше ничего нет.

— Их определенно больше, чем девять, — бормочет Драко и покидает Гарри, чтобы заглянуть в кладовую. Появившись снова, он выглядит забавно испуганным. — И правда девять сыров. И три пакетика чая. Гарри, это ужасно.

Гарри смеется.

— Да, хорошо, мне нужно пройтись по магазинам. Я пойду сегодня вечером, окей?

— Или мы могли бы пойти сейчас, — предлагает Драко, и Гарри понимает, что он все еще одет в пальто и выглядит очень выжидательно.

— Ты не хочешь ходить со мной по магазинам.

Драко приподнимает бровь. Гарри хватает свой бумажник. Десять минут и одну дозу зелья спустя они проходят через автоматические двери в супермаркет, битком набитый людьми. Гарри хватает тележку и бросается в бой, собирая овощи, фрукты и мясные ассорти, прежде чем понимает, что Драко следует за ним с корзиной, с любопытством осматривая полки и абсолютно наобум выбирая продукты.

— Что ты собираешься с этим делать? — интересуется Гарри, отворачиваясь от полки с молоком, чтобы заглянуть в корзинку Драко, в которой лежит тушеный стейк, фиолетовая морковь и клементины.

— Не знаю. Просто подумал, что они хорошо выглядят, — признается Драко.

— И правда хорошо, — соглашается Гарри и честно не может придумать лучшей причины для покупки чего-либо.

Однако в интересах практичности он пытается сосредоточиться на заполнении кладовой, закидывая в тележку все, что может понравиться в эти долгие дни между Рождеством и Новым годом, а также основные продукты, такие как масло и мука, и все, что просто привлекает внимание. Он изо всех сил старается не отвлекаться на увлеченного Драко, но это трудно, потому что каждый раз, когда Гарри оборачивается, перед глазами мелькают серебристо-белые волосы, развевается длинное пальто и раздается довольное мычание человека, который заметил красочную упаковку чего-то пряного, калорийного, но вкусного.

К тому времени как они встают в очередь к кассе, тележка протестует под тяжестью результатов паники Гарри из-за пустой кладовой, а Драко перекидывает корзинку через руку, хмуро глядя на пачку двадцатифунтовых банкнот. Он выбрал несколько интересных продуктов, и пока Гарри убирает рождественскую еду и ставит чайник на огонь, он раскладывает их на кухонном столе.

— Ты был прав. Я понятия не имею, что мне со всем этим делать.

Гарри смеется, запихивает холщовые сумки в самую большую холщовую сумку и присоединяется к нему у стойки. К тушеному стейку, моркови и клементинам теперь добавились имбирное печенье, хлеб на закваске, пачка палочек корицы и бутылка красного вина.

— У меня есть идея, что мы можем с этим сделать, — говорит он, поднимая бутылку и изучая этикетку. — «Karanika Limniona». Я никогда раньше не пил греческое вино.

— Я пил очень хорошее вино в Греции, — рассказывает Драко. — Была зима, и его подавали с чем-то вроде тушеного мяса. Возможно, это то, о чем я думал, когда покупал… не то чтобы я имею хоть малейшее представление о том, как это приготовить.

Гарри смотрит на мясо, на корицу, на вино в своих руках. Морковь тоже может понадобиться, а он только что купил достаточно лука, чтобы потопить пресловутый линкор. Он коротко улыбается, вспоминая, как Драко настаивал на том, что еда должна быть просто… едой. К счастью для него, Гарри всегда готовил сытно, вкусно и по-деревенски, и, опять же к счастью, Гарри кажется, что у него есть рецепт действительно вкусного стифадо прямо тут, на кухонной полке.

— Я могу приготовить, — решает он, и Драко приподнимает бровь.

— Вот так просто?

Гарри самодовольно пожимает плечами.

— Ну, это займет немного времени, и я не уверен, что смогу добавить клементины или печенье, не испортив их, но думаю, что смогу использовать все остальное.

— Ты не обязан, — сообщает Драко, но уже снимает пальто и берет копию папки Рона со стола.

— Я хочу.

Гарри роется в кулинарной книге, пока не находит рецепт, затем приносит дополнительные ингредиенты и свою любимую чугунную сковороду. На этот раз, когда Драко забирается на стойку и начинает читать из папки, лежащей у него на коленях, все кажется странно правильным, как будто он принадлежит этому месту. Как будто он всегда был здесь, читал о мрачной истории Гризельды Финтон, пока Гарри чистил морковь и лук и разогревал масло на тяжелой сковороде, а воздух наполнялся многообещающим пикантным ароматом.

— Впечатляюще, — оценивает Драко, наблюдая, как Гарри подрумянивает мясо. — Похоже, что Аврорату наконец удалось скоординироваться с магловскими правоохранительными органами и заполнить пробелы в ее биографии. Есть целые периоды, когда она исчезала из волшебного мира — и, наконец, мы можем увидеть кое-что из того, что она делала.

— Хорошо, — говорит Гарри, потому что правда так считает.

Аврорам всегда было мучительно трудно эффективно поддерживать связь со своими коллегами-маглами; даже при доброй воле с обеих сторон существует так много слоев секретности и бюрократии, что чаще всего операция превращается в игру в угадайку.

— У нас есть ее медицинские записи из больницы Святого Мунго, а также от ее детского врача из места под названием больница Святой Бернадетты, — продолжает Драко, быстро переворачивая страницы. — Ничего особо примечательного… пара сломанных костей, корь, она попала в незначительную автомобильную аварию в возрасте десяти лет… Вообще можно назвать автомобильную аварию незначительной?

— Если все вышли из этого живыми — да, — говорит Гарри, нюхая палочку корицы и бросая ее в сковороду. Мясо уже начинает чудесно пахнуть, и через несколько часов нежного тушения оно станет просто восхитительным. — Если у нее не было серьезных травм, вероятно, это там была просто царапина.

Драко поднимает удивленный взгляд.

— Что?

Гарри фыркает.

— Знаешь, когда две машины… неважно. Что еще там говорится?

— Незначительная авария, — повторяет Драко, подергивая губами. — Ладно. Итак, ее поместили в больницу Святого Мунго примерно за год до того, как она напала на это место. Интересно, имеет ли это отношение к делу?

— Возможно, — говорит Гарри, добавляя немного воды в сковороду палочкой.

— Здесь сказано, что она была доставлена туда после стычки с аврорами… она была поражена проклятием и нуждалась в лечении. Пробыла там три дня и на третий сбежала, парализовав медсестру ее собственной палочкой. Так мило с ее стороны.

— Мило. Сейчас можно оставить это томиться. Так что, отнесем папку о сумасшедшей в гостиную и развесим на стене?

Драко соскальзывает со стойки и следует за ним с папкой в одной руке и пакетом имбирного печенья в другой. Он сидит, скрестив ноги, перед стеной со связанными фотографиями и записями и хмурится. Наконец, снова открывает папку, вглядываясь в содержимое с таким раздражением, что Гарри смеется.

— Что?

— Ничего, ох уж этот почерк Уизли. У меня аж голова разболелась. И повсюду пятна — какое заклинание репликации ты использовал?

— Обычное, — говорит Гарри, но Драко прав. Страницы покрыты светло-серыми пятнами, которые на оригинальных документах вполне могли быть джемом. — Справедливости ради, он, вероятно, не ожидал, что кто-то еще будет это читать.

— Но, может, следовало, — мрачно говорит Драко, переворачивая страницу и оживляясь. — А это интересно. Это письмо из магловского университета, датированное тысяча девятьсот восемьдесят восьмым годом.

— Значит, ей было девятнадцать… может быть, двадцать? — предполагает Гарри, наклоняясь, чтобы посмотреть на письмо, а затем на Драко. — Это из Йоркского университета.

Драко кивает.

— Да.

Гарри снова смотрит на письмо, пульс учащается от наконец-то появившейся связи.

С сожалением сообщаем вам… ваше заявление не прошло отбор… у вас есть возможность вновь подать заявление… желаем вам удачи…

— Это письмо с отказом. Она подала заявление в этот университет, и ей отказали.

Драко поднимает глаза на стену перед собой и проводит пальцем от фотографии Финтон к символу, представляющему Хогвартс, и вдоль черной нити к фотографии Йоркского собора.

— Высокомерная, с короной на голове маленькая мадам, которую не принял волшебный мир… вот ты и обратила внимание на магловское учреждение… ты выросла в этом мире и думала, что лучше среднестатистического человека… но тебя отвергли. Что же ты будешь делать?

Гарри хмурится.

— Почему бы не атаковать университет?

— Потому что, — задумчиво говорит Драко, — я хочу чего-то большего. Хочу показать, насколько я умная. Хочу опозорить весь город, напав на место, которое символизирует его историю… возможно.

— Нет, нет, это хорошо, — говорит Гарри, берет письмо и прикрепляет его под изображением Йоркского собора. Он берет еще один кусок веревки и соединяет их. — Какого числа она напала на Собор?

Драко просматривает документы.

— Семнадцатое марта восемьдесят девятого года.

— Это должно быть закономерностью, — бормочет Гарри, просматривая письмо. — Должно быть, она… письмо датировано тринадцатым числом.

— Близко, но не попал, как говорится, — вздыхает Драко. Он берет печенье из пакета и откусывает. — Хорошо, давай продолжим. Это уже что-то. Я знаю, что да.

Чувствуя растерянность, но вместе с ним странную надежду, Гарри берет печенье и половину бумажек, медленно пережевывает и ищет другие зацепки. Они приближаются, он это чувствует; только вопрос времени, когда этой ужасной женщине придется ответить за свои преступления, и более того, Драко сейчас там, где ему и место, а когда они работают вместе, возможно абсолютно все.

— Она пыталась получить ссуду, — внезапно говорит Драко, бросая взгляд на Гарри. — Гринготтс. Десять тысяч галеонов. Они отказали.

Гарри смотрит на документ в руке Драко и усмехается.

— Еще одно оскорбление. Еще одна атака. Все просто… она действует по ситуации. Каждый раз, не получая желаемого, закатывает истерику.

Драко закатывает глаза. Смотрит на письмо. Хмурится.

— Оно датировано двумя годами ранее нападения на Гринготтс. День в день. Нападение на больницу Святого Мунго произошло ровно через год после ее госпитализации. Йорк не подходит. Почему он не подходит?

Гарри вздыхает.

— Не знаю. И что, черт возьми, происходило на Косой аллее в тот день, когда она напала на меня?

— Я думаю, что-то было в нас, — говорит Драко, подтягивая колени к груди и обхватывая их руками. — Но опять же, почему мы ожидаем, что все ее действия должны иметь смысл. То есть, что она могла иметь против больницы Святого Мунго? Там ее лечили, когда у нее была рана от проклятия. Они помогли ей.

Гарри плюхается на спину на ковер, раскинув руки в стороны.

— Нам нужно вернуться в ее голову. Ладно. Итак, ты претенциозный профессиональный преступник. Тебя арестовали авроры и доставили в больницу с ужасающей раной от проклятия. Три дня спустя ты сбегаешь и исчезаешь на большую часть года. Что вывело тебя из себя?

Драко глубоко вздыхает, а затем плюхается рядом с Гарри. Гарри вдыхает запах его волос, а от прикосновения прохладных пальцев к боку грудь наполняется теплом.

— Рана от проклятия? — предполагает Драко. — Ты ненавидишь авроров? Авроры вели себя грубо? Целители вели себя грубо?

— Похоже, она действительно ненавидит авроров, — признает Гарри, не отрывая взгляда от потолка. — Может, кто-то из ее семьи был из… ну, откуда-то из правоохранительных органов.

— Ее отец, — подтверждает Драко, и Гарри не нужно смотреть на него, чтобы знать, что он закатывает глаза. — Всегда виноваты отцы.

— Как это по Фрейду с твоей стороны.

Драко смеется.

— Вряд ли. Я просто знаю многих людей, которые в детстве обижались на своих отцов. То есть я знал многих людей. Большинство людей, которых я знаю сейчас, более…

— Нормальные? — предполагает Гарри, ухмыляясь.

— Хорошо приспособленные.

— Ну если ты так говоришь. Дело в том, что эта женщина совсем не приспособленная, — указывает Гарри. — Все, что с ней происходит, — это повод сделать кому-нибудь больно. Она воспринимает каждую мелочь как личное оскорбление. Грубый комментарий, письмо с отказом, несогласие дать ей денег. Она ненавидит нас, потому что мы однажды встали у нее на пути, а не потому, что мы каким-либо образом важны для нее. Мы досадливая часть истории, потому что вмешались в ее планы.

— Очень проницательно, — оценивает Драко, ерзая на ковре и упираясь локтем в локоть Гарри. — Однако… какие планы?

— Не знаю, — признается Гарри. — Что бы она ни делала в тот день на Косой аллее… мы все испортили, и она этого не забыла.