Глава 11 Одиннадцатое декабря - Елочные помпоны (1/2)

После партии в Эрудит, посещения пруда с рыбками и нескольких тостов с арахисовым маслом Гарри и Драко сбегают в гостиную и пинают балду, лениво перекидываясь фразами о деле. Гарри вяжет, развалившись в кресле, а Драко сидит на коврике у камина, время от времени добавляя заметки и стрелки к стене безумия, на которой теперь появилась сеть взаимосвязанных нитей. Драко выбрал белые, черные и серые нитки, чтобы Гарри мог лучше понимать цветовую кодировку, и эта, казалось бы, нечаянная забота окутывает не хуже Согревающих чар.

— Нам нужно больше информации, — вздыхает Драко, придвигаясь ближе к огню. — Гораздо больше.

Гарри согласен, но он понятия не имеет, где ее взять. Они выжали все до последней капли из скопированных папок, и вряд ли получится выудить что-нибудь еще, если только Рон не напьется и не начнет выбалтывать секреты. А это возможно, тем более что они увидятся с ним сегодня вечером, но Гарри подозревает, что это вообще-то не очень этично. Даже становится интересно, как дела у коллег. Вероятно, они все выпили ужасный кофе и собрались вокруг доски, мало чем отличающейся от усыпанного нитками творения Драко. Гарри хмурится, вспоминая фильм, который однажды видел, где полицейские собрались вокруг доски с заметками и создали своего рода профиль преступника, чтобы поймать серийного убийцу. Он перестает вязать и смотрит на Драко.

— Что она за человек?

Драко хмурится.

— Что?

— Мы не можем получить больше фактов, поэтому нам нужно проникнуть в ее голову, — заявляет Гарри, воодушевившись своей идеей.

— Я бы предпочел не делать этого, — говорит Драко, морща нос.

Гарри ухмыляется.

— Справедливо. Но это может помочь. Мы должны хотя бы попытаться.

Драко кладет подбородок на колени и глубоко вздыхает.

— Ладно. Она высокомерная. Это то, что всегда привлекало мое внимание.

— Хорошо. Что еще?

— Она думает, что лучше всех остальных. Знаешь, как избалованный ребенок. — Драко поднимает голову, чтобы встретиться искрящими юмором глазами со взглядом Гарри. — Да, знаю. Но в том-то и дело: я знаю.

Гарри прикусывает губу, чтобы подавить «О, ты не был избалованным», потому что Драко был избалованным, и он всегда сам первым это признает. Тем не менее он прав, и, возможно, если развить эту мысль, они смогут добавить что-то еще на стену, прежде чем придется идти на ужин. Ему вдруг приходит в голову, что на этой неделе они с Драко точно отправятся в дом Рона и Гермионы вместе; это так естественно, и от того настолько прекрасно, что он даже не задумывается.

— Ладно, — соглашается Гарри наконец. — Каково это — быть избалованным?

Драко корчит рожу у камина.

— Тебе твердят, что ты умнее, интереснее и лучше всех остальных. А потом ты попадаешь в реальный мир и горько разочаровываешься.

— Продолжай, — настаивает Гарри, сосредотачиваясь на вязании, чтобы не видеть на лице Драко отвращения к самому себе.

— Ну, для меня это означало встретиться с тобой и узнать, что на самом деле ты не хотел быть моим лучшим другом, — говорит он, и Гарри сжимает спицы немного сильнее. — А потом я увидел, как ты летаешь на метле без всякой подготовки, а потом ты… А потом я понял, что маглорожденный может творить заклинания лучше меня, а потом у меня был первый урок с когтевранцами, и Терри Бут уделал мою самодовольную задницу перед всем классом. — Драко морщится. — Уверяю тебя, это верхушка айсберга.

Гарри с грустью представляет крошечного одиннадцатилетнего Драко. Конечно, он был претенциозной снобистской занозой в заднице, но мнение о нем не может не складываться также и из понимания человека, которого он знает сейчас. Драко, который в настоящее время пытается согреть руки у камина в гостиной Гарри, — это настолько другая сущность, что Гарри едва понимает, как их соединить. Этот человек искренний и склонный к самоуничижению, жутко умный, язвительный и уязвимый одновременно. Он человек Гарри, и Гарри до сих пор не может понять, как так вышло.

Чувствуя растерянность, Гарри пытается сосредоточиться.

— Итак, она избалованная. Может быть, никто никогда не говорил ей «Нет». Что происходило, когда кто-то говорил тебе… то есть, в целом, кто-то говорит «Нет» такому человеку?

Драко улыбается.

— Думаю, вероятно, можно закатить небольшую истерику.

Забавляясь, Гарри смотрит на фотографии мест преступлений Финтон. Он указывает на них вязальной спицей.

— Значит, это приступы раздражения?

Драко тоже смотрит. Пожимает плечами.

— Может быть. Или месть.

— За что?

— Я не знаю, — признается Драко, и они замолкают.

Гарри продолжает вязать коричневый джемпер для Хьюго, а Драко поворачивается на коврике у камина и смотрит на ярко светящуюся рождественскую елку. Долгое время единственными звуками становятся тиканье каминных часов и тихое звяканье спиц, так что когда Гарри заговаривает, он удивляет их обоих.

— Как ты справлялся с этим?

Драко хмурится и берет свою чашку с чаем. Содержимое, должно быть, уже остыло, но он не тянется за палочкой. На самом деле, он почти полностью прекратил попытки творить магию.

— С чем?

— С тем, что ты не получал того, что, как утверждали, ты заслуживаешь.

Драко криво улыбается и смотрит на свое левое предплечье. Сердце Гарри замирает.

— Как видишь, довольно скверно.

— Извини, — бормочет Гарри.

Драко жестко смотрит на него.

— Пожалуйста, не начинай.

— Ладно, — говорит Гарри. — Что тебя изменило? Что… не испортило тебя?

— Я понял, что ни у кого нет ответов на все вопросы, особенно у него, и что я оказался не на той стороне в войне, которая имела гораздо большее значение, чем я понимал, — спокойно делится Драко, адресуя слова своей чашке. — Остальное ты знаешь.

Гарри кивает, пораженный осознанием того, что за все годы дружбы они никогда не обсуждали это так откровенно. Он тянется ногой и тычет Драко в колено стопой в носке.

— От тебя это звучит так просто.

— Совершенно противоположно простому, — фыркает Драко, выглядя так, будто хочет улыбнуться. Он поднимает взгляд на Гарри и добавляет: — Лучшие вещи редко бывают такими.

У Гарри перехватывает дыхание, и кажется, что проходит очень много времени, прежде чем он отводит взгляд. Он смотрит на джемпер, понимая, что допустил несколько ошибок. Вот что происходит, когда ты вяжешь, думая совершенно о другом, строго пеняет он себя, со вздохом снимая последние три ряда.

— Я все еще считаю, что это просто безумие, если ты правда можешь сотворить целый джемпер, — заявляет Драко. — Это лишь шерсть и спицы, и никакой магии вообще.

— Можно вязать с помощью магии, — говорит Гарри, радуясь возвращению на знакомую почву. — Молли показывала мне однажды. Хотя это странно. Мы оба предпочитаем вязать по-магловски.

Драко хмурится и встает на ноги, чтобы осмотреть стену позади Гарри.

— Тебе не кажется странным, что некоторые из этих мест магловские, а некоторые волшебные?

— Не знаю. Может, она идет на преступления ради обеспечения равных возможностей, — предполагает Гарри. — Знаешь, воровство и хаос — везде воровство и хаос.

— Мы должны сходить в эти места, — решает Драко, делая вид, что не слышит его. — Мы должны там осмотреться. Может, сможем узнать о ней больше. Проникнуть в ее голову, как ты и сказал.

Гарри на секунду удивлен этой идее, но в итоге капитулирует.

— Хорошо. Но не в больницу Святого Мунго.

— Нет, — в ужасе говорит Драко. — Я ценю свою жизнь.

— Отлично, — бормочет Гарри, представляя реакцию Гермионы, если она узнает, что они шныряют по ее работе. — Йорк — хороший город.

— Я никогда там не был, — говорит Драко, отходя от стены, чтобы осмотреть рождественскую елку. Он тычет пальцем в большой помпон и смотрит, как тот вращается на веревочке.

— Тогда нам нужно там побывать, — предлагает Гарри, потому что однодневные поездки, похоже, идут им обоим на пользу. Мир, в целом, шумный и интересный, отвлекающий Драко от недостатка магии, а Гарри — от Драко. В Йорке Драко будет одним человеком среди тысяч; здесь он — все, и Гарри так хорошо его знает, что аж тоска берет. Он забыл, как вязать, потому что мужчина в полосатой рубашке держит в руке самодельный помпон и смотрит на него так, будто тот может взорваться в любой момент.

Драко поднимает глаза.

— Сейчас?

— Точно нет. Рон сказал, что готовит шоколадный пудинг.

— Мы не хотим пропустить это, — торжественно кивает Драко. — Кстати, у тебя на рождественской елке шерстяные украшения.

Гарри хмурится.

— Да.

— Зачем?

— Не знаю, полагаю, они выглядят довольно празднично, и их весело делать с детьми, — говорит Гарри. — Я делал их с Роуз, когда она была совсем маленькой.

— С помощью заклинания?

Гарри смеется.

— Нет. Ты ведь не учился делать помпоны в школе, да?

— Гарри, до одиннадцати лет я не изучал ничего, кроме истории магии, того, как накладывать проклятия, и почему Малфои лучше, чем любая другая семья, — рассказывает Драко, все еще держа помпон, и Гарри уже знает, что они будут делать.

У него есть долг, а обязанности должны быть выполнены. Особенно праздничные. Он откладывает вязание в сторону и роется в коробке с шерстью в поисках запасного клубка пряжи, берет из ящика стола картонный лист и ножницы и опускается на коврик у камина. Драко смотрит на него с молчаливым любопытством.

— Давай.

— Ты собираешься делать его сейчас? — удивленно спрашивает Драко.

— Да, и ты тоже, — говорит Гарри, не отрывая глаз от своей задачи и демонстрируя, как вырезать два картонных кольца, а затем плотно обернуть вокруг них пряжу.

— Я не понимаю, как из этого получится вот такое, — хмурится Драко, но все равно повторяет за Гарри, снова и снова накидывая витки шерсти на картон.

— Это волшебство, — улыбается Гарри. — Но не обычное. Рождественское. Волшебство шерсти.

Драко коротко смеется и открывает рот, чтобы заговорить, но его прерывает стук. Гарри удивленно откладывает незавершенный помпон и идет к двери, обнаруживая Невилла на крыльце с большим растением и застенчивой улыбкой.

— Привет, — здоровается он приглушенным массой огромных пушистых листьев голосом. — Я не хотел приходить через камин, это немного… суетливо. Кстати, с улицы елка выглядит неплохо.

Гарри благодарит и провожает его внутрь, помогая пронести огромное растение по дому и посадить в светлом месте, согласно инструкциям. Как только растению становится удобно, оно начинает мягко вибрировать, пугая Каллиопу, которая до этого дремала неподалеку, и заставляя несколько других растений шуршать, как оскорбленные викторианские леди.

— Ну, другое дело, — кивает Невилл, хмурясь. — Я принес его, потому что от него исходил странный запах, но нет, не ужасный запах, — быстро добавляет он. — Просто, знаешь, необычный.

Гарри смеется.

— Что ж, спасибо за грохочущее, странно пахнущее растение. Мне нравится.

Невилл ухмыляется.

— Рад это слышать. Слушай, может, я сую нос туда, куда не следует, но мне показалось, что я кого-то видел в гостиной. Друг?

Гарри колеблется. Насколько ему известно, Невилл — единственный человек, который знает, что он чувствует к Драко, и то только потому что однажды ночью, когда они были пьяны, уставши и окружены растениями. Гарри иногда говорит глупости, когда пьян, устал и окружен растениями. К его чести, Невилл большую часть времени держит свои мысли при себе и никогда не поднимает эту тему первым, но Гарри знает, что друг считает его сумасшедшим, и был бы рад представить Гарри любому из своих многочисленных одиноких знакомых геев.

— Ты подумаешь, что я сошел с ума, — начинает он, направляясь обратно в гостиную и открывая дверь в домашний цирковой шатер.