Глава 10 Десятое декабря - Залитая дождем прибрежная деревня (1/2)

Гарри сидит на краю кровати и смотрит на настенный календарь. Глаза болят — всю ночь проворочался с боку на бок, — и все кажется немного более серым, чем обычно. Хотя и заставлял себя думать о другом, он замечал, как приближается этот день — как будто что-то следовало за ним от тени к тени, одновременно прячась и требуя, чтобы его заметили. Гарри полон решимости не думать о сегодняшнем дне как о годовщине, но это не меняет того факта, что сегодня исполняется ровно год с момента того, как… это случилось с ним.

Потому что это произошло, и теперь он тут, сидит, скрючившись на матрасе, и удивляется, почему, черт возьми, у него такие холодные ноги. Может, дом снова начал играть в свои игры, или, может, это из-за того, что Гарри все еще держит шорты для тактических тренировок в руке вместо того, чтобы надеть их, а прохладный декабрьский воздух заморозил его голые ноги до состояния сосулек. Он надевает шорты и падает обратно на кровать. Не хочется заниматься тактической подготовкой. Чего хочется, так это забраться под одеяло и отгородиться от всего мира на этот день, но Гарри не собирается так поступать. Он нужен Драко, так что пока, вероятно, будет лучше побегать в слабой пародии на тренировку, чем лежать в кровати и пялиться в потолок.

Мысль о Драко немного поднимает настроение, и он улыбается от воспоминания об их приключении с украшением елки — первом приключении Гарри с посторонней помощью и совсем первом в жизни Драко. Он описал каждую безделушку и украшение, позволив Гарри украсить елку с уверенностью, которую он считал, что потерял навсегда.

Королевский фиолетовый, как те шоколадные батончики, которые у нас были… ярко-золотой, как будто золото расплавили и перелили… в черно-белую полоску… старинное золото, мягче, чем новое… все до последнего цвета, которые я могу вспомнить, полностью обсыпанные блестками.

Чувствуя, как внутри растекается тепло, Гарри прижимает ладони к лицу, испуская сдавленный вздох, когда приятный маленький пузырь лопается и оставляет его с реальностью гребаного десятого декабря. Краем глаза он замечает движение, поворачивается и видит, что Патрик сидит рядом и в точности повторяет его позу.

— Ты не помогаешь, — качает головой Гарри, и Патрик уносится прочь, тряхнув своими полупрозрачными кудрями. Через несколько секунд Гарри слышит бульканье и шипение, когда полтергейст открывает все краны в ванной одновременно. — И правда, почему бы тебе не попытаться затопить ванную? — бормочет он, заставляя себя наконец подняться на ноги.

С огромным усилием он хватает палочку и выходит из спальни, потратив время на то, чтобы закрыть и зафиксировать все краны заклинанием, прежде чем направиться на третий этаж. Каллиопа следует за ним — она так привыкла к яростным вспышкам магии, что теперь с удовольствием вертится у ног Гарри, пока тот пытается преодолеть полосу препятствий. Достигнув оборонительной части своей тренировки, он подхватывает ее и кружит, погружаясь в ролевую игру и представляя, что ее нужно защитить от вражеского огня любой ценой. Каллиопа подыгрывает, положив передние лапы ему на плечо и крепко держась.

— Не волнуйтесь, мэм, мы вытащим вас отсюда в мгновение ока, — уверяет ее Гарри, делая выпад и швыряя в стену Редукто такой силы, что Укрепляющие заклинания дрожат, и небольшой участок штукатурки начинает крошиться и дымиться. — ДМП платит мне за это, — добавляет он.

Каллиопа взмахивает хвостом, и полосатая шерсть забивается ему даже в рот. Драко стучит в дверь, и резкий звук эхом разносится по дому. Гарри сбегает вниз по лестнице, липкий от пота и с кошкой на руках. Он все еще пытается выплюнуть последние волоски, когда открывает дверь, и, конечно, Драко выглядит идеально собранным, а вовсе не так, будто он беспричинно бегал, как сумасшедший. Он где-то раздобыл полосатый зонтик и с легким любопытством разглядывает Гарри из-под него.

— Что, фестрал тебя раздери, ты делаешь?

У Гарри перехватывает дыхание. Он пытается выглядеть беспечным.

— Я спасаю гражданского от магической угрозы высшего уровня, — заверяет он и хмурится. — Что это?

Драко смотрит на маленький предмет в своей руке. Его рот виновато кривится.

— Это пирожное.

— Я вижу, но… что за повод?

— Я знаю, какой сегодня день, Гарри, — говорит Драко, и почему-то в крошечном пирожном становится еще меньше смысла. — Послушай, это не праздничное пирожное. Очевидно. Это… пирожное соболезнования, если хочешь.

— Что?.. — тянет Гарри, отпуская Каллиопу, когда та начинает извиваться.

— Да, — твердо говорит Драко. — Год назад этого числа я потерял своего партнера, ты потерял все, и все же мы здесь. Я принес пирожное, чтобы сказать: «Пошла ты, Гризельда Финтон».

Гарри смеется, удивляя самого себя.

— Думаю, смогу это сделать.

— Хорошо, — решает Драко, толкая пирожное ему в руки и проходя мимо в дом, на ходу складывая огромный зонт.

Мокрая ткань касается голых ног Гарри, и он вздрагивает, рассматривая крошечный бисквит с глазурью из сливочного крема — может, желтой, может, розовой, — с джемом в центре и блестящей вишенкой.

— Ты ведь не сам его готовил, да? — кричит он Драко вслед, и его смех доносится из кухни.

Услышав шум чайника, Гарри взбегает по лестнице, принимает душ и одевается в рекордно короткие сроки. Он действует быстро, но когда возвращается, Драко уже сидит в одном из кресел в гостиной и перебирает стопку фотографий.

— Я пойму, если ты не захочешь работать сегодня, — говорит он, заметив Гарри. — Я просто подумал, что мне нужно быстро взглянуть на кое-что. Ты знаешь, что у тебя носки не сочетаются?

— Да, — лжет Гарри. — И черт с ней, давай сделаем это. Если хочешь что-нибудь повесить на стену, в верхнем ящике под столом есть булавки.

Драко открывает ящик и с интересом осматривает внутренности.

— Тогда знай, что один фиолетовый, а другой зеленый, — произносит он, адресуя заявление складной металлической линейке.

Гарри смотрит на свои носки — оба темно-серые.

— Верно. Вот так я люблю носить.

Драко улыбается.

— Итак, у нас есть несколько ее фотографий для ориентировки, а также колдофото основных мест ее преступлений, — говорит он, беря каждое фото и аккуратно крепя их к стене напротив окна. — Гринготтс… Йоркский собор… больница Святого Мунго… Есть немало пробелов, которые нужно заполнить, но в отсутствие реальных ресурсов Аврората нам, возможно, придется проявить творческий подход.

— Я могу нарисовать несколько картинок, если хочешь, — предлагает Гарри, не уверенный, удивляться или беспокоиться эффективности работы Драко.

— До этого дойдем позже.

— Подожди, ты ведь умеешь рисовать, разве нет? — спрашивает Гарри, вспоминая прекрасно детализированные планы и схемы со стола Драко.

— Да, я могу чертить, — подтверждает Драко, определяя структурную схему связанных между собой мест преступлений под фотографиями. — И лошадей. Но это все.

— Уверен, нам понадобятся лошади, — кивает Гарри, устраиваясь в кресле с чаем и наблюдая за работой Драко.

Он подозревает, что сейчас пока не нужен, более того, если попытается помочь, то только окажет медвежью услугу. Из них двоих именно Драко занимается планами, и ему, видимо, не нужен кабинет или доступ к магии, чтобы по кусочкам собрать то, что Гарри считает «стеной безумия». Некогда голая поверхность вскоре покрывается листами бумаги, фотографиями и аккуратными тонкими линиями, соединяющими соответствующие фрагменты информации друг с другом. В конце концов, Гарри решает, что на самом деле испытывает восхищение. И, возможно, ему немного весело — серьезное лицо Драко почему-то вызывает желание засмеяться.

— Что? — требует Драко, поворачиваясь, когда Гарри подавляет фырканье в своей чайной чашке.

— Ничего. Просто это так напряженно. Я не жалуюсь, просто говорю.

Драко указывает на него маркером.

— Знаешь, Уизли там строит все это без меня. Не понимаю, почему я не должен этого делать.

— Помимо очевидного — никто из нас не должен работать, — ты абсолютно прав, — соглашается Гарри, и Драко делает шаг к нему с маркером без крышки, в последнюю секунду отклоняясь с траектории и поднимая свой чай.

— Откуда же еще я научился всему этому безумию с военными играми, — интересуется он, взмахом руки указывая на стену и стопку папок. — Только вот у меня на булавках никогда нет джема.

— Джема? — повторяет Гарри.

Драко опускается на стул напротив него и смотрит на разыгравшуюся непогоду за окном.

— Я не уверен, что теперь делать.

— Ты много чего сделал, — говорит Гарри, указывая на заклеенную стену. — Ты сделал… это.

— Да, но теперь мы должны сделать все остальное, — вздыхает Драко. — Чего она хочет? Почему эти места? Где она прячется, когда все ее ищут? Что будет делать дальше? В чем, собственно, ее гребаная проблема?

Гарри смеется, а затем поворачивается, чтобы тоже посмотреть в окно. Дождь стучит по площади Гриммо, погружая уютную гостиную почти в темноту. Огни на рождественской елке мерцают и искрятся, но их недостаточно, чтобы нейтрализовать внезапную тяжесть, которая прокрадывается в грудь Гарри. Они могут сколько угодно играть в детективов, но на самом деле раскрыть дело — совсем другой уровень.

— Ты правда думаешь, что мы сможем это сделать? — спрашивает он, и Драко долгое время молчит.

Он смотрит за окно, сжав губы в задумчивую линию, а когда встречается взглядом с Гарри, в нем появляется новая искра, которая почти полностью рассеивает мрак.

— Да. Но прямо сейчас думаю, что нам нужно быть в каком-нибудь другом месте.

Гарри бросает еще один взгляд на окно и вздыхает.

— Где?

— Все равно. Там, куда мы сможем аппарировать. Там, где нет Лондона, — говорит Драко и уже поднимается на ноги. — Мы начали, но думаю, что сегодня нужно сменить обстановку.