Слишком глубокая рана (1/2)

Чонгук давно предполагал, что у Хосока есть отношения с Тэхёном, но постоянно этот факт откладывал, пока чужие языки ему не нашептали то, что он хотел услышать. Первое, что он испытал, — гнев, и не на то, что Тэхён формально принадлежит ему, гнев был больше направлен на себя. Его друг, его верный товарищ, его брат, его карающая рука, тот, кого Чёрной Смертью зовут, утаил от него, такого же друга, верного спутника, того, кто всегда плечо подставлял, такую тайну. Чонгука должны бояться и уважать, он уверен, что уважение строится на жёсткой дисциплине и контроле, но он и помыслить не мог, что этим человеком окажется Хосок. Чонгук понимает, что он больше боялся не за свою жизнь, ибо может представить его на своём месте, может представить, что было бы с ним, если бы на месте Тэхёна оказался Чимин. Он это понимает, но всё равно злость не сходит на нет, потому что самый близкий человек боится его. Боится того, кого он создал.

Этот нелёгкий разговор произошёл ещё на третий день после того, как Чонгук встал на ноги и начал вырубать полнаселения. Вечером, пока Чимин с радостью готовил ему купальню и ждал его, он пригласил к себе на разговор Хосока, заранее не сообщая, о чём он будет.

Альфа сидел на удобном широком стуле, подперев подбородок левой рукой, приковывая свой взгляд на наконец-то заходящее солнце, после которого люди смогут начать оплакивать своих родных, повинных в измене.

Чонгук просит Хосока присесть, но тот отказывается, тогда альфа переходит сразу к делу.

— Скажи, Хосок, — не отрывая взгляда от расстилающейся дали, начинает говорить Чонгук. — Если бы ты вдруг был на моём месте, у тебя было бы всё, начиная от красивых омег и заканчивая новой парчой, у тебя был бы верный друг, с которым вы уже несколько лет бок об бок сражаетесь. И в один момент тебе докладывают, что твой друг тайно влюблён в одного омегу его дворца, — Хосок напрягается, он сильнее сжимает руки в кулаки, но решает дослушать. — И вот, ты стоишь перед ним, пойманный в таком преступлении. Что бы ты сделал, чтобы наказать того, кто посмел посягнуть на омегу императора? — Чонгук переводит пустой взгляд на Хосока, у которого сердце сжалось, оно и так еле бьётся в последнее время, а сейчас, кажется, и вовсе остановилось, а всё потому, что он не успел и слишком долго молчал.

— Чонгук, я не буду оправ…

— Конечно, не будешь, но я хочу сказать, что ты, во-первых, трус, потому что не пришёл ко мне сразу, а во-вторых, я разочарован в себе, — выдыхает альфа и опрокидывает голову. Хосок молча стоит и даже не старается что-то предпринять. Он дослушает его до конца, выслушает приговор.

— Не беспокойся, ни его, ни тебя я не трону, потому что я не хочу терять такого опытного в воинском искусстве человека, а ещё не хочу огорчать Чимина, потому что тот привязался к Тэхёну, а ссор нам и так достаточно, поэтому, — Чонгук, облокотившись руками на колени, встаёт и подходит к Хосоку, который успел, кажется, посидеть и несколько раз умереть.

— Пошли, нам нужно ещё проверить полки, а то меня что-то настораживает, — и больше ни слова о том, что сделал Хосок, будто этой ситуации и не было вовсе, что они до этого разговаривали о делах.

— Тебя что-то настораживает?

— Да, как бы змея к нам не заползла, — с ноткой холода в голосе говорит Чонгук, а Хосок напрягается.

— Ну нам не привыкать выдирать клыки, — Чонгук усмехается и, взяв Хосока за плечо, выводит из покоев, чтобы снова продолжить приготовления.

Нужно отдать Чимину должное, думает Хосок, потому что раньше Чонгук бы не посмотрел, кто для него Хосок, даже несмотря на то, сколько лет они вместе. В том, что он сейчас стоит на своих ногах, а голова вполне спокойно покоится на шее, виноват омега, который и сдерживает Чонгука, который не даёт его зверю лютовать. И сегодня, за этот короткий разговор, Хосок может сказать, что так ещё никогда не боялся.

Теперь страх будет его преследовать постоянно.

***</p>

Чимин сначала не понял, что имел в виду Чонгук, а потом, когда вспомнил бредовые, как казалось ему, правила, побежал к Тэхёну, который даже ни о чём не подозревал. Омега запихнул его в своих покои, прикрыл дверь, проверив, что за ней никого нет, а потом чуть ли не вжал Тэхёна в стену, но тот успела друга остановить.

— Какого чёрта…

— Просто скажи мне: ты знаешь, что Чонгуку всё известно о вас с Хосоком? — Тэхён широко распахивает глаза и так и смотрит на Чимина, который понимает, что омега вообще не в курсе.

— Ты не знаешь, но откуда Чонгук знает, — Чимин нервно жует губы и ходит по комнате. Тэхён так и стоит прибитый к полу. — Он сказал, что не казнит вас, мне стоит, наверное, радоваться, но, чёрт возьми, откуда он всё знает! — омега садится на кровать, пока Тэхён пытается отодрать себя от пола.

— Я не вижусь с Хосоком давно, он постоянно занят, поэтому, возможно, мне ничего не…

— Либо Чонгук стал догадливым, либо кто-то ему рассказал, — Чимин нервно покусывает ногти, пока Тэхён пытается отойти от шока. — Ладно, это даже хорошо, что он знает, теперь вы можете не скрывать ваши отношения более, Чонгук не казнит вас и… Почему ты ревёшь? — Тэхён присаживается на край кровати к Чимину, поджав под себя колени и уткнувшись в них лбом. Чимин обнимает его за плечи и кладёт свою голову на его макушку.

— Я просто, — тихо начинает Тэхён, — как-то не ожидал, так быстро и так неправильно. Может, это всё шутка? Хотя вряд ли, потому что наш господин не знает, что такое юмор. Но Хосоку не прощу, что скрыл от меня такую новость.

— Да брось, Чонгук его замучил, вот тот не нашёл…

— Это не оправдывает его, мог хотя бы зайти и нормально поговорить, — грустно отвечает Тэхён, а Чимин понимает, что тот прав с одной стороны, а с другой стоит Хосок, который вообще не ночует во дворце, а постоянно с Чонгуком пропадает.

— Ладно, Тэхён, успокойся. Мы ещё по ходу поймём, что это такое, — Чимин поднимает его с кровати. — А теперь принеси мне оливок.

— Что? — Тэхён убирает остатки слёз и вопросительно смотрит на Чимина, который показывает недовольство.

— Тебе объяснять, что такое оливки? Не я этого требую, а он, — Чимин тычет пальцем на свой живот и просит Тэхёна пошевелиться. Омега ему слабо улыбается, но просьбу обещает выполнить.

Чимину ничего не хочется в плане еды, ему хочется, чтобы Тэхён не брал в голову дурные мысли, которые потом тяжело выбивать, омега очень мнительный, с ним до жути сложно справиться в эмоциональном плане, поэтому Чимин будет его отвлекать, пока не разберётся с Чонгуком.

***</p>

Чонгук дал Чимину добро на строительство, поэтому омега постоянно пропадает за пределами дворца, что не нравится Чонгуку, поэтому сопровождать омегу приставлены как минимум десять человек. К тому же омега таскает с собой и Тэхёна, в знак протеста и Хосока, с который Тэхён ещё не поговорил. Чимин на Чонгука обиделся, не разговаривал, к тому же альфе пришлось задержаться на пару дней в столице, чтобы закончить один вопрос, поэтому оба, прибывая в суматохе, они практически не видятся, но ночи обязательно проводят вместе, это стало их обязательным пунктом, что даже если они ссорились, то постель у них общая и супружеские обязанности общие, никто и не спорил.

Сегодня Чимин вообще не видел мужа, зато оккупировал его покои. Омега сидит на полу, широко расставив ноги, возясь с баночками и каким-то травами. Лёгкий шёлковый халат накинут на его плечи, потому что ему жарко и, как говорил омега, он скоро в пожаренного перепела превратится.

Чтобы хоть как-то занять себя перед сном, Чимин решил приготовить ореховый отвар, который, как говорят ему лекари, вполне может поправить его здоровье и его малыша. Омега решил сам попробовать это сделать, потому что всё было не настолько сложно, к тому же хочется дождаться Чонгука и накричать на него, что того не видно целыми днями, пусть сам Чимин и пропадает за стенами дворца.

Дверь тихо отворяется, пуская лёгкий холодок по ногам, из-за чего Чимин поджимает пальцы, но следом разжимает и не отвлекается от дела. Единственный, кто может к нему прийти, это его альфа, который по нему безумно соскучился. Чонгук сбрасывает мешающую одежду и присаживается за спину Чимина, которого ничуть не отвлекает присутствие альфы. От него пахнет вечерней прохладой, потом и главное, к чему Чимин давно привык и считает, что это точно его настоящий природный запах, — кровь. Чонгук зарывается носом в горячую шею омеги и покусывает нежную ножу.

— Пусти, — Чимин одёргивает его плечом и сосредоточенно насыпает травы в ступку.

— Что делает моя кроха? — Чонгук обнимается его за живот и кладёт голову на макушку, видя все махинации омеги. Чимин закатывает глаза, но начинает объяснять:

— Это ореховый отвар, он полезен для маленького монстрика, — улыбка касается его губ, к чему добавляется и тёплое поглаживание Чонгука его живота. — А ещё для него полезен отец, — Чонгук слышит нотки обиды в голосе Чимина, но ничего не говорит. Он только тыкает пальцем на разные баночки и спрашивает, что это, пока Чимин не рассердился и не попроси оставить его в покое.

— Ты жесток ко мне, любовь моя, — Чонгук оставляет короткий поцелуй на голом плече. — А ещё ты меня провоцируешь своим видом, ты привыкаешь ходить нагишом, — Чонгук шепчет это на ухо, пропуская по телу Чимина табун мурашек.

— Я не виноват, что мне жарко, скажи спасибо, что я по дворцу хожу в одежде, а то была бы моя воля, то и вовсе разделся и тогда…

— И тогда я бы приказал тебя выпороть, — совершенно серьёзно заканчивает за него Чонгука.

— И это ещё я жесток, — восклицает омега и наконец-то заканчивает шаманить над отваром. Он переливает его в отдельную баночку и отставляет. Чонгук скептически её рассматривает, но ничего не говорит.

— Просто выполняй мои правила, — говорит ему альфа, когда тот повернулся к нему с серьёзным лицом. — Поверь, тебе самому будет легче, — Чонгук облизывает пересохшие чиминовы губы. Омега старается его остановить, но сам вскоре поддаётся.

Руки Чонгука ложатся на его бёдра и резко подхватывают, куда-то неся. Чимин только ойкает, когда его подхватывает, а в следующую секунду обхватывает шею руками, а торс ногами, чтобы не свалиться.

— Куда ты меня несёшь? — спрашивает Чимин, видя, что они направляются не к кровати.

— Я хочу принять с тобой ванну, — Чонгук толкает дверь ногой, и они раскрываются. — Если кто-то на него посмотрит, я глаза выколю, — предупреждает он стражников, и те даже не смеют взгляда на полуголого омегу посмотреть. Чимин снова начинает говорить, какой Чонгук жестокий, пока они направляются в купальню.

Удаётся успокоить омегу только когда его тело оказывается в воде. И только в ней Чимин понимает, как устал за сегодняшний день. Он даже не присел за него, сначала заканчивал вопросы по дворцу, потом поехал посмотреть, как готовят место для его фонда и всё ли привезли и делают то, что он хотел, затем он немного погулял с Тэхёном и Ханом, последний буквально высосал из него все силы, потому что «если мы ещё пройдёмся по этой дорожке, то Чимин-и точно станет лучше», а Чимин ещё больше уставал, но и отдыхал, потому что прогулки на свежем воздухе ему необходимы, потом он оказался на кухне, наблюдая за тем, как готовят новые блюда, про которые Чимин как-то прочитал ещё дома, но всё никак не мог сказать их поварам, чтобы те сделали. В итоге Чимин наелся риса с овощами, пока ему готовили десерт, затем его забрал Тэхён, с которым они провели двухчасовой разговор, начиная от «Если Хосок сегодня не придёт, то я его прикончу» и заканчивая тем, что «если есть много оливок, то можно превратиться в оливковое дерево». Чимин заглянул напоследок к лекарям, чтобы те рассказали, как готовить отвар, которые они ему часто дают, не забыл вспомнить наставление Инхо, который ему рассказывал про свойства этого отвара. И даже сидя и готовя его, мысли Чимина были заняты завтрашним днём, пока не пришёл Чонгук и не утащил его и его заботы.

Омега даже не замечает, блаженно прикрыв глаза и отдаваясь теплу воды, когда Чонгук прижимает его к своей груди.

— Ты слишком занятой омега, — целует его в макушку Чонгук и под довольное мурчание поглаживает бёдра Чимина.

— Но я же должен чем-то себя занимать, — тянет омега и откидывает голову на плечо, пока его мнут.

— Я не запрещаю тебе, но не забывай про отдых, он очень важен.

— Ладно, позволю себе завтра поваляться подольше, — хихикает омега и тянется за нарезанными фруктами. — Хотя, завтра у меня был огромный фронт работы. Например, надо…

— Помнишь, ты говорил, что хочешь сходить со мной на базар? — перебивает его Чонгук. — Завтра я ещё буду в Хузуре, поэтому посвящу тебе день.

— Надо же, как благородно с вашей стороны, мой господин, что вы вспомнили про своего жалкого раба, который является вашим мужем и носит будущего наследника, и решили уделить ему своё время, которое так бесценно для вас, — ёрничает Чимин, за что сразу получат укус в плечо. Омега вскрикивает, разворачивается лицом к альфе и морщит лицо, получая шлепок по голой заднице.

— Ащ, мне больно же! — Чонгук хмыкает и притягивает омегу на себя, затыкая его поцелуем. Чимин тут же млеет и уже сам тянется и просит больше.

Через пару минут купальню наполняют громкие стоны Чимина, а вода вовсю вытекает из ванны. Как бы он ненавидел Чонгука, но секс с ним бесподобен, он готов душу продать, лишь бы ощутить в себе чёртов член. Чонгук насыщается им, пытается каждый томный вздох, каждое движением запомнить, потому что слишком долго без него будет, пытается как можно больше своих меток поставить, всем своим напором показывает. Как быстро он успел въесться в него, оставить свои следы, окутать своими стальными цепями. Он его не бросил во время болезни, собственным здоровьем рисковал, он его чуть не убил, когда была возможность, он тот, кто в любой момент может его послать и прокричать проклятья, но он тот, кто бережно каждый шрамик целует и отпускать из своих объятий не хочет.

После горячего секса Чимин полудремлет на плече Чонгука, рисуя пальчиком невидимые узоры. Альфа поглаживает его спину и периодически посасывает мочку уха, из-за чего Чимин мурчать начинает, словно кот.

— Я буду скучать по тебе очень сильно, — бурчит Чимин и оставляет лёгкий поцелуй на скуле альфы. Чонгук сильнее прижимает его к себе.

— Ты даже не успеешь соскучиться, как я вернусь, — пытается успокоить, но на деле Чимин ещё больше грустнеет.

— Вот уйдёшь на пять лет в поход, а мне сына одного растить! — Чонгук улыбается и целует омегу в висок.

— Зато он будет таким же бойким, как и его папа, а ещё очень красивым.

— Что я такое без тебя?

— Ты кроха, который очень сильный и который родит мне будущего наследника, — альфа зубами оттягивает нижнюю губу Чимина, играясь.

— Вот рожу я тебе омегу, посмотришь на наследника, — Чимин набирает в ладони воду и выливает её на лицо Чонгука, который забавно выглядит. Но уже в следующий момент Чимин оказывается укутанным в полотенце, сидящем на бортике ванны, пока альфа спешно одевался.

— Чонгук, я ещё хотел спросить насчёт Хосока, — не смело начинает омега, но тут же тушуется, ловя не добрый взгляд альфы.

— Послушай, Хосок сам разберётся со своим омегой, поэтому сюда не лезь, понял? — на миг Чимину кажется, что это вовсе не Чонгук, которого он видел пару секунд назад, а его ужасная тень. Омега обиженно дует губки и старается не показывать страха, хоть он и витает.

Чонгук берёт Чимина на руки, и в полной тишине они возвращаются в покои. Чонгук кладёт его на кровать, пока Чимин путается в одеяле, не желая просить помощи у Чонгука, тот молча наблюдает. Омега любит обижаться, любит манипулировать, это Чонгук понял давно, но только ещё не до конца тот понял, что с ним это невозможно.

Чимин накрывается одеялом с головой, нарочно подбирая всё под себя, чтобы Чонгуку ничего не досталось. Чонгук ложится рядом, на холодную половину и, пролежав там от силы секунд пятнадцать, поворачивается к обиженному омеге и обхватывает его «кокон» ногами.

— Я знаю, что ты обижен, но ты должен понимать и уважать мои слова. Я с ними ничего не сдал и не сделаю, обещаю тебе, только не расстраивайся и не лезь в их жизни, — всё-таки трещины у Чонгука есть, и он готов переступить через свои взгляды.

***</p>

Хосок уже пятый раз приходит к знакомым дверям и упирается в них холодным лбом. Тэхён не разговаривает с ним, мучает, а альфа понимает причину, в ней сам виноват. Он взрослый альфа, который испугался за него, но тем не менее не нашёл сил рассказать всю правду Чонгуку. И сейчас за свою тайну стоит и мучает сразу двоих. Он кулаком стучит в дверь, призывая Тэхёна, но тот молчит.

— Тэхён, я уже пятый раз целуюсь с дверью, — кричит альфа, не думая, что на дворе давно ночь. — Я прошу, пожалуйста, открой дверь, или я её выломаю, — но в ответ тишина. Альфа бьёт дверь ногой и собирается уже её выбить, когда слышит копошение с той стороны, а потом сонный омега открывает ему дверь. Он спал, он спал очень крепко и ему снился кошмар, где лицо у монстра было Хосока, он пытался забрать его своими костлявыми руками к себе.

Стоило Тэхёну приоткрыть дверь, как альфа сильнее сжимает его в своих тисках, что Тэхён даже глоток воздуха не может сделать.

— Хосок, — хрипит омега, пока альфа его сжимает. Тэхён не успевает еще раз назвать его имя, как Хосок утаскивает его в покои.

— Тэхён, пожалуйста, выслушай, — Хосок сажает его на кровать, пока омега сонно протирает глаза. — Я знаю, что виноват, что я сглупил, подставил твою жизнь под угрозу, но пожалуйста…

— Прекрати извиняться, Чон Хосок, — Хосок точно не ожидал такого порыва от Тэхёна, он поднимает глаза и видит взгляд, полный злости. — Я ждал тебя, — омега встаёт, а альфа отступает на пару шагов. — Но ты не приходил, я понимаю, почему ты это не делал, ты занят военными сборами. Я ждал тебя столько времени, но узнаю от Чимина, что господин знает о нас. Скажи мне, я заслужил такое? — Хосок не находит ничего, что сказать, он молчит и смотрит на омегу, который давно перестал плакать и кажется возмущённым.

— Тэ… — начинает Хосок и протягивает к нему руки, но омега отворачивается и не желает впредь с ним разговаривать. Альфа подходит и обнимет его со спины. — Да, для других я настолько смел, что даже смерть стала мне нарицательной, но я трус, когда дело касается тебя, я становлюсь слабым, ничтожным, но я не могу без тебя. Если ты сейчас отвергнешь меня, то я пойму, но знай, что ни ты, ни я не простим друг другу этого поступка, — Тэхён молчит, молча сосёт нижнюю губу и, резко развернувшись, набрасывается на губы Хосока.

Сам, обхватив его лицо руками, целует, что есть силы, вкладывает всю свою накопившуюся боль, всю свою ненависть, которой уже нет, потому что стоило альфе показаться, как он обмяк и сделался ничтожно малым, потому что Чон Хосок лишает сил, лишает разума. Он везде у него, он пропитан им.

Альфа подхватывает его за бёдра и, не разрывая поцелуя, несёт на кровать. Тэхён не сбавляет напора, чем пугает Хосока, который соскучился не меньше, всё-таки силы у омеги куда побольше будет. Он ловко расправляется с одеждой Хосока и уже сидит на его бёдрах и снова целует. Хосок кладёт руки на его задницу и начинает сжимать, у него появляется ненависть к штанам, поэтому в следующую секунду Тэхён слышит, как рвётся ткань и улыбается в поцелуй. Он раззадорил не того альфу.

Хосок легко разрывается ткань, поэтому может ощутить горячую кожу омеги. Он сильно сжимает его ягодицы, пару раз ударяет скорее из-за привычки, но не сильно, потому что он для него что-то сокровенное, которое нельзя порочить и делать больно. Сон у Тэхёна давно рукой снят, теперь он не может оторваться от долгожданного тела. Он хотел ещё много высказать Хосоку, даже выставить его за дверь, но стоило тому прошептать на ухо, прикоснуться, то Тэхён всю свою пылкость потерял и решил отомстить по-другому. Хотя он не уверен, считается ли это местью, потому что им обоим сейчас очень хорошо. Ему до судороги в ногах нравится целовать его, потому что Хосок грубый, ненасытный и он никогда не делает больно, постоянно себя удерживает, омеге позволяет над собой издеваться, но сам — никогда.

Через пару минут покои заполняют протяжные стоны Тэхёна и утробный рык Хосока, который сейчас питается своей добычей. Хотя Хосок уверен, что это Тэхён им наедается, старается процессом завладеть. Со спины давно скатываются дорожки из крови от ногтей омеги, он специально это делает, больнее давит, но только усмешки от Хосока ловит, пока тот, перевернув его на живот, натягивает на себя. Ни один из них не так хотел начать диалог, но им по душе диалог их тел, здесь у них полная гармония и взаимопонимание.

Каждый забрал все силы, поэтому им остаётся лежать и бессвязно мычать в ответ на такой же вопрос. Никто не находит сил ни на слово, но это и не нужно.

Какая глубокая рана не была, они её не зашьют, а наоборот продолжат. В этом дворце, в этой столице, в этом мире только так. Тэхён помог Хосоку с ранами, но создал ещё большую в лице себя, Хосок пытался уберечь, но чуть не убил, Чимин полюбил, но получил за это слишком большое горе, Чонгук же давно лишён света, у него он есть только в образе его мальчика, который светит день ото дня и он боится, что потухнуть сможет.

Тэхён переворачивается на живот и, подперев руками подбородок, смотри на грудь Хосока, которая вздымается, на которой поблёскивают капли крови в перемешку с потом. У Тэхёна нет сил на большее, чем на созерцание хорошо сложенной фигуры альфы.

— Я не понимал Чимина, когда он говорил, что ненавидит нашего господина и хочет его прикончить, но сейчас, кажется, понимаю, — Хосок смотрит и в ответ улыбается. Он хлопает себя по груди, показывая Тэхёну, чтобы тот ляг на него. Омега ползёт по кровати и, удобнее расположившись на альфе, молчит.

— У них другое, — объясняет Хосок. — Каждый раз, когда я собирался начать нелёгкий разговор, будто высшие силы оттягивали его. Знаешь, я думал, что Чонгук не оставит и головы на наших плечах, но, как оказалось, я ошибся.

— Это Чимин, раньше бы он даже не посмотрел на нас. Что же делает любовь с человеком, — вздыхает Тэхён и кусает Хосока за подбородок.

— Это не любовь, у них пострашнее каждой любви чувства, — Хосок кладёт руки на талию Тэхёна и сажает на себя.

— Я не планировал с вами спать, мой господин, но стоило вам прикоснуться ко мне, так мой голод проснулся, — шепчет Тэхён в приоткрытые губы альфы и нарочно голой задницей проезжается.

— Со смертью играешь, — отвечает альфа хриплым голосом и, схватив Тэхёна за макушку, притянул к себе для поцелуя.

Из этой комнаты до рассвета никто не выйдет, потому что им надо много друг другу что рассказать, а вернее выразить это на языке страсти. Если и есть любовь, то она выражается у них в горячей, будоражащей любви. Её огонь настолько велик, что никто и ничто не в силах его потушить.

Смерть устала наблюдать за своим ребёнком, она отпустит Хосока на некоторое время, даст ему пожить, любить. А ведь недавно она уже была готова ему руку протянуть, но этот омега сейчас упас своего альфу. Придёт время, и тогда она придёт за каждым, каждому свою руку протянет и будет слышать неистовые крики, перемешанные с горечью, отчаянием, со всеми стадиями горя и в конечном итоге смертью.

Тэхён решает для себя, что обязательно ещё пообижается на альфу, но это будет после похода, после счастливых дней, после долгожданной весны.

***</p>

Чимин тянется на постели, не желая открывать глаз. Слишком хорошо сейчас: под его боком спит Чонгук, уложив руку на его живот, солнце только собирается вставать, а омега желает продлить эти минуты. Ведь через несколько часов Чонгук его оставит, уйдёт и Чимин не знает, хоть и уверяет себя в обратном, вернётся ли он. Омега аккуратно убирает руку альфы, переворачивается к нему лицом и начинает заниматься своим любимым делом. Ему нравится рассматривать Чонгука, пока тот спит. Он кажется безмятежным, простым. Чимин гладит его по щеке, по каждому шраму пальцем проводит, мысленно смеётся, что у него острые скулы, что сейчас порежется. Чонгук никак не реагирует, может, и не спит вовсе, хотя Чимин уверен, что спит, потому что пришёл под утро, за что Чимин бурчал на него, да это буквально часа два назад было. Чимин не представляет, как можно настолько сильно привязаться к кому-то, он думал, что бабочки дохлые у него, а тут посмотрел на него, прикоснулся, да Чимин и забылся, просит не отпускать. И чем сильнее он привязывается, тем больнее отпускать, он очень боится за него, боится потерять, потому что уже не представляет свою жизнь без него, как он будет жить без его Монстра в душе, без его хмурого взгляда и горячих поцелуев перед сном. Ему кажется, что сможет умереть, если узнает про его смерть, он говорит ей, что только он сможет забрать его жизнь, ей не позволено распоряжаться его жизнью, пока есть омега.

Чонгук хмурится во сне, когда Чимин дарит ему поцелуй в губы. Он теперь уверен, что альфа не спит. Чонгук продирает глаза и видит, как Чимин сидит, свесив голову, и смотрит на него. Он протягивает руку и поглаживает щёку, а Чимин отвечает ему укусом в ладонь.

— Ты решил мою плоть попробовать? Кровожадный кроха, — Чимин улыбается и ложится под бок альфы.

— Да, откушу по кусочку, — Чонгук протирает свободной рукой глаза, пока на другой лежит голова Чимин. — Ты ещё не передумал со мной пройтись на базар?

— Я просто так словами не бросаюсь, — Чонгук тянет Чимина на себя и сжимает в своих тисках, которые объятиями называются.

— Сегодня пойдём?

— Конечно, завтра же я уезжаю, — Чонгук целует его и просит ещё немного побыть в его тисках.

— Твой сын хочет есть, безумно, — шепчет ему в губы Чимин, и только тогда Чонгук отпускает, но всё равно урывает поцелуй.

Пока Чонгук встаёт и подходит к крану с водой, он наблюдает за омегой, который развалился на кровати в форме звезды.

— Ты же вставать собирался, — альфа открывает кран и продолжает смотреть на Чимина.

— Я устал, — выдыхает Чимин, пока Чонгук умывает лицо.

— Ты только раскрыл глаза.

— И что? Я не могу сразу устать? Да ты знаешь, какой это труд, раскрыть мои прекрасные глаза, — Чонгук улыбается, соглашаясь, у Чимина очень красивые глаза, именно в них он первый раз и влюбился.

— Можешь валяться, тогда я пойду на базар один, — Чимин тут же поднимается с кровати, начиная искать свой халат.

— Где мой халат? — омега складывает руки на груди, сверля альфу взглядом, пока тот откровенно рассматривает голое тело своего мужа, свои ладони видит, свежие укусы, и мысленно просит себя быть осторожнее, конечно, не забывает взгляд на выпирающем животе задержать.

— Чон Чонгук!

— Чон Чимин! — отвечает в его манере альфа и подходит ближе.

— Я серьёзно, — канючит омега и разрешает альфе своровать поцелуй. — Тогда пусть мне принесут одежду, — говорит он ему в губы и возвращается к постели, где накрывается с головой.

Чонгук просит слуг принести им одежду для выхода и накрыть на стол, тут Чимин выглядывает из своего убежища.

— Неа, мы поедим там.

— Ты же есть хотел, — не сдерживает очередной улыбки альфа и садится на край кровати. — Ты непостоянный, любовь моя.

— Что поделать, терпи меня, — пожимает плечами Чимин.

— Только любить тебя, — вместо последних слов говорит Чонгук.

Им приносят одежду. Теперь пялится Чимин, который до безумия любит тело мужа. Он не одевается специально, ждёт, пока Чонгук проденет каждый ремешок, пропустит каждую петельку. Наверное, Чимину до безумия нравятся его руки, потому что они его ласкают, согревают, кормят, наказывают, боль приносят. Ему нравится смотреть, как рука напрягается, когда нужно застегнуть пояс, как ловко пальцы справляются с грубой кожей. Чимин даже губу прикусывает, отдаваясь процессу, пока Чонгук не ловит его на подглядывании.

— Может, я хочу, чтобы ты меня одел? — спрашивает Чимин и тянет руки к альфе.

— Да, поэтому так нагло глазел на моё тело. Нравится же, да? — Чимин знает и без него, что нравится, что хочется, как он и говорил, по кусочку откусить, потому что слово прекрасно равно Чон Чонгук. — Ты бы знал, как я не хочу никуда идти, а хочу тебя, хочу тебя в себе, — Чимин это прекрасно чувствует, специально ближе льнёт, языком по губам альфы проводит, азарт увеличивает.

— Знаю, но у нас другие планы, — хихикает омега и тянется за своей одеждой.

Альфа еле сдерживается, пока наблюдает, как Чимин одевается, убирает отросшие волосы назад в хвост, расправляет ткань и не перестаёт кидать ему свои улыбки. Через минут тридцать он готов и, взяв Чонгука за руку, тянет на выход, потому что его альфа сел за стол, копаясь в бумагах.

— Ладно, пошли, — обречённо выдыхает он и поддаётся напору омеги. Если Чимин чего-то хочет, то он обязательно это получит, а Чонгук просто не может ему отказать, конечно, если это входит в пределы разумного. Но предел у Чонгука разный, например, он запросто сможет начать войну с соседними империями, если Чимин того захочет, но распустить гарем откажет.

Пока они шли, Чимин старался не думать, что ещё целая толпа за ними идёт, этой охраны и в обычное время хватает. Омега по дороге рассказывает, как выбирал место, мастеров, что там будет в дальнейшем.

— Знаешь, сначала я хотел, чтобы это была просто земля, а потом решил, что куда проще уже с готовым зданием творить. Поэтому я нашёл искусных мастеров, с которыми я тебя обязательно познакомлю, они из других земель, язык даётся тяжело, но один из них прекрасно говорит на нашем. Короче, слишком заморачиваться не стал, потому что средств уходит немало.

— Я не обеднею от твоих желаний, — целует его в макушку альфа, но видит, как Чимин хмурится.

— У тебя на носу война, а тут твой омега решил настроить фондов за несколько тысяч сундуков с золотом. Ты что, с ума сошёл? Ведь народ может не так понять, в этом случае я рисковать не стал, к тому же уже готовое здание укоротило окончание. Сейчас там всё отделают внутри, и люди смогут там находить еду, тепло, даже совет нужный, — Чонгук глаз не сводит, у Чимина те искрами полны, он так воодушевлённо рассказывает, руками машет и не может перестать говорить.

— Будет несколько зданий, в то, в которое мы идём с тобой, там в основном будут продовольственные продукты, кухня огромная, где, как ты мог понять, люди будут есть. А вот другое будет предназначено для выдачи одежды, каких-то материалов, а ещё очень хочу школу, а ещё…

— Мы не пришли? — останавливает его альфа. Чимин наконец-то замолкает и смотрит на ворота.

— Да, мы здесь, пошли, только оставь, пожалуйста, своих людей здесь, — Чонгук оставляет за воротами четырёх своих людей и вместе с омегой заходит внутрь.

Они ступают по каменной дорожке, по две стороны красуются небольшие кусты с какими-то цветами, Чонгук не знает их названия, поэтому быстро теряет интерес, зато возвращает его своему омеги. Тот тянет его за собой, что-то бубня, но Чонгук не может услышать даже часть.

Чонгуку кланяются стражники, стоящие у входа в здание, узнавая в нём своего императора и пропуская внутрь. Стоило дверям отвориться, как Чимин уже ускальзывает, что Чонгук не сразу его находит. Омега стоит и разговаривает с смугловатым альфой, который пьёт воду из кувшина, пачкая свою и до того грязную рубашку пятнами воды. Чонгук осматривает его и спешно подходит к омеге.

— Прости, что так резко убежал, просто Шина не было прошлый раз, сделалось плохо, вот я и решил узнать, как он сейчас себя чувствует, — виновато улыбается омега под тяжёлым взглядом альфы.

— Только увидев вас, мой господин, я понял, что все мои боли сошли на нет, ваш облик способен на чудо.

— Шутишь, значит, работать будешь в два раза больше, — улыбается Чимин.

— Конечно, мне же неплохо платят. А вы, мой господин, не бойтесь, — кивает он на Чонгука, который мрачнее ночи. — Я с ним ничего не сделаю, а то Монстр наставил своих людей, что прохода не дают нашему господину, — Чимин может слышать, как бьётся его сердце. Ему кажется, что за эти слова сейчас Чонгук голову отрубит.

— Ну, он же переживает за своего мужа, — вместо вынутого меча Чонгук отвечает Шину.

— Да это правильно, но только я же вижу, как он скован и сжат, ему хочется наверх сходить, а его не пускают, хочется ещё что-то сделать, а ему запрет накладывают. Вот недавно так вообще один альфа к нему начала приставать, так…

— Что? — если до этого Чонгуку было смешно, то сейчас становится не до шуток, он становится холодным, из-за чего Чимину страшно делается.

— Да, вот тут спасибо надо сказать нашему императору, что поставил людей, они быстренько того приструнили.

— И почему я это узнаю не от тебя? — обращается Чонгук к Чимину, который повесил нос.

— Я не хотел, чтобы этот пустя…

— Это не пустяк, — повышает голос Чонгук, а Шин вопросительно смотрит на того, спрашивая, почему тот так с ним разговаривает. — Со своим мужем я сам поговорю, — цедит он сквозь зубы и каждый, находящийся в здании понимает, кто пришёл к ним. Шин извиняется и просит разрешение уйти, но Чонгуку плевать, потому что сейчас он сосредоточен на своём омеге.

— Почему ты молчишь?

— Чонгук, это просто недоразумение, я попросил твоих людей не рассказывать об этом, к тому же ты их бы казнил, да и не позволил бы мне больше в город выходить, поэтому я и не говорил. Прости, — а Чонгук не знает, хватит ли тут одного слова, чтобы его унять. Он сейчас так зол, что готов эти стены с землёй сровнять, своих людей под неё положить, живьём закопать. От услышанного у него кровь стынет в жилах, а перед глазами момент этот. А что если было куда хуже, если с Чимином могло произойти что-то ужасное.

— Пожалуйста, убери его, — про взгляд, Чимин говорит про его взгляд, в котором тьма читается, в котором и проблеску неоткуда взяться. А омеге от него страшно. Он не боится Чонгука, но он боится другого его. Чимин поджимает губы и совершенно неожиданно для альфы обнимает его.

— Пожалуйста, не надо крови, пожалуйста, прошу тебя, — он не просит, он молит, уже готов упасть на колени, только бы этот запах вновь не слышать. Чонгук в ответ обнимает и зарывается носом в светлую макушку, будто отгоняя от себя, но на самом деле подзывая, конец.

Ты слаб перед ним. Когда ты сомневался: убивать или оставить в живым? Да никогда Чон Чонгук не стал бы думать. Как же ты стал слаб, как же тобой просто, оказывается, можно манипулировать. А только представь, а если этого омегу изнасиловали, и он бы попросил не убивать, исходя из своих каких-то взглядов? То Чон Чонгук сохранил бы жизни? Конечно, ведь он жалок, он ничтожен, он настолько слаб, что готов упасть на колени перед тем, кто им манипулирует.