Ад земной страшнее Рая небесного (1/2)

Бек с Тэхёном стоят и смотрят на сидящего в кресле на балконе Чимина, омега аккуратно подобрал под себя ноги и пьёт чай. Они уже гипнотизирует его минут десять. Раны тяжело заживают на нём, поэтому Чимин старается меньше ходить, а чтобы не задохнуться в покоях, что хотелось сделать больше с каждым днём, он сидит на балконе, что-то постоянно пишет и рисует, не реагируя даже на постоянно крутящихся вокруг него Тэхёна и Бека, второго Чимин пока вообще не может видеть. Он понимает, что приказ отдан Чонгуком, но Бек тоже имеет к нему причастность.

Чимин хочет побыть несколько дней с самим собой, он даже спрятал свои зубки, но возможно, те просто сточили неделю назад. Он с ужасом смотрел на свои ступни и кривился от боли, когда на них надо было ступать. Сехун чуть ли не на руках относил его в купальню, за это он был благодарен альфе. Единственный, с кем он мог и хотел говорить, был Хан. Он был тем, кто рассказывал, что произошло во дворце, в каком настроении Чонгук, что у него самого нового. Маленький омега даже раз помог Чимину повязку поменять на ногах и очень обрадовался, когда тот его похвалил. Хан приходил после занятий и сидел с ним до самого вечера. Чимин обычно ему что-то читал или тоже делился историями из своей жизни.

Чимин ни на кого не злилися, просто ему тяжело здесь, у него нет друзей, хотя он и не пытался подружиться, только малыш Хан коротал с ним время, его боятся, потому что он омега Монстра, его ненавидят, потому что он занимает чужие места.

Сегодня ясная погода, солнце приятно ласкает бледное исхудалое лицо, пока пальцы аккуратно переворачивают страницы книги. Жаль, что в написанные истории нельзя влиться и исчезнуть. Да если Чимин попытается это сделать, то Чонгук вышлет на его поиски всю армию, кажется, что тот его с того света достанет. Омега улыбается, когда встречает забавный момент из книги. Ветер играет с его отросшими прядями, которые Тэхён хочет который день подстричь, но Чимин коротко отвечал, что отрежет волосы перед самой свадьбой.

Повсюду суматоха из-за этого события, к тому же Чонгук решил всех удивить и совместить коронацию со свадьбой. Чимин не знает, какая роль будет отведена ему, но уж точно Чонгук заставит его попотеть. Наряд уже готовят, у Чимина спрашивали про любимые блюда, на что омега сказал, что всё, что съедобно, он съест, поток подарков не заканчивается, но он их даже не смотрит. Просит Тэхёна куда-то это унести. Он уже смирился со своей участью, но сан понесёт достойно.

Чимин тянется за стаканом с водой, но так и не дотягивается до него, ощущая затылком холод. Бек и Тэхён будто растворились, действительно, тех даже слышно не было. Омега старается не выдавать своего волнения, поэтому всё-таки достигает цели и сжимает пальцами стакан, делая лёгкий глоток, не отрывая взгляда от книги. Шаги становятся отчётливее, а страх у Чимина становится сильнее, хоть внешне он этого не показывает. Он так же аккуратно переворачивает страницу и пытается не думать, что Чонгук стоит прямо перед ним.

Альфа садится перед ним на корточки и любуется лицом Чимина: губы поджаты, а реснички подрагивают от присутствия Чонгука, линии скулы теперь особенно видны. Чонгук видит, что омега исхудал и почти потерял свой прежний вид. Белоснежные пряди спадают на глаза, но Чимин убирает их рукой. Чонгука завораживает каждое его движение, каждый его вздох и лёгкое подрагивание. Альфа опускает взгляд ниже, на ноги, и видит свои труды. Маленькая ножка перебинтована, через бинты просачивается кровь. Он снова поднимает взгляд на Чимина. И они сходятся. В глазах Чимина — обида, а у Чонгука — страх.

— Не говори, что ты пришёл проведать меня, — первым прерывает тишину омега. Чонгук пару секунд хмурится, образуя множество складок на лбу. Но он заставляет себя успокоиться.

— Я тебе принёс кое-что, — Чонгук кивает слугам, а те куда-то отходят.

— Боже, надеюсь, это кинжал, — пытается шутить Чимин, откладывая книгу. Он спускает ноги, шипя, потому что ему всё ещё невыносимо ими шевелить. Чонгук наблюдает за этим, а самого удар за ударом прошибает, пока омега ставит ступни на ковёр. Как только альфе принесли какую-то коробочку, он снова садится на колени и просит Чимина протянуть руку.

— Хочешь отрубить мне руку?

— Если бы я хотел её отрубить, то давно бы это сделал, — Чимин закатывает на такое глаза, но руку подаёт. Он отворачивает взгляд в сторону, не желая сходиться с глазами Чонгука. Он чувствует, как на руке что-то холодное закрепляется, а потом теплом тела остывает.

Омега наконец-то переводи взгляд и смотрит на свою руку. Он соврёт, если скажет, что браслет, который закрепил на его Чонгук, ему не нравится. Ему нравится, как солнце тут же начинает с ним играться, как эти чёрные камни схожи с бездонными глазами напротив, что горят удовольствием от увиденного перед собой. Чимин приподнимет невольно уголки губ. Ему нравится что-то простое и незамысловатое, поэтому Чонгук попал в точку.

— Считается, что гагат спасает от кошмаров и помогает отделить правду от лжи. Это даже не менирал, а обычная разновидность угля, но я решил сделать этот скромный подарок на будущую свадьбу, чтобы подчеркнуть твою простоту и уникальность. Каким бы ярким не был камень, какой бы драгоценностью он не считался, они все померкнут перед тобой, — Чонгук снова это делает. Касается горячими губами онемевшей руки Чимина и поражает того в самое сердце, заставляя то сжиматься и больно сдавливаться. Если кто-то и может делать боль, то это Чон Чонгук.

— Я пришлю к тебе своего лекаря, чтобы он решил эту проблему, — он взглядом указывает на ступни Чимина. А сам омега и слова не может вымолвить. Всё произошло так быстро и спонтанно, что даже слова благодарности не смели пронестись у него в голове.

Чонгук, немного постояв, решается уйти и больше не донимать омегу. У него сегодня достаточно насыщенный день, ему с каждым днём не нравится сведения, принесённые из разных концов империи. Пока они с Хосоком не решат эту проблему, то ни о коронации, ни уж тем более о свадьбе речи идти не может, потому что безопасность жителей империи, — первое, что заботит Чона.

Но он сам себе врёт, потому что единственный, кто заботит его, — маленький и недостигаемый омега, что которую ночь не даёт ему нормально спать и решать сложные вопросы. Куда бы он не посмотрел, что бы не делал, куда бы не шёл, везде ему казался его голос, его крик, сводивший и содрогающий глубинные клетки души, он заставлял заново воспроизводить тот ужас и корчиться в кошмарах. Каждый раз Чонгук просыпался в холодном поту и сидел, подолгу перед зеркалом, смотря на своё скалящееся изображение и выпивая вино, счёт которому он уже потерял давно.

Каждый раз объявлял себе войну, повторяя одно и то же, что чувства не могут взять вверх над разумом, что это губительно, что он не может противостоять этому потоку, потому что стоит только увидеть короткую улыбку, тень смущения или ярость на дне чужих глаз, Чонгук не отдаёт отчёта себе и своим действиям, он сгорать начинает, на месте Хосока себя представляет и стонет, как в пытках, ворочится и шепчет, как в бреду, одно имя.

Его никогда ничего не пугало. Но маленький омега-воин смог поселить в нём страх.

***</p>

Юнги, довольно мурлыча, лежит голый на большой кровати, прикрыв только свой зад и часть уробороса, он уложил подбородок на мягкую подушку и рассматривает от скучания свои свешенные пальцы рук, пока Намджун заботливо мазал его спину специальными мазями. Сегодня он перестарался, поэтому таким образом пытается смягчить свою вину, но, кажется, Юнги всё равно. Как он говорил давно, что удары плетьми его самые любимые, к тому же боли он давно не чувствует, но нежные касания Намджуна заставляют дохлых бабочек в животе трепетать, а пальцы на ногах сжиматься.

Он слушает его размеренный голос и чувствует пальцы, что аккуратно обводят поражённое место, как к новому участку ложится новая порция поцелуев, а после мази. Юнги хмыкает и давно бы сам сорвался и набросился на такого Намджуна, но только тому позволено пить его кровь и разрывать плоть на куски.

— Уже слышал новость? — Намджун не отрывается от нанесения мази, но изредка переводит взгляды на Юнги. Тот неспеша поворачивает в его сторону голову и, подперев левой рукой щёку, спрашивает:

— Намджун, тут тысячи новостей в день. Какую именно я должен услышать? — выгнув бровь, спрашивает омега. Он приподнимается, одеяло, лежащее на его ягодицах, спадает и он неторопливо подкрадывается к альфе, обхватывает его шею руками и тихо говорить продолжает:

— Или какую ты хочешь, чтобы я услышал? — Намджун нехотя отрывает от себя омегу, который сразу смехом заливаться начинает. Намджун подходит к раковине и начинает мыть руки, хмыкая, видя, что омега встаёт следом за ним, прихватит халат и специально долго его завязывая. У них входит в привычку дразнить друг друга. Юнги любезно подаёт полотенце, невинно хлопая глазками, будто не он минутой ранее хотел сожрать своего мужа.

— Ну, если ты не слышал о свадьбе своего Чонгука, то я крайне удивлён, — Юнги цокает и отходит от альфы к столу, накрытому на просторном балконе. Он плюхается на мягкие подушки и потягивает к себе вкусности. Его достало, что его прошлое Намджун постоянно ворошит.

Альфа, сложив руки на груди, облокачивается бёдрами о край парапета и наблюдает, как надувшийся Юнги поедает щедро политую булочку мёдом. Если первым не заговорит Юнги, то это обязательно будет Намджун, поэтому, оттолкнувшись от парапета, он садится возле злого омеги притягивает того к себе, не встречая сопротивления, потому что Юнги помнит, как за такое сопротивление, ему чуть руку тот не сломал, поэтому спокойно укладывается на его плече.

Намджун целует его макушку и поглаживает по голому плечу, желая пройтись дальше. Юнги постепенно ещё больше успокаивается.

— Прости, малыш, что постоянно тебя этим попрекаю, — от такого нежного, пропитанного особой заботой голоса Намджуна хочется рыдать, но Юнги держится, потому что альфа не любит слёз. Он только кивает головой и ладонью трёт глаза, надеясь, что Намджун не обратит на это внимание. Но он обращает. Приподнимает его и смотрит на пустые глаза, слёзы из которых хотят покатиться бусинками по исхудалым щёкам. Юнги жмурится, когда первая слезинка падает на щёку. И теперь он ждёт действий от альфы, но тот ничего не делает, более того — он убирает её большим пальцем, вновь притянув омегу к себе. Юнги победно выдыхает.

— Всё, успокойся, я знаю, о ком ты печёшься там, — успокаивающе поглаживает Намджун и разворачивает к себе лицом, целуя стеклянные глаза. — Мне нужно уехать на несколько дней, дворец я оставлю на тебя, но тебе, естественно, будут помогать, — Намджун убирает рыжие прядки за ухо и невесомо касается омежьего лба. — В Хузур мы поедем лишь после того, как я решу все вопросы, но мы точно успеем и на коронацию, и на свадьбу.

Он ещё раз целует его в макушку, а после они начинают завтрак под очередной рассказ Намджуна, которому Юнги не предаёт значения. Альфа прекрасно знает ситуацию Юнги, и каждый раз говорит одно и то же, снова тормошит свежие раны, которые никогда не затянутся, а наоборот гноиться будут и нещадно болеть.

— Кстати, — обращает внимание Намджун всё ещё грустного Юнги, который перестал есть, тот приподнимает голову и слушает. — Джин скоро приедет. Возможно, ты даже встретишь его раньше меня, — Юнги сразу распрямляет плечи. Весть о приезде Джина определённо пошла ему на пользу. — Ты всегда любил моего брата больше.

— Брось, ты же знаешь, что я люблю только тебя, — Юнги переползает через ногу альфы и ложится меж разведённых ног, положив чужие руки на свой живот, больше не стремясь поддерживать разговор. Спина нещадно болит, но Юнги не обращает внимание. Мысли Юнги были о другом, а Намджун продолжал свой рассказ, прерванный новостью о приезде брата.

Утренней бодрости, будто и не было вовсе. Юнги хоть и пытается иногда улыбнуться, но Намджун всегда попадает в самую глубину, бьёт точно в цель, у него настоящие навыки бойца, поэтому он не промахнётся. А Юнги приходится заново себя по крупицам собирать. После таких разговоров хочется уйти из этого проклятого дворца, хоть он и принял его теплом, но он никогда его не примет.

Как только альфа встаёт, Юнги помогает ему одеться, Намджун успевает утянуть его в долгий поцелуй и, как только он уходит, Юнги просит принести ему свежую одежду в купальню, потому что хочет привести себя в порядок. Перед ним раскрывают двери и сопровождают. Плюсы быть супругом императора, так это личная купальня, где никто тебя не побеспокоит и не станет кидать едкие фразы. Также покои Намджуна обычно дальше рассадника сплетен и интриг, поэтому Юнги, не беспокоясь, что сегодня с утра пораньше ему могут промыть косточки, идёт по знакомым дорогам и попадает в роскошную купальню.

Относительно недавно он и представить себе не мог, что сможет располагать таким великолепием, что станет не просто омегой императора, а его законным супругом. Омега пробует воду и, прошипев, что она слишком горячая, всё-таки скидывает с себя халат и забирается в воду. Ему тут же предлагают чего-нибудь поесть, но он отказывается, ссылаясь на то, что хочет поесть позже. После нелегкого разговора с Намджуном, из-за которого Юнги просто выбит, он ничего не может нормально воспринимать или говорить, теперь его мысли будут заняты одним.

Юнги никогда не искал себе оправдания и по сей день корит себя за то, что оказался таким слабым и ничтожным. Он любит каждый день, проведённый в Хузуре, но он ненавидит последний. Никогда не забудет свой истошный крик и последнее, что он увидит, будет маленький свёрточек на руках альфы. После омега ещё долго не успокоится и начнёт терзать себя всю дорогу, после он пройдёт сквозь все круги ада, чтобы сорваться и стать жалкой оболочкой с грузом прошлого на плечах. Говорят, что любовь — самая надёжная пристань, а Юнги всё никак не может её найти. Может, это и так, а может просто у него своеобразная любовь, хотя он уверен, что к Намджуну, как не было, так и не будет никаких чувств, как бы он не старался их выстроить. Долгожданной пристани нет, она была, пять лет назад, когда будучи ребёнком он полюбил и навсегда закрыл своё сердце для других. Хотя, возможно, уголёк ещё сверкает для одного маленького человечка, которого Юнги только увидеть сможет, но забрать к себе, обнять и назвать своим он его никогда не сможет.

Весть о приезде Джина немного развеяла тучи. Ким Сокджин был младшим братом Намджуна, он отличался ужасной смелостью и справедливостью, за что Юнги его уважал. Джин каждую неделю проводил слушания, делал замечания своей местой власти и не оставлял без дела ни один конфликт. Омеги его дворца отличались больше не красотой, а умом. И это был уникальный гарем, который бы каждый с радостью себе забрал, чтобы похвастаться. Но для Сокджина это смешно, потому что его омеги не только показывают, насколько велик правитель, но ещё и являются приятными собеседниками. И иногда Юнги им завидует, потому что альфа боится тронуть их пальцем, от того они все изящные и нетронутые, идеал чистой красоты. С альфой Юнги познакомился на вторую неделю прибывания во дворце Намджуна, тогда Джин вернулся из дальнего похода и заехал по дороге к брату. Тогда омега и увидел его впервые. Сначала исподтишка, а потом смог разговориться, сидя за одним столом. Альфа целый вечер вёл себя скромно, не старался вводить Юнги в краску, но с братом он был противоположностью, он мог и подшутить, и даже слегка ударить. Нельзя сказать, что у этих двоих были прекрасные отношения, наоборот, если предоставится случай, то Намджун с радостью прикончит своего брата, но пока не может, потому что это воля их покойного отца: жить в мире и не сметь идти войной друг против друга. А, как известно, народы чтят и уважают заветы старших. Альфе претило, что имея жалкий клочок, который даже империей назвать нельзя, просто свободная территория, на которой Джин властвует, не обходит его, Намджунову, империю. Это заставляло альфу беситься и злиться.

Юнги приподнимает уголки губ и уходит с головой под воду, задержав дыхание. Мысли о прошлом доме, новые друзья, боль и насилие, внезапные потери и приобретения — всё это заставляет Юнги чувствовать себя разбитым, пустым, а ему так хочется хоть немного почувствовать снова, что значит любить и быть любимым, что значит не сидеть с каменным лицом, пока плеть полосует твою спину, не сдерживать слёзы, чтобы потом в тайне их все выплакать, не кричать, находясь в воде от бессилия.

Омега выныривает и облокачивается руками о бортики ванны. Совсем скоро он с ним встретится, возможно, даже что-то щёлкнет, если ещё не отсырело.

Выбравшись из ванны, омега кутается в полотенце и начинает вытирать волосы. Он любит свои рыжие пряди, он единственный во дворце, у кого такие волосы, что заставляет других ненавидеть его ещё сильнее. Когда Намджун привозит с походов завоёванные трофеи, в числе которых есть и омеги, то рыжих он велит отсылать, потому что главная лиса у него только одна. И это льстит. И это убивает.

Закончив с вытиранием, Юнги берёт свежие вещи и спешно переодевается. У Чонгука свадьба, а значит, что он нашёл себе наконец-то омегу. Юнги видел его портрет, парень действительно хорош и красив. У него выразительные глаза и будто тёмный, глубокий взгляд, совсем как у Чона. И это заставило Юнги удивиться, потому что так давно лицом к лицу он с ним не сталкивался. Он надеется, что Чонгук действительно счастлив, пусть и без него, но с его частичкой рядом.

Юнги выходит из купальни, освежившись. Его желудок давно трубит тревогу, что пора перекусить, поэтому он заходит на кухню, на которой ему рады и с радостью накладывают побольше еды, зная, что омега плохо питается. Юнги благодарно кивает и ест всё, что ему дают, но в маленьких количествах. Но свои любимые булочки он готов есть в больших количествах, поэтому начинает именно с них.

На кухню заходит Рауль и ничуть не удивляется, завидя омегу сидящего здесь. Он присаживается рядом и смотреть на него начинает. Юнги переводит взгляд на бету и вскидывает брови.

— Ты чего так смотришь?

— Да так, ничего. Господин вышел какой-то хмурной. Что случилось? — Юнги откладывает ложку от немного тронутого супа.

— Ничего, просто он не может держать язык за зубами. Всё в порядке и со мной, и с ним.

— Нет, тогда бы вы после господина позвали меня в сад для прогулки, потому что после тяжёлых ночей именно там вы и хотите погулять, а сегодня всё иначе, — Юнги закатывает глаза и, положив сырный шарик в рот, благодарит за завтрак, который можно назвать обедом.

Он встаёт, а следом за ним плетётся Рауль, что-то расспрашивая, но Юнги ловит только последнее, что в зале для отдыха он столкнётся с Доном и компанией. Юнги фыркает, потому что эти стервятники его давно не пугают. Омега просто пройдёт мимо и направится к своим покоям, чтобы начать собирать вещи. Он просит бету не беспокоиться и чтобы тот шёл решать свои дела.

Юнги свободно проходим мимо рассадника сплетен и ссор, победно хваля себя, что не навлёк на себя беду. Зайдя в любимые покои, которые находятся подальше и от Намджуна, и от его гарема, Юнги наконец-то выдыхает и ложится на кровать. Его силы улетучились стоило ему лечь и прикрыть глаза. Омега хочет, чтобы день прошёл нормально, чтобы никто его не тревожил и Намджун не появлялся. Радует, что тот уехал на некоторое время, а весь дворец поручил ему. Юнги хоть и знает, что за власть даровал ему альфа, но никогда ею не пользовался. Он мог свободно сейчас приказать кинуть в темницу омег, что ему не нравятся, приказать их наказать, но он этого не делает, потому что не видит смысла.

Он засыпает на некоторое время, а просыпается уже под шум со двора. Встав на пол и нехотя неся себя на улицу, Юнги подходит и видит, что на улице какой-то переполох. Видимо, кто-то приехал. Он пытается разглядеть, кто бы это мог быть, но всё тщетно. Его как-то мало волнует гость, поэтому он снова уходит в постель, отдаваясь сну и восстанавливая силы.

Но не проходит и десяти минут, как его дверь распахивает. Сначала он думает, что это Намджун вернулся, но увидев на пороге знакомую улыбку, Юнги спрыгивает с кровати и виснет на чужой шее.

— Джин-а, как же я скучал, — Юнги практически душит альфу, который его не останавливает, он не меньше рад его видеть. Альфа закрывает за собой дверь, выставив свих стражников и не отпускает Юнги ещё несколько секунд.

— Я тоже, малыш, я тоже безумно скучал, — шепчет Сокджин и треплет рыжие волосы. Юнги просит его присесть и, не отрывая руки, рассматривать начинает.

— Ты смотришь на меня так, словно год не видел.

— Так и есть, тебя не было целый год, — канючит недовольно омега и оставляет лёгкий удар на плече Джина. С этим альфой он может повзолить себе всё.

— Я измотал свою лошадь, чтобы только быстрее добраться сюда, чтобы насмотреться на тебя, — Юнги корчит рожицу и выходит за двери, чтобы слуги принесли еды.

— Ты точно хочешь есть, — заботливо гладя его по волосам, объясняет Юнги. Джин согласно кивает, он тянет на себя омегу и садит на своих коленях, довольный зарываясь в рыжие пряди и вдыхая природный запах омеги, перемешанный с маслами. Юнги, хихикая, тоже прикрывает глаза и нарадоваться не может, не то что бы отпустить.

Он очень скучал по Джину, потому что в отличии от брата, тот может дать ему всё, что тот попросит. Например, альфа привозит ему книги из разных частей мира, Юнги никогда не просил этого у Намджуна, потому что знает, что тот и сам падок на книги, да и просто о чём-то просить альфу не хотелось, а Джин делал это с удовольствием, потому что это радовало омегу. Он постоянно часами мог с ним сидеть и обсуждать книгу, спорить и всегда проигрывать, потому что только Юнги можно проиграть.

Слуги накрывают на стол, и Юнги приглашает гостя. Сам он не ест, потому что только недавно это сделал. Он наблюдает, как грубые пальцы разрывают ломоть хлеба и кладут в рот.

— Я хотел поехать сразу к Чону, но когда узнал, что Намджун уезжает по делам на границы, то передумал и решил, что лучше стерплю его общество в дороге, зато с тобой повидаюсь.

— Ох, неужели вы так меня любите, господин Ким Сокджин? — в шутку спрашивает Юнги, потянувшись за долькой яблока.

— Безумно, господин. Это как солнце любит Землю, как сады – воды, как человек –дышать.

— Ну и глупый ты, — затыкая рот Джина кусочком яблока, Юнги.

Хоть он и шутит, но прекрасно знает, что чувствует к нему альфа. Он сразу предупредил, что не сможет его полюбить, как альфу, ибо тот для него брат, хороший друг, с которым Юнги как за каменной стеной, но он не видит Джина в роли своего альфы, поэтому обрезал надежду сразу, но тот никогда не перестаёт вновь и вновь пытаясь собрать нить.

— Конечно, потому что глупцы любят сильнее, — Юнги снова смеётся и наливает себе и Джину вина.

С ним он наконец-то чувствует, что дышать может, что желанная свобода наступила, что мысли, которые не давали ему покоя днём, отходят на второй план, хотя мысль об одном крохе никогда его не оставят.

***</p>

— Хан, я тебя догоню, — Чимин, который только смог нормально ходить благодаря личному лекарю Чонгука, уже начинает играть в догонялки с Ханом, который рад исцелению старшего.

Чимин старается не думать, что осталось всего ничего до свадьбы, коронации, он совершенно не слушает, что говорит ему Бек по этому поводу, что он должен сделать. Он просто сбегает от таких вопросов в прямом смысле и проводит время с Ханом. Этот малыш может утолить любую печаль.

Конечно, омега благодарен, что Чонгук прислал лекаря, который смог помочь с ранами и унять боли, но он всё равно проводит нужные процедуры вечером, хоть не так сильно ноет. И вот наконец-то, спустя такое длительное время, он радостно бегает с Ханом по траве на заднем дворе и пытается его догнать, хотя знает, что это не удастся, ибо этот ребёнок быстрее ветра.

В конце концов Чимин просто валится на траву и раскидывает руки и ноги, всем видом показывая, что устал. Хан, заметив, что хвоста за ним нет, а есть только человек, развалившийся на траве, бежит к нему и ложится рядом, повторяя позу.

— Бек сказал, что ты станешь мужем моему папе, — смотря на облака внезапно начинает Хан. — Ой, смотри, облачко похоже на утёнка, — Чимин сконфузился и посмотрел на искрящиеся глаза Хана, что наблюдает за плывущими облаками.

— Да, это так, но это ничего не изменит, — грустно выдыхает Чимин и также смотрит наверх. — А вон то похоже на твоего отца: такое же кривое, страшное, бе, — Хан начинает смеяться и в шутку бьёт Чимина кулачком в плечо. Омега ойкает и стонет, будто ему больно.

— Помогите, меня ранили, что мне делать, — валясь на траве, кричал Чимин, вызывая приступ смеха ребёнка.

— Я помогу! — Хан садится сверху на Чимина и берёт его лицо в свои ладошки. Чимин выпячивает губы и округляет глаза, не понимая, что хочет сделать омега. Но у Хана свои планы. Он наклоняется и целует Чимина в лоб.

— Вот, папа всегда так делает, когда мне плохо. Теперь ты здоров?

— О, да, теперь мне гораздо лучше.

— Не верю, — слезая, бубнит Хан, но вдруг они оба оборачиваются на шум, который шёл, казалось, из неоткуда. Рядом проходят воины, несущие стрелы и оружия. Хан сразу всё понимает, но не Чимин. — Хосок стреляет, — Чимин не успел понять, как Хана уже рядом не оказалось.

Он спешно поднимается и, поняв, что на сегодня бегал достаточно, пытается идти быстрым шагом. Он оказывается в совершенно другом крыле дворца и видит перед собой просторную площадку, где куча воинов и рыжая макушка, что бежит с визгами к Хосоку, который, вроде, не против такого расклада. Альфа откладывает подальше оружие и садится на корточки, чтобы оказаться в объятьях Хана. Чимин неторопливо к ним подходит и стоит чуть поодаль. После того случая, когда альфа помог с рукой, они не виделись так близко, да и Чимин не горел желанием.

Хосок изредко улыбается и убирает пряди Хана за ухо, пока ребёнок что-то бурно повествует. Чимин пару минут любуется идиллией между этими двумя, а потом переводит взгляд на оружие, что отложил Хосок. Это арбалет. Хотел бы Чимин из него научиться стрелять, но ведь дурацкие правила запрещают омегам иметь оружие и пользоваться им. Хосок, поймав заинтересованный взгляд омеги, отпускает Хана и встаёт на ноги, подойдя к Чимину, который пока не может найти пути к отступлению.

— Хочешь попробовать пострелять из него? — косится на арбалет альфа, а Чимин изумлённо глаза распахивает и дар речи теряет. Ему предложили только что попробовать пострелять из арбалета? Невозможно и нереально.

— Но ведь нельзя, — ломано улыбаясь, отвечает Чимин, на что Хосок лишь хмыкает, ловко вставляя стрелу.

— Когда тебя это останавливало? — Хосок становится в нужную позу, кладёт арбалет на плечо, немного развернув корпус. Он чуть поддерживает, жмёт на рычаг, и зуб отпускает тетиву, а Хосок довольно хмыкает. Он попадает точно в цель, Чимина подобное завораживает.

Он хлопает в ладоши в знак своего удивления. Хосок смог его поразить. Альфа опускает оружие, но не выпускает его из рук.

— А с закрытыми глазами сможешь? — сощурив свои изумрудные глаза, спрашивает Чимин, придерживая Хана за плечи, чтобы тот не убежал и не выхватил чего зря.

— Ты сомневаешься во мне?

— Как раз наоборот, ну, покажите, на что вы способны, господин Чёрная Смерть, — Хосок достаёт из рукава повязку и начинает завязывать глаза. Чимин машет рукой, чтобы проверить, что тот ничего не видит. После того, как омега убедился, что Хосок не видит, попросил его начать.

Пару секунд ничего не происходило. Хан уселся прямо на траву и начал рассматривать стрелу, пока Чимин прожигал взглядом альфу. Когда он шёл сюда и видел, как Хосок стрелял, то он не обращал внимание на руки, но сейчас его глаза распахиваются с каждой секундой всё больше. Чимин готов отметить этот день в календаре, потому что только что видит Чон Хосока без одной чёртовой кожаной перчатки. Альфа как раз жмёт на рычаг, и всё внимание приковано к сгибающемуся пальцу. Чимина даже не удивляет, что альфа попал, его больше поражает то, что впервые за такое количество времени наконец-то смог увидеть костлявую и бледную руку. И Чимин совершенно обескуражен, ибо не понимает, почему Хосок прячет идеальную руку в перчатке и мучается.

Альфа снимает повязку и кивает в сторону цели. Точное попадание с закрытыми глазами. Ну кто бы сомневался. Хан втыкает стрелу в землю и хлопает в ладоши, как ранее Чимин. А он глаза закатывает, пока Хосок принимает поздравления от ребёнка и кидает ехидные смешки в сторону Чимина. Странно, но пусть он ещё побаивается его, но ему кажется, что именно Хосок его чертовски сможет понять и даже помочь, что и делал ранее. Возможно, тот когда-нибудь защитит его и от Чонгука.

Хосок ерошит рыжие волосы Хана и выдавливает подобие улыбки, Чимин всегда удивляется, когда альфа пытается улыбнуться, он будто этого никогда не делал. Хосок поднимает взгляд на задумчивого Чимина.

— Ну, не хочешь попробовать? — пытается заманить омегу Хосок и неторопливо надвигается, неся арбалет в руке. Чимин выходит из своего транса и переводит взгляд с Хосока на умоляющего Хана, который просит Чимина попробовать.

Омега тяжело выдыхает и просит Хосока показать ему азы стрельбы из арбалета. Альфа пару минут рассказывает, как ему встать, какой выбрать наклон и как правильно держать. Чимин разминает плечи, руки, а потом, после экскурса Хосока в мир оружия, становится в стойку. И тут ему становится не по себе, он хрустит шеей, пытаясь собраться. Завидев обеспокоенного омегу, Хосок подходит сзади и произносит пару волшебных слов:

— Представь, что мишень, — Чонгук, — и этого вполне достаточно, чтобы собраться. Чимин выпрямляется, становится так, как говорил ему альфа и смотрит на круг перед собой.

Действительно, ничего лучше, как представить Чонгука на этом месте, не может быть. Омега бы с радостью пустил ему стрелу в шею, чтобы тот захлебнулся своей кровью, или в чёрствое сердце, в котором нет ничего, кроме вечной Гордыни. Чимин щурит глаза, кажется, что он дышать перестаёт, он полностью сконцентрирован на цели. Вся злость, обида, накопившаяся из-за Чонгука, вся здесь, кажется, будто только и щепки от арбалета смогут остаться. Он прокручивает в голове самые плохие воспоминания, что были связаны с Чоном, а таких предостаточно, начиная с внезапного появления и похищения. Чимин уверен, что попадёт в самый центр, и только он собирался нажать на рычаг, как ненужные и глупые воспоминания всплывают и застилают глаза. Перед ним первый приезд Чона, их странная встреча у озера, куча криков, страстный поцелуй и тайные вечера, он сидит подле него на коленях и надевает чёрный браслет, похожий на его душу, а в камнях частички его сердца оставляет. Сейчас украшение сжимается, впивается в кожу и жечь начинает, о хозяине напоминает.

Чимину прикрывает глаза и ничего не остаётся, как отпустить рычаг. Он распахивает глаза, только когда слышит голос Хосока.

— Ну, для новичка неплохо, — всматривается в выпущенную стрелу Хосок. — Ты попал Чонгуку в бедро, поздравляю. Только он выживет, — Чимин откладывает оружие и потирает руки. Это тяжелее, чем он думал.

— Не для меня стрельба, мне бы на мечах потренироваться, — Хосок явно не ожидал такое услышать от омеги. Хотя вспоминает, как гонялся за ним, как тот руки ломал его людям и ножи вставлял. Но он не выдаёт своего удивления.

— Ещё успеешь, а сейчас, кажется, за тобой пришли, — к ним направляется непроницаемый Тэхён, от которого, как показалось Чимину, Хосок чуть ли светиться не начал, в сопровождении двух альф. Даже воздух переменился. Что этот омега творит с ним, Чимин даже представить боится.

Тэхён подходит ближе и, как подобает, кланяется Хосоку, а после обращается к Чимину:

— Господин хочет тебя видеть, прямо сейчас, — быстро добавляет омега, потому что заметил, что Чимин воспротивиться хочет. Тот что-то бурчит и, кинув Хану, что они скоро увидятся и помахав ему ручкой, уходит, не забыв шепнуть «спасибо», адресованное Хосоку. Тэхён довольно кивает, но вся его уверенность спадает, когда они с Хосоком оказываются практически одни. Он собирает всю свою твёрдость в кулак и начинает звать Хана:

— Хан, потопали, тебе пора на занятия, — ребёнок, что сидел в окружении воинов, что показывали ему свои мечи и что-то рассказывали, совершенно ничего не слышал. Ему было любопытно побыть с людьми отца. Тэхён с радостью бы подошёл к нему, но ему тяжело пройти препятствие в виде Хосока, а потом ещё головорезов Чонгука. Хосок замечает это и самостоятельно идёт забирать ребёнка из лап зверей. А тот недовольно хмыкает и под хохот воинов Хосок его утаскивает, вручая Тэхёну.

— Спасибо, — кидает тихое Тэхён и исчезает, будто его и не было, будто это только что Хосоку показалось.

Он прикрывает глаза и проникается запахом розового сада.

***</p>

Чимин, которого вели незнакомые люди, шёл нехотя, но вынужден стал подчиниться. Он не хочет лишний раз бесить Чонгука, потому что себе дороже выйдет. Они минуют какие-то коридоры и спускаются в неизвестный подвал. Чем дальше они идут, тем желание Чимина уменьшается куда-то идти, а страх вылезать наружу начинает. В кромешной тьме есть только несколько факелов, по углам стоят воины, видимо, сопровождающиеся Чонгука, а сам он стоит возле какой-то большой клетки. Сопровождающие его люди уходят, как и люди Чонгука, оставляя их наедине.

Он стоит к нему спиной, держа руки за ней и всматриваясь в клетку.

— Подойди, чего ты там стоишь. А может, боишься? — Чонгук наклоняет к нему голову и хмыкает. Чимин кривит рот и, сложив руки на груди, подходит.

— Ещё чего, — он становится по левую руку от Чонгука и смотрит на него. Он не сразу замечает, что рукав альфы разодран, а из раны течёт кровь, но тот непроницателен, ни один мускул на его лице не дёргается.

— Как ты думаешь, почему лев такой сильный? — Чимин не знает, что задумал Чонгук, но решается продолжить разговор.

— Ну, у него есть клыки, когти, — пожимает плечами Чимин и пытается что-то вдалеке разглядеть. Чонгук приподнимает уголок губ, он хотел что-то другое услышать.

— Лев становится сильным, когда видит страх. Он убивает желание сопротивляться. Говорят, что в сердце каждого правителя живёт лев, и если зверь покоряется, то повелителя считают справедливым, — Чонгук переводит взгляд на внимательно слушающего Чимина. Тот сам не понял, как заслушался альфу, поэтому сразу отводит взгляд.

— Я думаю, дело не в звере, а в самом человеке, каждый строит себя так, как считает нужным. В истории полно примеров, когда человек проливал реки крови, но его всё равно любили и считали его деяния справедливыми. Я не считаю тебя справедливым правителем, потому что в тебе не только зверь, но Монстр, — Чимин поворачивается спиной к клетке и тыкает в грудь альфе, пытаясь сохранить спокойствие. — Монстр, который не щадит никого и который не знает, что такое сочувствие и милосердие, — Чонгук ничуть не меняется в лице, он смотрит на яростного Чимина и не может сдержать ухмылки.

— Не поворачивайся к клетке спиной.

— Что?

Чимин не понимает, когда успел вцепиться в плечи Чонгука и закрыть лицо. Он видел ужасные глаза, огромные клыки и ужасный запах крови из пасти. Сердце бешено бьётся, но пока он в руках Чонгука, то чувствует себя в некоторой безопасности. Такое ощущение, что альфа нарочно подстроил это. Но Чимин сейчас ни о чём не думает, у него сердце норовит выскочить из груди от такого чудовища. Ведь не зря он заговорил про льва.

— Ну, я думал, что волчонок ничего не боится? Или ты всё ещё кроха, — Чимин потихоньку отлипает от груди Чонгука и поворачивает голову в сторону клетки, в которой ничего не было видно. Чонгук руки не убирает и всё успокаивать продолжает. Слишком поздно Чимин сознаёт, в чьих руках пригрелся. Он аккуратно выбирается из захвата и отходит в сторону.

— Ты хотел скормить меня своему льву?

— Я бы не посмел, только я тобою питаться могу, — Чимин видит, какой довольный альфа, и это его бесить ещё больше начинает, к нему будто снова возвращаются силы, которые Чон тщательно высасывал.

— Я смотрю, что и тобой он хотел полакомиться, — омега кивает на разорванный руках. Чонгук осматривает раны и ничуть не удивляется. — И ты спустишь такое?

— Ты так хочешь, чтобы я свой подарок убил? — выгибает бровь Чон и подходит ближе, как тот лев, подкрадывается к жертве и загоняет в угол. Чимин долго не сможет отойти от пыток Чонгука, поэтому страх бьёт по новой, как бы он не старался держаться.

— Этот «подарок» чуть не сожрал меня самого! — кричит Чимин и косится на клетку, от которой подальше хочется оказаться. Альфа улыбается и косится на клетку, из которой рык слышится. Чимин отходит ещё дальше, упирая спиной в какие-то цепи. Он поворачивает голову и видит куски мяса. От такого вида его чуть не тошнит, поэтому его снова тянет к рукам Чона, который с удовольствием пользуется моментом и отводит в стороны впечатлительного омегу.

Глаза Чимина расширяются, а сердцебиение учащается. Его мутит от только что увиденного, ему кажется, что он в пыточной, где Чонгук разделывает трупы людей и скармливает зверю. Он пытается придти в себя, параллельно отодвигая Чонгука от себя. Как бы ему не было плохо, но чувствовать его рядом всё ещё не хочется.

Альфа старается держать дистанцию, но и шанса подойти он не упустит, потому что видит, как Чимину плохо от того, что он видел. Он старается вернуть его в чувства словами:

— И только поэтому, что он покусился на тебя, я прикажу его сегодня убить, — Чимин поднимает сумасшедшие глаза пару секунд смотрит на Чона. Его смерть животного ничуть не успокоит, потому что он успел напридумывать себе страшное.

— Как же мило, — кривит рот омега и ищет глазами, куда бы уйти, чтобы найти выход и привести себя в чувства. Чонгук ловит его взгляд и просит стражу войти. Чимин победно прикрывает глаза. Он чуть ли не бежит навстречу к подошедшим, как слова Чонгука заставляют его застыть. Он затылком чувствует прожигающий взгляд ночного омута.

— Через пару дней ты будешь вынужден убрать когти, ты будешь вынужден смириться. Надеюсь, что тебе всё доходчиво объяснили, — Чимин замер лишь на несколько секунд, но ему кажется, что целую вечность обдумывает слова Чонгука. Он прекрасно знает их толкование. Он говорит про свадьбу, коронацию и то, какая роль принадлежит самому Чимину. Это всё рассказывал ему Тэхён, потому что Бека до сих пор он видеть не может.

Чимин еле заметно кивает головой и уходит. Стоит ему появиться на свету, как облегчение охватывает его с головой. Ему будто дышать свободнее стало. Повсюду свет, приятно пахнет, нет ужасного запаха крови и мокрой шерсти, нет чёрных глаз, прожигающих всё нутро. Чимин отсылает стражников, говоря, что сам прекрасно уже ориентируется во дворце. Омега даже сам не понял, как так произошло. Он редко выходил из покоев, только по словам Тэхёна представлял дворец. Но довелось его рассматривать только тогда, когда его выводили на прогулки. Некоторые части для него скрыты, но, как объяснил всё тот же Тэхён, это часть старого дворца, Чонгук переделывает его.

Вдруг в памяти всплывают воспоминания, когда Чимин бежал от каких-то людей, которые что-то замышляли против Чона. Этот секрет Чимин до сих пор никому не рассказал, сам не зная почему. Может, потому что это не его дело, а может дело в собственной ненависти к альфе. Он вполне мог рассказать эту историю Хосоку, но личные аргументы его вполне убеждают.

Омега спускается по ступеням, чтобы пойти в библиотеку, хоть так успокоит себя. Хотя, живя в этом дворце стоит быть готовым ко всему и впредь не удивляться. У него закончился запас книг, а планы успел построить грандиозные, он изучил свои обязанности и возможности супруга императора, поэтому будет по полной ими пользоваться. Чимин свободно проходит длинные коридоры, не забывая остановиться перед какой-нибудь незамысловатой картиной и удивляясь красоте красок, а местами где-то и мрачности. Удивительно, что во дворце Чонгука можно насладиться и архитектурой, и живописью, и ещё многим другим, от чего у Чимина глаза разбегаются. Он бы хотел здесь жить, но он ещё хочет сбежать.

Дойдя до нужного места, омега запасается необходимыми книгами и выходит. Помочь ему некому, поэтому тяжесть книг приходится носить на себе. Тяжело приходится на ступенях, когда спуск занимает несколько минут. Но Чимин вторит, что это необходимо, в книгах он найдёт то, что сейчас ему нужно. Встретив знакомого слугу, он просит, чтобы ему принесли чего-нибудь перекусить. Учтивый бета кланяется и сообщает, что всё будет исполнено. Чимин, засветившись от мысли о еде, продолжает идти, параллельно приводя мысли в порядок. Ведь совсем скоро, спустя жалкие дни за ним закрепится страшный статус, он будет навечно обручён с Монстром и убежать не сможет. А ведь действительно, о свободе Чимину стоит позабыть, потому что либо его будет контролировать Чонгук, либо свита, что тот приставит. Конечно, теперь он будет не просто его омегой, а супругом. Но Чимин повторяет, что никогда им не был, он никогда не чувствовал себя его омегой. Может, всё та же обида, а может, личный барьер, выстроенный из страха и пережитков прошлого, смешанного с нынешними днями, где Чимин не видел ничего светлого. Омега до сих пор не понимает, что чувствует к нему сам Чонгук, потому что его невозможно понять. Он приказывает посадить его в темницу, а потом кормит с рук, он назначает наказание, а потом приказывает лучшим лекарям лечить его. Чимин не понимает его. Он может быть с ним сначала одним, тем, кто его искренне любит, оберегает и от себя отрывать страшится, либо же лютым Монстром, пожирающим его и требующего к себе уважения.

Чимин давно забыл, что такое простое веселье и жизнь без страха, что сейчас к тебе не придут и не заберут в покои чудовища. Он никогда не был в таком состоянии, от чего ещё хуже. За эти несколько месяцев, что он здесь, Чимин успел не только повзрослеть, но и стать настоящим воином, который постоянно сражается и не всегда одерживает победу. У него пока одни поражения на фронте, нет даже одной, маленькой победоносной войны, которая доставила бы радость. Его всё так же ненавидят, каждый презирает и каждый хочет прикончить, Чонгук всё так же требует одного, а Чимин разрывается.

Омега проходит мимо отдыхающих омег, которые, стоило ему зайти, обратили голову на него. И, конечно же, представление начинается только с его приходом.

— Я до сих пор не понимаю, как такого уродца можно держать во дворце. Ведь ни телом, ни лицом не вышел. А эти ужасные руки, бр, — Чимин останавливается. Ему нельзя снова выходить на конфликт, потому что снова последует наказание. Но омега на них начхал. Он поворачивает голову к лежащему на тахте Рейну, что ему кисло улыбался. Рядом сидит Гём, не заинтересованный едкими фразами его друга, что радует, потому что если он посмотрит на Чимина, то силы тут же покинут его.

— Если ты про себя, то ты прав. Но скажу по секрету, что у тебя не только руки ужасны, но и мозги, — и только после этого Чимин может довольный уйти, пока ему вслед бросаются ругательства и охи с ахами. А омега вполне доволен, что смог хоть не ударить, так языком наказать.

Рейн кажется ещё краше обычно. Чимину надо почаще его бить, потому что какое-то чудо произошло с лицом, что на нём нет ни одного ушиба или царапинки. Но Чимин уверен, что здесь Чонгук постарался и сделал для любимого фаворита всё. Чимин благополучно добирается до комнаты, где на столе раскладывает книги, на балконе уже холодно читать, как ему кажется, а заболеть Чимин не стремится, поэтому перебрался в покои. Он подходит к комоду и достаёт свои исписанные бумаги и, примостившись на полу, всё раскладывает в нужном порядке.

Он совершенно забывает, что ему должны были принести еду, поэтому, как только дверь открывается, он встаёт, чтобы забрать посуду, но на пороге его встречает Бек с подносом в руках. Чимин пятится назад и садится на кровать, попросив поставить поднос на пол, но Бек, естественно, всё делает по-своему. Омега ставит поднос на столик и подходит к сидящему Чимину. Тот ждёт не дождётся, когда он уйдёт, но Бек стоит прямо над душой. Чимин неторопливо поднимает глаза и встречается с заплаканными глазами Бека.

— Бек, ты чего это, — Чимин растерян и не знает, что делать в такой ситуации. Он впервые видит, чтобы Бек давал слабину: стоит ли кого-то позвать, или сам справится? Чимин уже грешит на покои, что здесь только слёзы омеги лить и могут, а открыл эстафету Чимин.

— Сколько дней пытаюсь добиться твоего расположения, но ты глух ко мне, — омега поджимает губы и смахивает катящуюся слезу. — Я не хотел делать тебе больно специально, я знаю, что такое удары фалакой. С моей первой встречи с тобой я не хотел делать тебе больно, потому что я понимал, что больно будешь делать именно ты. Вот и получилось: я рыдаю из-за того, что омега моего мальчика на меня обиделся. Ты бы знал, как сердце каждую ночь моё сжимается, что даже никакой крик на Сехуна не может утолить эту боль, — Чимин часто-часто моргает и не сводит взгляда с такого искреннего Бека, у него самого сердце сжимается.

— Бек, да я…

— Молчи, ребёнок, — омега гордо задирает подбородок и стирает слёзы. — Если ты не простишь, то и не нужно, но знай, что ты разбил мне сердце. Я пойду, — но уйти ему не удалось, потому что Чимин хватает его за талию и виснет на ней.

— Бек-а, хватит так себя вести и доводить меня, а то вообще не прощу, — канючит Чимин и всё ещё стоит на коленях, обнимая Бека за талию. Старший омега останавливается и поднимает грустного Чимина. Он смотрит на его скорченную мордашку и видит, что его план совершенно был не плох. Нет, он не врал Чимину, что привязался и полюбил, это всё было действительно так, но исходя из того, что Чимин своеобразный омега, то и подходит к нему нужно осторожно. Бек просто немного применил своё искусство актёра.

Бек тепло обнимает Чимина и не хочет выпускать из объятий, даже когда тот говорит, что задыхается. Но спустя какое-то время это происходит, и Чимин неловко отступает.

— Возможно, я не до конца тебя прощу, но я понимаю, почему ты так поступил, просто мне обидно, что в этом дворце у меня не так много друзей, а в итоге они выполняют такие приказы.

— О, мальчик мой, — начинает сюсюкаться Бек, но Чимин его останавливает.

— Давай так, «твой мальчик» — это Чонгук, а я просто Чимин. И ещё я бы хотел побыть до вечера один. Это же возможно?

— Конечно, отдыхай, я приду после и расскажу, что тебе надо сделать через три дня, — Чимин ломано улыбается и послушно кивает.

— Ты всё равно расскажешь мне это в день свадьбы, — у самым дверей проговаривает Чимин и неожиданно закрывает дверь, подхихикивая.

Может, он и не до конца простит Бека, но он будет рад, что тот вернулся в его жизнь, иначе Тэхён свихнётся с ним. Чимин уже чувствует, что сил у омеги всё меньше и меньше. Немного подумав о нём, Чимин вновь возвращается к своим листам, где успел что-то начертить до приходя Бека. Он ложится на живот, подтягивает поднос с едой и уходит в работу с головой. Теперь до вечера в его покоях будет стоять тишина, изредко прерываемся скрежетом карандаша по бумаге.