в каждой из чёртовой новой жизни я найду тебя (2/2)

— А потом отправят к Чонгуку, чтобы мы занимались плотскими утехами? — специально язвит Чимин, за что получает удар по коленке от Тэхёна.

— Пока нет, потому что они с Хо… господином Хосоком отправились по важным делам.

— А этот Хо… господин Хосок, — парадирует омегу Чимин, сразу ловя недовольный взгляд. — Он кто? — с Чимина сняли одежду, опустили в тёплую воду, которая сразу начинает исцеление тела. Чимин прикрывает глаза и отдаётся приятным ощущениям. Давно он так просто не лежал в ванне, пахнущей розами. Ему тут же начали мыть голову, мылить руки, ноги. Сразу несколько слуг было занято им. Отвык Чимин от такого отношения, но не жалуется, потому что слишком хорошо и больно одновременно.

— Ну, господин Хосок второй человек в империи после нашего императора, он его правая рука, а ещё Чёрная Смерть, — Чимин удивлёнными глазами смотрит на спокойного Тэхёна. Вот значит как, он грозился убить того, кто давно уже мёртв. А ещё Чимину льстит, что его сторожил сам Чёрная Смерть.

Тэхён ещё что-то рассказывает, говорит об очередных правилах, но Чимин не слушает его вновь, потому что пытается расслабиться, что хоть и удаётся, но с каким трудом. Все мысли заняты братом, его поведением. Неужели он считал, что был в тени, пока есть Чимин, да он никогда и не грезил кого-то привлечь, обратить на себя внимание, потому что в этом не было необходимости. Чимин в этом не нуждался. И тут Чимина осеняет, конечно, он не нуждался, потому что не он, а к нему все тянулись, тот для этого даже ничего не делал. Может, Гём на это жутко обиделся, что отказался. Ну конечно, тому всегда приходилось тяжелее. Теперь Чимин придаёт значения всяким мелочам. То, как Гём старался лучше выглядеть, крутился возле альф, покупал дорогие украшения, он даже лучше всех делал макияж. Чимин думал, что тот ангел, что желает свободы, но он просто хочет освободиться от оков славы Чимина.

Как же он был слеп и не видел, что как-то «затмевает» брата, а того, оказывается, открытость Чимина беспокоила, его умение общаться, а точнее умение играть. Омега хочет ещё поговорить с братом, может, тот сказал это сгоряча. Но тогда зачем он к Чонгуку сам в постель прыгнул? У Чимина голова кругом идёт, но его возвращают в жизнь нежные прикосновения Тэхёна, что делает массаж. У парня точно талант расслаблять.

— У тебя будет возможность поговорить с братом, но вынесешь ты ли из разговора большее, чем боль? — Чимин смотрит перед собой, как один из омег-слуг стрижёт ногти на ногах и чему-то улыбается. — Пойми, что теперь вы потенциальные соперники, тот, кто оказался в гареме нашего господина, сразу же вступает в ожесточённую борьбу, — рассказывает омега и усиленно что-то в руку втирает, но это вкусно пахнет. Чимин понимающе кивает и тянется пальцами за долькой винограда. В конце концов, умирать ему нельзя, потому что такого удовольствия Чону он не доставит.

— Ну, — жуя, начинает он, — здесь мне соперников нет, — омеги, что ухаживали за Чимином в ужасе смотрят на него. Видимо, парень ещё не видел здешних омег. — К тому же равных в борьбе мне нет, я им мигом головы сверну, — чаша в руках одного из парня падает с громким стуком на пол. Чимин оборачивает и, оценив испуганный вид того, хмыкает и вновь возвращается к поеданию фруктов.

— Дурак ты, Пак Чимин, — Чимин пожимает плечами и полностью растворяется на несколько часов, пока над ним шаманят и приводят в порядок.

Он никогда не конфликтовал с братом, никогда не делал ему больно, но оказывается, что этим и принёс море проблем. Если тот продолжит вытворять подобное и корябать сердце Чимина, то он не выдержит и собственными руками его уберёт или силой заберёт домой, куда парень не собирается возвращаться. А может, что скорее всего стопроцентная вероятность, тот хочет быть здесь, хочет лучшей жизни, а Чимин его заставляет подстроиться в то русло, в котором сам живёт. Если его брат хочет спокойствия и купаться в роскоши, то пусть, но не Чимин. Он не останется здесь, сбежит.

Ещё пару часов портные берут более точные мерки с омеги, потому что господин распорядился, от этих слов Чимин скривился, чтобы самые лучшие наряды приготовили для него. А Чимин не прочь, ибо ходить ему нужно в чём-то, а то одежда, что принёс Тэхён, немного великовата, а он «маленькая кроха», как сказал бета-портной, нуждается в индивидуальных замерах на свою «крошечную фигуру». Чимин в этот момент готов был запульнуть моток с пряжей в голову наглецу.

После переодеваний, Тэхён показал Чимину его покои. Чонгук постарался, чтобы у его фаворитов было самое лучшее, в этом не может не согласиться омега. Если у Тэхёна было темно, возможно потому, что шторы никто не раздвигал, то здесь было много света, да и цвета приятные, радуют глаз. На полу стоят сундуки с какими-то бесполезными штуками, это оказались украшения, светильники, столики, пуфики и подушки, не такая большая, но мягкая кровать, целиком и полностью приняла Чимина, тот готов тонуть в его волнах каждую ночь и не выбираться на берег, то есть не вставать на пол. Повезло с тем, что в комнате были двери, ведущие на небольшой балкончик, туда Чимин немедленно перетянул столик и много подушек. Он сам не знает, с чего вдруг начал переустройством покоев, если всё равно их покинет в скором времени.

В целом, дворец принял его тепло, не считая издёвок гаремных гадюк, что так и плевались в его адрес, но их Чимин игнорировал, ровным счётом как и брата, хотя это было уже сложнее, потому что как только ему выделили комнату на втором этаже, то он с балкона наблюдал, как Гём свободно и вполне радостно общается с мерзкими омегами, брат даже ни разу в его сторону не посмотрел. Чимина это обижало.

До вечера омега ничего не делает, кроме того, что придумывает план побега. Рискнуть сбежать из комнаты пока не стоит, потому что нужно сначала в доверие втереться, а то он всего здесь второй день. Но сбежать планирует уже на шестой, ибо третий день будет служить выискиванием путей, а четвёртый — приготовление, пятый — запасной день, если что-то из этих двух не удастся, поэтому на шестой день Чимин хочет отсюда свалить.

Чимин лежит на балконе, прибывая в своих грузных мыслях, что даже не замечает, как его плеча нежно касается Тэхён. Вообще омега весь из себя нежный, как цветок, на который только дунь, а он и лепестки осыпет. Так и Тэхён, он вроде пытается казаться злым, сердится, но выходит это нескладно, поэтому нежность — второе имя этого омеги. Чимин пробуждается от «сна» и вопросительным взглядом рассматривает Тэхёна. Тот сказал, что Чонгука нет, все нужные дела они сделали, что ещё тот хочет.

— Сразу говорю, чтобы ты не кричал, потому что то, что я… — его перебивает ржание лошадей во дворе. Благо балкон Чимина выходил во двор и он мог видеть, что там происходит. Он сразу же поднимается и бежит к предмету своего любопытства. Он почему-то так и думал, что увидит там этого индюка. Тот облачён в доспехи, что переливают еле уловимые из-за заходящего солнца лучи. Тяжёлые, наверное, а альфа в них ходит, словно ничего те не весят. Он придерживает эфес меча одной рукой, а сам тот весит на кожаной портупеи. Рядом стоит Хосок и треплет за гриву коня, увлечённо что-то рассказывая Чону, тот ему кивает и немного уголки губ приподнимает.

Он точно его чувствует, потому что у Чон Чонгука нюх на дикую землянику. Так и есть: он поднимает свои чёрные глаза и ловит взгляд, полный недовольства и призрения. Он выглядит, как настоящий воин, о котором мечтает каждый омега, но которого хочет убить Чимин. Ему понятно, зачем пришёл Тэхён.

— Мой волчонок, тебя надо переодеть, — Чимин тяжело выдыхает и молчит. Как ни странно это для Тэхёна, но тот даже не сопротивляется.

— Только можно я сам выберу наряд? — Тэхён удовлетворённо кивает. — Ты можешь идти, я вижу, что ты взволнован. — Это правда, потому что он увидел Хосока и невольно стал чувствовать себя ещё хуже. Он не хочет думать, что с альфой что-то не так, потому что тот выглядел вполне здорово, но не проверив, он не успокоится. — Тэхён, я знаю, как правильно наряжаться, делать макияж, к тому же, кому, как не мне, знать о вкусах Чон Чонгука, — Тэхён обнимает его в ответ и говорит, что приставит к нему помощников. Чимин кивает и просит не переживать.

У Чимина есть план и, возможно, он не вернётся домой через шесть дней, скорее он отправится в дом, что гробом называют, но это того будет стоить. Он избавит мир от этого бездушного Монстра.

В покои входят трое, они сообщают, что их прислал Тэхён. Чимин даёт им указания насчёт одежды и украшений, а сам принимается делать макияж. Его достоинство — его глаза, потому что те не только красивый камень, но и змеиные. Он рассматривает все нужные инструменты, просит одного из слуг накалить ему на камнях утюжок, ибо хочет сделать небольшую завивку белокурых, как первый снег зимы, волос. Пока прибор готовят, Чимин аккуратно подводит глаза любимой сурьмой и удивляется, что с первого раза получилось складно, затем он подводит второй и смотрит, чтобы всё подобрали к наряду правильно. Как только утюжок нагрелся, ему принимаются аккуратно закручивать волосы. Чимин просит не переборщить, не хочет быть бушующей волной. Омега кланяются и всё выполняют. Те точно завидуют ему, потому что он идёт к самому повелителю мира, в логово дикого зверя, которого Монстром зовут.

Повертевшись возле зеркала и закончив макияж, Чимин осматривает себя. Получилось очень красиво, парни постарались на славу. Жаль, золота у омеги нет, а то отблагодарил. В покои входит чем-то опечаленный Тэхён, а завидев наряд Чимина, ещё хуже становится.

— Ты… Это как… Вы куда смотрели?! — орёт омега на слуг, а те на Чимина показывают и говорят, что он сказал, мол Тэхён разрешил. Нет, Чимин бы не дал им золота, быстро сдают.

Но сам омега не находит свой наряд дурным. На нём тонкая блуза ночного цвета с прозрачными, как и сам взгляд омежьих глаз, рукавами, спина полностью открыта, только одна лента соединяет стороны, как и Чимин скрепляет две половины себя. Штаны такие же, но вышиты по бокам серебряными и золотыми нитями. Макияж точно под стать Монстру, весь хищный и убийственный. На руках блестят парочка браслетов, а на шее колье из бриллиантов. Чонгук ничего не пожалел для него, а тот не будет жалеть его в таком виде.

— Он убьёт меня, — шепчет Тэхён. — Ты понимаешь, что это не похороны, а ночь с господином? С повелителем всех концов света? — Чимин пожимает плечами и закидывает в рот какой-то вкусный шарик.

— Поверь, ему понравится, — только Тэхён хотел возразить, как в комнату входит какой-то альфа. Вид у него не из добрых. Ему где-то тридцать лет. В ухе блестит серьга с сапфиром, и забавно колышется из стороны в сторону. Уголки губ у того, как бы зверски это не казалось для Чимина, разрезаны. Две параллельные линии, но этого достаточно, чтобы напугать. Он весь облечён в чёрное, а на груди символика Чонгука, — монстр с пастью.

— Тэхён-а, — холодным голос зовет омегу тот, но Тэхён, кажется, вообще его не боится, а омеги хихикают от такого обращения. Один Чимин ни черта не понимает. — Мой господин долго должен ждать? — он кидает взгляд на Чимина и, осмотрев его с ног до головы, заключает:

— Будет обидно, если сегодня полетит твоя голова, малыш, — Тэхён цокает и бьёт того в плечо.

— Сехун, заткнись, не до тебя, у меня у самого чуть приступ не случился, но если уж и отвечать, то вместе. Главный же здесь ты, ты не уследил, — тянет Тэхён прямо ему в лицо, а альфа скалится и приподнимает изуродованные уголки губ.

— Бестия ты, Тэхён, а не малыш. Ладно, прикрою твой аппетитный зад, — Тэхён вновь ударяет его по плечу и выталкивает наружу, заставляя Чимина следовать за ним.

Наверное, этот альфа хороший, раз Тэхён так свободно себя с ним ведёт и не чуть не нервничает. Омега наоборот оживлённо с ним общается и изредка пихает в сторону, смеясь. Чимин удивлён таким взаимоотношениям, но влезать не стал. Он внимательно рассматривает стены, хочется невольно к ним прикоснуться, разодрать руки в кровь от шершавой поверхности, ну или впечатать в неё Чонгука. Омега хмыкает своим мыслям, а тот, кого звали Сехун, сказал, чтобы он не отставал. Чимин сразу же подплыл в парочке и продолжил осматриваться. В этой части дворца по-особенному холодно, такое ощущение, что здесь смерть обитает, но по рассказам Тэхёна, покои Хосока в другом месте, здесь только его кабинет. Много габиленов, отражающие разные эпохи, про которые Чимин читал в книгах и которые находили свое место в душе парня.

Вдруг в какой-то момент Тэхён куда-то ускользает, сказав, что дальше он с альфой. Чимин, прищурившись и скрестив руки на груди, встал как вкопанный.

— Я с тобой не пойду, может, ты убийца, — Сехун на это закатил глаза и грубо схватил за локоть омегу, волоча за собой.

— Куколка, не зли старого-доброго Сехуна, он ведь и укусить может, — Чимин шикает на такие речи и теперь, как и Тэхён, бьёт альфу, но тому хоть бы хны. — Я удивлён, что такому невменяемому досталась метка господина. Ты его что, околдовал? — альфа наклоняется к лицу Чимина и водит невесомо по шее. — Ай, ай, ай, да ты же дикая ягодка, — Чимин в изумлении рот раскрывает и вырывается из хватки альфы, что любезно указал ему на дверь.

Стражники любезно раскрывают перед ним тяжёлые двери. Омега фыркает и, гордо задрав носик, входит внутрь. Как только двери за ним закрываются, Чимин лишается последней нити воздуха. Неизведанный зверь, которого страхом зовут, скребёт Чимина и трястись заставляет, но омега кулаки сжимает и нижнюю губу прикусывает, чтобы чувствовать себя живым. Он смотрит по сторонам и пытается запомнить каждую деталь, глаза разбегаются и не могут на чём-то одном сфокусироваться. Возле дверей слева небольшая раковина, на кране какая-то неизвестная Чимину фигура. Чуть дальше письменный стол альфы, где разложены бумаги и грубо отброшено перо, с которого еле капают чернила. Чимин дальше не смотри комнату, его внимание привлёк кинжал, но он какой-то странный.

— Он ещё не готов, потому что я не знаю, какой камень сюда подойдёт, — голос вырывает Чимина от созерцания данного изделия и он одёргивает пальцы, будто обжёгшись. Позади него стоит Чонгук. Всё ещё не переодетый и на вид уставший. А вот перед ним стоит полный сил, готовящийся его убить Чимин.

— А для кого он? — голос Чимина твёрд, за что он себя хвалит. Альфа хмыкает и берёт ещё неготовое изделие в руки.

— Себе хочешь? — Чонгук, оперевшись бёдрами об край стола, скрестил руки и стал рассматривать растерявшегося омегу.

— Ещё чего, твои подарочки мне не сдались, — колко бросает Чимин и отворачивает голову. Чонгук вновь хмыкает и в следующий момент притягивает Чимина на себя. Тот опешил, поэтому собственноручно попадает в когтистые лапы Монстра.

— Больше всего тебе идёт чёрный, ты в нём так невинен и чист, что любой светлый шёлк позавидует, — Чимин просит себя потерпеть, не подаваться искушению, успокаивает свой голос, говоря, что скоро всё закончится. Чонгук убирает выпавшие белоснежные пряди за ухо и приподнимает уголки губ. Чимин вдруг шарахается его и выбирается из нежеланных рук.

— Не смей ко мне прикасаться, мерзавец, — голос ломается, потому что Чимина здесь всё ломает. Этот воздух, хмыкающий альфа, желание поскорее закончить. Ему дурно от нахождения здесь, его будто утопили в море, и сейчас Чимин падает на самое дно, старательно стараясь поднять вверх, чтобы вдохнуть долгожданный воздух, но его останавливает баласт, прикреплённый к ноге. И сейчас он стоит и смеётся от диковатого омеги.

Чонгук устал, Хосок принёс ему не очень хорошие новости, поэтому он ездил проверял границы лично и, отдав распоряжение, решил немного отдохнуть во дворце, чтобы завтра с утра отправиться в дорогу на очередную проверку и раздачу указаний, потому что Чонгук проверяет всё лично и доверяет только увиденному. Сегодня ему просто захотелось провести вечер с этим бойким омегой, что постоянно шипит и когти об него точит. Чонгук не ожидал тёплого приёма, но тот факт, что он пришёл, уже заставляет его радоваться. Чимин не выходил из головы и за пределами дворца, когда Чонгук, весь злой на своих командиров бросал молнии, мысли и чувства всё равно были там, там, где он оставил крошечное создание, способное уничтожить кого угодно, а первый в списке сам Чон.

Это вторая их встреча после шатра. Чонгуку кажется, что он его лет сто не видел. Роскошь пошла ему на пользу. Красиво и аккуратно подведённые глаза, тонкий пояс, охватывающий хрупкий стан, прозрачная ткань, являющая миру настоящее божество и лучшие изгибы, маленький носик, немного припудренный, дикие, похожие на змеиные глаза — всё это искусство. Жаль, что мастер не Чонгук.

— Поверь, сегодня я не хочу тебе навредить, — альфа хочет подойти, хочет прикоснуться ещё раз, чтобы действительно понять, что он рядом, что он больше никуда не убежит.

— Надо же, как благородно с твоей стороны. Ой, простите, с вашей, мой господин, — кривит рот омега и отходит в сторону.

— Тэхён разве не рассказал, как ты должен себя вести в моих покоях? — Чимин задумывается. Говорил, наверное, но слушал ли он, это уже другой вопрос. — Знаешь, я могу за это голову ему отрубить, — Чимин, не веря, поднимает глаза и сталкивается с взглядом, полным уверенности. Омега подрывается с места и грубо тычет пальцем в грудь альфе.

— Ты его не тронешь, никогда, слышишь? — Чонгук уже в который раз хмыкает и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, резко хватает омегу и поднимает на руки. Он снова заставляет Чимина врасплох.

Омега не понимает, откуда здесь кровать, потому что не успел даже половину рассмотреть. Он чувствует кожей, как холодные шелка соприкасаются и посылают табун мурашек по телу. Чимин одной рукой упирается в грудь альфы, а второй тянется к своему бедру. Чонгук перехватывает обе руки и поднимает над головой омеги. Он наконец-то может попробовать губы, смять их и утащить в долгий и мучительный поцелуй, что он с радостью и делает. Чимин сопротивляется, мычит и бьётся ногами, даже ответить не даёт, за это альфа его руки до синяков сдавливает, вызвая крик боли. Чонгук пользуется этим и врывается в рот, начиная изучать полость своим языком, он проводит им по идеально ровным зубам, кусает нижнюю губу, чтобы омега расслабился и не мешал обоим получать удовольствие. Чимин назло вертит головой и вырывается из назойливого поцелуй.

Чонгука это не остановит, он так сильно скучал по строптивому, что ему плевать на протесты. Он одной рукой удерживает чиминовы, а свободной грубо за подбородок цепляет. И это работает, потому что омега впредь не сможет шевелить головой. Чонгук вновь наклоняется за поцелуем и вновь не получает его. Альфа терпению научен, сколько его ждал, о теле грациозном грезил. Сейчас получает его распятого на своей постели.

У Чимина паника, потому что в нём просыпаются старые воспоминания, нежные прикосновения Чонгука теперь сменились грубыми, а поцелуй из трепетного перетёк в звериный, но проблема в том, что Чимину нравится и ему от этого тошно. Он всеми силами старается отбиться, цепляется взглядом хоть во что-то, что смогло ему помочь, но без рук он ничего не сделает, а старый план скоро потерпит крах.

Чонгук наконец-то выпускает руки Чимина, но для того, чтобы начать рвать на нём одежду. Чимин хнычет и все его попытки провалом кажутся. Жажду этого Монстра только он может утолить, но он просто не хочет. Чимин слышит, как рвётся ткань его блузы и как он остаётся с голым торсом и с уродливой меткой, что от прикосновений альфы болеть сильнее начинает. Чонгук же по ней языком проходится, специально, чтобы кровью напиться. Его руки ложатся на бёдра и скользят вниз. Вот тогда Чимин и вздрагивает.

— Это же, — хмыкает альфа и, не слушая слова Чимина, сдёргивает с него штаны, удивляясь хитрости омеги. Когда Чимин решил переодеться, он попросил всех выйти. К своему бедру он прицепил ножик, чтобы когда альфа начнёт его целовать, попробовать его достать. Чимин даже пару раз самостоятельно пробовал, что из этого может выйти, и получилось бы ладно, если бы не дикое желание альфы, Чимин не учёл этот момент.

Чонгук выдёргивает оружие, рвя лоскуты, на котором оно было прикреплено и задевает нежную кожу Чимина. Он облизывает губы и отдаёт нож в руки Чимина, он еле сдерживается, чтобы не разорвать это тело, потому что омега сейчас перед ним абсолютно голый, но ему ещё больше интереснее, что же он сделает.

Чимин ненавидит себя за поспешность, ведь план можно было придумать и поумнее. Теперь он лежит под альфой, держа своё оружие, которым собирался убить Чона.

— Ну же, — Чонгук наклоняется и начинает целовать впалый живот, Чимин от неожиданности его втягивает. — Ты же хотел меня убить, — голос Чонгук похож на шипение, он словно искушает его. Прикладывается влажными горячими губами к его выпирающим рёбрам, проводит языком по ключицам и поднимается дальше, к шее. Оставляет там свои еле заметные отметины, заставляя омегу рассудок потерять. Но не шанс.

Чимин, как того и хотел альфа, прикладывает острие к горлу и надавливает. Как ни странно, но Чонгук ничего не делает, а наоборот сам насаживается.

— Я тебя ненавижу, я искренне желаю твоей смерти, Чон Чонгук, — выплёвывает Чимин, его голос охрип, а дышать всё тяжелее, потому что альфа давит на его грудь.

— Так давай, кроха, убей, — он видит безумие на дне чужих глаз, которое не сравнимо ни с чем. Чимину бежать некуда, либо всё, либо ничего. Он готов снова упасть с горы, но чтобы не разбиться, а избавиться от тяжкого груза прошлого.

Он надавливает на нож и уже собирается провести и почувствовать желанную свободу от содеянного, но его планам не удалось реализоваться, потому что Чонгук выбивает оружие из рук и, свернув сопротивляющемуся Чимину руку, прижимает его лицом к подушке. Действительно, чего стоило ждать от слабого омеги.

— Ты не с тем в смерть играешь. Убей меня хоть сотню раз, но в каждой из чёртовой новой жизни я найду тебя, — Чонгук сильнее надавливает на руку и вжимает омегу в кровать. Чимин ни за что не крикнет, что ему больно. Он молча стискивает зубы и ждёт своей смерти. Он знал, на что шёл и предполагал, что исход может быть таким. — Стража, — он отбрасывает от себя Чимина, который руку вытягивает и от боли стонет. Он судорожно, еле-еле натягивает на себя штаны, чтобы не быть нагим и не краснеть, хотя до этого ли теперь.

Чонгук не даёт ему опомниться, как швыряет на пол в ноги стражникам.

— Посадите его в темницу, пусть ночку там отсидится, — Чимин не даётся в руки альфам и подлетает к Чонгуку, даря ему смачную пощёчину, от которой у того из губы кровь пошла. Вот это желание, вот это страсть, вот это ненависть. И всё это — Пак Чимин.

— Я ненавижу тебя, Чон Чонгук, — кричит он, пока стража волочит его на выход. — Я убью тебя, собственными руками убью, а твоё тело никто не сможет найти, — он продолжает ругаться, проклинать каждого, кого видит на пути, его проносят через весь дворец, чтобы бросить в холодные и мокрые стены темницы.

Тэхён, что застыл с чашей в руке, с разинутым ртом смотрит, как омегу без верха, в одних штанах куда-то несут, Гём, раскрыв глаза, не верит что Чимин смог насолить в первой свой приход к императору, но уже поплатился, Хосок, что только вернулся от лекаря, который дал ему снадобья для затягивания ран на плече, не может понять, почему этот омега кричит ругательства в адрес Чонгука, если тот пару часов назад говорил, что будет выбивать из него стоны, Сехун, который держится за голову, потому что понимает, что этот омега всё испортил и теперь его драгоценная головушка полетит с плеч. Короче говоря, все, кто застал эту сцену, стоят в недоумении. И только одному можно пройти и спросить действующее лицо о причине данного внезапного представления.

Хосок кивает Тэхёну, чтобы тот разогнал зевак и успокоил перешёптывающихся омег, ободряюще хлопает бледного Сехуна, что чуть не сполз по стене. А сам желает послушать Чонгука.

— Хосок-а, — альфа останавливается, когда видит, что к нему бежит рыжая макушка.

— Ох, лисёнок ты наш, рыжик этой империи и моего сердца, — Хосок берёт Хана на руки и целует в висок, из-за чего омега жмурится. Они ступают вместе с ним к отцу. Кто, как ни собственный сын, сможет снять стресс. Никакие омеги, никакие вина не смогут этого сделать, кроме этого очаровательного создания.

— Я тебя целый день искал, — обиженно дует губки омега. — Где ты был с папой? — Хосок неторопливо начинает рассказывать, что у них много дел, что они все безумно скучают по нему. Чонгук стал императором, но это не увеличило количество часов, проводимых с ребёнком.

Хосок оставляет слуг и ставит Хана на пол, тот сразу же забегает в покои отца, найдя его сидящем на тахте на веранде.

— Папа, — радостно кричит ребёнок, Чонгук оборачивается на шум и видит идущего к нему Хосока и радостного Хана. Он улыбается сыну и сажает к себе на колени. — Кровь, — тыкает маленьким пальчиком омега в шею отца. Хосок молча передает ему салфетку. — Больно?

— Просто царапинка, у тебя таких сотня, — шутит отец, а Хан всё равно не верит, пока Хосок не подтверждает сказанное. Вот Хосоку он точно верит, всегда будет верить.

— Когда я к тебе шёл, то видел омегу, который сильно кричал, кто его обидел? Ты? — как же Чонгук рад, что Хан ещё маленький и до конца не понимает всей ситуации.

— Тебе его жалко? — похоже, его сын на стороне Чимина. Знал бы ребёнок, что тот омега оставил ему такой подарок на шее.

— Ну, он плакал, значит, ему больно, — отвечает на вопрос отца Хан и тянется за орешками, что стоят на столике. Хосок, видя, что омега не справится, сам подаёт тарелочку из своих рук.

— Плакать можно не только от слёз, но и от счастья, — вместо Чонгука отвечает Хосок.

— Да, но не было похоже, что он счастлив, — омега активно перемалывает орехи, а потом слезает с колен отца и вручает тарелку с едой, сообщая, что они сейчас будут играть. Чонгук устало ему кивает, не хочет говорить, что очень зол и расстроен. Пока Хан занят добытием игрушек, Хосок садится на подушки справа от Чонгука. Лицо того изменилось, если он мчал сюда, чтобы хоть мельком увидеть омегу, то сейчас он мысленно его повесил.

— Он сделал, — утверждает альфа и указывает пальцем на порез. Ему несложно догадаться, потому что только Чимин явился к нему после дороги.

— Он, — сухо говорит Чонгук и в голосе кроется явное раздражение. — Когда я сказал ему, что он может меня убить, то я не думал, что он действительно прирезать меня сможет. Это больше не тот легкомысленный ребёнок, — Чонгук тянется за кубком с вином и, отпив достаточное количество, продолжает выговариваться брату. — В его глазах не было ничего, кроме ненависти, если бы я ему не помешал, то вы бы нашли моё бездыханное тело.

— Я помню, когда тебе в подарок братья привезли льва, то ты сказал, что лично станешь его кормить, чтобы показать, кого надо слушаться и кому подчиняться, — Чонгук вспоминает недавний подарок и хмыкает. — Он был совершенно диким и безумным, ты к нему заходил в новой одежде, а выйдя, тебе требовался лекарь и новая парча. Но безумца может остановить только безумец. Что в итоге? Лев принимает еду только с твоей руки, а других он сжирает, — Чонгук хлопает Хосока по плечу, довольный его ворошением прошлого и задумывается.

— Папа, я нашёл кубики. Хосок-а, мы будем строить башенку, — сообщает радостный ребёнок и вываливает всё, что смог ухватить из игрушек.

— Конечно, лисёнок, — Чонгук целует сына в макушку, пока тот объясняет Хосоку, куда какой кубик лучше поставить.

Подчинить можно любого. Не было ещё того, кто не был подвластен Монстру.

***</p>

Омега лежит привязанный к кровати, когда до него начинает доноситься шёпот.

— Каждый зовёт это место по-своему. Например… называют Эльджехим, или «Адским огнём». Другие, зная, что оно сразу уничтожит и сокрушит всё, что брошено в лицо, называют Эссейир из-за пламени и огня. Огонь обжигает настолько, что человеку тяжело восстановиться. Здесь буквально на каждом шагу тебя подстерегают бездонные тёмные пропасти. Стоит упасть в одну — ты уже не выберешься на поверхность. Поэтому его называют Эльхутами. Те, кто падают, разбиваются насмерть в этих пропастях. Его называют Эльхавие, или Бездна. Ты можешь понять, что здесь Ад. Но сады рая за этими вратами. Одним словом — это империя Монстра.

Омега хнычет, когда по красивому и тонкому телу приходится новый удар.

— Так называется его империя, лисёнок? — паренёк ничего не отвечает. — Я не слышу, Юнги…