в каждой из чёртовой новой жизни я найду тебя (1/2)

После неудавшегося разговора с Тэхёном, Чимина снова заперли. Полдня он бил в двери и кричал, чтобы его выпустили, оставшийся же день он просто провалялся на кровати Тэхёна, стараясь ни о чём не думать, потому что если постоянно прибывать в своих думах, то можно сойти с ума, а он ещё Чимину нужен, чтобы сокрушить несокрушимого, в конце концов, и у того есть слабости.

Омега укутывается в одеяло и лежит, прижав ноги к груди. Хочется пить, хочется кушать, хочется убить чёртового Чон Чонгука и спалить этот дворец до тла, потому что Чимину уже больно, хотя он здесь почти день. Он слышит, как открывается дверь и кто-то чем-то шумит, наверное, ему принесли поесть. Тот, кто гремел посудой, выходит, и Чимин тут же вылезает из своего укрытия. Он чуть запутался в одеяле, но, упав на колени, омега всё-таки доползает до столика, где лежало что-то вкусное.

Гордость гордостью, но Чимин ужасно хотел есть, но вспомнив, что и так терпел подачки Чона во время пути, вновь возвращается к своему укрытию. Ему надо бежать, желательно далеко, желательно туда, где нет этого проклятого Чонгука. Только для начала надо выбраться из покоев, а сделать это практически невозможно, потому что двери заперты снаружи.

То ли усталость, то ли постоянные мысли о побеге изнуряют Чимина, поэтому он, развалившись на чужой постели, засыпает. Засыпает, не думая, для чего он нужен альфе, почему его брат так изменился и почему он не хотел этого видеть, почему кровать Тэхёна настолько мягкая.

Он либо сбежит отсюда, либо умрёт.

***</p>

Тэхён, что ушёл от омеги, вернулся к своим обязанностям, не забывая думать об этой бестии. У того склочный характер, и он не похож на тех омег, что бывали тут. Наверняка Чимин ещё устроит им нелёгкую жизнь, но пока Тэхён об этом не думает, его воспитанием он займётся завтра, а пока этот волчонок пусть отдыхает.

Омега быстро уходит в дела, полностью отдаваясь процессу. Он не переставая ругает омег, что слоняются без дела, хотя, что им ещё делать, проверяет, всё ли готово для обеда, заглядывает в главному смотрителю и докладывает ему о проведённых делах, потом снова в гарем, чтобы раздать указания. Но не успевает Тэхён дойти до главного зала, как его окликают.

— Тэхён, — это один из гарема Чонгука. Приятный паренёк, которого зовут Чи.

— Ты что-то хотел? Быстрее, а то спишу, и если я…

— Тебя господин Хосок ищет, — стоит услышать проклятое имя, как Тэхён стаёт в ступор. — К тому же он безумно зол…

— У-у-у, мы сегодня лишимся нашего Тэхёни, — слышится со стороны. Тэхён шикает на омег, которые заливаются смехом прикрывая рты аккуратными ручками, а Тэхён принимается идти на верную смерть к Смерти.

Хосок только недавно приехал, что он уже успел ему сделать? После того случая Тэхён старался с ним не контактироваться, никак не смотреть, да даже рядом стоять было невыносимо, но он терпел, потому что мало ли что могут подумать. Он быстро стал ориентироваться в новом дворце, так как сам прикладывал немало усилий в его переустройство. Теперь здесь возможно дышать, Тэхён поставил по вкусу цветы, даже давал советы Чонгуку, какую и где статую лучше поставить, какой ковёр расстелить и всё в этом духе, альфа прислушивался к его советам и благодарил.

Теперь это место не такое мрачное, как было. Если раньше здесь слонялись тучи, прибывали грозы, а люди ходили понурые, то сейчас взошло долгожданное солнце, которому Тэхён нарадоваться не может. И, наверное, не сможет, потому что холод постоянно за ним ступает, тенью на его тень оседает, заставляет от страха трястись, но тем не менее он сам в его лапы следует, себя успокаивает.

Стоит дойти до нужного этажа, у Тэхёна руки трястись начинают и дышать становится всё тяжелее, будто кто-то воздух выкачивает. Омега, выдохнув и надеясь, что сегодня его не убьют, раскрывает двери, совершенно забыв, что должен постучаться, совершенно забыв, к кому он в покои вошёл.

Хосок стоит у окна и усиленно что-то втирает в руки. Тэхён зашёл бесшумно, тихонько прикрыв двери. Он замирает, видит Хосока, всего сосредоточенного. Омега глаз не может оторвать, по новой влюбляется в его скулы, шрамы, золотые глаза. Тэхён позволяет себе улыбнуться и в блаженстве прикрыть глаза из-за витающего в покоях запаха. И, немного придя в себя, Тэхён замечает, что видит его руки. Омеге с трудом удаётся не вскрикнуть. За все пять лет, что он здесь, он никогда не видел их без толстой чёрной кожи. Хосок постоянно был в перчатках, а сейчас они спокойно лежат на столе. Омега глаз спустить не может. У Хосока длинные, чуть ли не костлявые пальцы, ладонь широкая, наверняка грубая и наверняка следы запросто могут остаться. Но смущает одно, кожа на руках, на всех кистях, может, даже и плечи и предплечья чем-то изуродованы. Короче, вся кожа будто была чем-то поражена, будто её разъели или сожгли. Как бумага, которую жгут, она сморщивается, края обугливаются и превращаются в пепел, так и кожа рук Хосока.

Тэхёну кажется, что он смотрит целую вечность на эти шрамы, на эту лопнутую кожу и устрашающие порезы. Но на самом деле проходит не больше секунды, как Тэхёна выдёргивает холодный, леденящий даже самый горячий клочок тэхёнового тела, голос. Омеге не доводилось видеть альфу таким, он до ужаса изменился в лице, гримаса злости исказило лицо. Вот теперь Тэхён боится и не на шутку, если раньше ему было страшно, но он знал, что Хосок ничего ему не сделает, а сейчас всё по-другому. Во взгляде нет ничего, что так когда-то привлекло Тэхёна.

Хосок подходит и вцепляется руками в плечи омеги, трясти грубо начинает.

— Ты почему не постучал? — у Тэхёна выходят только несвязные речи, ибо ему очень страшно, что даже плакать хочется. — Я разрешал тебе входить? — рычит альфа и не унимает свой пыл но, завидя, что омегу начинает трясти, начинает успокаивать своего зверя, а потом и Тэхёна. Он будет постоянно злится на себя, что причиняет вред своему хрупкому лепесточку, никогда себе это не простит, но он борется, сам себя одолевает, чтобы не сорваться.

— Прости, прости, мой мальчик, — шепчет он тому на ухо, пока Тэхён орошает его рубашку драгоценными бриллиантами, коим нет нигде прототипа. — Прости, Тэхён, я снова сорвался, прости, — шепчет, пока хватка омеги сильнее становится. Хосок ближе жмёт хрупкое тело к себе и не перестаёт успокаивать. Снова заставляет своего мальчика слёзы лить. Вдруг он резко подхватывает Тэхёна и садится на кровать.

Спустя минут десять Тэхён успокаивается, но лица не показывает и только вжиматься продолжает.

— Я не хотел, чтобы ты видел это уродство, прости, что пришлось увидеть, — Тэхён распахивает влажные от слёз глаза и отстраняется от такой же мокрой груди альфы. Хосок утирает большим пальцем следы слёз и невесомо целует в лоб. Впервые Тэхён получает столько нежности, граничащей на грани безумия и боли. Теперь не того, кого Смертью называют, видит Тэхён, есть только Хосок, что был столько времени добр к нему и даже внезапные порывы злобы всё смогло затмить робкое касание щеки и её поглаживание, мягкий поцелуй, тёплая улыбка, схожая с оскалом, даже грубая кожа штанов, что кажется лучшим сидением.

Омега, слегка приоткрыв рот, смотрит растерянными и недоумевающими глазами на альфу. Он действительно такого ужасного о Тэхёне мнения, что он может подумать об уродстве Хосоковых рук. За эту секунду ему ни разу не показалось, что Хосок ужасен, как и за всё время, проведённое рядом. Да, поступки того оставляли желать лучшего, но в сердце Тэхёна тот не был монстром или чудовищем, он знал, что у него тоже есть чувства, что его легко вывести на эмоции, а именно Тэхёну, который лишний раз улыбнётся и плавит своей улыбкой альфу, сам не понимая, каким оружием идёт на него. И его кожа вовсе не страшная, потому что чистая душа Тэхёна не способна расценивать это как уродство. Для него это творение. Хосоку точно было больно, потому что раны тяжёлые, но тот, кто никогда ни страдал ни физически, ни морально, не ощутит истинного счастья. И дело не в жалости Тэхёна, а его искреннем желании заставить этого альфу думать, что его руки ужасны. Он хочет, чтобы тот полюбил себя, чтобы то, что считают уродством, было действительно красиво для него.

Тэхён, впервые сидевший на коленях альфы, удобнее на них располагается и аккуратно берёт правую руку, потому что другой его поддерживает Хосок. Альфа не смеет противиться, он видит, как омега внимательно рассматривает его «рисунки» и ничего не говорит. Дальнейшее действие просто повергло Хосока в шок — Тэхён подносит к своим искусанным губам его уродливую руку и целует. А Хосоку этот поцелуй смертью кажется. Но ведь два раза не умирают, но сегодня Чон Хосок нарушает все законы, потому что виновник сейчас сидит на его коленях и каждый шрамик, каждый обугленный кусочек целует и улыбку дарит. В этот момент Хосок готов раздеться, чтобы Тэхён всё ему расцеловал, но это будет слишком, это будет слишком большим шагом, поэтому Хосок только наблюдает, как шевелятся ресницы, словно веер в жару, как остаются мокрые следы на руках от горячего поцелуя.

Ещё никто так к Хосоку не относился, никто не смел видеть его шрамы. Никто, кроме Тэхёна. Он первый после Чонгука, кто всё это видит и не пугается, потому что первый опыт показал, что никому не нравится тело, всё израненное и обугленное. Но у Тэхёна нет ни отвращения, ни страха, тот серьёзное лицо делает, брови сводит и губы поджимает. И это тот, кто пару минут назад плакал из-за крика. Тэхён поднимает голову и видит, что альфа смеётся.

— Что смешного? — робко интересуется он, но руки не убирает.

— Ты лил слёзы, потому что я накричал на тебя, а сейчас ты сам готов наорать на меня.

— Да, мой господин. Я очень зол на вас, если вы считаете меня таким мерзким омегой, — глаза Хосока расширяются со скоростью света, потому что он бы никогда бы не подумал так назвать самое драгоценное существо мира. — Уж помолчите, — Тэхён начинает показывать зубы в шуточной форме, что очень радует Хосока, он замолкает и даёт слово омеге. — Если вы считаете, что я могу считать ваши руки, — Тэхён вновь подносит их к своим губам и целует, — уродливыми, то я обижусь и не буду разговаривать с вами до конца своих дней. — Хосок вновь заливается смехом, откидывая голову назад.

— Ах, вам смешно. Ну хорошо, — Тэхён не знает, откуда у него взялась то ли сила, то ли дурость, но он набрасывается на Хосока и начинает кусать его шею, которую альфа любезно открыл. Тот не успевает понять, как Тэхён шуточные укусы на нём оставляет. Он не оставляет себя в долгу и щипает того за бока. Омега вскрикивает от внезапной боли, а в следующую секунду оказывается прижатым альфой на мягкой кровати.

Он впервые видит такое ясное пламя янтаря, которое даже не старается его опалить. Огонь будто сам омегу защищает, кружится вокруг, но не даёт к себе прикоснуться, чтобы тот не обжёгся. Хосок видит большие ореховые глаза, которые светятся счастьем. Он падает рядом слега заалевший и об щёку своей слегка выступающей щетиной начинает тереться. Как ни странно, но омега начинает отвечать.

Они лежат так пару минут. Тэхён страшится своего изменения, потому что только стоило Смерти протянуть руку, так он успокоился и стал лучше себя чувствовать. А Хосок впервые чувствует такой прилив счастья, что ему и не снился. Он, словно мотылёк, летящий на пламя, сгорает от любви. От любви к этому крошечному, с ореховыми глазами, сразу воспламеняющемуся лепесточку.

— Ваши шрамы прекрасны и уникальны, — Тэхён пытается встать, но Хосок удерживает его за грудь и заставляет снова лечь и продолжить свою речь. — Знаете, — омега ложится боком, чтобы изучить открытое только для него лицо альфы. — У меня есть один друг, который может любую рану вылечить, любой шрамик убрать. Позвольте, я вам помо… — к чёрту, что это повторяется уже второй раз, но Хосок не может просто так наблюдать, видеть, как малиновые губы шевелятся и манят их поцеловать, сок высосать.

Хосок с радостью это и делает, потому что он знает, что Тэхён не отстранится, но не из-за страха, а из-за такого же дикого желания. Руки, именно руки, не кожаные перчатки, а именно горячие руки, что снимают с Тэхёна кожу, но так аккуратно, будто этому учился несколько лет, ложатся на бока омеги и сжимать начинают. А он и учился, потому что омега был недосягаем столько времени, что у Хосока отсутствует всякая сила воля с ним, поэтому он чувствует себя зверем, что изголодался и теперь наконец-то заполучил желанный кусочек.

Тэхён под ним ватным, невесомым становится. Обхватывает шею руками и к себе прижимает. Это не те касания, которые были ранее, это совершенное иное и новое. Тэхён отдаётся ему целиком и полностью. Хосок судорожно мажет губами по шее, по ключицам, ловя постоянно тяжёлые вздохи. Омега под ним выгибается, на локтях уже стоит. Альфа не помнит себя от переизбытка ощущений. Сейчас под ним нежный цветочек, который лепестки перед ним раскрывает. Хосок надеется, что не раздавит их или не станет вредителем.

Он от шеи к губам снова поднимается, чувствуя, что хватка омеги сильнее стала, тот норовит ему волосы выдернуть клоком. Хосок врывается в чужой рот и страстно, с небольшой болью, вырывая еле уловимое мычания от удовольствия, продолжает целовать. Он дарит нежность, подсыпанную болью. Он по-другому не может, но старается, впервые к кому-то нежность проявляется. Он даже не раздел Тэхёна, а будь под ним другой омега, то из того давно стоны доносились. Но нельзя, потому что с ним только аккуратно, невесомо, чтобы удовольствие принести.

Тэхён мычит в поцелуй и сам, не понимая от чего, поддаётся бёдрами навстречу, будто прося большего. Хосок улыбается в поцелуй, а Тэхён краской заливаться начинает, ибо безумно стыдно от собственного желания. Он давно не ребёнок, но он тот, у кого никогда не было альфы, потому что либо он сам не хотел, а в большинстве случаев боялся, а где-то ступала тень Смерти, уничтожая соперников.

Хосок не терпелив и это понятно, потому что он так давно хотел откусить кусочек от тела Тэхёна, что не может уже сдерживаться. Он аккуратно снимает с него белую блузу и бросает ту на пол, при этом не разлучая поцелуя. Тэхён отвечает ему и не устаёт, отдаёт такое же желание и ярость, что Хосок только от этого готов содрать с того штаны и войти в податливое, девственное тело. Теперь очередь Тэхёна улыбаться, потому что альфа не может справиться со шнуровкой его штанов.

— Как вы голодны, мой господин, — Тэхён пошло облизывает истерзанные губы, а Хосок не понимает, откуда в ангеле столько черноты находится, но это его не останавливает. Он вновь возвращается к поцелую, который прерывает стук в дверь.

— Что за… — не понимает альфа и, надев наспех рубашку, идёт к дверям. Там он замечает стражника, что пришёл с донесением. Он передаёт свиток Хосоку, тот ему кивает, чтобы шёл, но, видимо, уходить тот не намерен.

— Это важно, мой господин, — добавляет тот, потому что понимает, что Хосок сейчас не один. Альфа начинает злиться и буквально выкидывает приставучего стражника, а сам, как только закрыл дверь, открывает свёрток и становится мрачнее тучи. Он даже забывает, что рядом Тэхён, который уже надел блузу и сейчас расправляется со штанами.

— Что-то случилось? — тихо спрашивает он и касается плеча альфы, будто ничего до этого не было и они мило беседовали. Хосок выходит из транса и переключается на омегу. Он невесомо целует того в лоб и объясняет:

— Есть очень большие проблемы, которые нам сейчас не нужны. Я должен пойти к Чонгуку, а ты возвращайся в гарем.

— А что делать с… — Тэхён опускает взгляд на выпирающий бугор в штанах альфы и сразу краской покрывается. Хосок припадает к его губам и утаскивает в недолгий поцелуй.

— Я с этим справлюсь, — улыбаясь, отвечает альфа и возвращается к столу, чтобы взять перчатки.

— А ещё, господин, что с нами… — Тэхён не успевает договорить снова, потому что указательный палец, облачённый к слой кожи припадает к его губам.

— Я просто очень влюблён в тебя, Тэхён, и я решу вопрос, касаемо нас, — Тэхён готов разреветься вновь. Он подбегает к Хосоку и обнимает его. Тот его еле отлепляет, потому что дела тоже важны. Альфа просит его не беспокоиться и пока ни о чём не думать, или же думать, что между ними происходит.

Первым выходит Тэхён, который не подаёт вида. Спокойно закрывает двери покоев Хосока, а дальше идёт в гарем, приступать к своим основным обязанностям. Он заходит в гарем и видит отдыхающих или просто болтающих омег. Среди них Тэхён замечает парня, что был братом Чимина. Тот быстро влился в коллектив, что другим удаётся с трудом, ну или же просто омеги не сочли его конкурентом, а стоит, потому что внешность у парня привлекательная, того принарядить и макияж сделать, будет ещё лучше. И, кажется, как сказал ему главный смотритель, он новый фаворит императора. Конечно, Тэхён отдал нужные распоряжения, поэтому его расположили лучшим образом. Но что не укладывается в голове омеги, так это его брат, потому что именно на нём стояла метка господина, что уже значит большой шаг, но в покоях проводить время будет другой.

Тэхён, скрестив руки, всё так и продолжает наблюдать. Ему не нравится этот парень, как и все омеги гарема, потому что в них всех есть что-то отталкивающее, у кого-то это лицемерие, жадность, кто-то даже на убийство способен, предательство, наговор, зависть и ещё другие пороки, которым кишит этот дворец, которыми полны эти люди. Этим полон и брат Чимина. Если тот кусается, когти показывает, не желает покоряться, Чонгука матом кроет, но при этом он чист, ибо ему ничего из того, что хотят омеги гарема, не желает. Пусть тот отлежится денёк, а потом Тэхён начнёт его воспитанием, обучит здешним порядкам и поведению с господином и с другими господами.

Омеги радостно встречают своего любимого Тэхёна, они действительно любят его, потому что тот хоть пытается казаться грубым, но на самом деле мягок, выполняет прихоти и иногда закрывает глаза. Пусть он их недолюбливает, но они важны Чону, поэтому он и делает это только для господина.

Пройдя гарем, Тэхён делает кучу комплиментов парням в красивых одеяниях и разноцветных макушках, а сам идёт в сад передохнуть и подумать. Ведь Хосок сказал ему подумать о них, что он и сделает. Сев под дерево, что скрыло Тэхёна в тени, он вытягивает ноги и расслабляется, позволяя ветру играть с волосами. Что же они такое с Хосоком? Чёрт их знает, потому что омега сам ничего не понимает. Ему нравится Хосок, он не может это отрицать, тем более тот даже секрет доверил, показал то, что другим не дано. И теперь заставляет Тэхёна думать о них. Хотя даже допустить такой мысли невозможно. Если раньше Тэхён принадлежал гарему Хвана, то сейчас гарему Чонгука, и Хосок не может его забрать себе, это долгий процесс, а уж тем более если это скрывать. Но с другой стороны, Чонгук должен понять своего друга, что сгорает в пламене любви, потому что сам когда-то так горел и, скорее всего, огонь начинает разжигаться из-за одного крошечного омеги.

Тэхён надеется, что ничего страшного не произойдёт, если они станут с Хосоком вместе, ведь он не отойдёт от своих обязанностей, как и альфа, всё будет идти своим чередом, разве что они не будут скрывать своё влечение друг к другу. Омега откидывает голову и смотрит на танец листьев над ним, те ударяются друг о друга, выбивая некоторых и пуская на землю. Проигравший. Тэхён очень не хочет, чтобы всё это затянулось и его в конце концов выдали за старого альфу замуж, потому что такие случаи не редкость, но он уповает на милосердие Чонгука, ибо с ним он уж больно долго.

То, что сегодня произошло между ним с альфой, даже описанию не надлежит, потому что Тэхён сам бы запретил такое описывать. Он был готов накинуться на альфу и разорвать того. От таких мыслей он снова смущается и глупо улыбается. Он с ним словно беззаботный ребёнок, послушный. Тэхён вспоминает его прикосновения, горячие губы и грубые пальцы рук, что лежали по бокам, а теперь там синяки точно будут. Он слишком долго проверял выдержку Хосока и не заметил, как собственная закончилось. Тэхён очень хочет, чтобы у их истории был хороший конец, а не, что было с Юнги.

***</p>

Чимин высыпается. Надо признать, что лучшее в покоях Тэхёна, — кровать, потому что она королевская. Омега бы ещё повалялся, если бы не скрипучая дверь и большие ореховые глаза. Чимин стонет и отворачивается от вошедшего. Наверное, тот снова пришёл рассказывать дурацкие правила. В этом дворце только одно и слышишь: правила, правила, правила. Удивительно, как все ещё дышать успевают и это ещё не запретили.

Злобный Тэхён всё-таки побеждает и забирает одеяло. Чимину остаётся сесть на постели и скрестить руки, всем своим видом показывая, что он не доволен. Тэхён бросает взгляд на столик, где лежит нетронутая еда.

— Почему не поел?

— Почему меня сюда привезли? Почему держат взаперти? Почему я не могу поехать домой? — отвечает вопросами на вопрос омега, потому что это глупо спрашивать. Хотя бы из-за гордости он и не поел, потому что отныне подачки Чона он терпеть не намерен.

— Дурак ты, честное слово. Я, значит, пошёл на кухню, которая тогда была загружена работой, чтобы те приготовили вкусную тарелку, а ты мне тут такое выдаёшь. Не ценишь ты мои труды, — Чимину, вроде, и совестно, и всё равно. Он же не знал, что Тэхён для него старался, да даже если и не знал, то не притронулся. Тэхён в гареме Монстра, а значит потенциальный враг.

— Ох ты, волчонок, не скаль на меня зубы.

— Если я не буду показывать зубы, то меня самого загрызут, — бурчит Чимин и не намерен продолжать разговор.

— Слушай, у нас много дел с тобой, нужно успеть всё сделать, поэтому давай, хватит тут ныть и бери свою задницу и топаем в купальню, — глаза Чимина расширяются и возмущение растёт.

— Да кто ты такой, чтобы мной командовать, человек, которого я вижу второй день. Я, кажется, тебе уже сказал, что не буду никому подчиняться, — гордо подняв носик и хмыкнув, заканчивает грозную речь Чимин.

— Хорошо, но если так, то полетит ни одна голова, в том числе и моя, потому что я в ответе за тебя, — пытается вразумить парня Тэхён, но тот слышать ничего не хочет. Будет тяжелее, чем он думал. — Ладно, но тебе всё равно надо помыться, потому что от тебя воняет, как от верблюда.

— Эй, — Чимин кидает в сторону улыбающегося Тэхёна пару подушек. — Не смей меня обзывать, а то лично головы лишу.

— Надо же, хорошо, мой господин, как вы желаете, — омега делает глупый поклон, а Чимин на выходку глаза закатывает, словно он тут взрослый, а не Тэхён. — Ладно, достаточно шуток, пошли купаться, наряд для тебя готов, потом тебя посмотрит лекарь и…

— Зачем это? — Чимин, которого Тэхён еле поднял с кровати, покорно следует за ним, ибо действительно от него разило дорогой, потому что мыться-то толком он не мылся из-за условий.

— Ну мало ли, у тебя есть ребёнок, а мы не знаем, — на полном серьёзе отвечает Тэхён, за что получает взгляд возмущения.

— С ума сошёл?! Я девственник в чистом виде, — сам говорит и сам краской заливается, надеется, что его никто не услышал. Тэхён снова смеяться начинает.

Дальше они идут в полном молчании. Чимина привели в просторную купальню, сделанную из белого мрамора. В помещении находилась ещё группа омег и те, кто будет помогать Тэхёну отмывать Чимина. Среди присутствующих Чимин замечает родную макушку, поэтому стремительно, растолкав других омег, берёт брата за руку и под вопросительные взгляды отводит в сторону. Он очень хочет всё прояснить.

— Гём, объясни, какого чёрта здесь происходит? — зло шипит Чимин, потому что видит совершенно спокойного брата, который пытается отцепиться от его руки.

— Чимин, прекрати уже. Хватит устраивать представление, — Чимин не верит словам брата. Тот не утешает, тот не говорит слова о помощи, тот наоборот чертовски спокоен. — Пожалуйста, если сам не хочешь счастье построить, то дай мне хоть попробовать, потому что мне надоело постоянно быть в твоей тени.

— Но… — Чимин хочет спросить, что он такое несёт, но его снова и снова перебивают.

— Молчи, это так, — Чимин брата не узнаёт, нет больше того друга, с которым можно было поболтать, поплакаться, доверить тайну, теперь перед ним соперник. — Постоянно я был ни кем, был примерным сыном, но даже это никого не привлекло. Пойми, что я тоже хочу любви, тоже хочу быть любимым, — Гём берёт его за плечи и всматривается в слезящиеся глаза. — Ты молодец, что помог нам продержаться целый год, но я бы так жить дальше не смог, понимаешь? Мне нужен этот альфа, а ты останешься лишь памятью ваших ужасных отношений. Прости, братик, но отныне мы должны вести себя по-другому. И, если ты вдруг решишь завоевать место рядом с Чоном, то будь готов, что не только я вцеплюсь в твои глаза.

Брат оставляет последний поцелуй на лбу и уходит, что-то объясняя и смеясь с другими омегами, а Чимин стоит здесь разбитый и старается слёзы унять. Тэхён что-то объясняет, кричит, но Чимину не до этого сейчас. Последний близкий, родной ему человек, бросил только что его, разбил голову об мраморные стены этого дворца. Чимин впервые чувствует горечь от потери. Его верная опора, советчик, любимый брат, к которому убежать во время грозы можно было — предал. Он сказал, что хочет счастья, сказал, что хочет быть любимым вместе с Чонгуком. Но разве Чимин не давал ему любви, не защищал, если надо будет, не был настоящим братом. Он не понимает, он отказывается это понимать, потому что слишком саднит, слишком больно в груди становится, будто в тот вечер возвращаешься, когда Чонгук предал. А ведь Гём никогда не говорил, что чувствует к Чону, только страх и желание скрыться, но то, что он его любит и тот ему нужен, полный бред, в который Чимин не верит.

Он так и стоит с сжатыми кулачками и скупой слезинкой, скатившейся по бледной щеке. Он готов ненавидеть весь мир, стать врагом Вселенной, но только что бы брат не отворачивался от него. Гём не может так поступить, он же говорил, что они всегда будут рядом, а тут он лично убивает Чимина. Он готов бороться за другое. Неужели жажда величия, материального положения заставила его втереться к Чону в доверие. Да это в голове не укладывается, чтобы того, кого ангелом считали, так поступил. Но оказывается, что ангелы и падшими запросто могут стать. И Гём сегодня это подтвердил. Теперь ему кажется, что все эти года, что они провели бок о бок с братом, были лживыми, что тот специально ему улыбался, играл, следил и давал советы, за что Чимин считал его самым светлым человеком империи. Но как же он ошибся.

— Эй, волчонок, ты чего ушки прижал, — это Тэхён. Пусть и не родной, но человек, который сейчас его не отталкивает. Чимин прижимается к нему телом и в тисках сжимает, показывая, как ему сейчас больно. Омега всё видел и слышал, и он был чертовски прав, думая о Гёме, теперь пазл сошёлся. Он один их этих коварных омег-гадюк, что обитают здесь.

Тэхён усаживает парня на скамью, а сам садится на колени перед ним, держа за руки. Этот воинственный комочек так не хочется видеть разбитым, ведь только вчера тот кричал и говорил, что всех убьёт, а сегодня его самого ранили, но не убили, потому что дух его силён, а рана ещё затянется.

— Я хочу домой, — Чимин шевелит одними губами, но Тэхён его прекрасно понимает.

— Теперь ты дома, пойми, что Олюм отныне твоя защита, а Хузур — дом. Полюби столицу и она ответит тем же, — Тэхён вытирает мокрые дорожки от слёз Чимина и продолжает ему тепло улыбаться.

— Империя Смерти убивает, — шмыгая носом, бурчит омега. — Как я один справлюсь с таким грузом? — он поднимает свои изумрудные глаза, которые производят на Тэхёна впечатление. Воистину, он ничего красивее этого не видел.

— Хвалит лить слёзы, — Тэхён теперь понимает, каково было Хосоку, когда тот старался его успокоить. Наверное, так же разбито. — Ты забыл, что у нас ещё много дел?

— А в них входит убийство Чон Чонгука? — Чимин ждёт ответа от Тэхёна, который видит, как парню тяжело. Конечно, его насильно сюда привезли, ещё эта чёртова метка, которая покоя ему в гареме не даст, потому что омеги это просто так не оставят.

— Послушай, да, тебе тяжело, я могу представить, что ты чувствуешь.

— Тебя тоже похитили, поставили метку, спали с твоим братом, а потом он говорит, что вы не братья, потом тебя подсунули Чонгуку? — уже выходит из себя Чимин, но Тэхён его не осуждает.

— Нет, меня просто украли, посадили на корабль, а потом купили, — грустно рассказывает Тэхён. Чимин утирает слёзы и внимательно изучает лицо омеги. Тот улыбается. — А потом я полюбил своего спасителя.

— А кто тебя спас? — Тэхён оборачивается и видит заинтересованность на дне чужих глаз. Он встаёт на ноги и, скрестив руки на груди, хмыкает.

— Много будешь знать — состаришься, — Чимин улыбается, пусть и вяло, но улыбается. Тэхён треплет сам себя мысленно по плечу. — Так, а теперь, — он кивает стоящим слугам на Чимина, — тебя хорошенько вымоют.