если вдруг волк захочет впиться в мою шею, то я выцарапаю ему глаза (1/2)

Чимин путается, он хочет начать кричать, но в горле ком застрял, а руками ничего не сделаешь, потому что их крепко держат. Вроде, и паника окутывает его, но и спокойствие никто не отменял, главное что для Чимина то, что он ничего не понимает. Но его телу настолько комфортно, что просто хочется остаться в этих крепких руках, да так и висеть, потому его ноги даже дна не чувствуют и не пытаются держаться на поверхности. Чонгук же, который просто решил потешить своё любопытство, пошёл по разбросанным вещам, сейчас видит невозможное. И что же он нашёл? Прекрасное божество, нежащееся на солнце, а после белая макушка просто пропала и не подавала признаков жизни несколько минут. И тогда, как человек, что ценит красивых созданий, Чонгук побежал к озеру. Мог ли он представить, что такую красоту выловит? Вряд ли. Чонгук видел красивых омег, многие даже рядом с этим не стоят, точно этому парню не годятся, так думал Чон. И именно этот, почти ничем не примечательный для других паренёк заполняет разум Чона. Для него теперь не существует другого идеала красоты, если у него нет таких пропорций, как у этого маленького существа. Чонгук не знает, чем был опьянён, может, он вообще не в себе из-за выпитого недавно алкоголя. Но не сходится, потому что Чонгук не пил, пока они находились в дороге. Он пьян точно от другого. От этой пары изумрудный глаз, от цепких пальчиков, он запаха, который так недавно представлял.

Чимину, вроде, и страшно, надо бежать, но он не в силах, потому что впервые кто-то держит его так, так необычно. Он не может понять, потому что для него всё это ново. Но единственное, что он понимает, как от этого альфы разит смертью, как же он жесток, но его запах… Он сводит омегу с ума, но не слишком, чтобы опьянеть и забыться. Нет, ему он просто любопытен и приятен. Альфа хоть и больно злой, но Чимин чувствует, что и в этом существе есть что-то тёплое, как сегодняшнее солнце. Но в какой-то момент он понимает, что пора начать отпускать эти сильные руки, что незачем ему так долго находиться в них, поэтому Чимин брыкается и ударяет лбом об чужой, отплывает на безопасное расстояние.

— Ты кто вообще такой? — вопит Чимин и трёт ушибленное место. А Чонгук глаз оторвать не может, даже на свою еле появившуюся боль внимание не обращает. Снова прикован к этому теперь сердитому, недовольному лицу, но таким чистым и невинным глазам. Казалось, что Чонгук давно не видел подобного, ибо погряз в своей бездне, в своей тьме, а эти изумруды будто прокладывают дорогу света. Но так долго и нагло глазеть на парня тоже непозволительно, поэтому Чонгук меняет взгляд, теперь в нём нет восхищения данной красотой, но и холодность Чонгук не принимает.

Он прекрасно и видит и понимает беспокойство парня, поэтому держится от него подальше, чтобы не спровоцировать, чтобы не дать повода. Он поднимает руки вверх в знак капитуляции. Именно этому существу хочется сдаться.

— Может, выйдем на берег? — теперь голос Чонгука не разит злостью, наоборот тот пропитан некой заботой и спокойствием. Чимин не знает, какие усилия пришлось ему приложить, чтобы так звучать. Он слышит, да и видит этого человека впервые, но кажется, что он так ему дорог, так приятен в разговоре, что и отпустить если захочешь, то не сможешь. И вот это Чимина настораживает. Он делает быстрый вывод, что давно с такими пугающими и одновременно заботливыми, наверное, это слово больше подходит под сегодняшнюю ситуацию, не встречался.

Чимин слышит просьбу этого человека, видит, что тот шагает под водой, направляясь к берегу. Он бы тоже с радостью отправился, но в его ситуации лучше побыть в воде. Чонгук ловит взгляд смущения и негодования на лице парня и не может понять, чем это может быть спровоцировано. Вдруг Чимин, набравший в лёгкие воздух, завопил:

— Отвернись, а то я голый! — Чонгук усмехается, но просьбу выполняет. Пока рано видеть его в голом виде. Максимум на что пока Чонгук может рассчитывать, так это любоваться глазами и острыми чертами.

— Если посмеешь посмотреть в мою стороны, то я не посмотрю, что ты мне помог, голову откушу, — зло бросает Чимин и наконец-то выходит на берег, спешно беря свою одежду и напяливая на себя. Чонгуку не впервые угрожают, он понимает, что это шутка, но он чувствует, что именно этот омега может запросто откусить ему голову, как и сообщил. Надо с ним быть поосторожнее, да и посмотреть, что за прелестное существо ему попало на глаза.

Чонгуку интересен этот омега не в качестве влечения, чтобы развлечь своего Монстра. Он ему интересен, любопытен, какой он. Ну по первому диалогу кажется, что знакомство будет весёлым, Чонгук уверен, что они успеют встретиться, и омега сможет что-то продемонстрировать и поразить. А сейчас Чонгук будет смиренно ждать, пока тот оденется.

Чимин краем глаза наблюдает, как альфа сложил руки на груди и ждёт его. Странно, но тот не уходит. Что ещё ему надо от Чимина? Может, он должен его поблагодарить, но если рассудить, то Чимин не просил о помощи, во-первых, а во-вторых, он бы не утонул, ибо мог долго задерживать дыхание. Омега не может не отметить, что альфа красив, к тому же запах приятный, но не более. У него очень крепкие руки и до умопомрачения тёмные, холодные глаза, которые так и говорят об опасности, которую Чимин просто не может увидеть, либо же не желает. В них точно потонула не одна душа, была увидена не одна смерть, была разрушена не одна жизнь. И вроде, Чимину должно быть страшно, но страх — последнее, о чём он может сейчас думать.

Он с ним никогда не виделся, скорее всего, тот приехал откуда-то. Может, тот самый гость, которого все ждут, но не Чимин. Да и вряд ли этот гость станет спасать Чимина, может, просто его свита или вроде того. Омега вновь переводит взгляд на мощную спину, та так туго обтянута кожаной одеждой, так ещё вода стянула штаны, демонстрируя хорошо натренированные бёдра, широкий чёрный ремень точно подчёркивает его стан, а ещё какой-то на нём эмблема. Наверно, какой-то империи, но она слишком мала, чтобы Чимин понял к какой именно империи он принадлежит. А если бы тот внимательно изучал историю или же интересовался двором, то знал, что на Чонгуке не простые одеяния, а именно такие, которые могут принадлежать только доверенному лицу, тому, кто стоит после императора. Но об этом омеге неизвестно. Он продолжает смотреть на спину незнакомца и натягивает одежду.

Чонгук не говорит ни слова, держит своё обещание и не поворачивается, хотя очень хочется, ведь он редко когда-то себя сдерживал, а с этим омегой хотелось всё, от него веяло чем-то, что ему нравилось, а вот что, это Чонгук не знал. Он усиленно пытается унять бурю внутри и не реагировать на омегу, который манил. Да, тот красив, да, у того миленький голосок, да, у него и тело превосходное, но Чонгук не тот, кто станет влюбляться и привязываться, его может хватить только на одну ночь, а на продолжение никто никогда уже не надеялся. Он захочет вступить с самим собой в борьбу и доказать, что омега ничто не значит, ибо это просто интерес.

Когда альфа слышит кашель за спиной, то сразу оборачивается и видит уже не злое, а вполне спокойное выражение лица. Чимин теребит в руках свою ленту, что надевал недавно на горло, а сейчас та служит спасением, благодаря ей можно понять, что Чимин ещё живой и он стоит на земле, а этот альфа, что давит, не сможет его поглотить. Он поднимает свой взгляд и сразу же видит эти оценивающие глаза. Чонгук смотрит на стройные ноги, к которым прилипла ткань, на тонкую талию, на блузу, через которое просвечивается солнце и даёт как раз образ хрупкости и субтильности. Он поднимается дальше, закусив нижнюю губу, аккуратные руки, острые ключицы, маленький носик и немного пухлые губки, но самое уничтожающее и главное в этом образе — два изумруда, пожирающих Чона и внутри, и снаружи.

Чимин видит, что его наглым образом рассматривают и ступает вперёд, тыкнув Чона пальцем прямо в грудь. Как оказалось, надави Чимин ещё сильнее, то остался без пальца, потому что так твёрдо оказалось. Этот человек либо железный, либо одежда создана от нежеланных врагов, одним из которых сейчас является Чимин. Он приподнимает голову и откидывает назад свои белокурые волосы, гордо задрав носик и ещё раз тыкая Чона в грудь, тем самым показывая, что он, во-первых, его не боится, а во-вторых, нечего его рассматривать, как какую-то статую.

— Не смей так смотреть на меня. Или тебе глаза не нужны, и я могу их вырвать? — сощурив свои глаза, спрашивает Чимин. Чонгук заводит руки за спину и наклоняется к Чимину так, чтобы быть с ним одним ростом, для этого пришлось немного отступить назад. Но также отошёл и сам омега.

— Я тебя напугал? — а ведь Чонгук это специально делает, чтобы посмотреть на реакцию. Чимин распахивает глаза широко и приоткрывает рот. Какой-то наглец, который его <s>вовсе</s> очень пугает, смеет такое говорить. Да даже если Чимин боится, то он точно этого не покажет. Вот и сейчас, вздёрнув свой кнопчатый носик, он сравнивает между ними расстояние.

— Ещё чего. Я никого не боюсь, а особенно альф, что спасают меня, — фыркает Чимин и отталкивает от себя Чонгука, чтобы уйти из своего тайного места. Теперь он нём знает одна душа, теперь Чимину придётся оглядываться и смотреть, нет ли за ним хвоста или чего хуже. Вот ещё неизвестно, что это за человек, что его нашёл. Чонгук довольно улыбается и идёт следом за омегой, размахивая его обувью, которую успел подобрать.

— Я не нуждался в спасители, зачем ты взялся на мою голову? Как ты вообще меня нашёл? — не хочет переходить на крик, но всё-таки это делает Чимин, убирая ненавистные ветки деревьев, что мешали его пути, надеясь, что одна из них ударит Чонгука, но тот ловко отклонялся от них.

— Ну, ты всё растерял, вот я и решил вернуть пропажу, — Чонгук бросает перед омегой его оставшиеся вещи.

— Ха, как благородно, — не перестаёт злиться и ударяет ни в чём не повинные ветки Чимин. Он поднял свою обувь и сейчас идёт с ней в обнимку. Чонгука умиляет данная картина. Омега, может, и старается казаться грозным и злым, но у него это выходит довольно нескладно. Тот на дикого котёнка похож, такого крошечного, но с повадками диких кошек, что обитают в лесах, пустынях. Чонгук ошибся, когда назвал его чёртом, нет, он маленькая кроха, которая с ужасным, до боли скверным характером и которого до скрежета в ушах хочется узнать поближе.

— Может, хоть имя своё скажешь? — неожиданно спрашивает Чонгук, когда они вышли из территории Рая Чимина. Омега резко останавливается, тяжело выдыхает и поворачивает так же резко, как и остановился, капли с волос попадают на Чона, но тот даже не реагирует на это.

— Тебе какое дело? — довольно грубо отзывается Чимин, о смягчении тона и речи идти не может. Этот человек взялся из неоткуда и ещё что-то требует от него. Ну уж нет, у Чимина и так могут быть проблемы от чрезмерного внимания этого альфы.

— Ох, ну не хочешь — ладно. А я вот Чо… — но сразу замолкает. Чимин видит это и качает слега головой, мол говоря, что такое «Чо…». Чонгук хмыкает, раз этот омега так груб и жесток с ним, то почему бы и ему не поиздеваться над ним, если возможность есть. — Я вот Чонгука сопровождаю, — выражение лица омеги сразу же меняется. Брови, что были сведены ранее, расходятся на свои места, а в глаза появляется огонёк, который Чонгуку очень даже нравится.

— Надо же, я так и думал, что ты что-то такое, — выкидывает омега. Он слышал о Чонгуке разное, что-то является правдой, что-то мифом, но ему этого не узнать, даже если познакомится с этим человеком лично. Но наверное, что является правдой, так это рассказы про его ненасытность, ведь этому Монстру постоянно мало крови. И здесь Чимин уверен, что человек не лжёт и говорит чистую правду.

Но он не думал, что гость именно Чонгук. У него появляются вопросы, которые он вряд ли задаст отцу. Ему любопытно, зачем тот сюда явился, какова его цель, что он преследует, а может, и кого. Конечно, только лентяй не знал, кто такой Чонгук, но Чимину было неинтересно про него что-то слышать, он мог слышать лишь отрывки то от омег, то из разговоров разных чиновников. Кто-то осуждал его, кто-то восхвалял и преподносил. Мнения делились не только на два, но и больше лагерей. Чимин не принадлежал ни к чьему, потому что, во-первых, он не может судить человека, которого не видел, а во-вторых, много пустых сплетен по миру. Ведь так устроен человек — лишь бы поговорить, а правдивость никто не уточняет, поэтому лучше самому в этом убедиться.

Чонгук идёт нога в ногу с Чимином. Теперь он хочет начать расспрашивать этого незнакомца про Чонгука, а тот будет отлично играть роль и в лучших красках описывать себя и свои действия.

— Эм, а можно вопрос? — как-то слишком тихо и скромно спрашивает Чимин, будто это не он пару минут назад кричал и тыкал альфу пальцем.

— Кроха, можно всё, что ты захочешь.

— Тогда не называй меня так, во-первых, — вновь сведя брови вместе, ругается Чимин. — А во-вторых, может, ты расскажешь что-нибудь о этом Чон Чонгуке? А то, может, отца впечатлю своими знаниями о этом человеке.

Чонгук не долго думает. Эти просящие глазёнки смотрят на него и хотят одного. Альфа очень редко улыбается, это бывает чаще улыбки для сына, который в них нуждается, но простому омеге тот вряд ли бы стал улыбаться, но с Чимином хочется позволить себе такую шалость. Он становится за спиной омеги и берёт его за плечи, из-за чего тот невольно дёргается, но не вырывается. Чонгук начинает шептать на ухо, будто боится, что их кто-то может услышать, но никто этого не сделает, потому что людей пока не видно. Просто Чонгуку хочется ещё немного поддержать эти хрупкие плечики и прошептать на ухо то, что он хочет услышать.

Чимин затаил дыхание и шёл на ватных ногах, которые совершенно его не слушались, ему казалось, что он сейчас упадёт, но понимал, что крепкие руки этого не позволят. А когда тот заговорил, а вернее начал шептать, то вся напористость и смелость Чимина куда-то исчезла. Он слышал один шёпот, схожий со змеиным. Чимин еле слышно сглатывает и вслушивается.

— Это ужасный человек, который не щадит никого, — у Чимина мурашки по коже из-за того, как альфа близок к нему. Его тёплое дыхание парализует и высушивает мокрую шею от воды. Чонгук, завидев беспокойство, решает отойти, а то не хватало обмороков от его истории. Он вновь становится на ровне с Чимином, и они продолжают идти, а он продолжает говорить.

— Знаешь, он жесток, так ещё страшный. Один глаз кривой, длинная борода, а живот как шар, — Чимин еле отошёл от одного шока, как добавился ещё один. Он хоть и мельком, но слышал о внешности Чонгука, но такого описания в него никогда не входило.

— Да ладно врать, — ворчит омега и крепче к себе прижимает обувь, не переводя взгляда с альфы, который возмущается точно так же, как и Чимин у озера.

— Я с ним приехал, я служу при нём. Знаешь, что я тебе скажу, — Чонгук наклоняется к Чимину, а тот повторяет его движения. Он внемлет каждому слову, что сейчас скажет Чонгук, потому что он для Чимина сейчас единственный человек, который хоть что-то знает о незнакомце, что к ним приехал, — когда увидишь его глаза, то сразу погибнешь, они сожрут тебя с потрохами, — шёпот становится еле слышным. Чонгук прекрасно умеет запугать. Чимина уже начинает что ли трясти, то ли знобить. — Серьёзно, даже эти очаровательные изумруды не оставят, — он имеет в виду глаза Чимина, который их распахнул и явил Чону.

— Ну вот хватит, я слышал, что он… — начинает тараторить Чимин, но Чон его сразу же перебивает.

— Толстый, злой, бородатый. О, еще обожает молоденьких омег, поэтому будь осторожнее, — Чимин снова резко остановился. Чонгук в который раз его напугал. Альфа на это усмехается и становится напротив омеги, они уже подошли ко дворцу, тут стало людно. Омега не понимает: то ли тот шутит, то ли говорит правду, но завидев улыбку, он понимает, что его обманули. Он замахивается своей обувью на Чонгука, пару раз ударяет по плечу, а тот даже попыток предотвратить новые удары не начинает, потому что знает — заслужил.

— Ужасная шутка, — бухтит омега. Он становится на каменные ступеньки дворца, оставив Чонгука позади. Но только переступив одну из ступеней, он оборачивается. — Или ты говорил правду?

— Я не врал насчёт убийственного взгляда и внешности, — подойдя к нему, докладывает Чонгук. Чимин становится выше его из-за высоких ступеней. Омега глядит на него с прищуром, а Чонгуку хочется взять это хрупкое существо за руки и положить на свои плечи. Он не понимает, почему так происходит именно с этим омегой, но Чонгук вновь и вновь отбрасывает мысли о чём-то большем, чем заинтересованность.

— Тогда ты сказал чистую правду, — выдыхает Чимин и глупо улыбается. — Ну вообще, ты больше способен убить глазами, — теперь улыбка касается его губ. И Чонгук хочет видеть эту улыбку чаще.

Только поняв, что его посещают слишком тёплые ощущения, он становится холодным и каменным. Его крепкая рука берёт чиминову, а холодные губы касаются нежной кожи на руке.

— Мы ещё встретимся, кроха, — тихо проговаривает альфа и отпускает нежные руки, которые, казалось, никогда не знали, что такое жестокость, что такое труд, что такое держать меч.

Чимин, как только Чонгук отошёл, прижал руку к груди и перестал дышать, но это так казалось ему. Он до сих пор чувствовал на себе горячее прикосновение альфы, от которого становилось морозно, а не горячо. Этот странный человек, имени которого Чимин не спросил, точно смог заинтересовать его, он будто посадил некое семя.

Но в каждом плоде может завестись вредитель, паразит, который разрушит дивную картину.

Чимин отгоняет непрошенные мысли прочь и, поняв, что ему может достаться от отца, спешно поднимается по оставшимся ступеням и молится, чтобы его никто не видел. Сейчас ему надо попасть в комнату, где он проведёт своё время до вечера, да и вряд ли выйдет на тот, ибо никакого желания видеться с этим бородатым, страшным альфой не хочется. Нет, Чимин не тот, кто судит по внешности, да и по рассказам, но этот незнакомец сумел заинтриговать и поселить каплю сомнения, у него точный талант к убеждению, и Чимин не сомневается, что тот состоит при Чоне, потому что такими способностями обладают не все.

***</p>

Чонгук, как только покинул омегу, подошёл к своим людям и пару минут приходил в себя. Ему подали полотенце, и он накинул его на плечи. Он долго смотрел на свою руку, что как и обычно не должна дрожать, но сейчас происходит противоположное. Именно этой рукой он касался чиминовой. И от этого Чонгук злится не на шутку, потому что червь поселился в нём и ползёт, ползёт всё дальше и дальше, вселяя странные чувства. Чонгуку было достаточно одной связи, для второй он явно не готов, да и нет желания. Но этот омега с виду такой дивный и ангельский смог сотворить страшное. Он заставил до селе не трогавшие руки затрястись. Да и затрястись от просто касания.

Альфа прикрывает глаза и упирается об локоть на ближайшее дерево. Невыносимо. Ему противно, ему не нравится тот огонь, Что опаляет его чёрное сердце. У него в душе льды, непроходимые, зимы там жестоки, ураганы страшные, лавины постоянно сходят. Ему не нужен пожар, яркое солнце и непонятная теплота. Ему хорошо со своей суровой зимой. Альфа до скрежета стискивает зубы и ударяет ствол дерева, то ли надеясь, что то заберёт непонятные чувства, то ли таким образом злость вымещает. Но никто из окружения ему и слово не говорит. Такие приступы гнева вовсе норма для их господина, поэтому они ждут, пока тот закончит.

А Чонгук заканчивать не хочет. Он винит себя, потому что поддался любопытству и прошёл по дороге, как люди говорят, розового сада. Чонгук уверен, что побывал именно в нём, потому что это сказочное, почти не касаемое человеком место, где властен один, где всем повелевает омега. Нежный, хрупкий, с холодным нравом, но сходящему быстро на нет. И это чертовски подходит Чонгуку, потому что омега может ему противостоять, а Чонгук жутко любит издеваться, сражаться с соперниками, которые сильны, и он уверен, что в омеге этих сил предостаточно, что даже на всё его войско хватит.

Он ненавидит себя и не простит, что познакомился с ним таким образом. Мог же просто пройти во дворец, там бы глава семейства познакомил его с сыновьями. И Чонгук уверен, что такого эффекта не было бы. Хотя сейчас он уже не уверен, потому что камень, что в груди, вдруг начинает поддавать признаки жизни, пугает, но Чонгук подольёт столько раскалённого железа, чтобы залатать трещины и не позволить тому вновь биться, сколько никому не снилось, сколько никто не мог выдержать.

Он приехал сюда, чтобы достать союз, чтобы по сути сделать из этой империи вассала. Он просит своё сердце заткнуться и не биться, вернуться в исходное состояние и не беспокоить его. Как же ему сейчас не хватает Хосока, который словом бы или молчанием поддержал, ему просто необходимо плечо друга.

Но Чёрная Смерть появляется из неоткуда. Для того, чтобы забрать сотни, тысячи жизней, не пожалев ни одной. Она глуха к пустым мольбам.

Он в империи Смерти смотрит на свою смерть.

***</p>

Тэхён сидит на корточках и поправляет рубашечку маленького омеги, тот всячески помогает своему попечителю. Закончив с рубашкой, Тэхён напяливает на него кафтан детских размеров. Хан канючит и говорит, что никуда не пойдёт, что Тэхён безумно жесток и совершенно его не любит. На это омега улыбается и треплет мальчика по волосам. Тот жуткий манипулятор, но Тэхён научился с ним бороться.

Их утренние процедуры длятся недолго, потому что младший омега, только увидев, что в его комнату кто-то вошёл, сразу бежит навстречу, а Тэхён даже рта не успевает раскрыть, как из виду пропадает эта быстрая рыжая макушка. Но омеге не составит труда спустя несколько секунд понять, кто именно пришёл к ним. Запах кожи впивается под его собственную кожу. И Тэхёна трясёт, но вида не подаёт, он с улыбкой на лице поднимается с колен и поворачивается к вошедшему. Хосок же сказал ему чаще улыбаться. Он выполнил просьбу альфы.

На глаза бросается дивная картина: Хосок держит на руках Хана и треплет свободной рукой по огненным волосам. Малыш смеётся и в ответ обнимает своего любимого наставника, коим Хосок является с поручения Чонгука. Он не может оставить эту кроху одного, пока его отец где-то далеко от него.

— Хосок-а, — сразу начинает хныкать омега и утыкается в шею альфы, — спаси меня от Тэхёна, он учиться заставляет, — альфа пришёл сюда не только из-за малыша, но и за любимого благоухающего цветка. Тэхён стоит чуть поодаль и слабо улыбается. От Хосока ни одна эмоция не ускользает. Но он старается не спугнуть омегу своим взглядом, поэтому сосредотачивает своё внимание за малыше.

— Эй, твой отец попросил смотреть за тобой, оказывать должное внимание. К тому же Чонгук деньги оставил для твоего обучения, — Тэхён ближе подходит и переводит вроде возмущённый взгляд с Хана на Хосока.

— Правильно делает, потому что тебе надо учиться, мой хороший, — отвечает альфа малышу и отпускает Хана, который сразу валится на пол спиной, всем своим видом показывая, что идти никуда не намерен. Капризный он вовсе не в Чонгука.

— Ты с ним заодно, — чуть ли не плачет омега, — ты просто не можешь что-то ему сказать, потому что Тэхён красивый, а красота ослепляет, — точно слова не маленького омеги, хотя вполне возможно, что тот просто слишком умён для своих лет. Но в словах Хана есть правда. Хосок точно ослеплён Тэхёном, но не только его красотой, а всем омегой, целиком. Они стоят близко, рукава немного касаются друг друга. Альфа готов поклясться, что с каждой секундой, прибывая рядом с омегой, он умирает.

Стоит и умирает. Видит, как щёки Тэхёна краснеют, как тот спешно подходит к ребёнку и берёт его на руки. Омега ещё не отошёл от прошлого короткого диалога с альфой, а тут от ребёнка такие речи.

Тэхён поудобнее расположил в своих руках маленького омегу и, кинув слабую улыбку, пытается уйти, но Хосок, на удивление Тэхёна, хватает своей рукой в перчатке его тонкое запястье и что-то вкладывает, а потом так же, как и пришёл, исчезает.

Чёрная Смерть неожиданно появляется. Неожиданно нападет. Неожиданно пропадает.

И Тэхён не знает, что ему делать. Стоит с бумагой в руках и Ханом, который, кажется, тоже заинтересовался. Он тянет свои пальчики к руке Тэхёна, но старший не позволяет ему даже прикоснуться к только что отданному посланию, поэтому свободной рукой щипает омегу за нос и просит не шалить и держать всё в секрете. Тэхён отпускает младшего и берёт за руку, всё ещё прибывая в трансе и не владея собой, ибо Чон Хосок, человек, которого он до дрожи костей боится и лишний раз не хочет с ним пересекаться, сегодня снова оказался рядом и снова его погубил. Но он улыбается.

Ведь Хосок так сказал.

***</p>

В этом дворце Тэхён уже четыре года. Он здесь с рождения Хана, потому что его заприметили ещё на рынке, где его продавали. Да, варварским способом Тэхёна просто-напросто похитили, посадили на корабль и увезли в неизвестном направлении. Нет ничего удивительного, потому что люди ради денег готовы на многое, а если ещё товар хорошенький, то это прямая дорога золота, которую проложат живые люди. Поначалу омега был уверен, что точно выпрыгнет за борт и что про него даже никто не вспомнит, но расстаться с жизнью оказалось не так просто, поэтому он отложил эту идею на потом, и это «потом» растянулось до земель империи Олюм. Только вступив босыми ногами на холодную землю, Тэхён понял, что здесь обретёт свою погибель.

Он был неприметным, никто даже не хотел лишний раз на него посмотреть. Волосы спутаны, под ногтями грязь, а большие невинные глаза смотрели на всех с особой ненавистью, каждый, кто бы к нему вдруг не подходил, он говорил нелестные слова, кричал и желал смерти, поэтому этим всех отгонял от себя. Но в один день произошло чудо и двоё незнакомцев заинтересовались им. Один был высокий, с чёрными волосами и тёмными, как ночь, глазами. Вид у того замученный, но не лишённый холодности и жестокости. Но даже если от него и веяло смертью, то не настолько сильно, как от его спутника. Тот выглядел ещё страшнее, брови сведены, а руки покоились в чёрных кожаных перчатках, будто что-то скрывая. Он так и прожигал взглядом Тэхёна, тот, как назло, не мог оторвать своих больших любопытных глаз от такого грозного, пахнущего смертью альфы.

Можно сказать, что в тот момент сердце Хосока ожило, будто что-то кольнуло и подало сигналы. Он не слушал, что говорит ему Чонгук, что вновь обеспокоен состоянием своего сына, маленький омега постоянно плачет, и альфа уверен, что это из-за отсутствия папы рядом, но вернуть его Чонгук, увы, не может, поэтому старается сам справляться. Они поэтому и пришли на рынок, чтобы купить каких-нибудь трав для ребёнка, чтобы хоть как-то утолить боль. Но Хосок не мог думать, потому что он был погружён в другой мир, где есть большие ореховые глаза и совсем недобрая мордашка. Да, поначалу Тэхён пытался скалиться и пускать когти, но после оставил эту идею, поняв, что это за альфы.

Парнишка ничего не хотел себе надумать на тот момент, он просто обмер, но когда на него хотели поднять руку и заставить сказать пару слов, потому что им явно заинтересовался хоть кто-то, то он не ожидал того, что будет дальше. Получать фалакой очень больно и неприятно, потом остаются синяки и долго место удара болит. Но как только чужая рука замахнулась над ним, уже другая, более сильная и твёрдая перехватила и не дала закончить начатое. Тогда впервые Тэхён и познакомился с ним.

Чёрная Смерть. Даже проговорить такое было страшно, а не то что видеть, но Тэхён и говорил, и видел. Он робко посмотрел из-под нависших на лоб волос на Хосока, который уже расправился с ненавистным торгашом и швырнул куда-то в воды. Никто даже с места не сдвинулся. Тогда альфа подошёл вплотную и, взяв своей рукой в перчатке нежное личико, хоть оно и было грязное, пусть и с ссадинами и порезами, но очаровательное. Если откормить и вымыть, то будет ещё милее и убийственнее.

Хосок не знал, что делал.

Чёрная Смерть не знал, что делал.

— Как твоё имя? — выгнув бровь и не отводя янтарного взгляда от омеги, продолжает держать подбородок Хосок. Чонгук, что стоял поодаль, прекрасно всё видел. Его друг не каждой омеге стал бы помогать. Но если того заинтересовать, то вполне возможно, что альфа и головы свернуть за него сможет. Он не предпринимает ничего, потому что никто не посмеет слово сказать Хосоку, а уж тем более противостоять. Если тот захотел посмотреть на омегу, то пусть так и будет. Но он пришёл сюда не за этим. Его сыну плохо какой день, поэтому, чтобы тому стало получше, они с Хосоком выбрали наилучших трав для отвара и мазей.

— Т-тэхён, — Тэхён знает, что он сейчас жалок, что промямлил имя непойми как. Но как с этим альфой можно что-то членораздельно произносить? Тэхён не знает, да и знать не желает. Он просто делает всё, что ему велят. Сейчас и эти альфы уйдут, оставят на растерзание торгашу, что точно оклемается и начнёт его избивать, что синяки неделями сходить не будут.

Хосок, только услышав заветное имя, думает, что его впервые кто-то смог ранить, а может и убить. Ему хочется, чтобы этот мягкий голосок не переставал говорить. Но Тэхён не владеет собой, то, что он сказал своё имя, — уже для него достижение. Так ещё чёртово сердце норовит выскочить, броситься в бурные воды моря и разбиться о скалы.