Глава 20: Фотографии Лили (2/2)
Римус выдавил натянутую улыбку. Очевидно, он умел лгать лучше, чем думал, или, может быть, Лотти была просто удручающе доверчивой. Он не был уверен, что более вероятно.
— Спасибо, что рассказала мне, Лот. Приятно, когда о тебе так высоко думают.
Лотти перевернула страницу в своем журнале. — В любое время, любимый.
***</p>
Рассказывать Джеймсу, почему Лили так на него злилась, было, конечно, менее приятно, чем узнать об этом от Лотти в первую очередь. Как и подозревал Римус, проблемы возникли не потому, что Джеймс хотел оскорбить Лили, а из-за плохого общения, которое вряд ли можно было осуждать для пары детей, новичков во всем, что касается ”любви и свиданий”.
— Ты не можешь быть серьезным, — простонал Джеймс со своей кровати.
— Так и есть.
— Но это же ничего не значило!
— Не по словам Лотти.
— О боже мой.
Джеймс драматично откинулся на кровать, пока Сириус и Питер были заняты самоубийством в другом конце комнаты, почти в слезах после того, как Римус объяснил, что они сделали, чтобы нажить такого врага.
— Кто-то должен это записать, — сказал Сириус, придя в себя. — Пит, позвони своему отцу, мы могли бы сделать завтрашнюю утреннюю газету. Думаешь, влюбленность Эванс стоила бы первой полосы?
— Лили больше не влюблена в Джеймса, — отметил Римус. Он сортировал виниловые альбомы Сириуса, наконец-то устав от общего отсутствия организации в его коллекции.
Джеймс жалобно поднял голову. — Не влюблена?
— По словам Лотти, нет. И не после того, как ты, предположительно, испортил свидание.
— Это было не свидание! — Настаивал Джеймс, откидывая голову на подушку в знак поражения. — Я собиралась завалить историю, поэтому попросил ее помочь мне с учебой перед экзаменами!
— Один? — Спросил Питер.
— Ну, мы были одни.
— И как выглядела Лили? — Спросил Римус. — Счастливой?
Джеймс заупрямился. — Да? Я имею в виду, что она ничем не отличалась от любого другого времени, когда мы учились. Она... она сказала, что другие девочки не придут, потому что у них есть дела!
— Лили рассказала тебе об этом?
— Ага!
— Ну, она сказала: ”девочки заняты” или она сказала: ”девочки не придут”?
Джеймс всплеснул руками: — Какая, к черту, разница?
— Приятель, — засмеялся Сириус, — в этот момент мне почти жаль девушку.
— Даже я мог бы сказать тебе, что это было свидание, — сказал Питер, забираясь на кровать рядом с надутым Джеймсом. — Но это не значит, что надежды все еще нет.
— Я чувствуется немного оптимистично, — сказал Римус, пытаясь решить, следует ли упорядочивать записи в алфавитном порядке в соответствии с исполнителем или названием альбома.
— Люпин, ты должен мне помочь, — сказал Джеймс, внезапно садясь.
Римус непреклонно покачал головой (будет отсортировано по исполнителям); — Ни за что, я внес свою лепту — теперь ты знаешь, почему она была так зла. Это больше не мое дело.
— Холодный как лёд, Люпин, — сказал Питер, хихикая.
— Но на самом деле это даже не моя вина, — сказал Джеймс, — на самом деле. Я не пригласил ее на ту вечеринку только потому, что предполагал, что она откажется. И были экзамены, и мы пили, и она хотела стать старостой, потому что это хорошо смотрится при поступлении в университет. Это была одна чертова ночь — и это было не свидание!
— Если ты не научился разбираться в том, что касается женщин, тебе ничем не поможешь, — нахально сказал Сириус, вставая с кровати Питера и подходя к остальным, щелкая пальцами в своей манере, которая означала, что он слишком долго сидел неподвижно.
— Ты так же виноват, Блэк. Ты тоже никогда не приглашал Лили пойти — и ты тоже целовался с девушкой на той вечеринке!
Римус взглянул на Сириуса, который только пожал плечами и опустился рядом с ним, поднял пластинку и перевернул ее, разрушив начало его прекрасно организованной стопки. — Эванс не встречалась со мной.
— Мы не встречались!
Несмотря на то, что он изначально принадлежал Сириусу, Римус выхватил альбом обратно. — Ну, ты все еще с ней не встречаешься, — сказал он, возвращая альбом в порядок. Сириус уставился на него, но на этот раз он не стеснялся. Прошло много времени с тех пор, как они были все вместе, и было легко убедить Лотти поговорить с Мэри и сохранить присутствие мальчиков на его дне рождения в секрете. Все еще находясь на пике своего успеха, Римус обнаружил, что на самом деле с нетерпением ждет завтрашнего вечера.
Джеймс свесил ноги с кровати. — Как я должен извиняться за проблему, которую она так явно придумала в своей голове?
Римус пожал плечами, но Сириус был в своей стихии.
— Ты должен спеть ей серенаду, — самодовольно сказал он. — Найди песню, которая действительно прояснила бы твои чувства.
— Я не умею петь, — усмехнулся Джеймс.
— Конечно, умеешь. Вот уже три недели ты выкрикиваешь ‘Whole Lotta Love’ в душе. А что было до этого?
— 'Proud Mary', — сказал Питер. — По мне, звучало неплохо. — Сириус одобрительно указал на него.
— Пит прав. Это не совсем материал для вокалиста, но ты звучишь не так уж плохо. Имей немного веры.
Все еще выглядя неуверенным, Джеймс начал грызть ноготь большого пальца. — Может быть, просто сыграть ей песню было бы достаточно? Но я действительно не знаю, какую музыку она любит.
— ABBA, — автоматически ответил Римус. — Они много играли ее в ее день рождения.
Джеймс и Сириус изобразили одинаковое отвращение на лицах.
— Да, нет, — сказал Сириус, потянувшись за другим альбомом, прежде чем Римус оттолкнул его руку. Он сжал пальцы, как побитая собака, но продолжил: — Это не может быть ABBA. Даже если ты не поешь, это все равно должна быть хорошая песня.
— Ей также нравятся The Mamas and the Papas, — добавил Римус.
Сириус снова поморщился: — Становится только хуже.
— Я не возражаю против них, — пожал плечами Джеймс. — Просто немного по-народному.
— Как насчет песни с ее именем в ней? — Предложил Питер. — Должна быть одна такая. Ее ведь не зовут ‘Пруденс’ или ‘Агата’.
— Ну, а ты знаешь какие-нибудь песни ”Лили”?
— Нет, — сказали Сириус и Питер одновременно, когда Римус сказал: — Да.
— Какая песня?
— Это сингл группы The Who.
Джеймс посмотрел на Сириуса, который сокрушенно покачал головой. — Этого у меня нет.
Римус облизнул губы. — У меня есть.
Немного поколебавшись, он встал и пересек комнату, подошел к своей кровати, открыл ящик приставного столика и достал крошечный ключ от багажа, который он прятал на дне под экземпляром справочника Хокингса для студентов. Он полагал, что это последнее, что может кого-то заинтересовать, если они решат пойти на разведку.
Все еще повернувшись спиной, Римус опустился на колени рядом со своей кроватью и сдвинул в сторону школьные плавки, чтобы достать старый мамин сундук. До сих пор никто из них не спрашивал об этом, и он был молчаливо благодарен. По крайней мере, больше не было необходимости прятать свой запас сигарет, но это было то, чем он действительно не хотел хвастаться. Если Сириус пронюхает о записях, он наверняка будет ожидать, что он их включит, а Римус не был уверен, что хочет этого.
Так быстро и непринужденно, как только мог, он отпер багажник и приподнял крышку ровно настолько, чтобы заглянуть внутрь. Альбом, который он искал, был на 45 пластинках, меньших, чем полноразмерная пластинка, и в коллекции их было всего несколько, что облегчало сортировку и поиск. Как только альбом оказался у него в руках, он с коротким щелчком закрыл сундук и задвинул его обратно под кровать, поднимаясь на ноги. Он обернулся, проводя большим пальцем по краям бумажной обложки, и, подняв глаза, обнаружил, что все трое его соседей по комнате уставились на него.
— Вот, — сказал Римус, возвращаясь к кровати Джеймса и протягивая ему пластинку. Джеймс повертел маленькую виниловую пластинку в руках и, сияя, поднял глаза.
— Ты удивительный человек, Люпин!
Римус неловко усмехнулся, прежде чем заметил вопросительный взгляд Сириуса. — Что? — потребовал он, но Сириус только покачал головой и встал, забирая пластинку у Джеймса и устанавливая ее на проигрыватель. Через несколько мгновений заиграла песня. Все они молча слушали, и Римус сдержался, чтобы не подпеть. Сингл The Who всегда был одним из любимых у Хоуп, и он никогда не переставал ее смешить. Слова легко вернулись к нему.
I used to wake up in the morning,
I used to feel so bad;
I got so sick of having sleepless nights,
I went and told my dad;
He said, “Son, now here’s some little something”,
And stuck them on my wall;
And now my nights ain’t quite so lonely,
In fact I—I don’t feel bad at all…
Pictures of Lily, made my life so wonderful,
Pictures of Lily, helped me sleep at night;
Pictures of Lily, solved my childhood problems,
Pictures of Lily, helped me feel alright;
Pictures of Lily,
Lily, oh Lily;
Lily, oh Lily,
Pictures of Lily!
Я привык вставать поутру,
Я привык чувствовать себя плохо,
Я так устал от этих бессонных ночей,
И я пошёл и рассказал об этом папе.
Он сказал: «Тут для тебя кое-что есть»
И повесил это на моей стене.
И сейчас мои ночи не такие одинокие,
На самом деле я вообще не чувствую себя плохо.
Фото Лили придали моей жизни красок,
Фото Лили помогли заснуть мне ночью,
Фото Лили решили проблемы моего детства,
Фото Лили придали мне сил.
Фото Лили
Лили, о Лили
Лили, о Лили
Фото Лили
Когда песня закончилась, мальчики встали вокруг, выжидающе глядя друг на друга. Наконец тишину нарушил Сириус, сдерживая смешок. — Ты поставишь ей песню о каком-то парне, который дергает себя за палец перед ее фотографией?
— Э-э... — Римусу показалось, что все его детство ударило его по лицу. — Это не то, о чем песня! Это песня о любви, не так ли?
Сириус протянул ему обложку альбома и указал на текст песни на обороте. — Возможно, стоит попробовать еще раз, приятель.
Римус, мгновенно почувствовав себя защищающимся, отбросил обложку. — Ну, это единственная песня, которую я знаю, с ”Лили” в ней, так что принимай это или оставь.
— Может быть, вы могли бы просто поговорить о мелочах, — предложил Питер. Джеймс, который в этот момент был в отчаянии, почесал затылок.
— Это все еще может сработать, верно? Мы просто сыграем песню для нее, и я извинюсь и все объясню. Она даже не заметит этих слов.
— Ну, не жди, что она сразу же примет тебя обратно, — предупредил Римус, внезапно осознав, что он предал доверие не только одной, но и всех четырех девушек, одна из которых, казалось, очень хорошо затаила обиду.
— Конечно, нет. Но было бы хорошо просто иметь возможность сказать правильные вещи на этот раз.
— Я все еще не понимаю, почему ты так долго преследовал ее, — сказал Сириус. — В этом никогда не было никакого смысла. Одна девушка не может стоить всего этого.
Джеймс протянул руку туда, где Сириус стоял рядом с проигрывателем, одним бедром прислонившись к комоду, и сжал его плечо. — Когда ты встретишь того, кто тебе нужен, ты поймешь, Блэк.
— Да, конечно, — фыркнул Сириус.
— Учитывая, что его единственная настоящая любовь — это он сам, мы могли бы подождать некоторое время, — саркастически сказал Римус.
— Ты прав, Люпин! Я знал, что ты не спишь каждую ночь, думая только обо мне, ты, лунатичный ублюдок. Это тяжелая жизнь — быть таким желанным и в то же время таким недостижимым.
— Я думаю, ты имеешь в виду 'эмоционально недоступный, а также огромный придурок'.
— И это тоже.
— Хватит об этом придурке, Люпин, — сказал Джеймс. — сыграй песню еще раз. Мне нужно попрактиковаться в своих извинениях.