Буря вместо чувств (1/2)

Тигнари любит лабораторные исследования и проекты по биологии. Он уходит головой в практическую часть, а работу с программными таблицами доверяет Коллеи. Работать с ней в паре было удобно — она всегда охотно соглашалась изучать какие-то интересные темы, помогала оформлять презентации, а защищать устно стеснялась, хоть и знала материал. К слову, для Тигнари это идеальный вариант в совместных работах. Однако, несмотря на всё это, Коллеи всё ещё оставалась милой девушкой, а потому во время подготовки перескакивала с темы строения клеток на какие-то повседневные, как фильм о двух тиграх, которых схватили циркачи. С этого фильма разговор перешел о том, что она плакала, когда как Сайно не пустил ни одну слезу, хотя уверял её о том, что ему тоже жаль этих животных. И как-то тема коснулась Сайно случайно, всего лишь одной мимолетной фразой, но Тигнари почему-то хотелось задать этот вопрос ещё с первого появления новенького:

— А вы давно знакомы?

Коллеи перебирает пальцы и задумчиво хмыкает.

— Чуть больше двух лет, правда мы не так близко общались, — она качает головой, — Просто у нас общие друзья есть и пару раз мы сталкивались на общих сборах.

У Сайно есть друзья. Значит они не так уж и похожи. С чего это он решил, что этот парень такой же социофоб, как он? Просто потому, что в школе Сайно не хочет ни с кем сближаться и гулять с одноклассниками? Слишком поспешил с выводами.

— А почему ты спрашиваешь? — от вопроса Коллеи у Тигнари возникает ощущение, что он сделал что-то странное. Интересоваться просто так — необычно для него?

— Мне показалось, что вы ладите, хоть он и кажется немного… — подобрать подходящее слово оказалось трудно.

— Ах, это… — девушка опускает глаза на экран ноутбука и Тигнари показалось, что в её больших аметистах сверкнуло что-то личное, горькое, немного печальное, — Да, он выглядит немного… пугающим, но у Сайно есть мягкая сторона, он может быть заботливым и внимательным к людям, просто ему сейчас тяжелее открыться людям, особенно… — она резко замолкает, будто только что чуть не раскрыла чей-то секрет, и в панике поднимает глаза на Тигнари, который оторвался от своей работы, — …ну он не плохой просто.

Тигнари смотрит пристально, словно от этого спрятанные мысли девушки обнажат все секреты, которые та не успела раскрыть. Огромными усилиями он заставляет себя кивнуть, хотя минуту назад был уверен, что ком в горле не даст даже наклонить голову. Что-то неприятно тянется в груди, скручивается в спираль, давит в лёгкие. Он затихает. Задумывается о том, о чём не стоило бы. Например, что Коллеи повезло быть тем, кто знает о таких вещах, которые он, сколько бы не читал, изучал, наблюдал, ничего не застал. По крайней мере, Сайно не стал бы показывать ему такую сторону. Тигнари завидует. Совсем немного.

— Он тебе нравится? — поднимает глаза на девушку. Почему-то, ему не хотелось знать ответ, но возникшее в голове мысль подпалила нервы так, что он не удержался.

Девушка часто заморгала.

— Нет, я не это имела в виду, то есть, нет, он хороший, но я не вижу в нём парня, в смысле… он мне не нравится в романтическом плане, — качает головой одноклассница, после чего вздыхает, — Вообще-то, я познакомилась с ним из-за того, что моя подруга встречалась с ним.

Ох.

— А… понятно, — парень тушуется, отворачиваясь от девушки, и возвращается к работе.

Понятно.

Понятно — это когда Тигнари требуется тишина, чтобы осознать очевидное. Первое: он переходит границы, лезет в чужую жизнь, тянет руки к стихийному бедствию добровольно. Второе: он делает это не из-за того, что захотел поддержать тему разговора с Коллеи, а из-за того, что острые когти внутри него начали царапать его душу. Последнее вгоняет его в тупик, но сейчас думать об этом не получается, потому что девушка ойкает, указывая на упавшие бумаги. Лабораторная работа сама себя не сделает. Тигнари всё ещё не может сосредоточиться.

После того дня Сайно больше не подходил, не заводил разговор первым, оставался за коркой непробиваемого льда, зарождая в Тигнари желание дотронуться до непривычного холода и… изучить, увидеть новые скрытые стороны этого человека? Пока сердце непривычно сжимается, он задается вопросом: что ему делать? Куда деваться, если взгляд, бегая с одного человека на другого, всё равно мельком возвращается на парня, который даже не оборачивается на него. Тигнари не думал, что будет так сильно хотеть просто поговорить с кем-нибудь из одноклассников. Нет, его социальные навыки всё те же, он держит субординацию и не подпускается близко к другим, но с Сайно всё получается так непривычно. Впервые.

— Ты скоро дыру просверлишь в его затылке, — послышался тихий смешок сбоку.

Тигнари вздрагивает от неожиданности и поворачивает голову в сторону подошедшей Дори. Она всегда была такой: совала свой нос туда, куда не просили, говорила то, о чём не просили. Она была страшно общительной, хитрой и смелой. Ему нечего ответить, потому что нет смысла.

— Может поговоришь с ним? — невзначай предлагает она.

Он устало качает головой.

— Что тебе нужно? — прямо спрашивает парень, недовольно блеснув глазами. Раздражается из-за того, что его отвлекли от раздумий. Разглядывания и раздумий. Не очень приятно, когда тебя палят за этим.

Дори пожимает плечами и задумчиво тянет.

— Я просто вижу хорошо, — она демонстративно поправляет свои вычурные очки, — Вот и хотела сказать, что от одного взгляда человек не может прочитать твои мысли. Тем более, когда на него смотрят исподтишка.

Звонкий голос Дори растворяется в воздухе, а от сказанных слов у Тигнари тяжелеет в груди. Он сохраняет свою невозмутимость, хоть и понимает к чему клонит его одноклассница. Паника внутри взбирается в лёгкие, оседает копотью, и парень не может собрать свои мысли воедино. Ему хочется сказать, что они не такие близкие друзья, чтобы она вмешивалась в его дела, что нет ничего странного в том, что Тигнари изучает человека со стороны, что это не должно её волновать и вообще, просто уйди, пожалуйста.

— Я просто задумался, — хмурится, медленно отворачиваясь.

— Мгм, понятно, — Дори хмыкает, отходя от Тигнари и поворачивается спиной.

«Понятно» у Дори — это осязаемое в воздухе осуждение за враньё. Тигнари было бы совестно, вот только он потерял это понимание, когда только допустил себе мысли о том, что хотел бы поговорить с Сайно. Это ненормально. Хотеть к кому-то так подойти и услышать его голос — нет, это точно ненормально. Вот только хотеть и сделать — разные вещи. Дори советует выбрать второе, когда как Тигнари не может разобраться с тем, что ему делать с первым. Его тело и мысли абстрагировались от окружающего мира, погрузившись в витую бездну и сбивающую всё вокруг бурю, которая уносила его внутреннее «Я».

Сайно, в отличие от него, не выглядит тем, кто парится по таким пустякам. Он вообще не выглядит человеком, который может выйти из состояния равновесия. Его суровый вид и неподвижное лицо, кажется, вообще трудно расшатать, чтобы добиться другого выражения. Наверное, поэтому он очень привлекателен? Тигнари позволяет себе кинуть последний раз взгляд в сторону происходящего за пределами его маленького мира — аккуратного красивого профиля.

Не наверное. Он действительно красив, это стоит признать.

Первые зимние хлопья снега бесшумно падают на землю, укрывая её чистой мягкой периной. Тигнари не любит холод, он всегда тяжело переносит эту пору, болеет чаще, чем Коллеи, соответственно, выполняет в разы больше заданий по предметам. А сама Коллеи любезно отправляет ему все лекции. К слову, вся прелесть зимы заключается в том, что человека постоянно тянет на сон в тёплом месте.

Тигнари так и застаёт его спустя две недели отсутствия в школе. Сайно уснул на старом кожаном кресле в библиотеке, скрестив руки на груди и — о Архонты — выглядел так очаровательно, когда густые ресницы подрагивали под равномерным дыханием. Кто бы мог подумать, что вся суровость и отрешенность могут стереться в один миг, стоит человеку отречься ненадолго от этого мира и уйти в царство снов. Что могло бы сниться Сайно, какие удивительные картины показывал ему его мозг, что он с таким умиротворенным лицом лежал перед Тигнари?

Он засматривается на его лицо, но вместо наслаждения внутри кипит негодование. Которое теперь ещё и дополняется мыслью о том, насколько Тигнари съехал с катушек, что не хочет, чёрт возьми, читать книги, шуметь страницами и ручками, чтобы не побеспокоить чужой сон, ненароком разбудить и самому лишиться возможности любоваться. Прошло не больше двух недель, а он уже чувствовал себя задавленным невидимым одеялом. Одеялом, которое душило его при каждой встрече с Сайно. Если раньше ему хватало того, что он просто смотрит на него со стороны и молчит, то теперь ему хотелось приблизиться, рассмотреть чужие солнечные поцелуи на загорелом лице, коснуться каждого из этих пятнышек, чтобы почувствовать под кожей его тепло. Он уверен, Сайно был бы тёплым, если прикоснуться к нему.

Это безумие. Такое чувство, будто всё это происходит не с ним.

А он продолжает сидеть напротив, между ними целый стол, кажущийся теперь совсем неуместным с остальными интерьерами. Здесь всё неуместно, даже Тигнари, который <s>любуется</s> наблюдает за спящим одноклассником. Но рядом с Сайно так спокойно, так уютно, будто за окном не чёртов холодный декабрь, а тёплый май, и он понимает, что это конец. Он не может оторваться от него, не может уйти, оставить одного — потому что всё его нутро требует близость. Не физическую, нет, это всего лишь формальности.

Он хочет быть ближе так, чтобы спокойно читать этого парня как открытую книгу, влезть под кожу, разобрать по полочкам строение его души и мыслей. Потому что у Сайно всегда были интересные выражения, когда он говорил своё мнение на занятиях. Ему хочется понять что нравится этому парню, а что нет, каким он может быть человеком без этой настороженности и что заставит его ощутить тоже самое, что и у него. Нужна его формула.

Сайно открывает глаза и застает его за наблюдением. Просыпается он также спонтанно, как и меняет выражение лица, увидев испуг со стороны одноклассника. У Тигнари даже книги нет, чтобы прикрыть смущённое лицо, сделать вид, что до этого он был занят — парень просто сидит, опираясь щекой о ладонь и смотрит на него своими невероятными глазами. Тёмные рубины скользят по его лицу, по розовым щекам на светлой коже, приоткрытым губам, диоптазам. Тигнари боится — то ли неизвестности, то ли Сайно.

— Долго я спал? — его низкий охрипший голос звучит сонно.

Тигнари пожимает плечами, пытаясь собрать себя по частичкам.

— Я только подошел, — врет.

Сайно переводит взгляд на настенные часы и вздыхает.