Буря, ненавидящая дождь (1/2)

Ночью у подсознания человека есть особенность срываться с цепей и крутить в голове миллионы мыслей, которые в дневное время надёжно прячутся за невозмутимым видом. Сейчас же, погружаясь в воспоминания, теряя контроль над своими мыслями, Сайно смотрит на экран сотового, в котором светится обложка альбома Digital Daggers. Ушные перепонки, кажется, разрываются от громкости звука в наушниках, но даже так он не может избавиться от знакомого лица, что видит перед глазами. Мысли о голубых глазах крошатся, превращаются в пепел со всем, что он хотел бы сказать ей, уносят его далеко. Сайно не так часто погружается в такое состояние, но кошмары, которые изредка напоминают ему о ней, заставляют его годами выработанную сдержанность разбиться с треском, оставляют в его сердце шрамы, делают больно. В последнее время ему вообще не спится нормально.

Ночь угнетает, пачка сигарет пустеет прямо на глазах, а воздух, кажется, становится тяжелее. Ему не хочется дышать им — ему вообще не хочется дышать — только не так. Каждая песня, звучащая в его наушниках, сменяет отрывки воспоминаний, как в старых кассетах, на которых сохраняются отрывки полноценного видеоматериала. Вот только эти воспоминания, полные девичьего смеха и мягких касаний, открывают его только заживающие раны. Он не может остановить мысли о том, что безумно скучает по её голосу. Зачем ему помнить это всё? То, что когда-то делало его счастливым, теперь заставляет сердце больно сжиматься в груди.

Когда усталость берёт своё, до боли в груди знакомый силуэт растворяется в тени ночи, прячется от первых лучей солнца, обещая вернуться только после сумерков — чтобы снова помучить его. Этот невидимый спутник — призрак прошлого, оставшийся в его душе, носящий прекрасные голубые глаза, шелковистые красные волосы, которые прячут лёгкий румянец на женских щеках, и добрую улыбку. И с рассветом он чувствует, как она снова ускользает от него, изящным движением скользя по темноте, как настоящая танцовщица.

Сайно смотрит на свою школьную рубашку, затем поднимается выше. В зеркале на него смотрят два тусклых рубина, скользят усталым взглядом по синякам под глазами, бледным губам, пирсингу в ухе. Он не выглядит как прилежный ученик. Нет. Он выглядит как чёртов наркоман, который каждую ночь ломает себя морально и физически. Ладно, справедливости ради стоит отметить, что он отлично справляется с этим даже без психотропных веществ. Неудивительно, что все отшатываются от него, просто взглянув на внешний вид. Мало того, что выглядит как кровожадный маньяк, так ещё и находится в школе, где все идеальные дети до кончиков пальцев.

— Сайно.

Парень встречается с чужими глазами и отмечает в направленном на него взгляде знакомые нотки презрения. Аль-Хайтам, как и ожидалось, ждал его у ворот школы. Прямо с утра, какая честь.

— Утра, — Хайтам, хоть и самый последний человек, который скажет что-то хорошее о Сайно, всё же соблюдает этикет. Внутри Сайно плещет горькое чувство ответного презрения. В отличие от Хайтама он не выглядит таким идеальным, не носит маску прилежного ученика. Если сравнить их просто внешне, то они — полная противоположность друг друга.

— Здравствуй, — кивает он.

— Надо поговорить, — Хайтам смотрит на заглядывающихся на них учеников, — Срочно и наедине.

Сайно ненавидит неизвестность, но ещё больше он ненавидит то, что знает тему надвигающегося разговора и не может от неё отмахнуться. Если уж они отправили Аль-Хайтама, то всё слишком плохо. С чего они решили, что Сайно будет тем, кто послушается человека, с которым у них были натянутые отношения ещё с первой встречи. Слишком нелогично. Если только Аль-Хайтам, как всегда, не действует самостоятельно. Это сути не меняет.

До начала уроков ещё целых пятнадцать минут, а потому Сайно кивает в сторону курилки.

— Перейду сразу к делу, — говорит Аль-Хайтам, как только они останавливаются, — Мне не нравится то, что происходит сейчас вокруг последнего инцидента с ребятами из Аару и Ардрави. Это отражается на учениках, которые учатся в этих местах и никоим образом не имеют отношения к ссоре между нами и теми отбросами.

Нами. Сайно еле сдерживает чуть ли не вырвавшийся смешок, пытаясь понять, каким это боком должно теперь касаться его. Аль-Мне плевать на вас всех, я один справляюсь лучше-Хайтам сказал ему что-то во множественном числе, куда добавил и себя. Мало того, что себя, он ещё и Сайно причислил к ним. Он уже ушёл из школы, конфликт завершённый, нет смысла продолжать биться за прошлое, которое не изменить.

— При чём тут я?

— Они знают, что ты перешёл в эту школу. Если ты так и будешь оставаться в стороне, игнорировать их бесчинства, то здесь пострадают другие. Ты в курсе какой характер у Дотторе, — Хайтам убирает руки в карманы штанов и хмыкает, — Буквально вчера кого-то из этой школы зажали в том районе. Будешь молча наблюдать за тем, как из-за конфликта наших ребят будут избиваться вот эти?

— Абсурд. Если у них поднялся кулак на другую школу, то это уже новый конфликт.

— Я тоже так подумал. Вряд ли они имеют мозги, если нападают даже на мажориков. Никто не думает о последствиях. Но ты и сам в курсе, что здесь, — Хайтам кивает в сторону ворот, — Все культурные до кончиков волос.

«Ты и сам чёртов мажор» — читается в глазах Сайно, но Аль-Хайтам игнорирует этот факт.

— Я не намерен возвращаться, — отрезает он прежде, чем Хайтам успевает открыть рот для продолжения, — Однако, если дело наберет обороты и этим мразям нужен я, то разберусь.

— Один? — Хайтам щурится.

«А разве ты не поддерживаешь такую позицию? Что лучше бросить всех и самому разбираться?»

— Не говори, что беспокоишься.

— Не говорю, — он пожимаем плечами.

Хайтам не из тех, кто оставляет других в беде, даже если те ему неприятны. Сайно же — эгоист. Поэтому они не друзья.

— В любом случае, ты должен был быть в курсе. Остальные беспокоятся за тебя.

— Тогда передай остальным, что им уже не о чем беспокоиться.

Разговор срывается телефонным звонком Хайтама, однако Сайно больше нечего добавить. Он разворачивается, тушит сигарету о железную стену урны и уходит в сторону школы. Ему всё ещё нужно учиться, по крайней мере, показываться на глаза директора, чтобы не возникло ещё больше проблем.

Глаза слипаются: с каждым очередным морганием Сайно все более неохотно открывает веки, и лишь потому, что Коллеи рассказывает ему о чем-то. Она всё ещё остаётся единственной, кому он позволяет так беспокоить его, просто потому что когда-то он обещал ей не быть грубой с её подругой. Коллеи, в отличие от него, выглядит куда сильнее. А может девушки легче всё переносят? Или они были не настолько близки, чтобы год-два переживать из-за случившегося?

— О Архонты! — Коллеи переключается на кого-то другого, — Что с тобой произошло, Тигнари?

Сайно поднимает голову и замирает. Одноклассник, к которому подбежала Коллеи, выглядел так, будто по нему проехался караван с огромными вымершими яками. Щека, к которой был прикреплён большой медицинский пластырь — единственное, что скрывало какую-то болезненную часть. А ещё глаза. Как он отворачивается, отмахивается, прячет свой взгляд потемневших изумрудов. В голове Сайно повторно произвелась кассета, ужасная ассоциация, как он однажды уже видел избитого и помятого человека. Вот только сейчас Тигнари живой, раздражённый расспросами Коллеи, уставший. К горлу подкатывает ком. Как лезвие, застревает в глотке, режет по стенкам, мешая говорить, и Сайно молчит. Ему хочется провалиться сквозь землю от собственных мыслей и догадок.

Предупреждение Хайтама всплывает в голове с осуждающим взглядом раздражающих бирюзовых глаз. Если Тигнари и есть тот парень, которого вчера избили те ублюдки, то ему придётся вмешаться. Снова в это гнусное окружение, где любые проблемы решаются кулаками, плевками в лицо и ножовщиной. Но если это не единственное покушение на учеников этой школы…

— Сайно…

Коллеи тычет ему в бок, после чего парень поднимает голову на учителя. Весь класс встал, чтобы поприветствовать преподавателя по принятому этикету школы, и один Сайно остался на своём месте, слишком увлечённый своими мыслями. Он встаёт с места, после чего преподаватель со всеми поздоровался и разрешил вернуться за парты. Взгляд старшего не задержался долго на нём, потому что помятый Тигнари с первого ряда показался ему куда интереснее. Наверняка, этому парню очень некомфортно сейчас.

***</p>

— Больно?

Тигнари вздрагивает, чуть не уронив книги, и растерянно поднимает свои большие глаза, смотря снизу вверх. Сайно неосознанно задерживается на них, потому что впервые так близко разглядывает их. Цвет глаз этого парня не изумрудный, каким он казался издалека. Нет. Они отливают коричневым, переходят в тёмно-зелёный, напоминают ему лес, длинные дороги, обрамлённые различными растениями и живностью. Хамелеон. У Тигнари радужки имеют два оттенка. Это не изумруд, это завораживающий диоптаз. Настоящее редкое сокровище, вполне достойное для такого человека.