32. Причастие. (2/2)

- Ей предстоит непростая работа, Шепард. Собственно то, что я от тебя скрывал, пока не нашлось достойного решения проблемы.

Кастис рассказал о том, что в колонии жило около двух сотен человеческих беженцев, и ситуация складывалась непростая. Для них не хватало самого элементарного, и, в довершение всего, среди людей стала распространяться смертельно опасная зараза.

- Поэтому вы меня к ним не пускали?

- Да. Проблемы, с которомы они столкнулись, в сумме своей были ужасающие - разница в гравитации, солнечные ожоги, неподходящая температура. Головной болью было даже всех их напоить - вода, как оказалось, содержит вредные для вас примеси и нуждается в тщательной очистке. Людям здесь не место, Шепард. Сегодня мы защитили их от Растиса, а завтра может прилететь кто умнее и расчетливей.

Шепард промолчала. Еще одно подтверждение тому, о чем она втайне думала.

- Но ты держишься достойно. - Кастис будто почувствовал ее уныние. - Несгибаемая коммандер Шепард. Гаррус бы тобой гордился.

Сейчас ей казалось, что Гаррус в двух шагах от нее, и впервые за долгие недели сердце отреагировало на его имя не болью, а необъяснимой радостью. Он всегда будет рядом, будет приглядывать за ней. А когда придет ее черед - она тоже отправится в тот бар, где никогда не кончается текила. Жизнь и смерть больше не имели смысла для Шепард, но она все же выбрала жить.

Она прищурилась и решила схитрить и не говорить о кибернетике, которая решала большинство проблем:

- О да, я такая. Так что с Сол?

- Она должна будет всех собрать для отправки на корабль. Больше ждать нельзя, это только вопрос времени, когда люди, что живут здесь, погибнут. Мы с тобой отправляемся на Цецилию.

- И что там от меня требуется?

- Улыбаться и стоять возле меня.

Шепард остановилась и наклонила голову, сдерживая неуместное желание рассмеяться.

- Серьезно, Кастис? Зачем?

- Во-первых, ты обещала быть рядом.

- А во-вторых?

- А во-вторых, я не хочу, чтобы ты подхватила чуму.

- А в-третьих?

- А в-третьих, это будет красиво. Вы же сами ввели моду на человеческих женщин, два моих бунтаря, турианский и человеческий.

Смущение залило ее лицо горячей краской. Неужели даже Кастис видел этот снимок? Все же зря она не разбила лицо и камеру тому чертовому репортеру.

Кастис, посмеиваясь, двинулся к шаттлу.

***

Саманта наблюдала, как Титус готовится к высадке, и ее сердце сжималось в тревоге. Совершенно не смущаясь, он выпутался из одежды и достал чертов золотистый тюбик, чье содержимое виделось ей в кошмарах не один день. Уверенными движениями он обновлял рисунок на груди.

Пересилив себя, она робко спросила:

- Помочь?

Рядовой вопросительно наклонил голову.

- Я справлюсь сам.

- Я про спину.

Он раздвинул жвалы, а потом грустно их опустил.

- Ты не поняла, что это значит, да? Коммандер объяснил мне. Нет, Саманта Трейнор, это делают лишь раз в жизни.

- Ты можешь звать меня просто Саманта. Трейнор - это фамилия. Имя семьи.

Она опустила глаза, внезапно осознав, что друг о друге они знают не так много. Те сами собой разумеющиеся маленькие детали, что впитываются с молоком матери, были разными для них. Но любопытство победило смущение, и она спросила:

- У тебя уже был рисунок на спине, в тот день, что ты меня попросил помочь. Значит, ты это делал во второй раз.

Он молчал, приступив к меткам на лице. Саманта пыталась не улыбаться, потому что со стороны его движения мало чем отличались от тех, что поутру в зеркале она наблюдала, накладывая косметику. Прихотливый узор на лице требовал много внимания к себе, и Титус неосознанно тянулся поближе к интерфейсу инструментрона, отражающему его лицо.

Саманта представила, как коммандер с каменным лицом сейчас делает, наверное, то же самое, но совершенно брутальным образом, резкими мазками обозначая свои лаконичные полосы на носу и по бокам. Этот экивок ее фантазии заставил девушку нервно хмыкнуть.

А Титус все не торопился с ответом.

- Ну я же должна знать, к чему приложила руку, а, Титус?

- Я теперь служу на Нормандии, Саманта.

Если бы работала сеть, на все вопросы она нашла бы ответы в считанные минуты. Раньше ее нюансы чужих культур мало интересовали.

- И?

- И ты этому свидетель.

Понятнее не стало.

Пугало то, что им трудно было прийти к взаимопониманию даже по таким мелочам. На все ее вопросы он отвечал односложно и скупо, предполагая, что она сама догадается или знает контекст. Но она не знала. Саманта скривилась. К счастью или несчастью, она всегда шла до конца.

- Ты должен рассказать подробнее. У людей такого обычая нет.

- Я видел похожий рисунок на спине Веги.

- Это имеет другое значение. Большинство его ”рисунков” на теле - для красоты или как память. Это его личное решение, а не дань традициям.

Титус схлопнул экран и со щелчком закрыл тюбик с краской. Какое-то время он будто размышлял.

- У тебя нет никаких рисунков на теле.

- Верно подметил.

- Но ты можешь их сделать, если захочешь.

Ход его мыслей озадачивал. Саманта готова была выложить сто кредитов за возможность узнать, о чем он думает. А что, если просто спросить?

- О чем ты думаешь, Титус?

- Это не имеет значения, по крайней мере пока. Зачем ты пришла?

Вопрос прозвучал грубо, но девушка почти научилась не реагировать, потому что почти все его вопросы звучали так. Она ответила, как маленькому ребенку, поражаясь своей терпеливости.

- Я пришла, потому что за тебя беспокоюсь. У вас высадка через час.

- Ты ставишь под сомнение мою способность сражаться?

Ей хотелось уткнуть лицо в ладони. Ну почему их все более-менее серьезные разговоры заканчивались именно вот так? Чем ближе они становились, тем больнее друг друга кололи.

- Нет, Титус. Я видела, как ты храбро сражался. Ты же расцарапал самого сильного воина на Нормандии, лейтенанта Вегу. Как можно усомниться в твоем мужестве?

Разумеется, ее иронии он тоже не распознал. Саманта закатила глаза. Все становилось намного проще, когда говорили их тела, и она решила не усложнять, по крайней мере, сегодня.

Девушка подошла к Титусу, близко, как только могла, стараясь не дотрагиваться до его груди, чтобы не смазать свежий рисунок. Медленно, как во сне, он провел языком по ее губам - движение отозвалось лавиной мурашек по всему телу.

- Ты можешь не понимать меня, а я могу не понимать тебя. Но ты не должна во мне сомневаться. Я способен позаботиться о себе, - он бережно взял ее за руки, - и способен позаботься о тебе, Саманта. Не надо беспокоиться.

Она могла поклясться, что это была самая длинная речь из тех, что Титус когда-либо произносил.

И вот, он уже садился в шаттл вместе с Явиком и Тали, а сердце ее колотилось. Титус лишь махнул рукой и сдержанно улыбнулся, и внутри что-то оборвалось, когда дверь захлопнулась.

Сзади подошел Вега. Саманте хотелось отскочить от него, она сразу вспомнила свою демонстративную выходку, когда нарочно, напоказ решила остаться на ночь с тем, кого хотела. Тогда ее подогревало какое-то мрачное, злое торжество, а сейчас было просто страшно. Она вспоминала губы Джеймса, обжигающие дыханием костяшки на руке, его пальцы на ее губах - разумеется, тогда Саманта лишь притворилась спящей, не зная, как еще реагировать. Сказать ей было нечего.

- Пришло время причастить твоего парня кровью и огнем, Сэм. Не боишься за него?

- Нет.

- А я бы на твоем месте боялся.

Вега натянул шлем и направился ко второму шаттлу, где Кайден Аленко уже ждал коммандера. До выхода на орбиту Динитас оставались считанные минуты.

***

Гарруса слепили лучи восходящего светила. Как он себя не обманывал, к человеческим зрительным имплантам он так и не привык, и все ждал, когда представится возможность их поменять. Впереди он ничего не видел, лишь белое марево, выжигающее все мысли дотла. Из полета сквозь горячую плазму его вывел голос Джокера, сидящего в кресле рядом.

- Есть связь, коммандер. Плохо слышно, помехи.

- Приветствую, Нормандия. Говорит комендант колонии. Вы в зоне военной операции.

Из сбивчивых, прерывающихся ответов коменданта Гаррус понял только одно - Шепард здесь, в поселке, и мало того, по какому-то фантастическому, случайному стечению обстоятельств на Динитас оказались и его отец с Соланой. Комендант немало удивился, когда коммандер Нормандии представился своей фамилией, это обстоятельство и позволило найти еще двух дорогих ему существ. Только терминатор коснулся границ поселка, связь прервалась полностью.

Он был готов взорваться от радости. Теперь светило не обжигало, а ласкало его, заставляло жмуриться от блаженства.

Его семья тут. Они так близко, что осталось лишь руку протянуть. Он уже представлял улыбку отца, радостный визг Соланы, и Шепард, которая или била его в грудь, или жарко целовала, или запрыгивала, обвив ногами талию, или...

Тысячи или, разнящихся в зависимости от того, на какой точке синусоиды своего настроения он находился. Как бы Гаррус не скрывал это от самого себя, долгое ожидание сорвало с него все пластины, и сейчас он был беззащитен, казалось, ткни - и взорвется. Минуты тянулись бесконечно.

- Цецилия, коммандер.

- Огонь на поражение.

- От них поступил запрос...

- Огонь на поражение.

- Так точно.

Почему все происходящее казалось неправильным? Не может же все складываться так ладно, так красиво. Он чувствовал что-то сродни испугу, как когда впервые выиграл в ”шахматы” у человеческого гения Саманты.

Настораживала лишь ”военная операция”, которая явно проводилась на поверхности силами десанта с Цецилии. Разумеется, казалось логичным, что не за Шепард они пришли - явно расставляли ловушку для Нормандии.

И у него есть, чем ответить.