24. Неправильное решение. (2/2)

— Мой полк — Нормандия. Духи…

Прастин замер, набрав в грудь воздуха. Когда он выдохнул, Саманта продолжила свои невесомые, осторожные движения в надежде побыстрее справиться и уйти. Вот это она точно выслушивать не хотела.

— Стойкости. Прошу вас.

Они закончили одновременно. Пальцы правой руки были испачканы красной маслянистой субстанцией, так и норовившей растечься и вымазать что-нибудь еще. Саманта сжала кулак — не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел эту грязь на ее руках.

Она развернулась к выходу. Больше ее тут ничего не держало.

За дверью стоял Вега. Саманта сжала правую руку так сильно, как только могла, чтобы не было видно испачканной ладони, чтобы специфический запах не просочился наружу.

— Сэм, что ты там делала?

— Рассказывала новенькому, чтобы в носу не ковырял и не совал пальцы в порт под напряжением.

Она надеялась, что Вега привычно хохотнет, как он это делал с любой, даже несмешной шутки, но тот молчал, сложив руки на груди.

— Голому?

— Пойди да заставь его одеться. У меня не вышло.

— У нас еще есть полчаса. Пойдем, я кое-что для тебя приготовил.

Саманта сглотнула, ощутив, как потеют руки, как краска мешается с потом и просачивается между сжатых пальцев. Ей стало страшно, черт знает, почему. Они спустились вниз, в грузовом отсеке было пусто, по всей видимости, все поднялись в кают-компанию. Вот он, тот самый закуток, где они почти год курили каждый вечер. Саманта ждала, что Вега достанет, как всегда, пачку и они просто подымят в тишине.

Нет. Он повернулся и резко, порывисто прижал ее к себе и впился в губы — зло, отчаянно, и так сладко, что ноги подкосились. Саманта перестала что-либо соображать, шквал чувств накрыл с головой, а потом она расслабилась и ответила — и это казалось правильным. На вкус он был как море, его острый кончик языка вытворял что-то совершенно безумное у нее внутри, и каждое его движение отзывалость такой сладкой негой между ног, будто он ласкал ее и там.

Очнулась она только когда поняла, обнимает Джеймса той самой испачканной рукой. От осознания ошибки все внутренности будто сжались, а сердце перестало биться. Puta locura.

Вега заметил ее явный испуг и мягко коснулся пальцем щеки.

— Сэм, все хорошо?

— Лучше не бывает.

Саманта подозревала, что на светлой футболке Джеймса сверху на спине красуется ярко-красный отпечаток ее ладони. Почему она так испугалась? Ну скажет, что вляпалась где-нибудь.

Вляпалась. Точнее и не скажешь.

— Дай мне слово, Сэм. Если выживем, обязательно продолжим.

— Обещаю.

Сказать о пятне или нет? Да в конце концов, она же не сделала ничего дурного. Но при этом от страха было трудно дышать.

— Мне пора, Джеймс. Время.

Он провел ее до лифта и взял за руку — за левую, и притянул к губам тыльной стороной. Саманту трясло, и она сама не понимала, почему — от испуга, от волнения, от желания? Да плевать. Возможно, через двадцать минут им уже не придется беспокоиться ни о чем, и она прильнула к Джеймсу, одним касанием прижалась к его губам, уткнулась носом ему в щеку и замерла, ожидая, чем же он ответит.

Больше всего ему хотелось подхватить ее под бедра и вжать в стену со всей дури, а еще лучше — стащить перед этим форму…

Нет. Не самое умное решение. Он легко поцеловал ее и нажал на кнопку лифта.

— Дева Мария, моли Бога о нас.

Саманта не поверила своим ушам. Дверь лифта успела закрыться, и только тогда она нажала кнопку номер три. Зачем? Она поняла, что ошиблась, только когда увидела в проеме открывшихся дверей непроницаемый зеленый взгляд.

***

Гаррус сидел в медицинском отсеке, обхватив голову руками. Он принял неверное решение. Они не успели, Шепард на станции уже не было, впрочем…

Впрочем, ее трупа там тоже не было. И ему все же удалось спасти две жизни.

— Коммандер, доктор Лоусон должна скоро очнуться. Ее повреждения не такие серьезные. С майором Аленко гораздо сложнее, множественные мозговые кровоизлияния и биотическая кома, из которой он должен выбраться сам.

Голос Чаквас звучал как всегда успокаивающе, хотя сведения она сообщила не самые приятные.

Гаррус не знал, куда двигаться дальше. Он потерял след. Только благодаря Тали они вытащили удачный лотерейный билет и прыгнули на сверхсветовой, не угробив двигатель и корабль. Тали сотворила невозможное, но навряд ли команда осознавала, какому риску подвергалась.

С другой стороны, чем лучше было ожидание в неизвестности? Если с выключенными щитами их не убила бы космическая радиация, то рано или поздно прикончил голод или недостаток кислорода. Это был исключительно вопрос времени.

Мониторы мерно попискивали, отсчитывая секунды и минуты.

— Сообщите мне, если кто-нибудь из них придет в себя.

— Разумеется.

Он решил отвлечься на текущие вопросы и отправился наверх. Предстоял неприятный разговор, которого он избегал слишком давно.

— Саманта, зайди ко мне.

Доска с шахматами стояла на том же месте, но расклад на ней был совершенно другим — не тем, на котором остановились они с Трейнор еще до финальной битвы со жнецами. Кто переставил фигуры? Явик не проявлял интереса к человеческой игре, называя ее блажью. Трейнор играла сама с собой, когда подкармливала рыб?

Взгляд девушки прочитать было невозможно.

— Поиграем?

Саманта только ухмыльнулась. Она разделает его как орех. Ее навыки были просто несравненными.

— Охотно. И я хотела доложить насчет той информации, которую вы поручали мне проанализировать.

— Больше ты ничего не хотела бы доложить?

— Нет.

Она быстро переставила фигуры, вернув их в начальное положение. Атака в лоб ни к чему не привела, но дыхание и сердцебиение девушки участились. Она явно что-то таит.

— Коммандер, насчет моего прогноза. Совершенно определенно, что бесконтрольный рост численности кроганов приведет к военному конфликту через самое малое сотню лет.

Гаррус молча сделал свой ход.

— Вы будто не удивлены?

— Нет. Я пришел точно к такому же выводу.

— Я просчитала, учитывая приблизительные потери в войне со жнецами, что даже объединенных сил рас Совета не хватит, чтобы эффективно противостоять им. Тем не менее, в документах упомянут некоторый фактор, который позволит их сдержать. Для дальнейшего анализа мне нужен доступ к заблокированной части данных. Заблокированный вами.

Обновленные данные, явно другие подходы человеческого аналитика и тот же прогноз. Он не ошибся, но легче от этого не стало.

Гаррус выразительно посмотрел на пальцы Саманты, покрытые красными пятнами. Когда она заявилась в БИЦ, от нее настолько отчетливо пахло краской для пластин, что Гаррус чуть не начал было искать свою, в приступе паники подумав, что посеял где-то свой последний тюбик, а любопытная до ужаса девушка туда влезла.

— Хорошо стирается декстра-маслом.

Она сжала руку. Ее сердце барабанило так, что было видно и без визора — на худенькой шее отчетливо колотилась голубая жилка, трепыхалась так отчетливо, будто вот-вот взорвется.

Партия лениво продвигалась, и вот, они пришли к технической победе Гарруса.

— Твоя пешка заперта. Если хочешь продвинуться в анализе, я предоставлю тебе доступ, — он пожал плечами, — Там есть довольно интересные данные. Один вопрос, Саманта. Откуда на тебе эти пятна?

Она упрямо смотрела перед собой.

— Почему вы не проверите запись с камер?

Гаррусу было достаточно того, что он сегодня увидел в рубке.

— Я надеялся, что ты сама расскажешь. Мне нужно понимать, не перешел ли рядовой черту, только и всего. Ты отправилась к Прастину — зачем?

Она тяжело вздохнула и снова стала расставлять фигуры по доске.

— Рассказать о правилах на корабле.

— Через неделю после того, как я попросил? Ты могла бы сразу мне сказать, что с этим есть проблемы. Думаешь, я не понял бы?

— Он попросил меня раскрасить ему спину, вот и все. Я это сделала.

— Раскрасить спину?

— Раскрасить спину.

Больше вопросов к Трейнор у Гарруса не было. Оставались только к Прастину.

— Ясно. Я попрошу тебя свести свое общение с рядовым Прастином к минимуму.

— К минимуму?

— К минимуму.

Она сделала первый ход, и сказала совсем тихо:

— Можно мне это масло? Ничем стереть не могу.

Гаррус горько засмеялся.

***

Растис брезгливо просматривал переписку человеческого Спектра. Больше всего любопытства вызвало последнее письмо — похоже, Шепард была уверена в том, что младший Вакариан мертв. А еще, получается, она соврала на допросе, сообщив явно невыгодную неправду — да что с ней было не так? Из каких соображений она действовала?

Он попытался поставить себя на ее место, но факты упорно не складывались в единую картинку, и это становилось тревожным звоночком.

— Дациус, есть покурить?

Еще бы у него не было. Мерзкая человеческая привычка расползлась по галактике, как вирус, отравляя легкие элкоров, ворка, турианцев и азари. Он еще раз перечитал слезливое письмо, не веря, что спасительница Цитадели оказалась такой, мягко говоря, романтичной особой.

Итак, нужно начать сначала. Гаррус Вакариан вступает в связь с человеческой женщиной. Его чувства к ней были очевидны и сомнению не подлежали. Что ж, бывает, осуждать Растис не брался — никто не знает, с кем его свяжет судьба. В письме сказано, что он очень хотел ребенка, что логично и похвально. Он получает доступ к информации о старинном проекте забытой колонии на Марсе — дешевый и надежный способ воспроизводства, который, тем не менее, приводит к смерти человеческой «матери». Как там красиво говорят люди: жизнь за жизнь. На что он надеялся? На фокусы саларианцев? Даже по меркам Растиса это было жестоко, знать, что любовь всей твоей жизни погибнет, вынашивая единственного ребенка.

Растис сделал глубокую затяжку. Нелогично. Неправильное решение, как ни крути.

Взрывом Нормандию выбрасывает черт знает куда, Альянсом она числится уничтоженной. Шепард бежит на «Лериан» и там пишет трогательное письмо без надежды получить ответ.

Тем временем Растис подстраивает ловушку, заправив Нормандию так, чтобы она заглохла аккурат у космической станции, куда предсказуемо рванет Вакариан по его же, Растиса, наводке. Похоже, просчитался — к месту назначения Нормандия не прилетела, застряв где-то по дороге.

Растис представил себя в роли победителя, который предоставляет Примарху предателя с неопровержимыми доказательствами его вины. Прощай, патруль в заднице мира и здравствуй, лестница наверх.

— Лейтенант, еще сигаретку?

Растис снова чиркнул зажигалкой. Принес бы он голову предателя на блюдечке — и цены бы ему не было. Где же ты застрял, Вакариан? Искать тебя можно вечность.

Когда инструментрон Шепард стал попискивать, принимая сообщения, жвалы Растиса сначала растянулись в торжествующей улыбке, а потом опустились вниз.