12. Любимые дети. (2/2)
— Турианец, оставь меня одного.
***
Кайден молча развернулся и вышел. Он понимал, что сейчас его самоконтроль дал трещину, сжавшиеся кулаки опутало голубое облако биотики, а глаза светятся ледяной ненавистью.
Шепард и Миранда остались вдвоем, и понемногу атмосфера неловкости развеялась. Пока Миранда торопливо открывала полки стенного шкафа, Шепард уткнулась в ладони, силясь осознать, что с ней в действительности произошло.
Наконец Миранда нашла то, что искала, наполнила единственный бокал янтарной жидкостью и пригубила. Ей тоже не понравилось услышанное. Изо всех столь нелюбимых ею ксеносов, которых Шепард приволокла на борт Нормандии, Гаррус не нравился ей меньше всего, но сейчас Лоусон готова была пересмотреть свое мнение.
— Шепард, почему ты так в этом уверена?
Он повернул ее в самую унизительную позу, которую Шепард терпеть не могла — она смолчала. Происходящее было на него не похоже, ею будто владел кто-то другой, не тот Гаррус, которого она знала. Вместо распаляющих, чувственных движений были только крайне болезненные механические толчки, не доставлявшие ни капли удовольствия. Шепард поняла, что ему долго не продержаться — рывки стали быстрее, болью отдавал весь низ живота. Он выдохнул ей в шею и замер, дрожа, и к неприятным ощущениям добавилось ощутимое жжение внизу, от которого на глаза навернулись слезы.
Когда он закончил, то сгреб ее в охапку и, засыпая, буркнул голосом, показавшимся ей чужим:
— Больше не убежишь.
— Мне сложно объяснить. Намеки, в основном. Мы не говорили на эту тему до самого последнего дня.
— Ты не хотела детей?
На минуту Шепард прикрыла глаза и попыталась представить своего ребенка — мальчишку с голубыми глазами и рыжими волосами, как у нее. Он стоял у ворот семейной фермы и держал в руках слишком тяжелую для него винтовку, целясь в ворон.
А потом небо стало красным, и прилетел корабль батарианцев.
— Нет. Ты сама знаешь, Миранда. Стандартная процедура стерилизации — и я была совершенно спокойна на этот счет.
— Еще бы. Я несколько месяцев устраняла последствия твоего нежелания.
— Сучка ты.
— Я знаю.
Они рассмеялись. Злиться на Миранду было совершенно невозможно, ее очарование действовало даже на Шепард, притом, коммандер была очень благодарна той и за свое воскрешение, и за помощь с текущим непростым вопросом.
— Откровенность за откровенность. Раз в моем случае ты справилась, то и сама могла бы осчасливить Джейкоба оравой малышни, и он бы не сбежал от тебя к Коул.
— Нет. Я не готова.
Миранда осознала это в тот момент, когда Призрак отчитывал ее за одно только предложение сделать Шепард послушной марионеткой. Пока она решила притормозить и разобраться в себе.
— А если не Джейкоб?
Шепард улыбнулась, указывая на форменный пиджак, забытый Кайденом на кресле. Миранда замерла и, не удержавшись, взяла его, прижала к груди и принюхалась.
— Я бы подумала.
***
Кайден сидел в рубке, глядя, как на обзорное окно Шершня осыпался звездопад. Он успел успокоиться, но сердце продолжало бунтовать, подкидывая мучительные воспоминания.
Шепард извивается в беспамятстве, не глядя на него, а потом произносит имя, произносит так сладко, так томно, что будь оно его собственным, за этот момент можно было бы умереть.
— Гаррус…
Кайден почувствовал, как она сжалась и обмякла, провалившись в полное забвение. Сердце заколотилось, наполняя вены яростью. В его голове Вирнус, мучивший Рану, превращался в Гарруса, ломавшего кости Шепард, и обратно — эти видения пульсировали, хаотично сменяя друг друга. Потом глаза заволокла красная пелена, а когда она спала, то Вирнус превратился в него самого — в Кайдена Аленко, держащего в руках беспомощное измученное тело.
Окончательно он пришел в себя только под струями ледяной воды, и его взгляд упал на маленькие синий квадратик, вывалившийся из кармана брюк. Три дня он хотел поговорить с ней о произошедшем, но потом они прилетели к Алкере.
Кайден смотрел на извивающееся тело, летящее прочь, разрываясь от мыслей, которыми он развлекал себя все эти три дня. Маленькая девочка биотикой запускает мишку в небо так высоко, что он исчезает — девочка смеется, прыгает, ее рыжие косички смешно торчат вверх, а в карих глазах прыгают голубые искорки.
Голова болела так мучительно, что начинало тошнить. Правый глаз почти перестал видеть — у него началась мигрень. Нужно было вернуться в каюту и что-нибудь принять, но видеть Шепард сейчас было выше его сил. Вместо этого Кайден сидел и смотрел в черную пустоту, где разворачивалось кошмарное видение, в котором маленькая рыжеволосая девочка с карими глазами, извиваясь в муках, сгорала дотла.