Je ne t'aime pas, как говорится (1/2)
Ларе приснился странный сон. Можно сказать кошмар. По крайней мере очнулась она в холодном поту. Да и выйдя из тревожного забытья, обрести покой девушка не смогла. Она бы пошла к Кириллу, но у того завтра премьера, он так ждал... Не нужно его беспокоить. Лара быстро накинула халат и побежала по коридору, прежде, чем она успела обдумать это опрометчивое решение, пальцы сжались в кулак и постучали в темную дверь. Прошло ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы она раскаялась в своем поступке.
— Лара? — заспанный Муслим.
— Я разбудила? Мне так жаль! — смутилась она и быстро опустила глаза.
— Что-то случилось? — именитый исполнитель участливо посмотрел на взъерошенную подругу.
— Мне очень стыдно это говорить... — она закрыла лицо руками. — мне приснился кошмар... Я не могу заснуть... Простите!
Мужчина не мог сдержать улыбки. Такой трогательной он видел Лару редко. Он иногда забывал, что она совсем девчонка. Особенно в последний месяц, когда началась эта ее работа в Большом. Нет, серьезная и властная, она по прежнему нравилась Муслиму, но этой Ларе не нужна помощь. Не нужен мужчина. Не нужен Муслим.
— Заходите, я составлю вам компанию, — пригласил именитый исполнитель. — Признаться, мне льстит, что вы подумали обо мне.
Девушка быстро оглянулась, проверяя, чтобы никто не увидел ее входящей в мужской номер.
— Вы слишком добры... — она осторожно опустилась на краешек кровати, Муслим сел в кресло у окна.
— Вас это удивляет?
— Не сильно, — призналась Лара, — Даже не так, меня удивляет, что мы встретились, что наши пути пересеклись, что мы вместе в Париже... А то, что я вам нравлюсь... — она задумчиво посмотрела в сторону.
— Вы не обделены мужским вниманием, это правда...
— Это удобно. — девушка заметила недоумение на лице собеседника и пояснила: — У меня жизнь такая... не стабильная. Зато тело красивое, а большинству этого достаточно... Я хочу сказать, что большинству я нравлюсь только внешне. Они моей грудью очаровываются, а потом только характер узнают... Не смотрите на меня так! — она улыбнулась. — Я так замуж чуть не вышла за милого Марка.
Она откинулась на кровать, точно расслабляясь.
— Я даже Кире это не объясняла... — Лара вытянула руки вверх. — Я с Марком в церкве познакомилась...
— Вы верующая, — точно для себя в слух произнес именитый исполнитель.
— Забыла, что «в стране Советов знают даже дети, Иисуса вовсе не было на свете»... — процитировала она что-то незнакомое. — Да, это не так уж глупо если задуматься.
— Я не говорил...
— Будет вам. — как котенок, пытающийся найти себе более удобное место для сна, она накинула на себя край одеяла. — Мне вера нравится своей перманентностью. Я как будто с родителями связь поддерживаю, хотя и знаю, что их в этом мире нет...
— Я никогда не спрашивал про них...
— Нет, – покачала головой Лара, — я вам объяснить не смогу, а если и смогу вы не поймете.
— Марк ваш полный идиот, раз вас удержать не смог! — возмутился Муслим. — И Мид! Я не понимаю, почему они вами не дорожат!
Хоть слова его можно было трактовать двояко, Лара прекрасно понимала, что именно он хочет сказать.
— Знаете, дело ведь не в Марке было... И не в Миде... Они бы может и хотели меня любить, да я не дала...
Именитый исполнитель задумался, Кирилл говорил ему совсем иное, возможно вопрос отношений брат с сестрой видели совершенно по-разному. Он сел на кровать рядом с ней.
— Да вы не стесняйтесь, ложитесь. — усмехнулась девушка.
Он смотрел на эту взъерошенную девушку и так хотел ее защитить ото всех. Рассказать, что она самая любимая, самая желанная. Он хотел взять ее в жены, обеспечить, обезопасить. Муслим хотел, чтобы они так лежали долгие часы. Чтобы она говорила, а он слушал.
— Знаете, я свою работу ненавижу, — наконец заявила она. — Я пользуюсь тем, что нравлюсь и потом предаю... Прав Кира, во мне что-то подлое поселилось. Я раньше так собой пользоваться не умела... И знаете, эта поездка, мне на миг показалось, что я лучше стала, а здесь мы ходили по магазинам и я отца вспомнила. Может быть впервые действительно поняла, что он не со мной, что его нет... И этот сон... Страшный сон... Я бы так хотела не помнить. Ничего не помнить.
— Расскажите, что такого ужасного вам приснилось?
— Сон такой странный был... — снова вернулась к себе Лара. — Я в театре была, Кирина какая-то премьера. Нет, не какая-то, самая первая, дебют... Я ведь помню его другим, а смотрю на эту его версию... Нет, дело же вовсе не в Кирилле... Все дело в нем... В ложу вошел он... Я сначала не обернулась, но мои бусы, те жемчужные, словно малы мне стали... И душат... Я обернулась к нему и так странно говорю... — она поморщилась, припоминая, что же говорила. — Я Пушкина цитировала... Нет! Асадова! Это его:
Спору нет: вы очень хороши.
Это и младенцу очевидно,
Ну, а то, что нет у вас души…
Не волнуйтесь: этого не видно.
Она внезапно помрачнела:
— А потом говорю: «вам всего-то нужно было выпить чай»...
И тут Лара заплакала, словно что-то для себя поняла.
— А потом я руки в стороны раскинула, рассмеялась и рухнула вниз, словно у зала дна не было, — продолжала Лара, давясь слезами, — И я падала, падала, пока не проснулась...
Не задавая вопрос о том, кто так сильно терзал ее сердце, не требуя от нее ответных чувств, он любил Лару. Любил искренне и нежно. Он прижал ее к груди и она не сопротивлялась. И все это время именитый исполнитель думал о тех горьких словах Кирилла, что Лара никогда не будет с ним вечно.
***</p>
Первый полноценный выходной положил свои развратные ручонки на высокоморальные плечики балеринок — сегодня собирались пить, а завтра гулять по солнечному Парижу. К этому удивительному городу можно было относиться как угодно, но танцовщицы были ему благодарны хотя бы за то, что суровая Лариса Константиновна здесь немного подраслабилась. Сначала все думали, что она отвлекается на своего Магомаева и оттого совершенно не заботилась о том, что ее подопечные то и дело выскальзывают из отеля. Впрочем, как-то вечером парторг сидела в баре, спокойно потягивала какой-то коктейль и заполняла свои вечны бумажки. Тогда же, в парадную дверь хихикая внеслась Маруся, уверенная в том, что ее побег останется незамеченным. Увидев надзерательницу, девушка вся побледнела, вероятно поседела, когда Лариса Константиновна приподняла на нее свой тяжелый взгляд. С видом раскаявшегося висельника, Маруся побрела к парторгу.
— У вас нет друзей? — спросила Лариса Константиновна.
— Есть... — пролепетала Маруся.
— Плохие значит у вас друзья, — покачала головой Лара.
— Почему?...
— Вы молодая и красивая девушка, которая плохо знает язык. Каким больным уродом нужно быть, чтобы вас одну отпускать ночью? — Лариса Константиновна осуждающе покосилась на часы, которые показывали начало первого. — Подумайте над моими словами. Доброй ночи, Маруся. — Лара снова взялась за письмо.
— Вы не сделаете мне выговор? — от удивления девушка решила уточнить.
— Я в Москве вам по ночам звонила с вопросами о том спите ли вы?
— Нет...
— Отчего я должна начать это делать здесь? Платить больше мне не стали, чтобы я становилась нянькой на полставки.
— А если провокация? А если я решу сбежать? — точно обиделась равнодушию девушка.
— Простите, Маруся, но едва ли ваша скромная юбка может кого-то спровоцировать, да и вы, надеюсь, на людей не бросаетесь. А если сбежать решите, боюсь, я вас остановить не смогу. — Лара задумчиво посмотрела на подопечную и решила поинтересоваться: — А вы бежать планируете?
После этого ночного разговора товарища парторга почему-то зауважали. И, заметив, что она по комнатам ходит только, если хочет что-то сказать, ночные вылазки прекратили. В конце концов, сбегать весело, когда это побег, а когда тебя никто не контролирует — просто блажь.
И вот, в преддверии чудесного выходного, в перерыве между репетицией и гримом, когда трупа отправилась затариваться алкоголем для вечернего сабантую, Людочка и Христина остановились у красивого книжного магазина, чтобы перевести дух и перестегнуть лямки на туфельках.
— Не понимаю, Хрис, почему ты так не любишь Ларису Константиновну, она же такая... Такая человечная!
— Человечная? — усмехнулась Христя. — Еще скажи гуманная, как палач. Дураки те, кто на ее уловки ведется!
— Зачем же ты так? — расстроилась за своеобразную наставницу Людочка.
— А! Уже забыла, как она тебя в музэй не пустила? — Христина сделала страшное лицо, — скука там конечно такая же как и в советских, но сам факт...
Людочка хотела что-то возразить, но тут в витрине показался симпатичный продавец, расставлявший красивые новые издания. Он заметил двух хорошеньких девушек и дружелюбно помахал. Девчонки, будучи девчонками, смутились, рассмеялись и убежали. Моложавый француз лишь хмыкнул и продолжил свое не увлекательное занятие. Так на самом видном месте появился перевод американской новинки: красная сделанная под кожу книга с не ясным призывом, выведенным золотыми буквами: «Descendez de la barricade».
Между тем, Лара, надев одно из своих новых платьев, сбежала в холл, где ее уже ждал Муслим. Будучи человеком внешне сдержанным, ни что в его манере держаться не выдавало тех жгучих чувств, которые не давали ему покоя с той ночи, когда Лара пришла к нему и доверилась. Тем же утром он отправился в ювелирный магазин и купил кольцо. А вчера у него состоялся тревожный разговор с Кириллом.
— Ха! — все что смог выдавить из себя старший Ворон и сделал излишне длинный глоток коньяка.
— «Ха»? — разочарованно уточнил Муслим, закрывая коробочку.
Кира проводил взглядом золотую гравировку «Bulgari», поражаясь тому, как настолько неудачно можно выбрать кольцо.
— Мой милый друг, — Кира застенчиво опустил взгляд, — ну не можем мы с тобой обручиться! Время еще не то...
Муслим лишь раздраженно отвернулся:
— Меня искренне оскорбляет то, как сильно тебе не нравятся мои ухаживания за твоей сестрой! — он подумал и добавил, — Как и ваши эти шуточки, сомнительные!
— А ты, Мусик, и меня пойми! — запротестовал Кира, — Ты с той своей прошлой сколько встречался? Пять лет? Семь? А изменил ей сколько раз? — как всегда справедливо, хотя и обидно, заметил Кирилл.
— Это ведь совсем другое! Я наверное с момента того телефонного разговора знал, что она должна стать моей женой... Ведь Лара невероятная!
— Знаешь, в каком-то хорошем произведение будет, «всегда невеста, никогда жена». Вот это про Лару. Я тебя остановить не могу и не буду, кажется мне, что мы только с тобой рассоримся, но я думаю, что глупость ты надумал...
— Мы с ней взрослые люди, я понимаю, что у нее история есть. Но и я не новый человек.
— Акстись! Нет у нее истории! У нее только урывки жизни. — Кира с делал еще один глоток. — А впрочем, давай, проси ее руки, я вообще ничего не скажу, мне даже интересно, что она тебе ответит. Мне кажется, Лариса Константиновна еще от прошлого раза не отошла.
Он хотел еще сказать, что никто, и даже еще сама Лара, не понимает простой истины: для нее существует только один мужчина и это инженер. Но увидев поникшее лицо друга, лишь улыбнулся: «Благословляю».
И вот, Лара, прекрасным видением слетела со ступенек. Снова нарядная, такая, какой она была в период их знакомства. Она подбежала к Муслиму и схватила его за руку:
— Рады, что наконец-то у нас все время этого мира, а не жалкие мгновения?
Муслим сам не понял, что именно в этой фразе заставило его сердце сжаться, оттого он поспешил заговорить: