Икра и доски (1/2)

Балерина Людочка оказалась единственной, кому понравилась новый парторг Лариса Константиновна. Впрочем, за Людочкой давно был замечен этот грешок — любила она абсолютно всех людей. Возможно именно по этой причине талантливая Людочка все еще была в кардебалете. Остальная же труппа проживала несколько стадий принятия контралерши: сначала Лариса Константиновна показалась слишком молодой; затем всплыло невероятное — Лариса Ворон родственница Кириллу Ворону; ну и на конец, не выдержали старожилы театра, которых в Париж не брали. А впрочем, мутная Лариса Константиновна сплотила против себя многих. Обладала Лара поразительным талантом с одинаковой легкостью влюблять в себя людей и настраивать их же себе в противоречее. Впрочем счастливым оказалось бы это ее умение, когда было бы ей подвластно.

А тем временем в Большом закончилась последняя репетиция перед небольшими, но значимыми гастролями. Теперь же балетные, и оперные собрались на финальную организационную встречу. Как известно, ничто так не скрашивает тяготы ожидания, как обмен сплетнями. Впрочем, сплетничали вовсе не балерины, а два оперных солиста.

Приятельство Кирилла Константиновича и Юрия Анатольевича — явление по истине уникальное. Изначально Юрий Анатольевич воспринял приход моложавого и бойкого Ворона вызовом: где это слыхано на сцене без году неделя, а уже строит из себя бог знает что! Впрочем, поразительную мудрость сумели проявить оба солиста: Кирилл, не развязывая войны, сразу показал свое восхищение старшим товарищем, избрал его наставником и всем своим видом показал, что трепещет перед талантам баритона; Юрий Анатольевич же позволил этому случиться. Не будем лукавить, Юрию Анатольевичу скоро намекнули на то, что Ворон — протеже Фурцевой, что его держаться надо.

Так, не задействованные в одних и тех же спектаклях, они любили встречаться после репетиций и на собраниях. К тому же, как по волшебству, вокруг Кирилла Константиновича всегда образовывалась клумба прелестных балерин.

— Я слышал, что Магомаев с нами каким-то боком, — доверительно понизил голос Юрий Анатольевич, желая привлечь внимание товарища к недавно придуманной им проблеме.

— А, да, знаю, — легкомысленно отозвался Кирилл, высматривая Лару.

— Что значит знаю?! — вскинулся баритон постарше, — Знаешь и ничего не говоришь?!

— А что говорить?

Кира наконец заприметил Лару и помахал ей. Девушка покачала головой, ей еще выступать.

— А красивая все же у тебя сестрица... — отвлекся Юрий Анатольевич.

— А у тебя сын, — напомнил Кирилл.

Вообще, знала бы Лара скольких неудачливых ухажеров за свою жизнь отвадил ее брат! Но она не знала, а оттого, убедившись, что все в сборе, вышла в центр. За месяц с Ларисой Константиновной случились поразительные метаморфозы. Начнем с того, что Лара снова оказалась Ларисой Константиновной. И пусть сперва многие обманулись ее молодостью, быстро обнаружили в аккуратной девушке задатки диктатора. Имевшая опыт управления небольшой усадьбой, Лара скора нашла управу и на местную трепетную интеллигенцию. Как ни крути, но был в ней талант управленца.

Где-то угрозами, где-то поощрениями, где-то быстрым росчерком в блокноте, Лариса Константиновна быстро справилась совсем не с теми проблемами, с которыми была должна. Например, она назначила штраф (разумеется не денежные) за превышение веса балерин. Правда положительная динамика веса как-то подозрительно совпала с магическим исчезновением мучного из местной столовой. Лара боролась не с последствиями, а с корнем проблемы. Очень быстро смекнула, что красивые платья для работы с иностранцами здесь не помогут, сменила их на строгие костюмы, прицепила значок Интуриста к воротнику пиджака и то и дело светила корочкой КГБ. Корочка КГБ, к слову, вовсе не Лариной была, но кто об этом знал?

Лариса Константиновна говорила холодным голосом. Ничего нового. Общие организационные вопросы. Просто руководству театра нравилось, как Ворон доносила информацию до аудитории. Пока она говорила, по рядам ходили списки, в которых нужно было подписаться за прослушанный инструктаж. Лара старалась не брать на себя лишнего, оттого заставляла за все свои инструкции расписываться. Затем, когда кто-то предписания нарушал, принципиальный парторг доставал нужный список и спрашивал по всей строгости. И все лишь поражались, как не похожи эти два Ворона. Схожесть находили лишь в некоторых их движениях и манере подбирать слова.

Пока Лариса Константиновна говорила, Людочка слушала, как недовольно вздыхает Юрий Анатольевич.

— Не вздыхай, — улыбнулся Кирилл Константинович, — у нашего Муслима планы только на Лару, твои из ансамбля вне опасности.

Людочку и Юрия Анатольевича поразили совершенно разные части этого предложения: балерина поставила акцент на том, что строгая Лариса Константиновна, оказывается, имеет какие-то отношения с самим Магомаевым (впрочем, танцовщица не была уверена, что речь идет о том самом); а вот тенор лишь передразнил:

— У нашего! Я вот его знать не знаю, но представление о таких как он имею! — представление Юрия Анатольевича о «таких как он» опирались на собственный портрет. — И вообще вы знакомы?

— Ага, — отозвался Кира, ставя свою размашистую подпись в инструкции, — Мы с ним в одном отеле живем, завтракаем вместе.

— Ну конечно! — возмутился Юрий Анатольевич. — И вот про то, что у Магомаева планы на твою сестру, ты говоришь спокойно, а меня к ней не подпускаешь!

Лара, заслышав шушуканье на третьем ряду, бросила недовольный взгляд в их сторону.

— Товарищи, бывавшие за границей, — четко проговорила она, глядя в глаза зазнавшемуся баритону, — Если вам не интересно, если полагаете, что ничего нового я вам не скажу, распишитесь и уходите. Только помните, что за нарушение правил, спрашивать буду не я, а мои товарищи.

На слове «товарищи» Лара посмотрела куда-то вверх. Кира усмехнулся, прекрасно зная, что никуда ее отчеты не уходят. Юрий Анатольевич подумал, что девушка она конечно красивая, но сука редкостная. Кириллушка отметил, что рад видеть подругу в таком настроение, она больше не грустила, но снова была как-то важна. А Людочка ничего особенно не подумала, но лишь укрепилась в желание узнать эту холодную Ворон, на которую у самого Магомаева планы, ближе.

В конце концов, Лариса Константиновна снисходительно поблагодарила всех собравшихся, повторила время сбора и отпустила с миром. На выходе ее нагнала Людочка:

— Лариса Константиновна, позволите вопрос?

Действие это расценено было невероятно смелым: товарищу Ворон приписали с десяток качеств, ей не присущих, и определили тем человеком, с которым лишний раз не поговоришь.

— Да, Людмила.

Людочка вся похолодела, ее очень давно никто не звал полным именем. Впрочем, она уже начала проявлять не дюжую отвагу, отчего вопроса своего не забыла:

— Есть ли что-то, что я должна прям обязательно взять в поездку? — девушка спешила за парторгом.

— Спрашиваете накануне отъезда? — приподняла бровь Лариса Константиновна, открывая дверь в свой кабинет. — Заходите.

— Согласитесь... — Людочка перевела дух, — Согласитесь, было бы хуже, если бы я это завтра в самолете спрашивала.

— Резонно. — согласилась Лариса Константиновна.

Людочка была готова поклясться, что их бесстрастная надзирательница улыбнулась.

— Я слышала у вас сестра в комнате жить будет, пока вы в отъезде?

Людочка быстро кивнула.

— Она вам черной икры привезла? У вас еще осталось?

— Откуда вы знаете? — ужаснулась балерина.

— Мне доплачивают за то, что я все про всех знаю. — теперь уже Лариса Константиновна точно улыбнулась, — А вам нет, поэтому возьми с собой банку побольше.

— Зачем?

— Продадите, — пожала плечами Ворон, собирая немногочисленные вещи в маленькую сумочку.

— Нельзя же... — недоверчиво напомнила Людочка.

— Нельзя в Париж ехать с нашими отпускными, — фыркнула Лариса Константиновна.

— Но ведь вы же меня и поймаете! — возмутилась Людочка.

— Так сделайте так, чтобы не поймала, — вздохнула Ворон, — Вы спросили, что брать, вот, рекомендую.

— А если в аэропорту проверят?

— Во-первых, проверяют еще скверно, во-вторых... — Лара замолчала, — А что я вообще вам рассказываю. Я все сказала. И не дай боже кто-то узнает, что это мой совет! — Лариса Константиновна погрозила пальцем, но у жеста этого не было никакой агрессии.

***</p> Вся эта история казалась Ларе сном и позже она уже не могла точно вспомнить, как именно улетала в Париж. Какие-то куски.

— Чувствую себя воспитателем, — посетовала Лара немолодой реквизиторше и еще раз постаралась найти взглядом рыженькую певичку из ансамбля.

— Игрушка у тебе очаровательная, Лариса Константиновна, — усмехнулась Маргарита Львовна, пристально наблюдавшая за тем, как выгружают ящики с декорациями.

Девушка бросила быстрый взгляд на котенка с розовой ленточкой.

— У тебя сигареты далеко? — продолжила серьезная реквизиторша. — Я тебе говорю, у меня каждые гастроли сердце ноет, как будто я снова в эвакуацию собираю это барахло!

Лара полезла на дно сумочки.

— Лариса Константиновна, здравствуйте, — нерешительно поздоровалась Людочка.

— А ты кстати! — Лара быстро сунула танцовщице котенка. — Охраняй, потом заберу!

Изумленная Людочка с чемоданом на перевес побрела к подружкам. Она удивленно рассматривала стеклянные глаза зловещей куклы и думала о том, как этот кот оказался у серьезного парторга. А может у Ларисы Константиновны есть дети?

— Кто ответственный за ящики? — закричал таможенник средних лет.

— Я, товарищ, — Маргарита Львовна поспешила подойти к сотруднику.

— Что в ящиках?

— Вот опись, — женщина протянула документы.

Лара подошла поближе, проявляя необходимый парторгу интерес. Впрочем, едва ли на ее лице читалось хоть что-то кроме мыслей о том, что рыженькая из ансамбля слишком долго не выходит из уборной.

— Надо открыть и досмотреть. — заявил таможенник.

— Все? — нахмурилась Маргорита Львовна. — Вы представляете, что такое ящики с реквизитом для четырех спектаклей?

— А если контрабанда! — резонно заметил служитель порядка.

— Товарищ, — вмешалась Лара, — А мы на рейс не опоздаем? Сами понимаете, дело важное!

— Попрошу не вмешиваться!

Лара пожала плечами и сделала шаг назад, сказав что-то вроде «Если мы не улетим, я доложу». Она сделала пару шагов назад.