Мальчик (1/2)

Шу взревел, приветствуя друга. Большой черный ящер сделал круг над головами, выискивая местечко, чтобы сесть. Мальчик вырос в крупную зверюгу. Он был крупнее Шу и даже Аши, а уж когда разворачивал крылья, то казался просто огромнейшим! Длинная мощная шея, зубастая пасть, сильное жилистое тело и гибкий длинный хвост, который Мальчик использовал как хлыст или дубинку, причем одновременно. А еще крылья! Громадные, как у летучей мыши, когда на передней лапе есть два пальца, а между трех длинные перепонки размером с хороший парус.

Мальчик был чернее ночи и помимо когтей и зубов имел длинные шипы по всему телу, вдоль хребта и снизу морды. Он их умел складывать или топорщить во время боя. Поэтому Сканд одно время пытался приучить его к седлу. Мальчик без восторга воспринял седло и упряжь и даже согласился с мнением хозяина, что того можно покатать в небе, но только Сканду это было неинтересно. Он, в первую очередь, был главнокомандующим. А как с высоты можно командовать? Орать до сорванного горла? При помощи зеркал? Абсурд и глупость. Оставалась только надежда, что на Мальчике будет летать кто-либо еще.

Но только вот незадача, Сканд был единственным человеком, которого Мальчик подпускал к себе с упряжью, а уж о том, чтобы разрешить кому-нибудь, кроме любимого хозяина, влезть в седло, не приходилось даже мечтать. В лучшем случае (если в седло Сканд сажал Лекса) Мальчик ложился на бок и изображал дохлую зверушку, а если кому-нибудь еще приходило в голову оседлать его (Тургул, Тиро или Бэл), дракончик выворачивал голову и пытался укусить наглеца, хорошо, что все обходилось мелкими укусами, но и спустя пару дней злопамятный питомец мог стегнуть наглеца, покусившегося на его спину, хвостом. Тиро после таких нападений отказывался кормить «злопамятную сволочь», а Тургул с Бэлом просто обходили Мальчика по дальнему кругу и были настороже.

Лексу неожиданно было обиднее всего, что Мальчик не воспринимал его, как хозяина, потому что именно ему пришлось с ним намучиться больше всех. Ему и еще госпоже Таре. В первый сезон летнего зноя его вывезли в имение, и на удивление, Мальчику там понравилось намного больше, чем в городском доме. Может, из-за того, что в имение не взяли питомцев Ламиля: Ниф-Нифа, Наф-Нафа и Нуф-Нуфа. Его никто не задирал, а еще, в небе над имением не было воздушных змеев и ничто не отвлекало маленького детеныша от любования бескрайним небом. По крайней мере, когда пришло время возвращаться в городской дом, Мальчик пару дней отказывался есть и стал вялым.

После долгих размышлений Мальчика вывезли в старое имение Сканда на берегу. Там командовала госпожа Тара, и было не страшно оставить ей крылатого малыша. Из старого города каждый день привозили свежую рыбку, а еще, имение стояло на крутом обрыве, и Мальчик теперь каждый день внимательно приглядывался, как в море курсируют большие корабли и маленькие рыбачьи лодочки. С каждым днем, проведенным на солнце, шкурка Мальчика становилась все чернее и чернее, и к концу года только брюшко было рябеньким, вернее, как Лекс это назвал, «соль с перцем».

Сам Лекс устал от подковерных игр с аристократами и заявил мужу и Кирелю, что собирается сделать очередной шедевр и ему нужны покой и уединенность. После этого схватил Бэла и удрал с ним в имение у старого города. Там госпожа Тара занималась добычей материалов для изготовления фарфора. Рабы под ее присмотром собирали все куски белого шпата, который теперь складировали рядом с мешками белой глины, которую очень тщательно выкапывали и отчищали от кусочков земли и сора. После того, как рабы доставали из земли всю глину, на том месте насыпалась земля, привезенная из «ничейных мест», и сажались молодые деревца. Поэтому днем в имении было тихо и малолюдно, и Лекс с Бэлом без опасения занимались пиротехникой, а вечерами возвращались верхом под семейный кров к своим недовольным половинкам.

Именно Лекс первым увидел, как Мальчик однажды расправил неокрепшие крылышки и спланировал вниз на рыбачий баркас, который возвращался с уловом. И как на баркасе перепуганные моряки пытались веслами отмахиваться от черного ящера, который с самым наглым видом набросился на корзины, при этом шипел, уворачивался от моряков и жадно жрал их улов. Лекс отправил вниз монахов с Бэлом во главе, с приказом разобраться с моряками и оплатить золотом убытки, а сам свистел, визжал и размахивал тряпками с обрыва, пытаясь привлечь к себе внимание и не дать зашибить малыша. Моряки не сразу, но поняли, что кричат именно им, и что дракончика обижать не следует, а в порту с ними рассчитаются за все.

А после того, как морякам заплатили золотом за мелкую рыбешку, за которую в лучший день на базаре можно было выручить горсть медяков, на следующий день под обрывом, где стояло имение, было уже несколько лодочек, с которых радостно демонстрировали маленькому ящеру свой улов. Мальчик в то время мог только планировать вниз, но с тех пор накормить его иначе, чем в рыбачьем шлюпе, стало практически невозможно. Если в первые разы Лекс свистел и орал морякам, что их на берегу ожидает награда, лишь бы они вернули детеныша целым и невредимым, то вскоре один из монахов назначался «дежурным», и стоило Мальчику слететь вниз, как тот появлялся в зоне видимости на утесе и жестами объяснялся, что видит, к кому спланировал маленький хулиган и кому будут возмещены убытки или устроены неприятности, если дракончика обидят.

Одно дело было доставить Мальчика в порт, а потом начинался следующий квест – доставь капризулю под отчий кров. На руках такую тушу унести было просто нереально. Когда монахам надо было поднять дракончика с пристани старого города до имения Сканда, им приходилось нести его на двух скрещенных жердях, и при этом Мальчик мог шипеть или размахивать крыльями, если был недоволен тряской. А то и вовсе соскочить с перекладин и самостоятельно ковылять через весь город, щелкая зубами на любого, кто, по его мнению, слишком приближался.

Лексу каждый раз приходилось бросать все дела и мчаться в старый город, «уговаривать» Мальчика забраться на жерди или сопровождать его, пока он упрямо ковылял пешком. Самым трудным было пронести его по спуску в город между двух башен. Из-за того, что дорога была двусторонняя, встречные люди шли, по мнению дракончика, чересчур близко и он начинал отстаивать «личное пространство». В те редкие дни, когда Лекса не было в имении, на выручку детенышу отправлялась Тара. Она своим мощным бюстом и зычным голосом разгоняла толпы, убирала с дороги путников, стайки детей всасывались в ближайшие дворы, лишь бы не попасться на глаза грозной домоправительнице наследника.

В итоге после такой кормежки и таких физических нагрузок Мальчик вырос и окреп, и когда пришло время штормов, Тара посоветовала оставить его в имении. Запереть в стойле, как других ящеров, и оставить в покое. Сканд был недоволен, но Мальчик к тому времени вырос настолько, что если бы он решил перевозить его в столицу, то пришлось бы придумывать специальные носилки. Лекс согласился с Тарой, а Сканд, почесав голову и тяжко повздыхав, согласился оставить питомца так далеко от собственного дома. На крышу стойла уложили дополнительные куски свинца, а внутрь поставили пару корзин с рыбой, после этого стойло было закрыто до окончания сезона штормов.

Каково было их удивление, когда открыв стойло, они увидели кучи земли и вырытый лаз. Мальчик мало того, что не съел оставленную рыбу, так еще и отказался покидать свою нору. Все закончилось тем, что через пару дней он сделал выход в сторону утеса и теперь находился там, кроме того времени, что летал на «рыбалку». На свой второй год жизни он научился не только планировать, но и летать.

Следующим потрясением стало, когда Мальчик неожиданно для всех смог нырять в море. Примерно, как некоторые чайки на Земле. Он поднимался вверх, используя восходящие потоки воздуха, как дельтаплан, и долго всматривался в толщу воды, потом сворачивал крылья и пикировал вглубь. Когда Лекс впервые увидел подобное, у него сердце просто остановилось, и пока он бегал на утесе и, фигурально выражаясь, рвал на себе волосы, Мальчик всплыл на поверхность с рыбиной в зубах и, расстелив крылья по воде, сожрал добычу, а после изящно нырнул еще раз.

Пока Лекс стоял на берегу и пытался собрать мозги в кучку, обдумывая, как доставить на берег юного ныряльщика и как быть дальше, Мальчик появился с новой рыбиной в зубах, а потом неожиданно стартанул вверх. Совсем как орел в песках. Без всякого разбега и предупреждений. Резкий взмах крыльями, прыжок, и вот уже юный дракончик летит, зажав рыбий хвост в пасти.

Эту рыбину Мальчик притащил в имение и, опустившись возле Лекса, бросил добычу ему под ноги и довольно заклекотал, вытянув шею к рыжику и прося одобрения. Лекс в тот момент умилился такому поведению и почему-то вспомнил Сканда. Тот тоже был неожиданно хозяйственный и запасливый и из любого похода, пусть даже в соседний сателлит*, обязательно тащил домой какой-нибудь трофей.

А на следующее утро Сканд решил сам увидеть, как летает и, главное, ныряет Мальчик, и тот с удовольствием притащил рыбу под ноги своему любимому хозяину. Сканд похвалил ящера и с чистой совестью отправился в столицу, а Мальчик забрался спать в свою нору. Только вот на следующий день Сканда в имении не было, и Мальчик, покричав немного, стоя во дворе и убедившись, что любимый родитель так и не явился на его зов, подхватил рыбину и отправился на его розыски в столицу. Сканд в тот день задержался дома и едва успел увернуться, когда метровый тунец свалился с высоты почти ему на голову, снеся хвостом часть караульного помещения у ворот.

Мальчик радостно поорал в небе, но поскольку спуститься вниз из-за воздушных змеев (которых он почему-то опасался) ящер не смог, то он с большим трудом опустился на площадь и орал резаным бараном, пока Сканд не пришел и не погладил его и не рассказал, какой он молодец и хороший кормилец. На следующий день полутораметровый тунец проломил крышу атриума, хорошо, что утром там никого не было. В последующие дни Мальчик таким же образом разгромил мастерские, а потом стену между соседским домом и стойлом, практически над головой Шу. Тот от такой наглости и неуважения разозлился и долго «крякал», глядя в небо и вызвав ярость у всех ездовых ящеров в округе. В столице чуть не случился бунт ящеров, когда даже всегда флегматичные самочки едва не бросались на своих хозяев.

Сканд попытался отругать Мальчика и даже стукнул его пару раз, в итоге ящер пропал на несколько дней и все в столице вздохнули спокойно, как вдруг приехал вестник от Тары. Оказалось, Мальчик забился в свою нору и уже несколько дней не ел. Сканд поорал немного от злости, но жалостливые взгляды Лекса и громкий рев Ламиля заставили его отправиться в имение, чтобы решить эту проблему. После этого Сканд верхом на Шу каждый день объяснял Мальчику, что не стоит бросать «подарок», стоит его увидеть. Он заманивал ящера на стрельбище в казарму. Там было большое поле, куда можно было опуститься, не опасаясь запутаться в воздушных змеях. И, главное, Сканд сразу мог погладить его и похвалить сильного охотника.

Хорошо, что во время этого никто серьезно не пострадал, ну а то, что летающие рыбины снесли несколько крыш в домах аристократов, так вроде никто не жаловался. По крайней мере, в лицо. После сброса презента «счастливчики» приезжали с визитом в дом к Лексу. Привозили «ой, упало! Это, наверное, ваше?», а после этого оставались в гостях практически на весь день. Лекс только зубами скрипел, но выгнать людей после того, как им снесли, в лучшем случае, хозяйственные постройки во дворе, а в худшем – угол жилого дома, не мог. Совесть не позволяла. Сделать вид, что не услышал намеки о возмещении ущерба, совесть позволяла, а вот выставить из дома, нет. Приходилось развлекать целый день, кормить и выслушивать завуалированные просьбы о продвижении по службе родни или льготах в торговле. Визит заканчивался, как правило, общим ужином, когда Сканд приезжал со службы и после застолья выпроваживал гостей из собственного дома.

Причем на ужин готовили именно то, что «упало». И это не всегда была рыба. Попадались и большие морские черепахи, и морские змеи, похожие на угрей, а один раз даже небольшая особь лича. Не малька, но и не совсем взрослого. Там, правда, мяса было с собачкин хрен, да и то жилистое, как подметка, зато зубастая морда в половину роста была оснащена громадными зубами-кинжалами и на нее (морду) приезжали поглазеть и Кирель, и другие гости. Морду рыбины, кстати, вскоре выкупили местные медики, которые делали из этих зубов хирургические инструменты. Лекс даже задумался, может, оставить себе один клычок, ну так, на всякий случай, но потом махнул рукой. С таким добытчиком, скорее всего, личи еще будут, и не раз.

Зато с тех пор, как Сканд и Мальчик договорились о встречах в казармах, в столице опять стало тихо и спокойно. Жизнь в городе потекла по своим правилам, а к прилетающему ящеру вскоре все привыкли и только делали ставки, что именно притащит питомец наследника в этот раз. Естественно, вся добыча доставалась военным, зато в доме на какое-то время опять стало тихо. Сканд носился с подготовкой армии к походу, Лекс разрывался между учениками и «общественной жизнью», время от времени встречаясь с аристократами и тихо конфликтуя с гильдией математиков. Она здесь называлась гильдией счетчиков, хотя говорить там о математике было, по крайней мере, смешно. Кучка закостенелых старцев, которые считали на пальцах и даже абак у торговцев считали «дерзостью».

Кстати сказать, и торговцы, и приезжие купцы легко приняли арабские цифры и линейный счет. В их исполнении это выглядело, скорее, как портняжный метр, на котором были расписаны цифры. Лексу было достаточно показать на рынке, как удобно считать такие цифры в столбик (особенно когда цифр больше двух) и уже на следующий день весь рынок гордо считал угольками на струганных дощечках. Торговцы до этого пользовались абаком, и поэтому легко все поняли и приняли.

А потом дело дошло до вычитания и Лекс просто объяснил значение магического числа «ноль». Не только обозначение десятка, сотни и тысячи, но и знак пустоты. Пустой коробки, где нет остатка. Сами торговцы отсутствие товара обозначали пиктограммой «конец, окончание», эта пиктограмма имела несколько философский подтекст, и поэтому ноль как обозначение десятка прижился, а вот как пусто – нет. Ну, не может много и ничего записываться одинаково! Лекс вначале попытался доказывать свою правоту, а потом махнул рукой. Придет время или возникнет нужда, сами сделают, а пока научились складывать и вычитать в столбик, ну и молодцы!

А Мальчик тем временем рос и мужал, если так можно сказать про ящера. Крылья становились все больше, а «подарок родителю» все увесистей. Рыбаки быстро скумекали по поводу рыболовных пристрастий Мальчика, и теперь стоило им заметить, где именно спикировал ящер, сразу со всех сил мчались туда, чтобы успеть первыми закинуть сети. Как правило, там всегда находился косяк крупных рыб, и тут главное, чтобы сеть выдержала такой улов.

Кроме этого, Мальчик охотился на личей. Неизвестно, что он с ними не поделил, возможно, почуял в них сильных соперников или попытку отвоевать собственные охотничьи угодья, но Мальчик после того, как относил папочке еды, до конца дня высматривал стада личей. Они паслись, следуя за крупной рыбой, Мальчик высматривал одинокого детеныша, выхватывал его из воды и утаскивал на мелководье. А поскольку их крупные и зубастые морды не подразумевали ползанья, то после долгих трепыханий рыбка сдыхала, а Мальчик контролировал этот процесс, свесив голову вниз, сидя в своем гнезде. Вернее сказать, в норе, поскольку он не забывал каждый день продолжать подкоп, благо, что не в сторону хозяйского дома. Тара, опасаясь за обрушение норы, велела рабам разобрать хозяйственные постройки и даже перенести кузню. Благо, что ей никто не пользовался, и после отъезда четверки кузнецов больше никто не тревожил покой госпожи Тары мерзким перестуком.

А само мелководье появилось благодаря стараниям Мальчика. Он энергично выбрасывал грунт в море, его размывали волны, и в итоге под имением появилась приличных размеров мель, на которую он и притаскивал своих недругов – личей. Тем не менее, мелководье не мешало мелким рыбам и прочим морским гадам поедать туши страшных хищников, и вскоре от них оставались только обглоданные начисто кости. А вот за костями личей и, главное, за их зубами появились свои охотники – люди. Они дожидались, когда Мальчик понесет трофей в столицу, а сами с удовольствием выхватывали из воды обглоданные кости и челюсти, чтобы потом перепродать их торговцам или лекарям. Хотя к концу года цены на подобное упали, но запасливые хомяки тащили все на склады, из расчета, что позже острым как бритвы зубам найдется другое применение и цены на подобное опять подскочат. Мальчик каждый раз с удивлением замечал, что от драгоценной туши недруга и доказательства его «охотничьей удали» опять ничего не осталось, и он в очередной раз отправлялся на добычу трофея. Чтобы с высоты своего жилища наблюдать, подобно аристократу с балкона Колизея, как сражается за собственную жизнь другой хищник.

Когда начался очередной сезон штормов, Сканд даже не помышлял, чтобы забрать Мальчика, вместо этого на предполагаемое место норы сверху плотно уложили бревна, поверх укрыли свинцом и оставили на волю богов. Прежде чем выехать в поход, Сканд наведался в имение, чтобы проверить, все ли в порядке, Мальчик отказался вылезать на крики хозяина, но судя по увеличившейся кучке глины и земли у подножия утеса, питомец был жив и здоров.

И вот сейчас здоровый и красивый Мальчик кружил над купальней, выискивая местечко, чтобы сесть возле папочки и отдать ему рыбу, как доказательство своей любви и заботы. Сканд подхватил Лекса за руку и отбежал в сторону, давая Мальчику простор для посадки. В зубах у него свисала очередная хищная красавица. Лекс мысленно облизнулся, потому что не раз ей лакомился. Рыбаки редко могли поймать подобное, потому что у нее были мощные зубы, которыми она рвала сети, но вот Мальчик приносил ее достаточно часто, по всей видимости, ему она тоже нравилась. На вкус она была жирная и нежная, как скумбрия, а ее размеры говорили, что можно будет наесться от души и заодно покормить и монахов, и ящеров.

Мальчик наконец выбрал местечко для посадки и осторожно опустился возле Сканда. Бросил рыбу и наклонил голову к любимому папочке в ожидании, когда его похвалят и погладят. Сканд без возражений почесал ему нос, погладил надбровья и похлопал по шее. Лексу в такие моменты тоже разрешалось погладить и похвалить наглую скотинку, а в остальное время на всех кроме хозяина Мальчик смотрел с высоты своей шеи, и ничего, кроме кошачьего фырканья и пошипывания от него добиться было невозможно. Лекс с интересом погладил лаково блестящую чешую на шее.

- Похоже, он перелинял, - Лекс потрогал перепонку крыла, - крылья явно стали больше, и на ощупь толще. Уже не тонкий шелк, а новая парусина.

- Красавец! - Сканд одобрительно похлопал черного монстра по голове, - большой и красивый. А ну, покажи, какой ты красивый!

Мальчик горделиво выгнул шею и скосил умные глаза на хозяина, а потом приподнялся на хвосте и раскрыл паруса крыльев, зычно крикнув в небо. Лекс от восторга забыл, как дышать. Крылья были побольше любого паруса и упруго дрожали от ветра. А потом дракон плюхнулся на пузо, собрав крылья, и ткнулся мордой под мышку Сканду, как маленький. Сканда не надо было уговаривать, он схватил большую морду в объятия и потискал, лопоча всякие глупости про лапочку и малыша. Дракон заурчал, как будто камни перетряхивал, и замолотил хвостом по воде.

Лекс отошел в сторону и, подхватив рыбу за жабры, оттащил ее на более ровную площадку, чтобы разделать. Махнул рукой монахам на скалах, чтобы спускались пообедать перед дорогой. И пока монахи спускались на пляж, нацепил тунику, чтобы Сканд не сопел, и, подхватив свой нож, занялся разделкой рыбы. Голова досталась Шу, хвост и хребет отбросил самочке. Требуху откинул в сторону. Сканд любил молоки и печень, а Лекса всегда начинало подташнивать, когда он видел, как их едят. Зато распластав тушку по камню, он с удовольствием отрезал кусочек жирного брюшка и съел, а потом облизал пальцы. Вкуснятина!

Мальчик заметил движение на скалах и наконец отлип от Сканда. Присмотрелся к белым одеждам, унюхал привычный запах, как змей плавно скользнул по камням и вскоре забрался на ближайшую скалу. Ту, с которой спустился монах. А потом расправил крылья, суша на ветру и посматривая по сторонам, оглядывая новые территории.

Сканд сел рядом с Лексом как был, голым. Только достал из голенища сапог нож и нарезал тушку тонкими ломтями. Ел сам, смотрел как Лекс лакомится и время от времени кидал куски то Шу, то самочке. Ящеры ловили подачки в воздухе, как жадные чайки, но близко не подходили. Лекс подумал, что если бы здесь был Аши, то влез бы мордой в общую еду, а вот Шу всегда деликатничал. Монахи сидели вчетвером с другой стороны рыбины и аккуратно ели вторую половину тушки. Нарезали сашими своими ножичками и утаскивали в темень капюшонов. Лекс посмотрел на монахов, это было неплохое время, чтобы познакомиться, но после купания, секса и обильной еды было откровенно лениво. Он лег на камни и положил голову на бедро мужу. Тепло и спокойно.

- Если ты наелся, то надо сполоснуть волосы пресной водой и заплести, - Сканд отрезал и кинул еще по куску ящерам и отложил нож, вытерев жирные руки о камень, - солнце перевалило за полдень, надо двигаться. К ставке подъедем в лучшем случае в сумерках.

Сканд придержал голову Лекса, когда встал и отправился к купальне. Выбрал пустой горшочек из-под масла и внимательно вымыл из него остатки, а потом подошел к чаше с пресной водой и зачерпнул в него водички. Лекс сел и недовольно поморщился. Двигаться совершенно не хотелось. Монахи закончили есть, подхватили рыбью шкуру с остатками мяса и стали подниматься к своим ящерам. Ничего не оставалось, только тяжко вздохнуть и отправиться к мужу, который терпеливо его дожидался.

Ключевая вода была вкусной и неожиданно холодной. Хотя, возможно, так показалось после нагретых солнцем камней. Сканд довольно засопел, когда Лекс скинул тунику и развернулся к нему спиной. Он со знанием дела споласкивал волосы, все же, они достаточно часто мылись вместе, и Сканду не надоедало возиться с его волосами. Ну, кто знает, если бы не забота мужа, то Лекс давно бы остриг волосы по плечи, но если от них хоть кто-то получает удовольствие, то можно потерпеть. А уж если кто-то – это любимый муж, то приходилось мириться и с расчесыванием, и с тяжестью косы. Он едва дождался, когда Сканд занялся косой, а сам развернулся к роднику и стал поливать себя водой, чтобы смыть и соль, и все остальное, и настроиться на дальнюю дорогу.

Сканд потянул его за косу куда-то вбок, пришлось как на поводке следовать до сложенных чистых вещей и обуви. Там же нашлась и очередная лента. Благо, что в этот раз не шелковая, а из тонкой кожи. Хорошо, сползать не будет. Пока Лекс одевался и обувался, Сканд фыркал у родника, сливая себе горстями, а потом без колебаний стал одеваться прямо на мокрое тело. Лекс взялся собирать вещи в сумки, чтобы опять закрепить у седел. В сумке с продуктами обнаружились лепешки и вяленое мясо, но после вкусной рыбы есть их совершенно не хотелось. Во фляге обнаружилось вино, белое и кисленькое. Знал бы раньше, можно было бы сбрызнуть им рыбу для вкуса. Лекс закрыл флягу и пристегнул к седлу. Пора в путь.