Штормовые спички и Кремнёвые зажигалки (2/2)

– В зад себе свои извинения засунь.

Шкипер смолчал, наблюдая за тем, как всё ещё Ковальски зашёл на второй круг.

– Ладно, – тот остановился, глухо щёлкнув пяткой тапка. – Руганью делу не поможешь. Я могу идти?

– Ты опять на это перешёл?

– Если ты не забыл, ты отправил ко мне Рико. Надо его посмотреть, пока отёк не сформировался.

– Предпочитаешь его компанию моей? – попытался угадать Шкипер.

– Я могу идти?

Нечитаемый взгляд Ковальски слегка его обеспокоил, и он пошёл вместе с тем, чтобы понаблюдать.

Когда они вошли в лабораторию, Рико, уже выкативший себе кушетку из-под операционного стола, неохотно поднял глаза на Ковальски, потом на него... и удивлённо на него уставился. До него очень запоздало дошло, что всё ещё нывшая щека наверняка характерно покраснела. И Рико, видевший, что лицо у него было в порядке, когда он вернулся, и это сообразил.

Взгляда Ковальски, чтобы понять, специально ли тот спровоцировал его пойти следом, он не поймал.

Рико неуютно поёжился, когда Ковальски наклонился к нему, осматривая дело своих же рук, а потом его тёмный беспокойный взгляд снова нашёл Шкипера, прислонившегося к стене. Рико словно бы безмолвно что-то пытался у него спросить. Однако он не отреагировал, просто внимательно глядя в ответ, и тот пришёл в замешательство.

– Руки, – процедил Ковальски, когда Рико, дёрнувшись, непроизвольно потянулся к носу, ощупываемому им. – Не мешайся. Мямля Ковальски сегодня не в духе, может ещё сверху навалять.

– Мямля? – удивлённо переспросил Шкипер.

– Именно, – подтвердил Ковальски, внимательно глядя Рико в глаза; тот, кажется, вспомнил собственные слова о том, что он не мог тому врезать, и сейчас о них жалел. Оказалось-то, что мог. – Но это, в общем-то, сугубо между нами. Рико вполне себе вправе располагать собственным мнением. Верно?

Взгляд Рико почти беспомощно обратился к Шкиперу, но он решил не вмешиваться. Рико, значит, позволял себе высказывать такие вещи... да ещё и зная, что Ковальски подобное задевало. Почему нельзя было придержать язык касательно друга?

Впрочем, не ему было бы об этом говорить. Он сам-то свой удержать не мог. У него, правда, был для этого хоть какой-то резон... а Рико Ковальски ни за что ни про что обидел. Он, конечно, понимал – принципы, все дела, но уж друга можно было принять.

Кстати о принятии... он не понимал, как ему отнестись к тому, что Ковальски ударил его самого. О том, чтобы поднимать вопрос по этому поводу, речи вообще не шло: получил за дело, виноват целиком и полностью. А вот что он никак не мог сообразить – так это именно то, как относиться к инциденту. С ним впервые было такое, чтобы он не знал, что думать. Впечатлений вообще не осталось никаких, кроме горевшей щеки, словно ничего и не было; он не чувствовал себя униженным или каким-то образом оскорблённым, как обычно полагалось себя чувствовать от пощечины либо оплеухи. И, глядя на Ковальски, сдачи давать не хотелось, хотелось посадить того где-нибудь и тихонько обнять.

Возможно, в переносном смысле лицо Ковальски он подпортил сильнее.

– Всё. Свободен.

– А... – Рико поднёс к лицу пальцы, и Ковальски резко выпрямился, чуточку отводя плечо назад. Сейчас ударит, понял Шкипер. Только сделать он ничего не успевал.

Моментально сообразив, что сейчас случится и почему, Рико вцепился в кушетку, втянув голову в плечи.

– Чё там? Как там... будет? – вопросил он, решив подключить всё же язык слов, а не жестов.

– Как-то будет, – холодно ответил Ковальски. – Может, хоть храпеть перестанешь. Проваливай.

Осторожно поднявшись, Рико, поглядывая на Шкипера, бочком обошёл Ковальски и вышел. Шкипер догадывался, что с ним очень хотели поговорить, потому что вид у Рико был таким потерянным, словно из-под ног у того выбили землю, и тот никак не мог её нащупать. Однако ему первым делом нужно было поговорить с Ковальски.

– Не трогай меня, – отозвался тот на обычное прикосновение к локтю. – Я сейчас не в настроении о чём-то говорить и что-то обсуждать.

– А стресс снять?

На него взглянули из-под ресниц.

– Я не люблю цветочные запахи. Уходи, пожалуйста, пока я и моё рабочее место не пропахли тем, что мне не нравится.

Шкипер дёрнул носом. Он старался хорошенько проветриться, прежде чем возвращаться, но Ковальски всё-таки учуял от него чужие духи.

– Ковальски... если ты не хочешь меня видеть – так, пожалуйста, и скажи.

– Я духу твоего не хочу тут чуять в ближайшие четыре часа, если до тебя не дошло.

Ого, подумал Шкипер, немного отступив. Кажется, зажигалочка его всё ещё полыхала... да так, словно там топлива – целый бензобак.

– Ладно. Хорошо.

Он выбрал за более разумный вариант ретироваться, дабы Ковальски безопасно остыл, тем более что ему нужно было поговорить с Рико.

Последний постучался к нему в кабинет примерно через десяток минут.

– Заходи, – пригласил он того. – У нас есть с тобой друг к другу разговор, насколько я понимаю.

Когда к Ковальски кто-то зашёл, первым его желанием было запустить в ту сторону что-нибудь, даже не глядя. Однако он для начала обернулся – всё-таки взглянуть, кто к нему пожаловал. И, отложив всё, направился к Рядовому, разводя руки в стороны.

– Хороший мой мальчик, – замурлыкал он, сгрёбши того в охапку. – Обещай мне, что не станешь таким же злым и противным, как мы трое...

Сообразив, что его восприняли как своевременно подоспевшую отдушину, Рядовой обнял Ковальски в ответ, крепко, от души стиснув того в объятиях. Он всё ещё чувствовал, что Ковальски пострадал больше всего, и ему хотелось что-нибудь для того сделать. Он, правда, не знал, что... но тот, как часто бывало, и не требовал от него чего-то знать. Ковальски всегда делал ему скидку именно на возраст и опыт, а не из-за того, что он у-сю-сю и ути-пути, за что и был уважаем.

– Ты в порядке? – с беспокойством спросил он, ощущая прямо противоположное.

– Хочешь честно? Не знаю, – откровенно сообщил Ковальски. – Но я буду. Спасибо.

– Точно будешь?

– Буду, буду, – Ковальски потрепал его по спине. – Не переживай.

Потом он запер за Рядовым дверь, рискуя нарваться на выговор от Шкипера, но он догадывался, что тот попытается к нему подлезть, не дожидаясь истечения озвученных четырёх часов.

Через два к нему и в самом деле поскреблись, но он не открыл.

После отбоя Шкипер немного подождал, но Ковальски не явился. Тогда он выбрался проверить, спали ли Рико с Рядовым (пару раз он поймал их после отбоя под телевизором, хотя им полагалось спать), и обнаружил Ковальски на прежнем месте. Точнее, не обнаружил, а определил: того не было видно из-под одеяла и наброшенного на голову шарфа. У него отчего-то царапнуло что-то внутри, и он, вернувшись к себе, отправил тому сообщение, прося вернуться спать к нему. Ковальски даже не прочёл.

Пришлось спать одному. А оказалось, что он уже привык...