Часть 144. Семейный ужин. (2/2)

Лань Ванцзи улыбнулся и приоткрыл крышку.

Вэй Усянь принюхался и тут же подскочил с пола.

— Гэгэ! Я до конца жизни буду делать всё, что ты скажешь!

Лань Ванцзи с удовольствием достал из коробки тарелки с едой и расставил на столе. Вэй Усяня потянуло к нему как на крыльях. Вид огненно-красных специй на кушаньях во множестве белоснежных тарелок привёл его в такой восторг, что глаза ярко засверкали.

— Ты слишком добр, Ханьгуан-цзюнь, спасибо что проявил заботу и принёс еду специально для меня. С этих самых пор можешь приказывать мне, сколько угодно.

Наконец Лань Ванцзи взял пару палочек цвета слоновой кости, положил их поверх большой чаши, после чего сказал:

— Разговаривать во время еды запрещено.

Он боялся, что его дорогое солнце опять заболтается и снова останется голодным.

Вэй Усянь же не успокаивался:

— Ещё ты говоришь, что во время отдыха разговаривать запрещено. А я каждую ночь так много говорю и так громко кричу, так чего же ты никогда меня не останавливаешь?

Лань Ванцзи бросил на него быстрый взгляд. Его огненно откровенные речи и смущали и дразнили одновременно. Вроде ничего такого не сказал, а уже и уши и щеки горят. И сам горишь. Он и так уже еле держался, чтобы не накинуться на свое сокровище, но… Ему все-таки надо нормально покушать. Зря что ли старался?

Вэй Усянь вскинул руки:

— Ладно-ладно, прекращаю. Мы уже в таких отношениях, почему же ты так застенчив? Чуть что — сразу смущаешься, но именно это мне в тебе и нравится. Ты принёс еду из харчевни с кухней Хунань (1) в Цайи?

(Кухня провинции Хунань отличается ярким вкусом блюд, большим количеством специй и обжигающей остротой.)

Лань Ванцзи не любил хвастаться, потому промолчал.

«Пусть лучше поест. Потом посмотрим,» —подумал он.

— Интересно, та харчевня ещё работает? В прошлом мы всегда ели там, а то на рационе вашего ордена, боюсь, я бы и те несколько месяцев не протянул. Только посмотри на это. Именно таким и должно быть настоящее пиршество.

Опять кольнуло ревностью. Лань Ванцзи знал, кого он имеет ввиду. Это его невозможно раздражающая свита обожателей, которая так бесила юного нефрита.

— «Мы»?

— Я и Цзян Чэн. И Не Хуайсан иногда, да и остальные.

Скосив взгляд на Лань Ванцзи, Вэй Усянь усмехнулся.

— И чего ты так на меня смотришь? Ханьгуан-цзюнь, не забывай, в прошлом я звал тебя поужинать вместе. Как отчаянно я старался! А вот ты всегда отказывался. Каждый раз, как я с тобой заговаривал, ты мрачно смотрел на меня, и все твои ответы начинались со слова «нет». Сколько раз я получил от ворот поворот? И ты, между прочим, так и не рассчитался со мной за те отказы, а ещё дуешься. Кстати… — Он скользнул под бок к Лань Ванцзи. — Я заставил себя сидеть смирно и послушно ждать тебя только потому, что не хотел нарушать правила ордена. И кто бы мог подумать, что ты сам нарушишь правила и отправишься за едой для меня, Ханьгуан-цзюнь! Вот так наплевать на запреты… если бы об этом узнал дядя, у него бы снова сердце разболелось.

Все, сдерживаться больше не получалось.

Лань Ванцзи опустил голову и обнял Вэй Усяня за талию обеими руками. Он наслаждался каждым прикосновением к любимому. Его пальцы нежно поглаживали его спину. Вэй Усянь в ответ тоже обнял Лань Ванцзи и прошептал:

— Ханьгуан-цзюнь… Я выпил целебный отвар твоего ордена, и теперь у меня во рту горчит. Ничего не могу съесть. Что же мне делать?

Лань Ванцзи тихо улыбнулся:

— Один глоток.

— Да. Я выпил всего один глоток, но уж не знаю, кто готовил этот ваш отвар, а послевкусие у него ужасно сильное. Горечь прошла от кончика языка до самого горла. Скажи же… что мне делать?

Немного помолчав, чувствуя, что уже не в состоянии сдерживаться, Лань Ванцзи ответил:

— Уравновесить.

Вэй Усянь смиренно спросил:

— И как мне это уравновесить?

Лань Ванцзи поднял голову и прикоснулся к его губам нежным чувственным поцелуем.

Это был совсем не обычный поцелуй, вкус трав, казалось еще был на кончике языка, Лань Ванцзи не мог никак оторваться. Он все пил и пил горечь трав пополам со сладостью губ родного солнышка.

Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, Вэй Усянь прошептал:

— Ханьгуан-цзюнь, я тут вспомнил. Ты же выпил целых две чаши отвара. Тебе ещё горше, чем мне.

— Мгм.

— Но ты всё равно на вкус довольно сладкий. Странно.

Второму нефриту и так уже сложно было держать себя в руках, а тут еще и солнечная активность не давала никак собраться в кучку.

— Сначала поешь. — Немного помолчав, Лань Ванцзи добавил: — Можем заняться этим, когда закончишь.

Солнце не унималось:

— Сначала я съем капустку.

Лань Ванцзи слегка нахмурился, родное солнце опять останется голодным. Ну нельзя же так. Скоро, благодаря их утехам, от него совсем ничего не останется. Кстати, от Хангуан Цзюня тоже. Когда они уже научатся контролировать свои страстные порывы? Вэй Усянь рассмеялся и обвил руками его шею.

Лань Ванцзи подумал, что самое важное семейное

пиршество происходит сейчас здесь за закрытыми дверьми цзинши.

Есть совсем не хотелось. Его любимое солнышко смотрело прямо в душу своими невероятно прекрасными глазами. Лань Ванцзи нырнул в этот опасный омут. И не захотел выныривать, растворился полностью и отпустил себя.