Часть 145. Странный артефакт. (1/2)

Наши сладкие мальчики уже несколько месяцев жили в облачных глубинах.

Наличие «слабого хрупкого юноши» в ордене Гусу Лань, заставляло трепетать всех, кто хоть когда-то лелеял мечту оказаться на вершине заклинательского мира. Да и в целом стало намного спокойнее, прекратились всякие конфликты и междоусобицы, так как Вэй Усянь обьявил, что те, кто будут враждовать, будут иметь дело со старейшиной Илин. Поэтому Лань Ванцзи с Вэй Усянем могли беспрепятственно путешествовать, а так же посылать спокойно учеников на ночную охоту. И не бояться, что кто либо или что либо будут угрожать им.

Вэй Усянь оказался весьма полезным в разрешении многих трудновыполнимых задач.

Лань Цижэнь, глядя на это, уже не ворчал по поводу темных методов и безнравственности племянника, а просто молча сохранял нейтралитет. Но это не волновало Вэй Усяня. Лань Ванцзи тоже не придавал этому значения, главное дядя перестал ставить палки в колеса. Он был весьма не глуп и видел, что пользы больше, чем вреда.

А самое главное, Вэй Усянь имел очень положительное влияние на главу Лань. Его веселый нрав и разумные аргументы в пользу того, что важнее сейчас заняться полезными делами, чем самобичеванием, помогал Лань Сичэню расслабиться и постепенно переключаться на дела клана.

Лань Ванцзи, глядя на то, что улыбка его брата становится все веселее, с одной стороны радовался. А с другой стороны… Его временами охватывала легкая ревность. И в такие минуты он одергивал себя. Его солнышко принадлежало душой и телом только ему.

Ученики были в восторге от того, что у них теперь целых два учителя, которые не ставят нудную зубрежку во главу угла.

В самом же ордене Гусу Лань уже привыкли к горячей парочке.

Привыкли к тому, что на переменах Хангуан Цзюнь спешит к учителю Вэю, потому что страшно соскучился. Они вдвоем уходили на кроличью полянку. И там Хангуан Цзюнь наконец то обнимал свое солнце. Всю перемену они так и стояли под деревом, обнимая друг друга и глядя в глаза. Он скучал так отчаянно, что ему казалось прошел не урок, а целая вечность.

Со временем чувства не только не угасали, а становились еще сильнее. И каждая минута, проведенная отдельно от его солнца казалась вечностью. Вечностью, наполненной пустотой и тоской. Короткие встречи между уроками давали заряд продержаться еще немного без лучей родного солнца. Как только раздавался сигнал к следующему уроку, Лань Ванцзи легонько касался губ своего солнца и с сожалением оторвавшись друг от друга, они шли к ученикам.

Лань Ванцзи продолжал уроки у своих учеников, где учился Сычжуй, временами сын замещал его, если он не мог прийти раньше.

Вэй Усянь шел к младшим ученикам, преподавать алхимию. Ночами раз в неделю, или по заявкам он ходил с группой Сычжуя на ночную охоту. После он водил их в харчевню Хунаньской кухни. Ученикам очень нравилось.

Как то Лань Цзиньи сказал:

—Учитель Вэй, Хангуан Цзюнь тоже водил нас сюда.

—Правда? —удивился Вэй Усянь, —вот уж никогда бы не подумал.

—Да, правда, он нам рассказывал, что вы, учитель Вэй, очень любите такие кушанья, —подтвердил Сычжуй.

По прибытии Вэй Усянь все это рассказал Лань Ванцзи.

—Ты вспомнил, что я любил там бывать?

Лань Ванцзи, обнимая его, ответил:

—Я ни на минуту не забывал.

—Хангуан Цзюнь, неужели ты это делал в память обо мне?

Лань Ванцзи, поглаживая его по спине, ответил:

—Да.

Вэй Усянь, смотрел ему в глаза и Лань Ванцзи снова тонул. Но нужно было идти на уроки. А Вэй Усяню нужно было отдохнуть.

С трудом оторвавшись от любимых губ, Лань Ванцзи приносил ему завтрак и уходил на урок.

После урока он спешил к себе в цзинши, чтобы полюбоваться на спящего Вэй Усяня. Сев на краешек кровати, он рассматривал прекрасные безмятежные черты, на которых отдыхала такая сонная нега, что хотелось притронуться к этой красоте. Он тихонько протягивал руку и касался длинных шелковых прядей, разметавшимися по кровати.

Вэй Усянь, почувствовав его присутствие, протягивал руки, обнимая нефрита за бедра. Лань Ванцзи наклонялся, касался губами его волос, виска, щеки, переходил нежным прикосновением красиво очерченных губ, замирал в тихом восторге.

Колокол на башне, оповещяющий о конце перемены, выводил из состояния сонного оцепенения.

Он с сожалением отрывался от любимых губ:

—Я пошел. Тебе надо отдыхать.

Вэй Усянь сонно потягивался, зевал, отпускал своего зануду и снова начинал сладко сопеть.

Лань Ванцзи, бросил последний взгляд на свое солнце, поспешил на урок.

После второго урока он снова поспешил в цзинши. Потом после третьего, четвертого.

На последней перемене Вэй Усянь уже почти проснулся. Он лежал, соблазнительно потягиваясь. Лань Ванцзи провел руками по его спине, груди, руки скользнули по кубикам пресса, потом ниже живота, послушали что творится в нижнем дантяне, с удовольствием задержались на сладком твердом бугорке внизу. Под ладонями Хангуан Цзюня он значительно увеличился в размерах, нефрит счастливо вздохнул и уже хотел прикоснуться губами к такому вкусному месту на теле любимого солнца, как опять зазвучал колокол.

Он еле довел последний урок до конца. Как назло после урока его окружили ученики, которые принесли на проверку свои работы. Он немного задержался, потому шел быстрым шагом. Его губы щекотало от воспоминаний, как он целовал волосы своего солнца, руки хранили еще прикосновение к обжигающей плоти на теле любимого.

Он, как на крыльях влетел в цзинши… Там никого не было.

Смятые простыни хранили очертание изящной фигуры, подушка еще пахла цветами и горными травами. Вэй Усяня нигде не было.

Лань Ванцзи обошел цзинши, заглянул во все углы, его не было!

Как так? Вот только что он был здесь, был так сладко возбужден от прикосновений любимого зануды. Куда ушел?

Может пошел к кроликам? Лань Ванцзи вышел и пошел на полянку. На полянке увидел Сычжуя с той же самой девушкой. Они кормили пушистых зверьков, о чем то весело болтали и смеялись. Его сын с девушкой. А ведь у него такой возраст, в котором многие уже женятся!

Лань Ванцзи вдруг ощутил себя таким старым!

А ведь он только недавно обрел свое счастье, он только начал жить!

Лань Ванцзи неслышно покинул полянку, чтобы не мешать своему сыну. Подумал: «Хорошо, что дядя терпеть не может всяких животных и не ходит на полянку. Иначе его бы точно хватил инфаркт! Правил в отношении женщин не убавилось.»

Покинув полянку, отойдя на значительное расстояние, он подумал: «Нет, я не старый. Я сейчас даже моложе, чем двадцать лет назад.»

Дошел до цзинши, заглянул, Вэй Усяня до сих пор не было. Начал волноваться. Далеко он не должен был уйти. Решил пока пойти на кухню и приготовить ужин.

На кухне никого не было. Повара уже закончили свою работу и ушли отдыхать.

Лань Ванцзи приготовил любимые кушанья своего солнышка. Правда тревога так и не отпускала. Разложив по тарелочкам кушанья, составил в корзинку и понес в цзинши.

Придя к себе, Вэй Усяня так и не обнаружил. Поставил корзинку на стол, вышел из комнаты. В это время возвращались адепты с дежурства. Они приветсвовали его поклоном:

—Хангуан Цзюнь.

Лань Ванцзи, стараясь придать голосу спокойный тон, спросил:

—Учитель Вэй сегодня за территорию не выходил?

—Никак нет, не выходил.

Лань Ванцзи был вообще в растерянности. Куда он мог подеваться? Может пошел в библиотеку? Куда он мог еще пойти?

Лань Ванцзи повернулся, чтобы сходить туда. Дорога шла мимо дядиной комнаты.

Спросить у дяди?