Часть 143. Семейное пиршество. (1/2)
Они ещё долго валяли дурака. Вэй Усянь продолжал дразнить любимого зануду, доведя его до такого состояния, что тот уже бегал за ним по всей цзинши, ловил его, тащил на кровать и страстно покрывал поцелуями всего. Особенно доставалось самому потаенному месту, Лань Ванцзи не оставлял попытки узнать какое его дорогое солнце там на вкус.
Вэй Усянь смеялся, уворачивался, вырывался и снова ускользал. Лань Ванцзи весь потный, скинул с себя одежду и словно искры пробегали между мускулистыми обнаженными телами.
И только во второй половине ночи наконец смогли серьёзно поговорить.
Вэй Усянь прижимался к груди Лань Ванцзи, зарывшись лицом ему в шею, лениво протянул с закрытыми глазами:
— Твой брат в порядке?
Обнимая Вэй Усяня, Лань Ванцзи гладил его по обнажённой спине. Немного помолчав, он ответил:
— Не совсем.
Оба были липкими от пота. Но второго нефрита это не смущало, он наслаждался этой лаской, чувствуя как Вэй Усянь плотнее прижимается к нему, что наполняло сердце тихим счастьем.
Лань Ванцзи понизил голос:
— В те годы, что я провёл в уединённой медитации, брат был единственным моим утешителем.
—Теперь вы поменялись ролями, —сказал ему Вэй Усянь, он поцеловал мочку уха Лань Ванцзи и подтянул одеяло, чтобы накрыть обоих.
Утром следующего дня Лань Ванцзи как обычно поднялся в пять часов.
Дядя, на первый взглял, выполнял обещание, никто не тревожил их, им даже принёсли тёплую воду для купания.
Когда то давно, лет 18 назад юный Лань Чжань спрашивал у Вэй Усяня во сколько он встает. Его солнцу этот вопрос показался скучным, но для второго нефрита это был очень важный вопрос. Он уже наметил, чем он сможет заняться эти четыре часа. Тем, что помоет, расчешет и оденет свое любимое счастье. Потом приготовит ему завтрак. А остальное время он может почитать книгу.
Итак, Лань Ванцзи встал, умылся, оделся, потом вытащил Вэй Усяня из-под тонкого одеяла и перенёс в деревянную бочку. Ему очень нравилось возиться с ним. Сычжуй уже вырос, а делиться своим теплом и заботой потребность осталась. А тем более, с родным солнышком.
Но самому Вэй Усяню, тем не менее, не хотелось просыпаться, все движения своего зануды он останавливал, продолжая крепко спать, легкими поцелуями. Вот и сейчас, когда Лань Ванцзи начал легонечко мыть его, он поймал его за руку, поцеловал ладонь, потёрся щекой. Лань Ванцзи продолжал аккуратно намыливать его руки и плечи. Солнце недовольно что то бормотало, не просыпаясь.
Обхватив лицо Лань Ванцзи ладонями, он несколько раз его поцеловал и пробормотал:
— Будь умницей, прекрати ко мне приставать. Ну пожалуйста. Я скоро встану. Да.
Широко зевнув, он снова заснул, цепляясь за край бочки.
Лань Ванцзи, убедившись, что тот не утонет, вроде крепко держится, пошел готовить завтрак для своего солнца.
В этот раз у него получилось как раз в его вкусе. Он добавил как надо и овощей и специй. Хорошо прожарил мясо. Если бы повара Гусу Лань увидели что готовит Хангуан Цзюнь на кухне со специями и сколько сварил мяса, они были бы в шоке. Потому что готовили весьма пресно и в основном вегетарианскую пищу. Такой рацион был весьма непривычен для строгих аскетичных гусуланьцев. Но никогда на их кухне еще не пахло так вкусно, как с тех пор когда Лань Ванцзи начал здесь готовить.
Он принёс завтрак в цзинши и поставил на стол.
Потом осторожно выловил всё ещё крепко спящего Вэй Усяня из бочки, наслаждаясь его атласной кожей, вытер насухо. Потом аккуратно одел и повязал пояс. Положил опять досыпать чистенького и свеженького на кровать. Полюбовался на свое солнце, какой он был прекрасный. Крепкий сон словно отдыхал на этом лице, прятался под длинными ресницами, которые отбрасывали легкие тени на прекрасные нежные, словно персики, щеки.
Что может сравниться с такой необычной по силе красотой?
Второй молодой господин Лань очень осторожно и нежно поцеловал свое чудо в персиковые щеки, боясь разбудить. Чудо хмурило изящные брови, морщило ровный красивый нос и кривило недовольно свои по- детски пухлые губы. Лань Ванцзи полюбовавшись недовольным лицом своего солнца, подумал: «Ну как его не любить? Что может быть прекраснее? Он даже сердится и то очаровательно!»
Он еще несколько минут сидел, любуясь прекрасным образом, вздыхал, у него еще было время заняться утренними чтениями.
Он достал с полки книгу, раскрыл её на странице, отмеченной высушенным цветком, уселся за стол и принялся читать. Это был тот самый цветок, который кинул ему давно в их юности Вэй Усянь. Все цветы, подаренные им когда-то, скучный зануда бережно хранил между страницами книг все эти годы.
Они были очень дороги ему, так как напоминали о его любви, которую он пронес в сердце до настоящего времени, не расплескав ни капельки. Он накопил её так много за эти годы, словно энергию в золотом ядре. А теперь делился ею с любимым. И она не убывала, она словно становилась все больше и сильнее. Её мощь превосходила все, она могла преодолеть все, даже самые непреодолимые препятствия.
Ровно в одиннадцать Вэй Усянь, еще сонный, медленно сполз на пол. Он подкрался к нефриту, который делал вид, что не замечает, сам же с замирающим сердцем ждал, когда тот прикоснется к нему.
Вэй Усянь подошел сзади, обнял его за плечи, потом скользнул руками на бедра. Лань Ванцзи расслабился и позволял делать все, что ему хочется. Как сладки были такие моменты!
Но продолжалось это недолго, Вэй Усянь отпустил своего зануду и пошел умываться. Потом взял со стола яблоко и с аппетитом сьел, кусая ровными белыми зубами.
Увидев поднос с едой, удивился:
— Разве не сегодня вы устраиваете пиршество? Стоит ли перед ним так наедаться?
Лань Ванцзи спокойно поправил волосы и лобную ленту, которые Вэй Усянь сбил, пока прижимался к нему.
— Для начала лучше наполни желудок.
Лань Ванцзи знал, как его солнце относится к еде, что готовят в Облачных глубинах, поэтому не хотел, чтобы тот остался голодным. Еда, которую подавали на таких мероприятиях совсем не отличалась от каждодневного рациона гусуланьцев.
То обстоятельство, что Вэй Усянь будет присутствовать на семейном пиршестве, означало, что его признали как спутника Лань Ванцзи на тропе самосовершенствования. Да, признали, потому что у Лань Цижэня не было другого выбора. Дел за эти месяцы навалилось масса. Он уже не успевал столько, как в молодости. Все равно его силы были уже не те. А терять весьма мощную поддержку в лице младшего племянника ему было невыгодно.
Они позавтракали в цзинши, обед должен был быть в главном зале клана.
Вэй Усянь однако поел совсем немного. Лань Ванцзи очень боялся, что тот останется голодным, поэтому решил, что вечером сделает еще парочку блюд ему на ужин.
Итак, пришло время семейного обеда. Они пришли в торжественный зал и заняли места за столиками рядом друг с другом по статусу после столиков Лань Цижэня и Лань Сичэня.
Лань Ванцзи представлял насколько сейчас было тоскливо его солнышку. Да, он сидел, глядя на входящих в зал людей в одинаковой униформе белого цвета. Он часто их одежды называл траурными.
Вэй Усянь молча наблюдал за происходящим, вид у него был весьма унылый.
Лань Ванцзи сам хотел, чтобы это мучение наконец то закончилось и пойти на кухню готовить те самые новые блюда для своего солнца. А потом сидеть напротив Вэй Усяня и смотреть, как он с аппетитом ест и улыбается. А потом обнимает его, смотрит своими невероятными прекрасными глазами прямо в душу и благодарит. И такое тепло и нежность в сердце нефрита от таких вот уютных картинок.
Он опять посмотрел на грустного Вэй Усяня, ему так захотелось просто приголубить его, чтобы он наконец не грустил. Пир еще не начался, а ему уже хотелось, чтобы это закочилось.
В этот момент в торжественный зал вошли Лань Сичэнь и Лань Цижэнь.
Лань Цижэнь явно выглядел невыспавшимся и хмурым, он не поворачиваться в их сторону и смотрел строго перед собой. Лань Сичэнь любезно с улыбкой поприветствовал их, потом заняв почётное место главы ордена, Лань Сичэнь произнёс несколько приветственных слов, и пир начался.
Первым блюдом подали отвар.
Лань Ванцзи снова посмотрел на свое солнце.
Он заметил, что от одного вида этого отвара брови Вэй Усяня нервно дёрнулись. Сделав глоток, он закрыл глаза и в замешательстве прикрыл ладонью лоб. И пока он так сидел, пытаясь прийти в себя от сладковато-горького вкуса отвара из корней и древесной коры,
Лань Ванцзи неслышно придвинул свой столик к столику Вэй Усяня. Потом он незаметно протянул руку, взял чашку Вэй Усяня и заменил на свою уже пустую.
Вэй Усянь, однако, вскоре пришел в себя и все-таки решил допить отвар. Видно он собрался поступить по правилам, которые запрещали оставлять пищу недоеденной.