Часть 102. Расследование. (1/2)
Вэй Усянь взял флейту и проиграл отрывок. Оказалось, что мелодия разорвана пополам. Тщательно рассмотрев книгу, они обнаружили что та самая часть, где должен быть отрывок, отсутствует. Кто то аккуратно вырвал страницу.
Вэй Усянь перевернул книгу и посмотрел на тёмно-синюю обложку:
— «Собрание Смятения»? Что это за книга? Мелодии в ней звучат несколько странно.
Лань Ванцзи ответил:
— Это собрание запретных песен из Дунъина (1.)
1Дунъин — это название относится к Японии, путешествие туда совершалось по воде, а само название переводится как «Восточное море».
— Из Дунъина? Так вот почему звук немного отличается от местных мелодий.
Глядя на Лань Сичэня, не представлялось возможным понять испытываемые им сейчас чувства. Его лицо сейчас превратилось в каменную маску. Лань Ванцзи был уверен, что в голове брата на данный момент такое же смятение.
— Если верить легендам, «Собрание Смятения» — это сборник тёмных песен, составленный одним из заклинателей Ордена Гусу Лань за годы странствий. Если заклинатель применит духовную энергию, исполняя песни из этой книги, он сможет причинить вред другим людям. Могущественный заклинатель мог бы забрать жизнь человека, исполнив всего лишь семь нот.
Вэй Усянь хлопнул ладонью по столу:
— Вот это оно и есть!
Счастье так хлопнуло по столу, что наблюдавший за ним Лань Ванцзи еле успел спасти от падения источник света. Вэй Усянь заговорил:
— Глава Ордена Лань, есть ли в «Собрании Смятения» песня, способная пошатнуть самообладание человека, вызвать у него раздражение, волнение, агрессию, вспыльчивость?
Лань Сичэнь чуть помедлил:
— Должно быть, есть…
Вэй Усянь продолжил:
— Духовных сил Цзинь Гуанъяо недостаточно, чтобы забрать жизнь человека с помощью семи нот. Но если бы он под предлогом успокоения нрава названого брата играл для того Песнь очищения сердца три месяца напролёт, то могла эта мелодия подействовать как медленный яд и спровоцировать срыв Чифэн-цзуня?
И снова Лань Сичэнь ответил не сразу:
— Да.
Лань Ванцзи было одновременно жаль брата и он испытывал радость за свое солнце. Теперь это было дело чести.Теперь от этого зависела репутация его дорогого человека.
Вэй Усянь подытожил:
— Что ж, в таком случае, моё предположение не лишено смысла. Фрагмент мелодии, не являющийся частью Омовения, находится на пропавшей странице «Собрания Смятения». Ему достаточно лишь одного взгляда, чтобы запомнить написанное на всю жизнь. Он вырвал страницу не потому, что не мог запомнить мелодию, а чтобы уничтожить доказательства. Чифэн-цзунь не разбирался в музыке, поэтому не мог осознать, что Цзинь Гуанъяо заменил одну из частей песни тёмным, забирающим жизнь мотивом!
После довольно продолжительного молчания Лань Сичэнь тихо произнёс:
— Он часто бывал в Облачных Глубинах, но… я не говорил ему о комнате запрещённых книг в библиотеке Ордена Гусу Лань.
Вэй Усянь сказал:
— Глава Ордена Лань, во время Аннигиляции Солнца Ляньфан-цзунь являлся шпионом в Безночном городе Ордена Цишань Вэнь. И шпионом весьма хорошим. Ему даже удалось обнаружить тайный кабинет Вэнь Жоханя, пробраться внутрь незамеченным, запомнить все карты и свитки, затем по памяти записать всю информацию и отправить её в Башню Золотого Карпа. Для подобного человека обнаружить комнату запрещённых книг библиотеки Ордена Гусу Лань — плёвое дело.
Лань Сичэнь взял в руки листок с записанным отрывком мелодии, порассматривал его какое-то время, затем решил:
— Я… найду способ испытать эту мелодию.
Лань Ванцзи удивился и вопросительно произнёс:
— Брат?
Лань Сичэнь сказал:
— Когда брата не стало, осада Луаньцзан давно закончилась, а молодого господина Вэя больше не было в нашем мире. Если после испытаний этой части мелодии действительно выявится её способность влиять на разум, если подтвердится, что это не просто догадка, я…
Вэй Усянь поспешил вставить слово:
— Цзэу-цзюнь, боюсь, испытание этой песни на живых людях противоречит правилам Ордена Гусу Лань.
Лань Сичэнь ответил:
— Я испытаю её на себе.
После столь нелепых слов, произнесённых главой Ордена Гусу Лань, становилось ясно: на сердце у него неспокойно. Лань Ванцзи слегка повысил голос:
— Брат!
Лань Сичэнь подпёр лоб рукой, словно пытаясь сдерживаться, его голос звучал с нажимом:
— Ванцзи, Цзинь Гуанъяо, которого знаю я, совсем не похож на того, каким его видишь ты или другие люди. Все эти долгие годы в моём представлении он… переносил тяжкие испытания, заботился о людях, ко всем относился с уважением и сочувствием. Всё это время я был абсолютно уверен, что неодобрительные замечания в его сторону шли лишь от недопонимания, считал, что наверняка знаю истину. А теперь вы хотите, чтобы я в одночасье поверил, будто всё, что мне известно об этом человеке, — ложь. Поверил в то, что он планировал убить одного из своих названых братьев, а я тоже был частью его плана и даже помогал ему… Пожалуйста, позвольте мне самому всё обдумать, прежде чем принимать решение.
«Вот именно, брат, ты видишь только образ, сложившийся в твоей голове и считал что ты знаешь истину. Это только образ. Это не образ даже, это маска, которую видел ты все эти годы. Мог ли ты знать, что твоя доброта предоставила возможность воплотиться жестокости Цзинь Гуанъяо? Как примириться с самим собой после такого? Да, это непросто. Очень непросто. ”
Все трое молчали. Ситуация была не из легких.
Лань Ванцзи оставил Вэй Усяня на попечение брата, а сам пошел проведать дядю. Дядя только недавно очнулся, про подвиги своего младшего племянничка в башне Кои он ничего не знал, да и Лань Сичэнь предупредил всех, чтобы ему ничего пока не говорили. Он был еще в тяжелом состоянии. Да и про нахождение в Облачных глубинах его бывшего ученика Вэй Усяня ему тоже конечно, лучше не знать.
Молчавший всё это время Лань Сичэнь заговорил:
— Я провожу обратно молодого господина Вэя. Ты можешь прийти после.
Дядя был еще очень слаб. Лань Ванцзи справился о его здоровье, пощупал пульс, немного посидел возле него. Дядя ничего не спрашивал, ему еще тяжело было говорить. Для Лань Ванцзи это было даже хорошо, не пришлось отвечать на совсем сейчас ненужные вопросы.
Посидев минут 15, пошел к себе. Зайдя в комнату, обнаружил, что там темно и Вэй Усяня нет.
«Странно, —подумал Лань Ванцзи, —куда брат его отвел? Из ханьши мы ушли в библиотеку. Может он опять повел его к себе? Но там одна кровать.»
Лань Ванцзи зажег лампу, взял пару сосудов из погребка и пошел искать свое солнце. Хотелось сделать ему приятное.
То что его кто то увидит с вином, наш поборник правил не боялся, было уже довольно поздно.
Он пошел в сторону домика Лань Сичэня. Лань Ванцзи шагал по дорожке, мощеной белыми камнями. Вдруг он услышал звучание флейты Лань Сичэня, Лебин. Звук был мягким и ненавязчивым, словно ночной ветерок, но в него вплетались печальные нотки. Лань Ванцзи остановился и стал слушать. Видно было, что брату сейчас очень непросто. Понимать, что ты стал практически орудием убийства в руках человека, которому доверял, как другу, видел в нем только хорошее, это может быть серьезным ударом.
Как это должно быть трудно. В этом мире всегда найдется тот, кто будет пользоваться твоей добротой ради собственной выгоды.
«Не все такие как Вэй Ин, который готов отдать все для других, включая собственную жизнь. Но и таких как он мало. Практически нет. И не будет.»
Звук Лебин оборвался, Лань Ванцзи сдвинулся с места и пошел в сторону, откуда до того слышалась печальная мелодия. Дорожка привела его к домику, где когда-то жила их с Сичэнем мать.
Лань Сичэнь никогда не водил к этому домику никого кроме Лань Ванцзи. Что же произошло на этот раз? Лань Ванцзи приблизился ко входу в небольшой дворик перед домиком. Как бы он хотел, чтобы мама была жива! Он бы познакомил ее с Вэй Ином. Они с ним очень похожи по характеру. Оба не любители жаловаться и унывать, оба скрывают боль за улыбкой, оба готовы жертвовать собой ради близких и оба любители дразнить второго молодого господина Ланя.
Во дворике перед домом стоял Лань Сичэнь, ветер трепал его лобную ленту. Напротив его Вэй Усянь очень внимательно слушал его. До Лань Ванцзи долетел обрывок разговора:
—… Мне не следовало вам рассказывать всё это. Но сегодня мне вдруг захотелось сбросить с души этот груз, я поддался наитию.
— Я не из тех, кто много болтает. Не беспокойтесь, Цзэу-цзюнь.
— Как бы то ни было, могу предположить, что Ванцзи всё равно не стал бы ничего от вас скрывать.
— Если он не хочет о чём-то говорить, то я не стану спрашивать.
— Но учитывая характер Ванцзи, как сможет он поведать хоть что-то, если не задавать ему вопросы? Существуют вещи, о которых он не скажет, даже если вы спросите.
Лань Ванцзи не любил послушивать чужие разговоры, поэтому он сделал несколько шагов, стараясь наделать как можно больше шуму.
Вэй Усянь как раз собрался было что-то сказать, но услышал звук шагов за спиной, обернулся. Увидев приближающуюся фигуру второго нефрита, он скользнул по нему взглядом и улыбнулся своей очаровательной солнечной улыбкой.
О, за эту улыбку Лань Ванцзи готов был отдать все что угодно!
Даже жизни не жалко за эту улыбку!
Но сейчас в руках нефрита были сосуды с вином. Взгляд Вэй Усяня загорелся:
— Ханьгуан-цзюнь, ты очень предусмотрительный!
Лань Ванцзи протянул ему кувшины с Улыбкой императора, солнце приняло их, прижало к гоуди и пошло в цзиньши. Лань Ванцзи, осознавая насколько забавен этот момент, лишь только смог покачать головой.
Невыразимая нежность разлилась в сердце. Но что он мог сделать в своих обстоятельствах? Исполнить мечту Вэй Усяня выпить так давно желанного им вина. Это лучшее, что он мог сделать.
Посмотрев на своего брата, Лань Сичэнь спросил:
— Ты принёс из своей комнаты?
Лань Ванцзи кивнул.
Лань Сичэнь предупредил:
— Тебе… лучше не прикасаться к вину. Смотри, чтобы не вышло, как в прошлый раз.
Его взгляд скользнул по одежде брата в области ключицы. Лань Ванцзи тоже опустил голову, посмотрев на свою грудь, и заверил:
— Прошлый раз впредь не повторится.
Лань Сичэнь выдавил улыбку и снова вздохнул.
Конечно такого больше не повториться, его солнце с ним, нет нужды больше так издеваться над собой.
Провожая взглядом брата, Лань Ванцзи думал, что же такого рассказал Лань Сичэнь Вэй Усяню?
Нет. Он не будет спрашивать. Вэй Усянь обещал Лань Сичэню не говорить об этом. Значит не стоит проявлять излишнего любопытства.
Лань Ванцзи задержал взгляд на домике, перед которым росли цветы, которые очень любила их мать. Вспомнил как он приходил сюда, упрямо отказываясь признать, что ее больше нет. Возможно это его упрямство и заставило его упорно ждать свое счастье, упорно отказываясь верить в его смерть все эти годыб.
И дождался ведь!
Не сломался, не сошел с ума, не прыгнул с обрыва, а дождался!
Какое счастье, что он жив!
Даже не верилось, что он сейчас сидит у него в цзиньши и пьет свою мечту, Улыбку императора. И пусть не Лань Ванцзи его мечта!
Не это главное! Главное он здесь! Он рядом! Все такой же! Солнечный, радостный, прекрасный и живой!
Зайдя к себе в цзиньши, он аккуратно закрыл дверь, в этом моменте было что то такое теплое и уютное.
Вэй Усянь сидел возле стола, он был тих и задумчив. Он медленно отковыривал пробку с сосуда.
Лань Ванцзи спать еще не хотел, он решил дождаться пока солнце не ляжет спать. Он взял с полки книгу и открыл ее на странице, где до сих пор между листов лежал засушеный пион, кинутый ему когда-то в шутку Вэй Усянем. Если бы его солнце знало, что этот цветок уже больше 20 лет бережно хранится в качестве закладки занудой нефритом. Конечно, он уже давно забыл об этом происшествии. Сколько этих самых цветов он бездумно раздаривал направо и налево. С чего бы ему помнить? Это для него абсолютно ничего не значит. А для молодого господина Ланя это не просто реликвия. Это то, что напоминало ему о его солнце все эти долгие годы беспросветного горя. Таких цветков было три. Один белый пион, который он бросил тогда ему перед облавой на горе Бэйфан, другой сиреневый он сорвал с него, когда украл поцелуй, что до сих пор не может себе простить. Другой он бросил ему с балкона. Это вообще очень печальный розовый цветок. Вэй Усянь прощался с ним. Но, почему? Он больше не хотел его видеть? Он прогнал его тогда. Лань Ванцзи так и не нашел ответа.
Вдруг Вэй Усянь склонился в его сторону.
Лань Ванцзи приподнял веки, спрашивая:
— Что такое?
Вэй Усянь ответил:
— Ничего. У тебя такая красивая закладка для книги.
Вэй Усянь аккуратно взял цветок в руки и поинтересовался:
— Пион?
Лань Ванцзи ответил:
— Мгм.
Он ждал вопроса. Но, видно Вэй Усянь действительно напрочь забыл про все эти цветы. Да если бы и спросил? Что бы ответил доблестный Хангуан Цзюнь?
Что? Вот именно, что говорить то было нечего. Что чопорный зануда нефрит хранил по 20 лет цветы, которые в шутку подарил ему мимоходом мальчик звезда?
Возможно рассмеялся бы и посчитал что скучный нефрит еще и очень странный, с какими то очень неадекватными тараканами в своем занудном забитом правилами мозгу.
Поиграв цветком какое-то время, Вэй Усянь вернул его Лань Ванцзи, после чего заметил:
— Это был тяжёлый удар для твоего брата.