Глава 3 (2/2)

— Я же не виновата, что люди такие хрупкие и недолговечные. Каждого из своих мужей я предупреждала: с ведьмой им не совладать, силенок не хватит. Но мужчины… разве они могут признать, что в чем-то уступают?

— Они были бы более долговечными, если бы ты проявила милосердие и держалась от них подальше.

— Что поделать? Иногда трудно устоять. Но в целом ты прав: видам лучше держаться друг от друга подальше и не нарушать баланс. Энергетически кто-то всегда сильнее: вампиры и ведьмы тянут энергию из фей и людей, феи — из людей и низших созданий. И так с каждым видом: одни питаются другими, даже если не отдают себе отчета. Впрочем, заранее не угадаешь, кто станет донором, а кто — черной дырой. Иногда тот, кто слабее, — тот еще шельмец и, как паразит, может присосаться к сильному. А иногда магическое тело так изрешечено, что энергия вытекает наружу и пробоины ничем не заткнешь, так что донор уже не поможет.

Ведьма усмехнулась, изящным движением оправила изумрудную юбку и продолжила с хитринкой во взгляде:

— В общем, если и иметь дело, так только с фавнами: в них так много энергии, что они отдают ее безвозмездно. Да и в постели с фавном никто не сравнится. Но, на мою беду, влюбляюсь я только в людей. Впрочем, — она склонила голову, и в ее чертах померещилось что-то стремительное и хищное, словно взмах клинка, на лету рассекающий шелк, — маленьких приключений никто не отменял.

Амарранта облизала губы, томно вздохнула и, протянув руку, снова положила ее Герману на плечо:

— Проводишь меня? Я сняла номер неподалеку.

И вновь Германа окутало облако сладких ароматов: спелые, сочащиеся соком персики, желтобокие груши, вязкий гречишный мед…

— Прости, — покачал головой Герман, хотя отказ давался ему непросто. — Мужская солидарность. Не хочу наставлять твоему будущему мужу рога. Раз уж выходишь ты не за фавна.

— В браке я всегда храню верность. Но пока клятвы не даны, какой с меня спрос? Я ведь могу и передумать.

Перед глазами поплыла золотистая дымка, как и всякий раз, когда Амарранта пыталась его охмурить. Ни с одной другой женщиной Герман не испытывал подобного, и всё же ему удавалось ускользать раз за разом.

— Колдуешь? — догадался он, когда дымка стала почти осязаемой, будто на глаза опустилась атласная золотая повязка, а воздух, напитанный сладкими ароматами, начал покалывать и искриться.

— Надо же, догадался… — Амарранта продолжала улыбаться, но дымка начала медленно опадать. Ведьма нахмурилась и с недоумением посмотрела на Германа: — Это сильная магия. Странно… Неужели иммунитет?

Рука легла на его грудь, обожгла даже через футболку.

— У тебя есть девушка? Партнер?

Герман покачал головой.

— Безответная любовь?

— Нет.

— Хм… не хочется думать, что дело во мне.

— Если мы проведем вместе ночь, ты перестанешь меня замечать — будет обидно.

— А если следующие двадцать лет ты опять будешь меня динамить, я тебя возненавижу.

Герман рассмеялся и, подавшись вперед, поцеловал ведьму в щеку. Он был уверен, за следующие двадцать лет Амарранта сыграет не одну свадьбу, но останется такой же моложавой, как сегодня и много лет назад, когда они с Германом познакомились. Ведьмы жили долго, старели медленно, а когда первые морщины и седина всё же появлялись, в ход шло колдовство, нередко темное и коварное. Не зря мужья Амарранты умирали один за другим.

Когда ведьма, нарочито громко и разочарованно вздохнув, отошла от бара и села за столик к своему клану, Герман на мгновение пожалел, что не принял ее приглашение. Но флирт с красивой женщиной был ему по душе куда больше, чем холодное презрение победительницы, которым Амарранта непременно одаривала бы его при каждой новой встрече, стоило лишь разок дать слабину, — как поступала со всеми своими бывшими. Если им удавалось выжить, конечно.

Герман не сомневался, не пройдет и пяти минут, как ведьма найдет более сговорчивую жертву. Но когда, осматривая зал, заметил, что ее искрящиеся похотью глаза остановились на Нике, тихо чертыхнулся.

— А ну-ка иди сюда, — шепнул Герман одними губами, зная, что Ник услышит: между мастером и обращенным его кровью существовала особая связь, пусть даже в случае с «половинчатым» Ником она работала не в полную силу.

— Случилось что-то?

— Предупредить хотел. Видел Амарранту? Она решила оттянуться перед свадьбой и использует какую-то любовную ворожбу. Лучше не приближайся. На всякий случай.

— Боишься за мою невинность? — рассмеялся Ник, и, кажется, тех двух-трех порций «Рек крови» ему хватило, чтобы надраться. — Я не маленький мальчик, Герман.

— Амарранта — та еще паучиха. По слухам, не все ее любовники выживают. Она высасывает из них энергию.

— Лучше бы она от… высосала твою подозрительность.

— Ну знаешь ли… — нахмурился Герман и пошел ва-банк: — Будет некрасиво, если, придя сюда под ручку с Тис, уйдешь ты в итоге с другой. Или хочешь, чтобы Обезьянка приревновала?

— Мы с Тис не пара. Я могу уйти с кем угодно.

— Не можешь: как минимум ты должен проследить, чтобы она вернулась домой в целости и сохранности. И ей, кстати, скучно.

Ник обернулся и посмотрел на девчонку: еще минуту назад медленно раскачивающаяся под музыку у краешка зеркального полукруга, на котором танцевали гости девичника, теперь Тис сидела на подлокотнике кресла и сонными глазами пялилась перед собой. Действие таблеток, заменявших кровь, видимо, заканчивалось, так что Тис снова стала той, кем была: хилой, бесцветной и лишь наполовину живой.

— Наверное, опять не поела. На голодный желудок таблетки действуют плохо, а Тис почти не ест… Жалуется, что тошнит.

— Ну так долго она не протянет, — буркнул Герман, и, видя беспокойство друга, велел, поворачиваясь к бару: — Заставь ее принять таблетку, а я закажу что-нибудь…

И тут же осекся: вместо бармена, который обслуживал его несколько минут назад, напротив стояла молоденькая фея и внимательным, недоумевающим взглядом смотрела поверх плеча Германа.

Она смотрела на Тис. Она видела Тис — и то, что видела, ей не нравилось.