Глава 3 (1/2)

Клуб, который держали феечки, на первый взгляд казался точной копией расположенного по соседству Hard Rock Cafe: барный островок в центре и небольшая сцена за ним, вокруг — этаж за этажом — отгороженные низкими перилами галереи с деревянными столиками, неудобными стульями и скрипучими кожаными диванами. Места под танцпол, конечно же, не было — действительно, к чему такие излишества? — поэтому желающие размять косточки толпились на лестницах или жались в проходах между столами.

Над баром, раскачиваясь на тонких тросах, висела огромная люстра — силуэт гитары, составленный из сотни золотых и серебряных лампочек. Света она не давала, но невольно притягивала взгляд. Неровные, покрашенные в мышиный цвет стены украшали гитары и барабанные палочки, запертые в массивных стеклянных боксах, открытки, постеры и автографы неизвестных Герману музыкантов. Стеклянный пол светился то голубым, то красным, и неприятно хрустел под ногами, но это, кажется, никого не смущало. По крайней мере, девушки смело шагали по нему на высоких острых каблуках и только радостно взвизгивали, когда хруст становился громче.

Если верить завсегдатаям, играли здесь в основном паршивый хард-рок и неплохой хеви-метал. Но сейчас сцена была пуста, а из колонок безудержным потоком неслось нечто дикое: женские рыдания, будто приглушенные подушкой, барабаны, флейта и звук, с которым тормозные колодки отдают богу душу.

Когда невидимая певица вскрикнула, а затем завыла с новой силой, Герман как никогда порадовался, что умеет управлять вампирским слухом. Несколько секунд, и «включенными» остались только те звуки, которые были приятны: шум крови, струящейся по венам, чужое дыхание, стук сердец; то, как нож погружается в сочную мясную мякоть, как крошатся на зубах хрупкие куриные косточки… И мелодичный женский смех, доносившийся откуда-то со стороны служебных помещений, его Герман тоже решил оставить.

— Мало того, что твои феи слямзили чужой интерьер, так еще и музыка здесь явно хуже, чем у соседей, — оглядевшись, проворчал Ник и ткнул друга локтем под ребра: — Ну и где обещанная «Нирвана»?

— Как видишь, даже в таком феечкам верить нельзя, — присев возле барной стойки, хмыкнул Герман и поднял руку, чтобы ответить на шумное приветствие знакомых ведьм, большой компанией устроившихся в глубине зала. Все, как одна, смуглые, зеленоглазые, у каждой на щеке — нарисованный золотом круг, вписанный в треугольник, символ одного из ведьминских кланов.

«Девичник», — понял Герман и скрыл кислую улыбку за ободком стакана. Последний девичник, на котором ему довелось побывать, закончился поножовщиной и трехдневными разборками в главном зале Совета, так что повторений теперь не хотелось.

— Почему я ее вижу? — кивнув в сторону Тис, застывшей в двух шагах от бара, спросил Герман и недовольно поморщился: — Если честно, был бы рад немного от нее отдохнуть. Ты уверен, что амулет работает?

— Уверен. Но не с тобой: тебе Тис примелькалась.

— Еще бы, вечно мозолит глаза. Впрочем, сейчас она… нечеткая. Двоится немного, — пробормотал Герман, до конца не уверенный, было ли дело в амулете или в том, что за пять минут, проведенные в баре, они с Ником успели опрокинуть по паре порций «Рек крови». Пряный ром, текила и русская водка — такое могло бы сбить с ног даже вампира, если выпить несколько порций подряд. Впрочем, можно было рискнуть и заказать один из фирменных напитков, но Герман местному колдовскому пойлу не доверял.

— Всё равно не понимаю, зачем ты ее притащил?

— Я не ожидал, что она и вправду с нами пойдет. — Ник скомкал бумажную салфетку, посмотрел куда-то за спину Германа и наконец негромко признался: — В последнее время… всё сложно…

Ник не договорил, махнул рукой и едва не опрокинул маленький, похожий на тыковку стакан с оранжево-красным напитком. Для «половинчатого» и записного трезвенника Ник уже выпил непростительно много, но на удивление неплохо держался.

— Я думал, она меня избегает и опоздала сегодня специально.

— В последнее время? — переспросил Герман и, понизив голос, продолжил с неприкрытым сарказмом: — После того, как узнала, что ты убил ее бывшего? А заодно и старика Якуба, чтобы тебя не сдал? И теперь Обезьянка уже никогда не вернет свою драгоценную человеческую жизнь обратно?

— Я ни о чем не жалею, — отрезал Ник. — И однажды Тис меня поймет.

Встал с высокого барного стула и отошел в сторону, но так, чтобы Тис оставалась поблизости.

Ту, кажется, действительно никто не замечал, несмотря даже на длинное бирюзовое платье, расшитое пайетками и ярко переливающееся в свете софитов. Так что Герман немного успокоился: может, Ник прав, может, пора признать, что Обезьянка никуда не денется, и было бы неплохо, чтобы она немного освоилась в этом, даже год спустя незнакомом ей потустороннем мире. Тем более что сейчас, нарядившись, Тис особо не выделялась на фоне сияющих феечек, ведьм и белоснежных аморфных существ, которых Герман прежде не встречал.

В первый момент, увидев Тис выходящей из подъезда вслед за Ником, Герман подумал, что обознался: девчонка приоделась, нарисовала на веках густые черные стрелки, подкрасила губы красной помадой и потрудилась уложить обычно растрепанные волосы в красивую высокую прическу. Так что Герман даже расщедрился и, присвистнув, шепнул Нику на ухо: «А Обезьянка ничего, после бутылки текилы сойдет», за что непременно получил бы подзатыльник, но увернулся и сбежал по ступенькам в вестибюль метро.

От «Музея» до «Староместской» ехать было недолго, но Герман успел заметить парочку незнакомых, чему-то смеющихся ведунов, одетых в многослойные накидки. Ведуны взглянули на них с Ником, скривились и недовольно зашептали, но Тис как будто не видели. И всё же Герман был настороже и теперь, украдкой поглядывая на девчонку, сканировал пространство вокруг и время от времени прислушивался к доносящимся отовсюду разговорам. Но до Тис, похоже, никому не было дела.

Обидно, наверное, впервые выглядеть на пять баллов, а внимания — ноль. Даже Ник, и тот держится в стороне, хотя обычно не отходит от своего сокровища и на шаг.

— Ник, — донесся до Германа тихий голосочек Обезьянки, в котором четко слышалось разочарование. Но не детское и обиженное, а будто у строгого бухгалтера дебет с кредитом не сошелся: — А почему у фей нет крыльев?

— Какая-то магия. Феи не любят, когда другие создания пялятся на их крылья. Особенно вампиры, — ответил Ник и, шагнув ближе, аккуратно забрал из рук девчонки пустой стакан из-под безалкогольного мохито. — Посмотри внимательно. Видишь, за спинами? Воздух как будто искрится.

— И плавится. Как над раскаленным асфальтом.

— Да, похоже.

— Феи не всегда скрывают крылья, — негромко хмыкнул со своего места Герман. — Вообще-то они любят покрасоваться: особенно на чужих свадьбах.

— Когда можно увести чужого жениха, — раздался сзади красивый, чуть хрипловатый женский голос, и смуглая ладонь, унизанная крупными кольцами, легла на плечо Германа. — Даже странно: ведьмин девичник, а феи сегодня ведут себя прилично.

— Амарранта, — не оборачиваясь, улыбнулся Герман и положил свою руку поверх ее тонких горячих пальцев. — Не поверю, что у тебя могли увести мужика.

— И такое бывало. Не волнуйся, я прокляла и его, и его феечку. Но это было так давно, что, даже если бы не прокляла, до наших дней они бы всё равно не дожили. Да и было бы о чем горевать.

— Только не говори, что это — опять — твой девичник.

— Не притворяйся, что тебе жаль. У тебя было много возможностей… — Влажные губы коснулись его шеи у самой кромки волос, и Герман, позволив себе насладиться моментом, закрыл глаза. — Мог бы и утешить молодую вдову.

— Прости, не готов стать твоей следующей жертвой.

Амарранта рассмеялась — будто перезвон тяжелых колоколов смешался с птичьей трелью — на мгновение прижалась лбом к его затылку и наконец отступила. И только тогда Герман понял, что всё это время невольно задерживал дыхание. Но стоило сделать вдох, и голова пошла кругом: от ведьмы, стоявшей за его спиной, пахло терпко и сладко. Чем-то восточным, густым и липким, будто горячий воздух, обжигающий горло. И не было нужды оборачиваться: запахи лучше зрения рисовали высокую статную фигуру, струящееся до пола платье, золотые нити, вплетенные в длинные черные волосы. Но Герман обернулся:

— Ты, как всегда, прекрасна.

— И всё еще надеюсь, что однажды ты сдашься, красавчик.

— Ты сама говорила, вампирам стоит быть осторожнее с ведьмами.

— Я флиртовала, — Амарранта растянула пухлые темно-красные губы в лукавой улыбке и медленно, позволяя любоваться изящными движениями танцовщицы, опустилась на барный стул рядом с Германом. Стройная, гибкая, похожая на тропическую птицу, ведьма запрокинула голову, отбросила за спину густые, пахнущие смолой и цветами волосы, провела ладонью по оголившейся шее… Герман тихо зарычал, обнажая клыки: ему нравилось смотреть, как зеленые раскосые глаза горят желанием, хотя знал, что желание это направлено на каждого симпатичного мужчину в радиусе ста метров.

— Так что, и вправду снова выходишь замуж? Который раз? Пятый?