Глава XIX. "Маскарад" (2/2)

— мы уже приехали, — она сменила тему, явно избегая предстоящего разговора. Этого времени не хватило на то, чтобы разложить всё по полочкам и как следует обдумать следующий шаг. Фумико считала, что Есенин или как бы там его ни звали, поступил слишком поспешно и необдуманно. Она никак не могла повторить его возможную ошибку, несмотря на то, что нуждалась в союзниках.

Как и подобает дамам на балах, Ямадзаки взяла мужчину под руку. Этот спектакль выглядел довольно правдоподобно и если бы она увидела такое в иной ситуации, вряд ли что-то заподозрила. Приглашения были при них. По сути они являлись лишь формальностью, ибо личность с лёгкостью можно было подделать и смысл был только в том, чтобы у присутствующих на руках были эти бумажки. Всё конфиденциально, просто отлично.

Спокойную музыку было слышно уже до того, как им удалось войти внутрь. Она не звучала слишком громко и в целом довольно приятно обволакивал уши. В тёплом свете огромных люстр сновали фигуры, одетые преимущественно в тёмные цвета. Маски скрывали лица. Фумико даже показалось, что на это мероприятие люди пожаловали не для того, чтобы похвастаться дорогими одеждами, а именно ради таинственной красоты скрывающих лица материй. Причудливые маски в прямом смысле были на любой вкус. Животные, цветы, герои пьес. Они все сейчас были здесь, наслаждаясь вечером.

— итак, — тихо произнесла Ямадзаки. — кто из них нам нужен?

— инвестор, — тем же тоном ответил Есенин.

Женские глаза окинули помещение холодным взглядом, силясь не упустить ни одной детали.

— есть у него опознавательные знаки или придётся вешать на шею табличку «ищем инвестора»? — устало поинтересовалась девушка.

— на тебя клюнет, не боись. Госпожа Канэко упоминала, что он падок на слабый пол — с насмешкой в голосе заявил мужчина.

— руки у тебя слабые, держаться не удобно, — девушка зевнула, лениво шагая вперёд.

Искать этого человека среди толпы было всё равно, что иголку в стоге сена. Задачу, к тому же, осложняло то, что ранее Фумико никогда его не видела. По фигуре опознать не получится. Более того, ей не удалось узреть даже снимки, если те конечно были, во что девушку к сожалению не посвятили.

— какой план? — спросила Ямадзаки, устремляя взгляд в сторону наполненных медовой жидкостью бокалов.

Есенин посмотрел на неё…странно. Как на идиотку, если говорить совсем уж откровенно. В его глазах отчётливо читалась сцена, где Фумико при всех упала лицом в грязь или прошлась голышом по оживленной улице, но никак не задала совершенно очевидный вопрос.

— а какой план? — передразнил мужчина. — разве ты не придумала?

О чём он? Девушка слегка повернула голову, искоса мазнув взглядом по нахальному лицу собеседника. Мятная радужка, кажется, закостенела от холода. Раздражает.

— мои планы далеки от твоего понимания, — процедила она, отпуская чужую руку с толикой брезгливости на лице. Тошнит.

Ямадзаки прошла к середине зала ровными шагами. Высокомерно приподнятый подбородок без слов заставлял людей расступаться в разные стороны. Избегать столкновений с ней. И это, пожалуй, было последним, что могло её волновать.

— эй, куда пошла?! — вдогонку воскликнул Есенин, оставаясь на своём месте.

— гуляй, — не оборачиваясь бросила Фумико, спеша к свободному креслу.

По пути она подхватила со стола бокал, что приятной тяжестью отозвался в руке. Пригубила напиток. Облизнула губы.

Предвкушение.

Она уже знала ответ. Это было очевидно. Правда. Даже странно, что Есенин снова ничего не заподозрил. Вроде бы, он не был тугодумом. Девушка не могла поверить, что все происходящие странности для него незаметны. Специально закрывает на них глаза? Игнорирует. Ограждает себя от проблем, преследуя одну единственную цель — безопасность. К чему же тогда был разговор в машине?

Фумико перестала слышать окружающих. Для неё в этом зале больше не звучала музыка. Она не видела. Все прекрасные наряды теперь обратились в прах. Она добровольно променяла все краски на тьму собственного разума. Лабиринты сознания, призом за прохождение которых был ответ. Это привлекало гораздо больше. Оно было, есть, и будет.

Таинственные растения. Над головой — тёмный ковёр, расшитый звёздами. По обе стороны, впереди и сзади — лоза. Здесь всё умело соткано из её побегов. Шипы на тонких стеблях не дают пройти незваным гостям, но перед Ямадзаки распутываются сами. Они принадлежат только ей и никому другому. Это её мир.

И в самом центре уже ждёт приятный подарок. Решение. Ключ, использовать который в состоянии одна лишь Фумико. Он подчиняется ей, как и всё остальное.

И в коробке, подвязанной праздничной лентой, скрывается пустота. Там ничего нет. Девушка довольно усмехается. Радостная, она с гордостью сверлит свою находку взглядом. Что это значит? Всё просто. Нет здесь никакого инвестора. Вряд ли он где-то есть вообще. В принципе, человек, выдуманный Канэко может не существовать и вовсе. Фантом. Сцену вновь озаряет свет. Слишком яркий для того, чтобы исходить от множества ламп. Это человек.

Ямадзаки раздражённо подняла голову, чувствуя, что кто-то буквально вынудил её вынырнуть из размышлений. Она готова была поклясться, что в ушах до сих пор шумит вода.

— станцуете со мной?

Открыла рот, собираясь отказать не в самой вежливой форме. Всмотрелась. Вслушалась. Парень уже протягивал ей руку. Бинты придавали изящности.

— ваши глаза привлекли меня, — внезапно пояснил он. — раз уж спутник оставил вас в одиночестве, не желаете ли скоротать время?

— вам не нужно так стараться, чтобы получить от меня положительный ответ, — Фумико решила подыграть ему, с удовольствием хватаяст за предложенную ладонь.

— и всё же, я готов помучаться.

Девушка улыбнулась. Как обычно, этому человеку удавалось вселять в её сердце лучик света. Несмотря на то, что сам он практически раскачивался на канате между двух огней, не понимая какую сторону стоит выбрать — это не мешало Дазаю вселять в других надежду. Он и был этой надеждой.

Музыка наполняла зал сказкой, занимая каждый угол. Сейчас, эти моменты жизни без сомнений казались творением Уолта Диснея.

Леди и бродяга.

Правильнее было бы поменять их местами, но впрочем выходило также трепетно и нежно. По крайней мере, так оно виделось глазами Ямадзаки. Одна её рука была осторожно сжата чужой ладонью и надёжно переплетена его длинными пальцами. Сердце пылало. Девушка не слышала ничего, кроме стука в ушах и летящей музыки, да и слышать в общем-то не хотела. Разговоры в зале враз утихли, будто кто-то свыше любезно использовал кнопку убавления громкости. Сегодня им двоим подвластно всё.

Фумико вглядывалась в карие глаза, с удивлением отмечая, что несмотря на изобилие красок, они прикованы к ней. Среди расшитых золотом одежд и восхитительных дам, которые возможно только и делают, что ждут их мимолётного взгляда, Осаму всё равно выбрал её.

На секунду девушка очутилась в вихре танца, согретая его объятиями. Сейчас она не была той, по чьей вине погибло столько народа. Не была также и псом, способным лишь на исполнение чужих приказов. Она просто была. Жила в его глазах, как ароматная веточка сакуры в сезон цветения.

— снимите свою маску для меня? — бархатно шепнул Дазай, забавно щуря глаза. Эхо повторило его голос ещё несколько раз, видимо, желая чтобы Фумико заучила эти слова наизусть.

— намекаете на.? — она не понимала, почему они продолжают говорить так официально, но этот факт ни капли не отталкивал. Манера действительно казалась возвышенной.

— я лишь попросил об одолжении. Всё остальное — ваша изобретательность.

Это всё, что ей удалось запомнить. Ситуация свернула в странное русло. Кажется, она выпила не настолько много, чтобы дело обернулось вот так.

Здесь темно. Фумико едва ли может видеть собственные ладони. Они светятся белым пятном на фоне общей черноты. Мозолят глаза. Девушка прячет их, заведя руки за спину. Вернее сказать, за его спину.

Так близко, но при этом запредельно далеко. Осаму не позволяет ей себя коснуться, но сам с обожанием гладит холодную кожу. Целует шею, плечо. Он сводит её с ума, заставляя вздрагивать каждый раз, как губы вновь опускаются на очередной открытый участок.

Ямадзаки не видит. Это принуждает её с волнением ожидать следующего прикосновения. Напрягаться, желая почувствовать малейшие колебания воздуха. Лишь бы понять, какая часть тела на этот раз получит свою ласку.

Она пытается быть тише. Однако в крохотной комнате не стоит звенящая тишина. На этот раз места для неё оказалось недостаточно. Хриплые вздохи. Шуршание одежды. Тихая музыка за дверью. Всё это наполняет не только помещение, но и тело тоже. Мелодия звучит изнутри и только им двоим дано её услышать.

Спустя какое-то время её платье уже оказывается на полу. Одним лёгким движением он разрушил все старания, которые Фумико приложила ради того, чтобы зафиксировать без конца заедающую застёжку. Она хмурится, небрежным движением ноги отпихивая ненужный предмет одежды в сторону. Остаётся надеяться только на то, что пол здесь более менее чистый и чёрная ткань не будет испорчена.

Её кожа покрывается мурашками от слабого ветерка, что вполне свободно гуляет по крохотной комнатке. Босые ноги замерзают также быстро. Девушка прижимается к Дазаю чуть ближе, отчаянно ища тепла. Холодный нос касается его шеи. Бинты заметно ослабли, больше не надавливая с крайне ощутимой силой. Замечая это, Осаму добровольно стаскивает их сам.

И это уже воспринимается, как нечто священное. Волнует до дрожи в коленях. Поначалу девушка всерьёз опасается его открытой кожи. Будто она каким-то невообразимым образом сможет ей навредить. Это не так.

Дазай стягивает белую рубашку, отбрасывая её куда-то далеко. Фумико слышала, как та с характерным звуком тихо приземлилась на пол.

Он взял её ладонь в свою, прикладывая к груди. Под пальцами чувствовался шероховатый шрам, похоже, от огнестрельного ранения. Билось сердце. Неслышно, но в тоже время оглушительно громко.

Раз

Два

Три

И опять.

Фумико кажется, что этот звук созвучен с её собственным сердцем, птицей трепещущим в груди. Не удержавшись, она вновь приникает к чужим губам. Лижет. Кусает.

Осаму отстраняется, ненавязчиво подталкивая её вперёд. Она сама делает свой выбор. Повинуется. Поясницей натыкается на низкий столик, до этого скрывающийся в углу. Не заметила. Ей нет до этого дела. Весь мир сейчас ограничивается не слишком прочными стенами подсобки. Сужается до скользящих по телу рук. Дыхания. Кожи.

Он легко подхватывает Фумико, еле ощутимо оцарапывая выступающие рёбра. Сажает на стол. Нижнее бельё стягивает медленно. И это уже проявляет его беспощадность. Привыкшие к темноте глаза жадно скользят по плавным изгибам женского тела. Будто видит её впервые. И теперь заглядывает прямо в душу, не упуская оттуда ни единой буковки. А он не промах…

Ямадзаки ёрзает на своём месте, силясь дотянуться до него и притянуть ближе. Однако Дазай вновь избегает прикосновений. Смотрит серьёзно, словно пытается запомнить. Фумико знает, что он догадывается о её задумке, если не уверен в ней наверняка. Она впивается ладонями в край стола, понуро опуская голову. Волны волос стекаются к лицу, образуя своеобразный занавес. Позволяет рассмотреть себя. Ради него. Ей не трудно немного подождать.

Проходит всего несколько мгновений, прежде чем Осаму оказывается рядом. Так близко, что Фумико прекрасно чувствует горячее дыхание на своей тонкой шее. Она всхлипывает, когда его руки вновь возвращаются к работе, развлекаясь от души. Одна проносится по внутренней стороне бедра, пальцы скользят по тёплой влаге. Девушка вздрагивает, обнимая парня за шею.

Тело ватное, непослушное.

Она ощущает его невозможно близко, до неприличия рядом. Головка члена упирается куда-то в область бедра, а попытки шевельнуть тазом, дабы наконец получить желаемое — пресекаются на корню. Ямадзаки задыхается. Такое чувство, что она вот-вот разлетится на множество частиц, и единственное, что останется — небольшая лужица крови.

— Осаму…

Её шёпот сравним с шалящим внутри сквозняком. Она не слышала сама себя, но тому, кому предназначалось обращение, это удалось. Невероятно.

Фумико выгибается навстречу. Податливая, словно хорошо разогретый пластилин, который некто крайне внимательный долго разминал в руках. Дазай чуть склоняется, оставляя на груди влажный поцелуй. Девушка не сдерживает звучного стона.

Она не может отвести взгляд от его сомкнутых губ, чувствуя, как внутри мечется душа. Её остатки. Они словно изо всех сил выплясывают танец под названием кагура, движения которого символизируют танец богини Амо-но-Удзумэ.

Та, которая по легенде сбросила с себя одежду в состоянии экстаза. Довольно символично, не так ли?

Дыхание спирает, когда он наконец входит. В голове хаос, а тело будто объято пламенем, когда так глубоко. Слишком жарко. Сбитые толчки добивают, как потеря сознания от удара тяжёлым предметом. Она обнимает его крепко, не позволяя отодвинуться ни на сантиметр. Кожа к коже. Царапает спину, потому что это кажется правильным. Так тесно, что чувствуется, будто всё изнутри настойчиво распирает.

Настолько хорошо, что от этого становится больно.

Громкие стоны наверняка отчётливо слышны снаружи, но никого из них это не волнует. С обратной стороны кто-то нетерпеливо дёргает дверную ручку. Заперто. Хвала небесам, кому-то хватило ума закрыть за собой дверь. Мир поплыл.

Одного лишь этого звука, по ощущениям, не хватало для завершения картины. Без него пазл остался бы незавершённым. Именно он побудил Фумико пугливо сжаться, оставляя на чужих плечах явные следы ногтей. Чёрт возьми, как же это здорово.

Последние крупицы наслаждения она ловит благодаря отрывистым толчкам. Он вздрагивает следом, придавливая её своим весом.

Ямадзаки аккуратно гладит тёмные, шелковистые волосы, впутывая пальцы в самую гущу. Плевать она сейчас хотела на грёбаную Канэко, Есенина и всё остальное. Жалела лишь о том, что они вдвоём не смогут задержаться здесь надолго. Он не сможет обнимать её вот так до самого утра. Не будет накручивать на палец одну из длинных прядей. Не останется.

Наверно, в книгах именно это называется любовью. Фумико никогда не читала романы, откуда ей было знать? Присутствие Осаму согревает. Почти любовь…

Существует ли до сих пор это самое «почти»?

</p>

***</p>

Возвращаться назад было до ужаса странно. В какой-то степени даже неприятно. Гробовая тишина. Она не слышала даже дыхания мужчины, до те пор, пока он не соизволил включить тихую музыку.

— мы не нашли инвестора, — Есенин произнёс это так, словно обвиняет в содеянном Фумико.

— я всё улажу.

Она продолжила отстранённо смотреть на проплывающие мимо огни ночного города. Это были единственные несколько слов, которыми они перекинулись в течении дороги. По прибытию обратно, мужчина сразу встретился со своей компанией отбитых на голову корешей и, видимо желая преукрасить себя в их глазах и чуточку похвастаться, принялся направо и налево заливать о том, как плохо танцевала Ямадзаки и как весь вечер вешалась на него, как на самого великолепного участника бала. Фумико стало мерзко. А она было понадеялась, что у этого человека ещё не всё потеряно. Впрочем, унылый настрой спал, когда она вспомнила на кого вешалась на самом деле.

Не мешкая, она направилась прямиком к Хитоми, не успев даже сменить вечернее платье на нечто более удобное.

— зачем вы отправили нас туда? — сходу спросила Фумико, ловко огибая охранников. Канэко никуда не отходила без их сопровождения. Похоже, чего-то сильно боялась. Или кого-то.

— я ждала тебя, — ответила женщина, сидя за столом. Она махнула охране рукой, призывая оставаться на своих местах. Вид у неё был уставший, оно и понятно, ведь повсюду были разложены документы. Их содержание было неизвестно. Ямадзаки, в принципе, и не интересовалась.

Сложила руки на груди, с вызовом глядя на Канэко. Приготовилась слушать, какую отговорку та придумала на этот раз. И оценивать тоже.

— у нас завелась мышка, которая регулярно наведывается к детективам.