Глава 3. Круги на земле (1/2)
Утром всё пошло не по плану. Элсингер действительно явился к Дойлу ещё до начала рабочего дня. Он быстро сказал, что необходимые распоряжения о долгосрочном пребывании отдал начальнику команды безопасности, выделенной для охраны Коннора, и протянул руку ладонью вверх. Невольный заключённый в недоумении посмотрел на него.
— Телефон, Коннор, — театрально вздохнул Фрэнк тоном учителя младшей школы. — Отдай мне свой телефон. Сейчас тебе не нужны никакие раздражающие факторы, вроде телефонных звонков или визитов. Надеюсь, ты успел попрощаться с членами своей команды? Я распорядился к тебе пока никого не пускать, кроме моего врача и охраны. С Линдси тоже попрощался? — ехидно уточнил Элсингер. — Как думаешь, она выдержит время твоего заключения?
Мир Коннора стал стремительно затягиваться алым ещё на второй фразе Фрэнка, а потом он как со стороны увидел, как Элсингер, поперхнувшись очередной колкостью, пулей вылетел за дверь, и в следующую секунду в неё врезалось что-то небольшое. К несчастью, это было именно то, с чем Коннор не расставался ночь и всё утро. Сотовый, встретившись с тяжёлой, бронированной дверью, разлетелся на мелкие кусочки.
Дойл почувствовал, как в голове будто что-то щёлкнуло. Так всегда начинались приступы агрессии. И этот был первым в его возвращённой жизни.
Уничтожать было почти нечего, поэтому в ход пошло постельное бельё и матрас, от которых остались невразумительные обрывки. Он бесновался больше часа, понимая, что сам себя оставил без связи с единственным человеком, с кем мечтал поговорить. Агрессия, не находя выхода после уничтожения белья, стала пожирать его изнутри, накладываясь на поток мыслей о собственной неполноценности и невозможности услышать любимый голос, который бы помог успокоиться. Начались судороги, и доктор Дрэгз, наблюдавший приступ с поста охраны, принял решение. Ворвавшиеся в палату двое охранников зафиксировали уже измученного Дойла, и врач вколол ему сильнейшее успокоительное и противосудорожное. Практически сразу тело обмякло, и Коннора переложили на поспешно принесённый матрас. Уборку в палате провели сами охранники в максимально короткие сроки, разумно опасаясь встречаться с проснувшимся берсерком. Морган Лэтфорт, начальник команды безопасности, принёс и сложил на столике пирамиду из нескольких мячей. Разорвать литые из резины мелкие шарики было нереально, и они должны были помочь справиться с приступами.
Приступы следовали один за другим. Коннор отказывался от еды, по часу рычал и бесновался, как дикий зверь, запертый в клетке. А потом падал как подкошенный и засыпал на несколько часов. Он побледнел и, кажется, даже осунулся, глаза то вспыхивали алым огнём сходящих с ума эмоций, то становились просто красными из-за лопнувших капилляров, не успевающих восстановиться. Врач стал бояться, что сердце добровольного заключённого не выдержит и остановится от таких нагрузок за краткий период времени, но вечером второго дня Коннор впервые согласился поесть и уснул сам, не впадая в ярость. Он, наконец, смирился с утратой средства связи и осознал, что именно его поведение и оттягивает встречу с любимой. О словах Элсингера в её адрес он старался не думать, так как воспоминания тоже могли спровоцировать приступ. А сил на него уже не было…
Ночь тоже прошла спокойно, а утром врач заметил, что краснота глаз начала спадать. Это означало возвращение сознания человека, а не заменившего его берсерка. Пошёл третий день изоляции…
* * *
Проводив Коннора, Лин вернулась в мобильную лабораторию. Работа всё равно её ждала, хоть на сердце и скребли кошки. Через пару часов им с Питом предстояло ехать в воинскую часть, а до этого следовало бы иметь хотя бы рабочую версию происходящего. Пока что вся версия состояла из вариаций на тему «что-то здесь нечисто и нюхом чую, что военные замешаны», но с таким вариантом к начальнику части идти было нельзя. Поэтому Пит устроил что-то вроде командного штурма, и к нужному времени общая идея всё же была найдена, в основном благодаря Сандре. Штатный химик предположила, что эффект выжженного круга может давать некое оружие, вполне возможно, имеющееся в части. На это и решено было давить.
— Питер, что с тобой? — с нотками недовольства спросила Лин, притормаживая на перекрёстке и очередной раз дёргаясь от тугого хлопка, с которым ремень безопасности принял нужное положение. Эксон нервно игрался с ним с самого начала затянувшейся поездки — часть располагалась на другом конце города, и они по незнанию маршрутов объезда собрали все возможные пробки.
— Волнуюсь, — столь же недовольно бросил Пит. — Лучше бы с военными Дойл разговаривал. Ему это ближе.
— Да ладно тебе нервничать, — улыбнулась Линдси. — Ты ж заменял в должности Мэтта. А теперь тебе нужно сделать то же самое.
— Не сравнивай. С Прэггером всё было иначе. На его мнение мне было по большому счёту наплевать, поэтому я мог не особо надрываться на задании, да и ошибок Мэтт не прощал и не покрывал. Знаешь, сколько я за это время объяснительных написал? Тысячу, наверное. И по каждой попадал к Фрэнку. А он после той истории с экстрасенсами меня не жалует… Сейчас же я заменяю Коннора. И если ошибусь — он наверняка поступит, как раньше. Вызовет к себе, наедине пропесочит так, что жить не захочется, а уж ошибаться и подавно. Но перед Элсингером и другими — станет горой за любого из команды. Поэтому и подводить не хочется.
Выслушав эту эмоциональную тираду, Линдси не сдержала улыбку. Её саму приводила в восторг такая забота Коннора, и то, что это ценит другой человек, вызывало умиление.
— Не волнуйся. Уверена, ты справишься. Просто говори так, как это делал бы Коннор.
— Стать Дойлом? — с сомнением покосился на подругу Эксон. — Думаешь, у меня получится?
— Попробуй.
Официальная часть встречи с военными оказалась бесполезной. Во главе части стоял старый генерал-майор, который привык к чётким инструкциям и не принимал новшеств. Почти мгновенно опознав в Питере не служившего человека, разговаривать стал сквозь зубы, и не желал слышать никаких аргументов. На Линдси же вообще не смотрел, явно не считая женщину достойным внимания специалистом. С таким отношением Лин сталкивалась неоднократно, но каждый раз испытывала глухое раздражение, хотя старалась это не демонстрировать.
— Старый трус, — прошипел Эксон, выйдя из кабинета начальника части. — Он вообще ни слова не слышал, ты заметила? Они ж военные, чёрт возьми, а значит, у них всё идеально и все живут по уставу. Вот же…
Он задохнулся, не найдя цензурного эпитета, и махнул рукой, ускорив шаги. Лин же немного отстала — в отличие от разозлившегося Эксона она обратила внимание на полковника, присутствовавшего на встрече, и была уверена, что с ним ещё придётся пообщаться.
— Лин, ты идёшь?
— Мистер Эксон, мисс Доннер, постойте, — послышалось сзади, и их торопливым шагом догнал тот самый полковник. — Простите генерала Стеферсона, он не хотел вас обидеть. Просто в силу возраста…
— Он не любит того, что выходит за рамки инструкций, и боится этого, — с улыбкой договорила Линдси.
— Да, — облегчённо выдохнул полковник Стаут, с интересом глядя на Лин. — Он признаёт только уставные занятия и отношения, знали бы вы, к чему это иногда приводит… Но я не об этом. Беспокойство в близлежащем городке — это нехорошо, и нужно узнать причину. Поэтому… Завтра утром генерал уезжает в штаб, а я могу провести экскурсию по нашей части, если вас она заинтересовала. И подробно рассказать о наиболее любопытных участках.
Питер мысленно потёр ладони — всё складывалось как нельзя лучше.
— Мы будем благодарны, — улыбнулся новый руководитель расследования. — Нам действительно интересно устройство вашей части.
На следующее утро полковник Стаут лично встретил визитёров у контрольно-пропускного пункта и провёл их на территорию. В руках у Пита были разнообразные датчики, способные измерить практически все необходимые данные, а Линдси, как всегда на работе, держалась рядом с полковником и расспрашивала его.
— Понимаете, мисс Доннер, — говорил Стаут, всецело поглощённый беседой с красивой женщиной, — наша часть — одна из множества похожих. Маленький городок, удалённость от столицы с её руководством и амбициями. Крошечная часть. Начальниками в такие места обычно назначают тех, кому либо нужно досидеть в тихом местечке до пенсии, либо тех, кто серьёзно оступился. Генерал Стеферсон из первой категории. Через год он уйдёт. И как раз тогда же вступит в силу новое положение, в котором основное внимание уделяется как раз таким периферийным частям, как наша. Я хотел бы сделать её образцово-показательной.
— Поэтому вы и проводите экскурсии? — засмеялась Лин.
— Именно. В рамках программы сближения с населением. Вы, наверное, не знаете, что о нас думают простые обыватели…
— Почему же, знаю. Мой любимый человек — военный в отставке. И он часто обращает внимание на различные перегибы, если приходится сталкиваться с военными.
Полковник Стаут явно расстроился при упоминании любимого человека, но развить тему ему не дали — опередивший их Питер махнул Линдси, давая понять, что нашёл кое-что интересное.
— Смотрите, интенсивное электромагнитное излучение! — азартно воскликнул Питер, поворачивая экран прибора.
— Источник? — поинтересовалась Лин.
— Неизвестен. Но он движется! — и Эксон бросился вслед за зелёной точкой, подбирающейся к краю экрана.
Они все втроём буквально сразу уткнулись в глухой трёхметровый забор по периметру части, и Питер выругался, глядя на исчезающую точку. Услышав, какие слова и в каком количестве вырвались у друга, Линдси против воли подумала, что Коннором Дойлом Питу не стать — их настоящий руководитель никогда не позволял себе столь экспрессивных выражений, в любой ситуации держа себя в руках. Она мечтательно улыбнулась, подумав о Конноре, но тут же посерьёзнела — ситуация к задумчивости и романтике не располагала.
— Что это значит? — выдохнул полковник, нервно одёргивая китель.
— То, что мы упустили возможную причину аномалии. И она зародилась на территории части, если судить по траектории полёта, — отозвался Эксон, в сердцах пнув забор ногой.
Разозлённый Питер развил бурную деятельность. Две бригады техников едва ли не по миллиметру изучили забор части в месте обнаружения сигнала и двинулись от него в направлении города. Ещё одна бригада столь же скрупулёзно исследовала весь периметр воинской части, пытаясь выяснить, был ли сигнал проявлением феномена или досадной ошибкой. Сам же Эксон мотался между группами, оставив Линдси общаться с руководством части.
Генералу Стеферсону пришлось наступить себе на горло и внимательно выслушать женщину.
— Генерал, — спокойно и уверенно говорила Лин, призвав на помощь всё своё самообладание и удерживая на периферии сознания образ Коннора как пример невозмутимости и железной логики, — электромагнитное излучение в таком виде почти всегда указывает на наличие феномена. Но у нас слишком мало данных, чтобы с уверенностью определить, какая природа этого процесса: аномальная или рукотворная.
— И зачем это вам? А тем более, нам?
— Если выяснится, что излучение искусственное, — холодно проговорила Линдси, вскинув голову, — то это будет означать фальсификацию паранормального феномена. И копию отчёта, где будет указана эта информация, мы будем обязаны предоставить вашему руководству, так как обнаружено оно было в непосредственной близости к части, — это было единственным моментом, где Лин сказала неправду — чтобы не подставлять под удар помогавшего им полковника. — И только от вас зависит, что там будет написано: либо что ничего не знающий генерал Стеферсон активно способствовал нашему расследованию, либо что генерал препятствовал нашей работе, вероятно, что-то зная о природе феномена.
— Что вам нужно? — спросил посеревший Стеферсон.
— Неограниченный доступ на территорию и возможность проводить необходимые замеры и процедуры, — быстро проговорила Линдси, мысленно скрестив пальцы на удачу.
— Хорошо. Полковник Стаут…
— Я понял, генерал, — будущий начальник части уверенно кивнул. — Распоряжусь о сопровождении и лично проконтролирую работу сотрудников Управления.
Линдси незаметно перевела дыхание и мысленно поблагодарила Коннора — именно он учил её разговаривать с такими твердолобыми представителями семейства военных.
Следующий сигнал поступил только ночью, но обнаружить ничего не удалось. В городке после вспышек излучения оставались круги, в части же не было даже их.
Утром, пересматривая записи, Эксон ругался такими словами, что Линдси стало за него неудобно, хотя техники внимательно прислушивались, жалея, что некоторые обороты нельзя сразу записать.
— Чёрт возьми, нам срочно нужен Дойл, — прошипел Пит, подняв голову. — Он бы точно придумал, как выманить эту чёртову штуку.
— И как же ты жил без Коннора эти полтора года? — не удержалась от подначки Линдси.
— Сложно было, — не принял подачу Питер. — Так что не только ты ожила и счастлива.
Лин смутилась. Да, эти полтора года она не жила, а скорее, существовала. Коннора любили и остальные сотрудники, так что рады его возвращению были все, но только для неё он был смыслом жизни. И Линдси, получив взаимность, чувствовала, что её сердце возвращает себе способность любить, хотя и не все страхи её покинули. Ей до дрожи хотелось быть рядом, и она пообещала себе позвонить в Управление, если телефон Коннора опять будет выключен.
— Сейчас Коннора с нами нет, — чуть более взвинчено, чем хотелось, возразила она. — Но делать всё равно что-то нужно.
— У тебя есть предложения?
Предложения у Линдси были, но для того, чтобы озвучить их разумно и толково, ей нужно было вернуться в мобильную лабораторию и кое-что проверить. Ещё вчера, разговаривая с Коннором, пока он стоял в глухой пробке на въезде в Чикаго, она услышала его предположение, что фигуры, образованные выжженными кругами, напоминают какую-то систему, но что она из себя представляет, пока не ясно.
Линдси внимательно рассматривала разложенную на полу крупномасштабную карту города с отмеченными точками местами проявления феномена, куда добавила и появившиеся за последние часы. Пока она насчитала семь локаций, и всё больше соглашалась с Коннором — система определённо присутствовала, но вот вычленить общий признак никак не получалось. Причём её упорно не покидала мысль, что всё на самом деле довольно просто, если понять принцип. Лин ещё раз всмотрелась в скопления точек.
Первая локация представляла собой два коротких неровных столбика из точек, между которыми точками же было изображено что-то похожее на символ «V». Вторая напоминала этот же символ, но перевёрнутый. Третья и четвёртая выглядели одинаково — столбик из точек с полукругом возле. Пятая — снова «V», но без границ. Две другие располагались ниже или ближе к воинской части, дислокацию которой Линдси избрала как линию зрения. Это казалось ей логичным — феномен точно был связан с военными. Шестое скопление повторяло первое, а седьмое представляло собой столбик и линию из точек, соединённые под прямым углом. Ничего не понятно…
Взгляд Линдси скользил по карте, а мысли сами собой устремились к единственному человеку, о котором она хотела думать. В памяти возник их первый разговор после его возвращения из России. Крошечный придорожный мотель, где они сняли две комнатки на первом этаже, чтобы Коннор смог забраться в открытое окно. На него они не могли снять номер, требовались документы, которых у Дойла, естественно, не было. Поэтому Антон снял единственный люкс, где было две комнаты и две кровати. После душа и ужина Антон лёг отдохнуть, а Коннор и Линдси перешли в её соседний номер, чтобы поговорить. Лин была уверена, что не сможет уснуть, зная, что самый дорогой её сердцу человек так близко и одновременно столь далеко, а Коннор, казалось, тоже не хотел отпускать её, не насладившись общением. Конечно, сначала она забросала его вопросами, на которые он отвечал максимально подробно, хоть и старался сохранять нейтральный тон. Более подробно о проводимых над ним экспериментах он рассказал позже, уже в присутствии Хэндрикса, но и короткого пересказа Линдси хватило, чтобы покрыться мурашками ужаса. Коннор это заметил и принялся расспрашивать уже её. Лин охотно рассказывала о всех сотрудниках, о работе, о новом кейс-менеджере Мэтью Прэггере. Но вопросы становились всё более личными, и она сама не заметила, как сказала о Марке. Коннор помрачнел, но продолжил интересоваться её личной жизнью, и она практически призналась, что с её стороны это скорее отношения от безысходности и желания хоть какого-то человеческого тепла.