4. Make me Feel (2/2)

— Ты не можешь кончить раньше меня, — напоминает гость, очертив ладонью дрожащее бедро. — Мой прекрасный… — шепотом добавляет он. — Не хочешь выпить? Кажется, ты немного вымотан.

Не дождавшись ответа, Хокка щелкает дверцей мини-бара, расположенного в тумбе у кровати, и вынимает оттуда ведерко, наполненное льдом для поддержания температуры стоящего в нем шампанского — стандартно для красной комнаты. Оставив Каунисвеси изнывать в ожидании продолжения, он аккуратно его открывает с характерным громким хлопком.

— Иди сюда, — шепчет Йоэль, поочередно отстегивая распорки на ногах, а затем наручники на руках Алекси, — отдохни немного.

Так и не снимая повязки с глаз, тринадцатый, руководимый чуткими руками, неуверенно забирается на чужие колени — шарики внутри при малейшем движении напоминают о себе, выбивая из парня все новые и новые стоны. В бедра мгновенно упирается налитый кровью член Хокка, отчего парень едва не заходится рыданиями от желания. Он не понимает, откуда в Йоэле столько долбанной выдержки, чтобы не трахнуть его прямо здесь и сейчас.

— Любишь брют? — интересуется гость, разливая пузырящийся напиток по бокалам.

— Н-не знаю, — не силясь совладать с голосом, отвечает Алекси. — Не пробовал.

По правде Каунисвеси вообще никогда не пробовал алкоголь — не было ни желания, ни средств, ни компании. Однако сейчас он сделает абсолютно все, что будет сказано ему Хокка.

— Что ж, тогда распробуй получше, — выдыхает гость, прежде чем сделать глоток.

Пальцы Йоэля стягивают с парня повязку и, вместе с тем, мягко подталкивают навстречу к его лицу. Приблизившись друг к другу, оба успевают заметить плещущийся в затуманенных похотью взглядах огонь. Губы гостя терпкие, пахнущие чем-то сладко-фруктовым и оттого целовать их становится еще приятнее.

— Постой, давай так… — шепчет гость, на секунду отстраняясь, чтобы вновь набрать в рот шампанского.

Губы Хокка размыкаются и в рот тринадцатого медленно перетекает прохладный напиток, укалывающий их сплетающиеся языки пузырьками. Каунисвеси кажется, что он никогда в жизни не счел бы алкоголь настолько вкусным, как сейчас, пробуя его с обожаемых им губ.

С каждым новым поцелуем градус в крови тринадцатого стремительно растет — шампанское дает в и без того плывущую голову. Парень грязно стонет в омытые брютом губы, пока его руки бесконтрольно скользят по груди гостя, а член призывно потирается о его пах. От этих ласк Йоэль и сам теряет контроль, остро жаждая достигнуть кульминации, но совсем не желая останавливать происходящее в спальне безумие.

— Нам нужно остудиться, не думаешь? — выдыхает он в губы мальчишки, повисшего на его шее, и тянется к ведерку со льдом.

Подцепив один из кубиков пальцами, Хокка разворачивается к постели и рывком подминает Алекса под себя. Удерживаемый им над влажным от испарины лицом парня лед начинает таять от первого же соприкосновениями с припухшими от поцелуев губами. Тот охотно размыкает их, на секунду окуная кусочек в свой рот, а затем возвращая его в ладонь Йоэля.

— Ты невероятный, Лекси, — шепчет он, нашарив в ведерке еще один кусочек и опустив уже пару льдинок на горящую огнем грудь парня — тот тихо шипит, когда они скользят по припухшим после терзаний требовательных губ соскам. — Такой чуткий…

Влажная дорожка, опускающаяся все ниже и ниже по телу, и впрямь ощущается потрясающе. Кусая губы и жмуря от удовольствия глаза, Каунисвеси откликается на каждое холодящее кожу прикосновение.

— Тебя нужно согреть теперь, не так ли? — интересуется Хокка.

— Д-да, — робко отвечает парень, еще не подозревая о том, что именно тот подразумевает под этим.

Улыбнувшись неожиданной кротости Алекси, Йоэль вновь придвигается к тумбочке, однако на этот раз берет в руки длинные спички, которыми легко разжигает пару стоящих на столешнице свечей. За спиной раздается испуганный выдох.

— Салмиакки? — усмехнувшись, спрашивает Хокка, обернувшись на обнявшего себя руками парня.

— Нет уж, — прищурившись, откликается он.

Пока воск в свечах тает, гость позволяет себе продолжить игру — снимает наручники с прутьев кровати и, сведя руки Каунисвеси за спиной, сковывает тонкие запястья ими.

— Встань на колени, малыш, — шепотом просит Хокка, помогая ему подняться.

Покорно замерев напротив гостя, Алекси дожидается, пока тот сделает очередной глоток шампанского и обернется к нему для нового поцелуя. Тонкая струйка стекает с соприкасающихся губ по подбородку и шее блондина, скатывается аккурат на замерзшие от прикосновений льда соски. Проследив за полупрозрачными каплями игристого, Йоэль не сдерживается — припадает к ареолам, всасывая кожу в горячий рот. От этих манипуляций тринадцатый вновь протяжно стонет, выгибаясь от удовольствия в пояснице.

Одной рукой сжимая бледное бедро Каунисвеси, гость тянется второй к одной из тающих свечей и, сняв ее с подсвечника, притягивает ближе к плавящемуся в его руках мальчишке. Тот сразу замирает в предвкушении новых ощущений и, когда Хокка наклоняет свечу над его грудью, кусает губы, надеясь заглушить рвущийся наружу вскрик.

Воск капает на ключицы, на напряженные соски, обжигает нежную кожу. Тринадцатый шипит, однако ловит себя на мысли — ему нравятся все эти истязания Йоэля, ему не хочется, чтобы они кончались. Тот, будто прочитав его мысли, перемещает свечу ниже, позволяя горячим каплям осыпать поджарый торс. Член, некогда остуженный льдом, вновь вздрагивает от жара коснувшейся бедра свечи.

— Ближе, — требует Алекси, выгибаясь в спине и разводя ноги шире, одержимый движением шариков глубоко внутри.

— Ты меня удивляешь, — восторженно шепчет Хокка, выполняя просьбу и приближая пламя предельно близко к гладкой коже. — Нравятся мои игры?

— Да, — со стоном выдыхает тринадцатый, вздрагивая от обжигающей своим огнем свечи, двинувшейся вдоль всей длины члена, — безумно…

Гость входит в азарт. Ему становится интересно, способно ли что-то заставить Алекси сказать заветное стоп-слово. По правде, он ожидал, что это случится еще с первого удара стеком. Однако мальчишка оказался не так прост. Продолжая опалять чувствительное тело, Йоэль размышляет о том, что заставило бы Каунисвеси умолять о пощаде. Все варианты, связанные с порезами, избиениями и излишней бессмысленной болью, он сразу отсекает — крики тринадцатого не доставят ему никакого удовольствия. Он сам скорее бы заставил кричать любого обидчика этого парня.

— У меня есть еще кое-что, — сообщает Йоэль, заприметив подходящий вариант среди валяющихся в куче атрибутов.

Потянувшись к тумбочке и взяв с нее тонкую металлическую палочку сантиметров десяти, он убирает в сторону тлеющую свечу и оборачивается на блондина. Тот испугано разглядывает зажатый в его руке предмет.

— Что-то не так? — склонив голову к плечу, интересуется Хокка.

Рука гостя опускается на измученную плоть и напористо массирует большим пальцем головку, заставляя Алекси кусать губы и совсем уж обессиленно хныкать, дергая зафиксированными за спиной руками.

— Н-не надо, пожалуйста… — испуганно просит Алекси, пока Йоэль хорошенько смазывает очередную игрушку.

Тот пропускает мольбу мимо ушей. Ухмыльнувшись в предвкушении стенаний, приставляет кончик уретрального стимулятора к головке члена парня и слегка надавливает. Тринадцатый дергается, отчего тут же вскрикивает — палочка внутри небольшого отверстия причиняет саднящую боль.

— Аккуратнее, сиди спокойно, — предупреждает Хокка, плавно проталкивая игрушку все глубже.

Блондин хнычет, когда Йоэль, едва вытянув палочку наружу, плавно проталкивает ее внутрь вновь, но уже до конца.

— Больно, — выдыхает Алекси, когда палочка вновь двигается наружу и внутрь. — Салмиакки! — в конце концов сдается он, в ужасе наблюдая за тем, как металлический стимулятор почти целиком оказывается внутри.

— Даже если это единственный вариант, при котором я позволю тебе кончить? — ухмыльнувшись, уточняет Хокка. — Даже если буду мучить тебя всю оставшуюся ночь?

Парень уверенно кивает. Он замирает на месте, боясь, кажется, даже вдохнуть, чтобы ненароком не шевельнуть этим орудием пыток внутри.

— Ты молодец, — к удивлению Каунисвеси, заявляет Йоэль, предельно осторожно вытаскивая палочку наружу и откладывая ее как можно дальше. — Молодец, что не стал терпеть то, что тебе не нравится.

Слова гостя никак не вяжутся в голове Алекси с услышанным от других парней дома. Йоэль ведет себя совсем иначе, нежели с остальными — он внимательный, чуткий, осторожный и…

Додумать тринадцатый не успевает, ведь Хокка оказывается на коленях между его ног. Тот жадно ловит ртом его член, облизывает, обводит языком головку. Он медленно двигает головой, принимая его все глубже в горле. Каунисвеси заходится стоном. Ему так сильно хочется запустить пальцы в русые волосы гостя и сминать их, пока его губы скользят по всей длине, что хочется разорвать к чертям сковывающие за спиной запястья наручники.

— Посмотри на меня, — шепчет Алекси.

Хокка поднимает на него взгляд — выглядит это просто восхитительно. Он вынимает член блондина изо рта, обводит им губы и скулы. А затем вновь вбирает уже всю длину разом. У тринадцатого стоит будто каменный, из него смазка течет так, что, кажется, ноги и простынь мокрые насквозь. Кончить хочется до вспышек перед глазами, но кольцо мешает это сделать. Ему остается лишь метаться по кровати, беспомощно дергая зафиксированными руками.

— Как думаешь, ты уже готов, мой сладкий малыш? — издевается Хокка, оставляя на головке нежный поцелуй.

—Пожалуйста….я хоть на что готов, только… возьми меня, наконец, — на последнем издыхании умоляет Алекси.

— Думаешь, мы достаточно поиграли? Я бы продолжил это, знаешь. Впрочем запомни свои слова, — выдыхает он, плавно входя пальцами в разгоряченное тело, — те, что про готов на все.

— Да-да-да, прошу, — громче, чем следовало бы, повторяет Каунисвеси.

— Хорошо-хорошо, — сдается Йоэль, все же забираясь на постель, и, плавно перевернув тринадцатого на живот, расстегивая наручники. — Садись на колени, — продолжает командовать он.

Сесть, как сказано, удается с трудом. Из разработанной игрушками дырки вытекает теплая искусственная смазка. Гость мягко надавливает на поясницу парня, вынуждая его встать в коленно-локтевую.

— Бедра повыше, малыш, — просит Хокка, одновременно подкладывая под парня подушки. — Вот так… — с удовольствием шепчет он, поглаживая раскрывшийся перед ним вход.

Спустя несколько секунд любований, Йоэль все же вводит пальцы внутрь под томный выдох Алекси и, ухватившись пальцами за кольцо игрушки, тянет ее наружу. Тринадцатый едва не задыхается от ощущений, пока шарики один за другим покидают его тело.

— Какой ты молодец, — протягивает он, сменяя осточертевшую игрушку сразу тремя своими пальцами и проходясь ими аккурат по простате.

— Йоэль… еще, — в который раз за вечер, умоляет Алекси, вздрагивая и двигаясь бедрами навстречу умелой руке.

— Так? — самодовольно улыбнувшись, уточняет Хокка, прокручивая внутри пальцы.

Перед глазами будто вспыхивают цветные салюты — хочется еще, хочется больше, хочется его. Гость, по всей видимости, и сам не может больше ждать. Вынимает пальцы из тщательно подготовленного тела и почти сразу же резким движением входит в него на всю длину.

Под вскрик Алекси одна ладонь Йоэля вцепляется в его светлые волосы, а вторая вжимает поясницу в матрац, делая проникновение более глубоким. Тело нижнего содрогается от каждого нового движения, по нему бегут крупные капли пота, а ноги беспомощно разъезжаются в стороны, впуская Хокка все дальше и дальше.

—Йоэль, боже… — бессвязно стонет Каунисвеси, в который раз повторяя его имя, точно в агонии, — Йоэль…

— Еще не забыл стоп-слово, мм? — горячо шепчет гость в самое ухо плавящегося парня. — Когда я скажу его, ты кончишь, ясно? И никаких рук.

— Д-да, — скулит Алекси, ощущая, как рука Йоэля приносит долгожданное облегчение, снимая с члена кольцо.

Не прекращая вколачиваться в тело тринадцатого, гость укладывает его на бок и, повалившись сверху, накрывает его губы страстным поцелуем. Его пальцы оказываются всюду — сжимают грудь, соски, бедра. Блондин же окончательно срывает свой голос и лишь рвано дышит, хватая ртом воздух между развязными поцелуями. Когда член Хокка вдруг острее ощущается внутри, Алекси уже едва держится, чтобы не кончить первым.

— Салмиакки, — выдыхает Йоэль долгожданное слово, стискивая парня в своих объятиях.

Крышу сносит окончательно. Тринадцатый кончает так мощно, будто ждал этого момента всю жизнь (впрочем в последние пару часов именно так ему и казалось). Сперма содрогающегося в руках Хокка парня заливает постель, а сам он, будто найдя новое дыхание, стонет так громко, что, должно быть, слышит весь дом.

Гость изливается в ту же секунду, не сдерживая такого же сладкого стенания, и по инерции продолжает толкаться в судорожно сжимающееся тело, лишь замедляя темп. На пару минут в спальне повисает прерываемая шумным дыханием двоих тишина.

— Тише, ты так дрожишь, — шепчет Йоэль, разворачивая к себе и обнимая тринадцатого за поясницу в ожидании, пока тот отойдет от оргазма.

— Н-не прижимай, — тяжело дыша, просит Алекси.

Хокка не сразу понимает, о чем говорит мальчишка, но затем расплывается в ухмылке.

— Вот так? — издевательски уточняет он, вжимая пах парня в свой торс.

Каунисвеси даже вскрикивает от болезненного удовольствия, сводя коленки и жмурясь.

— Да, не надо… п-пожалуйста, — хнычет парень, но тот лишь сильнее жмет на поясницу, не позволяя отстраниться, а затем слышит его стыдливый стон и опускает взгляд вниз, наблюдая как под парнем образовывается лужица уже не от семени.

— Йоэль… я… — всхлипывает Алекси смущенно, осознав, что не сдержался.

— Все хорошо, тише, — шепчет парень.

Обняв блондина одной рукой, Йоэль скидывает на пол грязное покрывало и, стащив с полки салфетки, наспех протирает их взмокшие от продолжительной близости тела. Ласково погладив предплечья притихшего парня, он обеспокоенно интересуется:

— Эй, я не перегнул? Все в порядке?

— Да, — кротко кивает Алекси, а затем широко улыбается, заглядывая в светлые глаза, — мне даже понравилось, правда… — он запинается, в смущении пряча лицо на груди Хокка, и добавляет, — забудем произошедшее в конце…

— Договорились, — тихо засмеявшись, откликается Йоэль, заправив светлую прядку за ухо парня.

Ощутив острую потребность в душе, тринадцатый делает попытку подняться с постели, однако сразу же падает назад — затекшие ноги совсем не держат. Улыбнувшись, гость встает первым и, подхватив ничего подобного не подозревающего Алекси на руки, двигается в уборную.

— Худенький такой, — шепчет Хокка, прежде чем опустить парня в ванную и устроиться в ней же валетом.

Насупившись, блондин тянется к вентилям через гостя, настраивает нужную температуру воды и вливает в теплый поток ароматную пену. Однако вернуться на место уже не получается — покрытые татуировками руки Йоэля ловят в объятия и усаживают аккурат между его длинных ног.

— К слову об этом, — тут же продолжает парень, поглаживая узкую грудь тринадцатого, — хотел тебе предложить кое-что, а ты не можешь отказаться. Ты ведь был готов хоть на что, верно? — с ухмылкой, выдыхает он в его ухо.

— Что?.. — растерянно спрашивает Каунисвеси.

— Переехать, — шепотом откликается Хокка, отчетливо ощущая, как под ладонью бешено стучит взволнованное сердце блондина. — Вряд ли я смогу уснуть, зная, что может с тобой здесь приключиться. Я не хочу делить тебя ни с кем из мерзких гостей этого дома, как и не хочу больше появляться здесь сам.

— Но как же работа и…

— Эй, я тебе не мать Тереза, сладкий, — хмыкает гость. — Твоих прежних обязанностей это не отменяет, но только ночью и только у меня дома. Днем же я хочу тебя устроить на другую работу.

«Этого не может быть взаправду», — повторяет про себя тринадцатый, накрывая худую руку на своей груди ладонью. Как бы Йоэлю не казалось, а для парнишки он и вовсе становится святее всех святых. Ведь он не отворачивается от него, как это делают все вокруг, включая даже так называемых друзей. Не оставляет его один на один с жестоким миром. Напротив, окутывает теплом, вниманием и заботой, полностью искупая тем самым свою вину за содеянное в первую ночь.

— Это как?

— Ну, ты ведь что-то понимаешь в музыке, верно? — вспоминает Хокка. — А мне как раз нужен толковый продавец в магазин.

— У тебя свой магазин? — все сильнее удивляется Алекси.

Безусловно, он понимал, что Йоэль хорошо обеспечен, но почему-то совсем не задумывался о том, как именно тот зарабатывает. Теперь же интерес об этом и о жизни Хокка в целом захватил тринадцатого с головой.

— Да, музыкальный. Точнее их сеть, — откликается гость. — Это не приоритет всей моей жизни, конечно, но о прочем я расскажу позже. Так… ты согласен?

— Но я ведь, наверное, не смогу накопить большую сумму… — сомневается Каунисвеси, в глубине души действительно желая ответить согласием.

— Я ведь знаю все, — вздыхает Йоэль, в который раз за день прокручивая в голове историю Алекси. — У вас же есть какие-то накопления, так? Не хватающую сумму я выплачу тебе сразу. В остальном зарплаты в магазине, уверен, будет достаточно.

— Постой, что? — не верит услышанному блондин, разворачиваясь в объятиях гостя и впиваясь в его лицо взглядом широко распахнутых глаз. — Ты сделаешь все это для меня? Йоэль, ты серьезно?

— Я все обдумал, — улыбнувшись, отвечает Хокка, погладив парня по спине.

Тихо всхлипнув Алекси всем телом прижимается к гостю и, обхватив ладонями его лицо, горячо целует. Этот парень дарит ему слишком много эмоций, ощущений и чувств. Слишком, чтобы он оказался способен справиться с этими нежными порывами. Йоэль мягко смеется в касающиеся его вновь и вновь губы и, плавно уложив блондина на свою грудь, целует его в висок.

— Утром мне нужно будет уехать по делам, так что вечером, как обычно в десять, я буду ждать тебя у выхода из дома со всеми вещами. Насчет твоего… работодателя — не беспокойся, я обо всем договорился.

Укачиваемый в крепких руках тринадцатый, рдеет и прикрывает глаза. Завтра все будет иначе. Завтра начнется новая жизнь и у него, и у его натерпевшейся семьи. И завтра же утром он, наконец, осознает, что самое глубокое чувство, что он и не ждал более испытать, уже захватило его сердце и разум.