Часть 41 (1/2)

Хотя прошла всего неделя с последнего сеанса, Баки делился новыми впечатлениями с Сэмом с таким пылом, будто не видел его несколько месяцев. Он помнил, как вошёл в офис, снял лёгкий пиджак и сел на привычное место в правой части дивана рядом с кофейным столиком. Как только Сэм сел и предложил ему воды, Баки начал рассказывать новые истории о Стиве и Наташе, о том, что он узнал о своих стойких товарищах и о себе.

Когда-то ему легко было быть открытым и болтать о своей жизни; много лет назад, ещё до того, как он ушёл на войну — когда ещё учился в колледже, и жизнь была относительно беззаботной. Честно говоря, если бы Баки серьёзно задумался об этом, то с трудом бы определил, в какой момент растерял способность возбужденно болтать и откровенно говорить о себе. Но делать это снова, к тому же со своим терапевтом, было так же легко, как дышать.

Возможно, всему виной обстоятельства; возможно, появившаяся открытость в отношениях с пришедшими в его жизнь людьми. И всё же Баки переходил от одной истории к другой, начиная с того, как хорошо Стив и Наташа восприняли подробности его плена, перескакивая на утешение и сострадательную привязанность Наташи и понимание Стивом его борьбы. Всё это время Сэм с мягкой улыбкой терпеливо слушал, время от времени кивая и вставляя свои комментарии то тут, то там, подбадривая Баки.

Он не рассказывал о кошмаре раннем утром или о том, как ударил Стива. Как бы то ни было, он всё ещё справлялся с последствиями того утра и тяжёлым прошлым Стива, которым тот смело поделился с ним. Баки знал, что важно быть честным с Сэмом, делиться даже самыми мелкими деталями, чтобы полностью принять их, но он уже давно понял: кое-чем не стоит делиться сразу. Этот конкретный случай, решил он, был как раз таким.

Вздохнув, Баки взглянул на Сэма и обнаружил на его лице теплую улыбку, которой никогда раньше не видел.

— Что? — спросил он, тихо фыркнув себе под нос.

Сэм медленно покачал головой. Воротник его свитера свисал достаточно низко, чтобы обнажить острую ключицу и поблескивающую на шее цепочку.

— Просто сейчас ты намного счастливее, Баки, — медленно сказал он, слегка склонив голову набок. — Когда ты только пришёл ко мне, то был таким... замкнутым, таким затворником. И имел на это полное право, учитывая, что с тобой произошло и как с тобой обращались, когда привезли домой. Просто невероятно видеть, как ты изменился.

Баки почувствовал, как лицо потеплело, румянец поднимался от горла к носу. Он на мгновение опустил взгляд на свои руки, солнечный свет отражался от его пальцев и отбрасывал блики на правую ладонь.

— Я не... ожидал, что всё будет так. Я не ожидал, что эти люди окажут на меня такое влияние. Иногда мне самому кажется нереальным прогресс, которого я добился с ними, с тобой. Я ... я часто беспокоюсь, что скажу или сделаю что-то слишком личное и потеряю их, но они всё ещё со мной. Я был вспыльчивым, я делился по-настоящему ужасными вещами, но они всё ещё со мной...

— Они хорошие, понимающие люди, — просто сказал Сэм, улыбка не сходила с его лица. — Стив был солдатом, у Наташи был собственный опыт — они понимают, что мир и его обитатели могут быть ужасно жестокими. Они здесь, чтобы показать тебе, что ты можешь измениться, но стать лучше, чем был.

— Я всё ещё не могу до конца поверить, что они появились в моей жизни. Это вышло случайно, а в итоге совершенно незнакомые люди поверили в такого мрачного и несчастного меня. Ощущаю себя героем блокбастера, романтической комедии или еще какого-нибудь дерьма.

— Как думаешь, где берёт идеи Голливуд? Не с пустого же места, верно? — Сэм одарил Баки широкой улыбкой, обнажая щербинку между передними зубами, и Баки не мог не ответить ему взаимностью. Было приятно улыбаться и чувствовать лёгкость. Последние несколько дней казались такими тесными, что вызывали клаустрофобию, выжимая из Баки все соки, и только Наташа и Стив смягчали её настолько, чтобы дышать и спать. Но когда он проснулся в то утро и обнаружил два сообщения ”доброе утро” — от белокурого красавца и рыжей мамочки-наседки, то почувствовал, как тяжесть упала с груди.

Медленно сглотнув, Баки откинулся на спинку дивана, позволяя себе глубоко дышать. Иногда было трудно вспомнить, насколько легко всё могло бы быть на самом деле — зависело это только от него самого. Стив, благослови его господь, так часто пытался уговорить Баки сделать что-то, от чего станет легче; но он, как и сам Баки, знал, что бывают дни, в которые беззаботности и смеху просто не место. Но Баки начинал понимать: свет всегда вернётся, какой бы густой ни была тьма.

— И всё же я хотел бы спросить тебя кое о чем, — сказал Сэм, смягчая тон. Баки снова на мгновение заглянул ему в глаза. В глубине сознания что-то зашевелилось, и он кивнул. — Ты ещё не думал об этом, чтобы позвонить своей семье?

Если раньше его реакцией стал бы сжавшийся желудок, сопровождаемый нервным трепетом и беспокойством, скручивающим все внутренности, то сейчас Баки ощутил спокойствие. Он не придал этому особого значения, учитывая, что был так занят другими стрессовыми проблемами. Но Сэм… сейчас Баки понял, что тот пытался донести неделю назад. То ли из-за своего собственного упрямства, то ли просто из-за незнания, Баки не воспользовался возможностью связаться с семьей.

Однако Сэм был прав: было несправедливо по отношению к его семье — сестре, матери и отцу — оставлять их в неведении. Прошло больше года — простят ли они его? Поймут ли его потребность побыть одному, побыть вдали, осознать, что он уже не тот парень, который ушел на войну, а изменившийся до неузнаваемости, преследуемый призраками прошлого мужчина? Конечно: они твоя семья, и они любят тебя. Папа ветеран, как и ты. Если мама смогла помочь ему, то сможет и тебе, и Бекка тоже. Всё будет хорошо.

Медленно вздохнув, Баки осторожно прикусил нижнюю губу.