Часть 12 (2/2)
— Ладно-ладно, — Колл примирительно поднял руки и выставил перед собой. — Не буду ходить вокруг да около, раз нам такая занятая леди попалась. А время беречь нужно. Особенно, если на уши собеседнику никак присесть нельзя.
Его милое выражение лица тут же изменилось. Улыбка исчезла, а глаза перестали бегать по телу. Хмуро взглянув на девушку, он сложил пальцы в замок, подперев ими подбородок.
— Даю тебе возможность съебаться из города, — коротко протянул он, по-видимому, не думая о том, что пояснения будут уместны.
— Или что?
— Или покромсаю всю твою команду. Вместе с семьями, вместе с детьми и дальними родственниками.
Она застыла на месте. Тело как ледяной водой окатило. Внутри разлилось горькое непонимание.
— И что это изменит?
— Ничего, — он ухмыльнулся. — Но тебе будет херово. Этого достаточно, мне кажется.
— Мог бы убить и меня тоже. За компанию.
— Ты красивая, сильная и ты мне нравишься, — выпалил Колл, не смущаясь в выражениях. — Поэтому и даю тебе возможность уехать. Может, свидимся когда-нибудь. А пока ты тут не к месту и расследования твои тоже.
— Нет у тебя такого влияния, Штреддер. Не верю в твои угрозы, как бы тут не распалялся.
Рене соврала. Многие богатые люди стояли за этим загадочным человеком, что мастерски изворачивался от всех нападков прессы и военной полиции. Она знала, что его не раз судили.
Девушка пыталась выудить из него больше информации, надавить на самолюбие. Но он видел ее насквозь, кажется.
— Рене, хватит играть в мужские игры. Женщине не место в этом кровавом беспорядке, — Колл взглянул на нее по-отечески мудро, словно наставлял.
Внутри заискрилась злость, что сковала руки. Пальцы тут же зачесались и ей неистово захотелось прописать ему пощечину. Он тоже давил. Давил изо всех сил.
Она смотрела на его постаревшее хитрое лицо и не понимала, как маленькой девочкой не замечала черной натуры, что разливалась в его глазах, как жидкие чернила. Он был пропитан качествами, что она ненавидела и хотела вырвать с корнем из каждого зазнавшегося мужлана, что втолковывал ей о женском предназначении.
Сколько грязи ей пришлось вытерпеть от тех же «хозяев жизни», чтобы хоть чуть-чуть подобраться к их положению в обществе?
В голове тут же всплыл образ Корнелиуса Фишера. Ей стало стыдно, но она отбросила мерзкие мысли подальше. Осуждать себя будет позже.
С ней считались уже давно. Ее боялись и пытались угодить. Она была сильна и бескомпромиссна. И лишь Штреддер все продолжал видеть хрупкий цветок, что не в состоянии расти без полива.
— Штреддер, — слова были пропитаны холодной яростью настолько, что захлебнуться можно было. — Только попробуй дотронуться до моих сотрудников. Я вылью на твои делишки столько грязи, что ты в ней задохнешься и сдохнешь, как свинья. И даже собственная смерть не остановит меня от того, чтобы тебя закрыли в сыром подвале до конца твоей жалкой жизни. Не надо мне угрожать и заигрывать тоже. Я слышала, что ты заправляешь чем-то покрупнее, чем наркотическая группа? Оттого так не хочешь внимания?
Он молча смотрел на нее и, кажется, оценивал. Восхищенно разглядывал злое лицо, хмурые брови и сжатые от эмоций губы. На вопросы не отвечал, а лишь пытливо сканировал.
— Я не девочка тебе, — наконец предупредила Рене, поднимаясь с кресла. — Попрошу убраться из моей квартиры.
Мужчины, что сопровождали Колла, молчаливо уставились на хозяина, вопрошая о дальнейших действиях. Начальник лишь снисходительно улыбнулся и дёрнул головой.
— Про управу я не шутил, — он тихо прошептал фразу куда-то в пустоту гостиной и тут же ушел. За ним ушли и его исполнители.
Это была последняя встреча Рене Бишоп с Коллом Штреддером в Сигансине.
Спустя пару дней девушка незамедлительно выехала в Трост, оставляя свои издательства на попечение из ниоткуда взявшихся мужчин, что заняли высокие посты.
…………………………………………
Майк стоял в той самой подворотне, в которой нашел корзину с рассыпанными овощами. Раздражённо ковыряя землю носком сапога, мужчина наблюдал за полицейскими, которые с задумчивыми лицами осматривали темный каменный закуток.
Ваннц настаивал, чтобы капитан не совал свой нос в расследование, однако Захариус все равно умудрился увязаться за его группой быстрого реагирования, свалив все бумажные дела на Нанабу.
Женщина не была в восторге оттого, что товарищ отлынивает от основных обязанностей, однако прикрыла его по старой дружбе.
Среди кучи людей, что пытались разобраться в деле, Майк сразу приметил мелкого и напористого полицейского по имени Рик Окато. Первым, что бросалось в глаза, была его широкая фигура и мясистое красное лицо, обрамленное густыми щетками бровей и мешками под глазами. Специалист был ниже его на две головы, небрежная рубашка торчала из штанин широких брюк, а сальные волосы спадали на лоснящийся от пота лоб. На носу сидели огромные очки с выпуклыми диоптриями, что делали его взгляд до ужаса пугающим и неуютным.
Он вечно пялился на Захариуса своими мутными голубыми глазами и зло поджимал губы, когда капитан пытался задавать тому вопросы.
Полицейский был недоволен, что его работа сопровождается постоянной слежкой надоедливого разведчика.
Мелкий рост не был помехой для того, чтобы Окато считал себя самым лучшим, самым важным и самым влиятельным. Его постоянные циничные шуточки в сторону Майка бесили капитана до зубного скрежета.
— Что вы ищете? — не выдержал Захариус, напряженно вглядываясь в цикл хаотичных действий Окато.
— Не мешайте расследованию, — тут же отозвался мужчина, открывая чемоданчик и доставая оттуда пробирку с жидкостью и ватные тампоны. — Ненавижу, когда вы, вояки, затаптываете мне все улики.
— Улики? — Майк огляделся по сторонам.
— Улики, — повторил собеседник. — Мы, полицейские, уже давно перешли на более современные способы расследования. Вам, разведчикам, только до своих титанов и есть дело.
— Не буду мешать, — пробурчал капитан, не желая вступать в полемику.
Он отошёл на пару метров, наблюдая, как полицейский обмакивает тампон в жидкость и берет пробу крови на стене, что капитан обнаружил ещё в первую свою вылазку.
От присланной из местного отделения розыскной группы полиции не было толка. Те только задумчиво чесали головы и занимались бесполезным допросом друзей и знакомых Адель Кросби, которые, естественно, не имели понятия, куда девушка могла подеваться.
Группа быстрого реагирования единственная делала хоть какие-то логичные попытки в поисках Адель. Правда, Рик в один из вечеров сказал ему, что шансы найти Кросби живой и не покалеченной почти равняются нулю. А уж если ее украли охотники за бабочками <span class="footnote" id="fn_31441616_0"></span>, то конец веревки они никогда не отыщут.
Рик вообще довольно быстро оттаял к забитому и почти отчаявшемуся Майку. Он словно проникся к его истории какими-то тёплыми чувствами и последние два дня бесперебойно работал, пытаясь зацепиться за что-то. А так как капитан постоянно путался под ногами, ему пришлось и Захариуса эксплуатировать, чтобы тот хоть немного унялся.
Окато быстро установил, что образец крови в подворотне принадлежит пропавшей. Мужчина заставил Майка устроить в квартире Адель тщательный обыск, в попытке отыскать образцы ее тканей или жидкостей. Майк в ответ притащил использованную вату с кровью, которую нашел в мусорном ведре ее жилища.
Рик долго рассматривал образцы в своем новеньком мощном микроскопе, который притащил из столицы, прежде чем сказать Майку, что кровь принадлежит его будущей жене. Образцы идентичны. Реагенты не врут.
Лицо полицейского тогда задумчиво нахмурилось, наблюдая, как Захариус трет уставшее лицо и тяжело вздыхает. На следующий день он вытащил Майка с работы и они, вместе с другими полицейскими, стали прочесывать ближайшие к месту пропажи дома.
Жители неохотно открывали двери и неохотно отвечали на самые безобидные вопросы.
Некоторые особо ушлые и бесстрашные вообще намекали на дополнительное вознаграждение, хотя не знали ничего конкретного и скрывались в подворотнях, едва отчаявшийся капитан протягивал им пару монет из собственного кармана. Расследование в очередной раз заходило в тупик.
Окончательно заебавшись от наглых пьянчуг и дерзких беспризорников, Майк Захариус зашел в крошечную цирюльню, что ютилась на углу и была расположена довольно далеко от их места происшествия.
Колокольчик зашелся в короткой звонкой трели, хоть в нем не было никакой необходимости. Помещение было крошечным. Тут едва помещалось единственное кресло и платяная тумба с инструментами. На стене висело замызганное зеркало, а в самом кресле восседал пожилой цирюльник, что увлеченно крутился и щелкал большими ножницами. Ему, по-видимому, было дико скучно.
Комнатка была до того маленькой, что Майку пришлось пригнуться, чтобы войти. Дверной косяк не был рассчитан на высокий рост. Повернувшись к разведчику, старый мужчина тотчас оживился и вскочил с кресла.
— Подстричься пришли? Для военных скидка, — тут же объявил. — Я вам такую скидку сделаю! Да вы проходите.
— Я по делу, — отрезал Майк и застыл на месте, скрещивая руки на груди.
Под глазами у того залегли темные от усталости круги. Захариус до сих пор страдал от бессонницы, но старался не подавать виду. С похищения Адель прошло уже пять дней, и с каждой минутой мужчина все больше сомневался в том, что найдет ее живой. Он жестко отсекал эту мысль, но она все равно беспрерывно появлялась в голове.
— Так вы присаживайтесь вот в креслице и расскажите о своих делах, — улыбнулся старик, уступая свое место. — Негоже разведчику с лохмами. А то вдруг и титана не заметите в битве, когда патлы в глаза полезут.
Майк раздраженно сдул прядь с правого глаза и, смиренно скинув УПМ и снаряжение в угол комнаты, сел. Ему правда нужно было подстричься.
Обычно это делала Адель.
— Пять дней назад рядом с вашей цирюльней произошло кое-что. Пропал сотрудник Штаба Разведки. Мы опрашиваем всех, кто мог что-то видеть, — старик быстро схватился за инструменты, и Захариус услышал щелканье лезвий над ухом.
— Да я весь день здесь сижу. Некогда мне людей разглядывать.
— Может, все-таки что-то подозрительное проскакивало?
— Да вроде ничего такого. А кто пропал-то? Может, знаю вашего сотрудника-то?
— Может и знаете, — согласился Майк, размышляя о том, что раскрытие личности никак не воспрепятствует делу, — Адель Кросби. Врачом в Разведке работает.
— Ади? — удивленно протянул цирюльник. — Она моему внуку травки выписывала от простуды. Такая девчонка хорошая. Пропала, говорите? Боже мой. Отродясь здесь такого не было.
— Вы не особо об этом распространяйтесь, мистер, — грозно предупредил Захариус.
— Конечно-конечно.
Мужчины замолчали. Цирюльник довольно быстро справился со своей работой и через минут десять отошел от зеркала, чтобы Майк смог оценить результат.
Прическа не понравилась. Старик оставил слишком много лишних волос, словно жалел. Адель всегда стригла коротко, не щадила ни одного волоска.
Аргументировала тем же, что лепетал старик пару минут назад. Чтобы волосы не мешали. Чтобы ничего не мешало ему вернуться к ней с очередной экспедиции.
В помещение внезапно ворвался маленький мальчишка с белыми волосами и ярким синяком под глазом. Потирая грязные ручонки, он остановился, увидев перед собой высокого военного.
— Ой, деда, — воскликнул ребенок, испугавшись. — Я ничего не делал.
Майк усмехнулся, наблюдая за юным хулиганом.
— Да не по твою душу, Денни, — успокоил его старик. — Представляешь, тетя Ади пропала.
Захариус злобно глянул на мужчину, что обещал ему держать рот закрытым.
— Ой, простите, — цирюльник запоздало спохватился. — Только ты об этом никому не говори, внучок.
— А что там с тетей Ади? — ребенок заинтересованно взглянул на Майка. — Она разве не заболела? Видел ее недавно с двумя какими-то шаромыгами.
— Что за выражения, молодой человек? — дед недовольно прошелся по внуку взглядом.
Денни прыснул в руку, стараясь не засмеяться в голос. Ушлый был мальчишка, любопытный и бесстрашный.
Майк внезапно наклонился к мальчику и схватил того за тонкие плечи. Денни испуганно расширил глаза и впился в мужчину, как будто натворил что-то.
— Денни, а когда ты ее видел?
— Да на той неделе. Дней пять назад вроде.
— А где это было? Видел куда пошли?
— Да я тут за углом носился, — стал оправдываться мальчик. — И наткнулся на троих в сумерках. Ади без сознания была. Они ее под руки держали, сказали, что заболела, а мужчины вроде как ее в больницу несут. Я еще тогда удивился очень, хотел им сказать, что тетя и сама врач. Утащили куда-то в сторону Южного рынка, не стал за ними идти, больно страшные дядьки были.
— А ты их раньше видел?
— Ну, один постоянно около местного управления трется, вроде как сопровождает кого-то важного. Но я не уверен совсем, что это он.
— А показать сможешь? — спросил Майк, не веря, что спустя вереницу бесполезных попыток зацепился за что-то важное.
— Никуда он не пойдет, — возразил дед. — Ребенка, да в свои преступные игры. С ума что ли сошли?
Цирюльник подошел к Денни и вырвал того из чересчур грубой хватки разведчика, недоверчиво поглядывая на мужчину снизу-вверх.
— Поймите, это очень важно, — Майк поднялся на ноги и отряхнул пыль с брюк. — Информацию все равно придется раскрыть. Другой вопрос — кому? Мне или отряду полиции, который придет по душу вашего внука? Можете с нами пойти, если вам так спокойнее будет.
Зрачки мужчины невольно расширились от страха. Никто не любил лишний раз общаться с местной полицией. Особенно люди, владеющие небольшим бизнесом.
— Не ради вас, а ради Ади, — наконец проворчал старик.
………………………………………………………….
Тренировочная база Касл Кетлуэлл, если верить картам, находилась в двух сутках времени. Агата была раздражена этим фактом до трясучки в руках. Все, что хотелось девушке, так это избавиться от назойливого общества капрала, который холодно сканировал ее исподтишка и следил за каждым шагом.
Последний, почти деликатный, разговор, не сделал их ближе. Напротив, они как будто отдалились друг от друга, обозлились и боялись переброситься и парой фраз. То ли им было неловко оттого, что немного раскрылись перед друг другом, то ли горький привкус настигшего несчастья еще был свеж на корне языка.
Чувство вины надежно укрепилось в груди Агаты, и оттого ей было особенно паршиво. Мысли метались в ее голове, как звери в клетках. Была ли ее вина в том, что девушка влипла в эту историю абсолютно не по своей воле? Какое право имел Аккерман так набрасываться на нее и кидать острые фразы, которые, как ножи, вспарывали сердце? Зло ли управляло его языком или он действительно говорил то, что думал?
Леви всегда говорил то, что думал. Ответ был очевиден.
Капрал шарахался от нее, как от прокаженной. Пытался избегать даже самых простых информативных бесед и выглядел так холодно, что Агате казалось, что ещё чуть-чуть, и он просто заморозит своими туманными глазами. В беглом взгляде улавливалось разочарование.
Нос Сейдж нещадно болел. Леви мастерски менял повязки каждые пару часов, стараясь игнорировать ее жалкий вид и набухшие под глазами лиловые припухлости.
Она просила мужчину бинтовать шире, чтобы никто не видел ее уродства. Аккерман тогда цыкал зло и недовольно, но бинтовал так, как просила.
Грег в такие минуты тихо посмеивался, за что получал от капрала парочку отменных тумаков и очередную порцию советов на тему того, каким способом лучше всего закрыть рот.
Агата никогда не видела, чтобы Леви так себя вел. В нем как будто уживался мастерский самоконтроль и буйная несдержанность.
Ночью, перед приездом в тренировочный штаб, Аккерман наконец смог оставить ее одну и ушел собирать дрова для костра. Перед этим мужчина ещё раз перевязал пленного и дал Агате одно из своих лезвий, холодно бросив наставление.
— Дернется — поправь лицо.
Вряд ли Сейдж была на это способна в таком состоянии, но предпочла взять оружие из мужских рук.
Тень его фигуры скрылась меж густых деревьев, и они с пленником остались совсем одни. Агата с наслаждением сосредоточилась на трели сверчков и потрескивании тонких веток в огне.
— Отлично выглядишь, — бросил Грег, насмехаясь над девушкой.
— Пошел ты, — девушка сжала челюсть и поерзала на твердой земле.
— Серьезно, — он улыбнулся Агате, демонстрируя выбитые двойки. — Надо было дать Киму побольше тебя повоспитывать. Светлая память ему, конечно.
— Ага, светлый был мужик, — девушка прыснула от чепухи, которая лилась изо рта собеседника.
Его попытки вывести на эмоции больше походили на слабые тычки ребенка палкой. Надоедливо, но не больно.
— Ты уже рассказала Смиту? — внезапно спросил Грег спустя пару минут молчания.
— Что рассказала?
— Не притворяйся дурой, Сейдж. Твой папаша наверняка рассказал тебе на смертном одре. Кстати, сильно мучился? Никогда не любил этого старого и вшивого пройдоху.
— Закрой свой рот, — Агата холодно взглянула на мужчину из-под опущенных ресниц.
Грег расхохотался и тут же поморщился от неприятной боли в ушибленных ребрах. Леви от души поупражнялся на его грудине, когда тот чуть не прирезал Агату своим обрубком острого ножа.
— Так рассказала?
— Не понимаю, о чем ты.
Она подняла лезвие и аккуратно положила на коленку, всматриваясь в свое отражение на оранжевом от огня металлике.
— Значит, не рассказала, — заключил мужчина через несколько минут сводящего молчания. — Интересно, почему?
Сейдж предпочла игнорировать пленника и продолжила аккуратно водить по оружию дрожащими от страха пальцами.
— Не доверяешь Корпусу? — все продолжал допытываться Грег. — Думаешь, что Смит избавится от тебя, как только узнает, какой поганью занимался твой ближайший родственник? А как отреагирует твой драгоценный Аккерман, когда узнает, что его подстилка все знала, но предпочитала молчать?
— Заткни свою пасть.
Тело пылало от вихрящейся внутри ярости, но голова оставалась до ужаса холодной и рациональной. Девушка снова сжала рукоять острых лезвий и подняла на Грега пустой взгляд.
Пленник улыбнулся в ответ. Внутри та не видела и капли испуга, лишь огонь удовольствия в почерневших зрачках.
— Ты посмотри, как возбудилась, — удовлетворенно протянул мужчина. — Боишься, что капрал догадается, правда? Колл немного расстроится, когда узнает, на кого его променяли. Ну ничего, я бы и дальше прикрывал тебя, подруга, но думаю, что моя поездка в Кэтлуэлл не обычный вечерний променад. Боли я до безумия боюсь, так что пиши пропали ваши поганые секретики.
Мужское лицо словно превратилось в гротескную маску. Внутри у девушки тотчас забурлила волна непрекращающегося страха, которая катком проехалась по каждому участку тела, заставив Агату нервно передернуться. Она понимала, к чему клонит Грег.
Взгляд бегал от острого лезвия до крепких веревок, обвивающих мужское тело.
Бесполезно. Не успеет.
Грег недовольно поморщился, поерзав на месте.
— У меня нос чешется. Почеши, будь котиком.
— А яйца тебе не почесать? — раздался грубый голос Леви, что вышел из-за кустов с охапкой дров в руках.
Девушка вздрогнула, пытаясь вести себя обыденно. Бушующий внутри хаос поутих на мгновение.
— Тоже было бы не плохо, — усмехнулся Грег, игриво поднимая бровь. — Нос бы доверил милой девчуле, а вот яйца только тебе.
— Сейчас, только разомну ноги…
Пока двое мужчин мерились членами и играли в острую словесную перебранку, Агата застыла на месте. Отбросив лезвие подальше, она судорожно соображала, как ей действовать дальше.
— С тобой все в порядке? — бросил вопрос Леви, вытягивая Агату из пучины тяжелых размышлений. — Он что-то сказал?
— Все хорошо, — Сейдж попыталась улыбнуться, наблюдая, как за спиной Аккермана подмигивает ее недавний собеседник. — Нос болит.
— Да чего ты распереживался, Леви? — тут же влез Грег, перетягивая одеяло. — Мы тут вполне мило пообщались. Вспомнили былые времена.
— Былые, говоришь? — нахмурился капрал, не отводя взгляда от девушки, словно пытаясь найти в ярких серых глазах ответы.
Он слышал. Он слышал. Он слышал. Он слышал.
— Так точно, капитан. Как раз вспоминали, какая хорошая была пара, — он сделал драматичную паузу, — Агата Штреддер. Звучит отлично, правда?
— Заебал.
Леви потянулся за веревкой и кляпом. По-видимому, Грег наконец перешёл невидимую тонкую черту его смиренного терпения.
Заткнув упирающегося пленника, мужчина устроился около ближайшего дерева, упираясь в ствол дуба. Тонкая фигура Сейдж, точно призрак, стала порхать над костром, неумело пытаясь подсунуть пару толстых веток в полыхающее пламя.
Руки ее слабо потряхивало то ли от холода, то ли от нервов. Девушка пыталась согреться и успокоить внутреннюю дрожь, подставляя ладони поближе к теплу.
Сложно было уловить, о чем та думает. Глаза беспорядочно бегали по сторонам, стараясь избегать его ответного взгляда. Она будто боялась наткнуться на него, словно скрывала что-то. Леви явственно почувствовал сомнение внутри.
Кажется, Смит предупреждал его. Аккерман тогда отмахнулся по непонятным причинам. Как будто отказывался видеть за маской ее беспомощности и отчаянья что-то более темное и глубокое.
Мужчина слышал каждое брошенное этим ублюдком слово. Он слышал их односторонний разговор. Ее молчание было красноречивее любых слов.
Он надеялся, что Эрвин все-таки выпутался из лап Военного совета. Капрал не имел ни малейшего понятия, что делать с девушкой, что сейчас украдкой поглядывала на него в ответ. И слабо улыбалась. Словно контакт налаживала.
Блять.