Часть 4 (2/2)

Время будто остановилось. Стрелка на часах замерла. Агата дернула руки к груди, вцепившись в тонкую блузку. Глаза расширились, ужас пробрался под кожу. Лицо Аккермана менялось. Серовато-бледная кожа, потухшие и пустые глаза. Ладонь, до этого даже немного возбуждающая, сжала колено, и она куснула внутреннюю сторону щеки, чтобы не вскрикнуть от боли. Сейдж ловила ртом воздух, пытаясь отдышаться.

— Он там умирал и кричал тебе вслед, — не останавливаясь, продолжал Аккерман. Голос четкий, ровный, не дрожащий. — Кричал, чтобы ты никогда не забыла.

— Хватит, — пискнула Агата, пытаясь убрать его руку. Все ее тело зашлось в такой истерике, что ноги задергались. Животный крик застрял в горле. Слизистая пересохла.

— Долго собираешься прятаться? Помнишь тех крыс в подвалах? Они тоже прятались, вместе с тобой. Сколько людей должно умереть, чтобы ты подняла свою задницу?

— Я… Я… Я не…

— Хватит мямлить, — голос капрала окончательно изменился.

Она с ужасом узнала перед собой Колла Штреддера. Он ухмылялся и проводил ладонью чуть выше, к внутренней стороне бедра. Отросшая щетина, змеиный взгляд и кривоватая улыбка. Сам дьявол из Ада пожаловал. В глотке ком, она неуклюже вырывалась.

— Ну привет, — этот похотливый шепот. Шепот, что когда-то заставлял ее мокнуть. Очень давно. — Не надо пугаться. Разве ты так пугалась, когда терлась об меня, как мартовская кошка?

Ее тело сопротивлялось. Пальцы впились в кожу, царапая податливую плоть. Отметины краснели на мужских руках. Она попыталась выскользнуть из железной хватки. У Колла боли ни в одном глазу, хоть всего исполосуй.

Прошли те времена, когда было интересно прыгать в его постель, чтобы позлить отца. Не тот он человек, чтобы отпускать просто так, без последствий. Опасный ублюдок.

— Отпусти меня, мразь, — перешла на крик, отталкивая ногами.

— Я найду тебя, — он распластал ее на ступеньках, вжав своим телом в неровный камень. — Думаешь справишься? Думаешь спрячешься? Всех найду. Всех, Агата. Эрвин Смит, Ханджи Зое, Леви Аккерман. Кто там еще? Кому ты еще рассказала присказки своего старика?

— Нет!

— Ты слаба, — его рука тягуче прошлась по ее телу вверх, сжимая грудь и аккуратно прикладываясь к шее. Она ничего не почувствовала, сплошное отвращение. — Ты слаба даже для того, чтобы защитить себя.

Она хрипела от ужаса. Глаза выпучены, ноздри раздулись. Застыла в одной позе, как загнанное в угол животное. Съежилась, пытаясь не стонать от бессилия. Стук сердца отдавался в ушах. Она не признавалась в этом, но Агата боялась его до чертиков.

Внезапно все закончилось. Кто-то схватил ее за плечи и рывком поднял. Она резко распахнула веки.

— Это был сон. Сон. Просто сон.

— Просыпайся, — знакомый голос Леви так обрадовал, что она порывисто его обняла, теряясь в складках военной формы. — Эм.

Аккерман растерялся. Руки безжизненно повисли по бокам, пока Сейдж крепко обхватила его шею, пряча заплаканное лицо. Он почувствовал, как кончик ее носа коснулся ключицы сквозь ткань рубашки. Как давно его никто не обнимал. Просто так. Сколько времени прошло? Застыли в одной позе. Она обнимала, он позволял.

— Боже, прости, — окончательно проснувшись, Агата резко отстранилась и начала тереть красные глаза. — Прости, я не хотела. Какой стыд.

— Неважно, — капрал не желал размышлять об этом. Сам виноват. Заявился в чужую комнату, выдернул из сна. — Одевайся, нас срочно вызывает Эрвин.

— Что-то случилось?

— Одевайся.

Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Агата на минуту прикрыла глаза, уткнувшись лбом в колени. Разрыдалась. Сон был таким реальным, что она до сих пор чувствовала колкую боль в груди и стальную хватку на коленке.

…………………………………………

Адель Кросби шла по темной улице, держа в руках корзину с овощами. Каждый вечер по одному сценарию. Заканчивала смену в военном лазарете, шла мыть руки, снимала медицинский халат, распускала короткие светлые волосы, стягивая белую шапочку.

В легком платье ступала по мощеным улица Троста, улыбалась прохожим. Рабочая смена кончилась. Впереди выходные.

Каждый раз, когда она шла к выходу из штаба Разведки, ее ждало что-то приятное. Проходя по пустому коридору, женщина всегда притворялась удивленной, когда Майк Захариус внезапно вылетал из-за поворота и прижимал ее тело к стене. Губы собственнически впивались в шею, медленной дорожкой пробивались выше и заканчивали долгим и беспощадным поцелуем.

Ей нравилось, как сильно он ее хватал, как крепко прижимал к каменной кладке и как страстно целовал, словно хотел трахнуть прямо в коридоре.

— Майк, перестань, — тихо шептала она, приводя его в чувства.

А Майк глупо улыбался ей, на прощание чмокал в щеку и хватал за ягодицу, заставляя ту еще больше краснеть.

— Ты же знаешь, как я жду выходных?

— Еще как знаю, — она в отместку прикасалась к его ширинке, легко поглаживала, чувствуя, как он напрягается и суживает глаза.

Адель Кросби улыбается, крутя в голове это бурлящее воспоминание, и перебегает дорогу.

— Он придет сегодня.

Она помнит, что они договорились. Она помнит, что сегодня они займутся любовью, не прячась в темных коридорах и не стесняясь своих чувств. Могут касаться друг друга до самого рассвета. Чувствовать, как медленно сходят с ума, растворяясь друг в друге. А на следующее утро горько поцеловаться на прощание.

— Еще неделя.

Свои отношения пара скрывала давно. Каждый считал, что так будет правильно, а у руководства не возникнет лишних вопросов.

Адель всегда думала, что не встретит такого, как Майк. Ее мать с младенчества закладывала в ней неприязнь к мужчинам.

Девушка сторонилась его с самого начала, хотя Захариус, похоже, в первую секунду все понял насчет него, насчет нее и насчет них.

Он был из того типа мужчин, которые сразу знают, чего хотят. А она была из того типа женщин, которые отрицают до самого конца.

Он стойко терпел все ее закидоны, заботливо позволял разобраться в собственных чувствах. Никогда не давил и не манипулировал. Просто был хорошим парнем. Обычным и искренним в своих намерениях. Адель быстро сдалась.

Адель Кросби родилась в Тросте морозным и свежим утром. Стоял январь.

Ушлые торговцы только начали выставлять товары на прилавке, как услышали громкий грудной крик. Окна небольшой комнатушки выходили на сторону ярмарочного базара.

Отца девочка никогда не видела и не знала. Знала только, что он был богатым и глубоко женатым человеком.

С ее матерью он встретился случайно. Случайно родилась и она. Мать не особо баловала подробностями.

Она вообще была человеком скрытным и немногословным. Девочка никогда не чувствовала, что растет в любви и понимании. Постоянно терпела наказания и упреки.

Мама часто болела, хворала от всех напастей. Адель приходилось за ней наблюдать и ухаживать. Она никогда не видела, чтобы женщина работала. Деньги присылал отец, не забывая про свою бывшую любовницу и ребенка.

Они не голодали. Монет всегда хватало на теплый ужин, лекарства и даже на леденцы из жженого сахара, что так любила местная детвора.

Ее мать в больной горячке часто повторяла, что мужчинам не стоит верить. И доверять тоже не стоит, если Адель все же вляпается. Несчастная и обездоленная, ее мама была обижена на весь белый свет.

Обессиленная женщина повторяла это так много раз, что Кросби запомнила причитания, как мантру. Адель всегда внимательно слушала, обхватив влажную ладошку своей. На всю жизнь запомнила этот образ бледных губ, что шепчут ей на ухо.

Перед самой смертью Кросби попросила отца о последней услуге. Устроить их девочку в больничный колледж, чтобы она смогла выбиться в люди. Ухаживая за матерью, Адель поняла, что всю свою жизнь хочет посвятить помощи другим. Только вот денег на обучение сложной профессии у них в семье не было.

Последнюю просьбу отец выполнил, и через пару дней мать умерла. Ее глаза были широко открыты до самого конца. До последнего вздоха, что ловила девушка, сидя у ее постели.

Адель написала отцу письмо о скорой кончине матери и больше никогда не связывалась с ним, хотя он часто присылал письма, которые она не открывала.

В военный корпус Кросби попала случайно. Ханджи Зое как-то увидела ее за работой, когда почти всех врачей задействовали для помощи при нападении на стену Мария. Она и предложила ей пойти работать в Разведку и подболтала на это Смита.

С тех пор Адель трудилась в лазарете, ухаживая за больными и слабыми солдатами. Сшивала конечности, прижигала культи откусанных рук и ног. Беспристрастно смотрела на гибель молодых ребят, что звали мать на смертном одре. Спокойная и отстраненная. Ее почти ничего не пугало.

Завязывая отношения с Захариусом, где-то в глубине души она знала, что он может сгинуть за стеной. Или, что еще хуже, попадет к ней на стол. Без ног или без рук, с перебитым носом или выдавленными глазами. Ужасные образы частенько мучили ее в кошмарах. Девушка гадала, сможет ли она выполнить свою работу, если это случится. Мысли на этот счет становились все туманнее.

Перехватив плетеную ручку корзины другой рукой, Адель решила пройти через узкий и довольно темный проход, чтобы сократить дорогу до жилища.

Она хотела успеть помыться и приготовить ужин для Майка, чтобы порадовать его уютной и домашней стряпней. Ее так радовало, когда он, с наслаждением орудуя ложкой, хлебал ее супы и жаркое. Его эти влюбленные и туманные от сытости глаза. Все казалось таким семейным и тихим. Ей нравилось проводить вечера вот так.

Проходя через узкий туннель, Адель внезапно почувствовала, как кто-то схватил ее за тонкое запястье и со всей силы пригвоздил к стене. Ударившись затылком, ее взгляд помутнел, и она кротко вскрикнула, пытаясь понять, что происходит. Девушка уронила плетеную корзину, и свежие овощи раскатились по всему проулку.

— Адель Кросби? — напротив нее стояли двое крепких мужчин. Было темно, и она не могла разглядеть их лица.

Адель молчала, ошарашенно изучая незнакомцев.

— Это она, — произнес второй и, схватив ее за голову, снова приложил к стене.

Разум отключился. Потеряла сознание.

…………………………………………

Агата и Леви зашли в кабинет к Смиту, когда за окном уже стали виднеться первые звезды. Эрвин так и сидел на своем месте, упершись в собственные ладони.

Заметив их, поднялся. Аккерман беспокойно набивал ступней какой-то ритм, Сейдж прятала опухшее от слез лицо за волосами.

— Где Ханджи?

— Я ее не нашел, — тихо ответил Леви. — Сегодня воскресенье, может, пошла прогуляться. Не стал наводить панику. Однако не замечал у нее особой любви к прогулкам. Особенно, когда она занята очередным исследованием.

Командор помрачнел. Обессиленно потерев виски, он снова замкнулся. Быстро закивал, будто соглашался с чем-то в своей голове. Глубоко вздохнул, перебирая варианты.

— Информация про гарнизон подтвердилась, — наконец внезапно заговорил, кинув письмо на край стола.

Капрал подошел поближе и кинул взгляд вниз, изучая витиеватые строчки.

— Талантливо.

— И еще кое-что, — уже тише добавил Эрвин, протягивая ему большой лист бумаги.

Леви взял его в руки с подозрением.

— От Военного Совета? — вопросил, но не услышал ответа. И так очевидно. — Эрвин, ебаный в рот.

— Я знаю.

— Я же предупреждал.

— Я знаю.

Смит обреченно соглашался. Гнев Леви был неисчерпаемым.

Агата Сейдж молчала, наблюдая, как Аккерман зло сжимает челюсти, бегая глазами по строчкам письма.

Она тоже чувствовала себя виноватой. Виноватой в том, что не сгинула за стеной в пасти какого-нибудь десятиметрового страшилы. Так было бы проще для всех.

— Эрвин, мне жаль. Я говорила, что не стоит лезть в это, — она сделала пару шагов к ругающимся мужчинам.

— Молчи, — оборвал ее Аккерман, не оборачиваясь.

И она молчала. Молчала, потому что так было нужно. Потому что боялась сделать ситуацию еще накаленней.

— Думаю, Ханджи у них, — Эрвин начал мерить помещение шагами. — Нужно поехать туда. Они вызывают меня на совет как участника, но, думаю, это просто прикрытие для моего ареста.

— Я поеду с тобой, — тут же отозвался Леви.

— Нет, ты останешься здесь. С ней.

— Что, прости? — он не мог поверить своим ушам. — Из-за нее все это и началось. Ты предлагаешь охранять ее, пока тебя будут разрывать по кусочкам?

— Я как-нибудь справлюсь, — Смит обратил внимание на Сейдж. Но та его игнорировала. — А вы отыщите тот груз.

— Ты обезумел, Эрвин. Даже сейчас? Даже когда Ханджи, возможно, уже валяется мертвой в ближайшей канаве? — Аккерман с трудом сохранял спокойствие. Агата заметила, как тот крепко сжимает пальцы.

— Это не обсуждается, Леви. Агата знает отца. Где он жил, как он думал. Постарайтесь что-то узнать, пока я буду в отъезде. Обройте все его жилище, все места, где он останавливался или где мог что-то спрятать.

Аккерман зло посмотрел на девушку и скрестил руки на груди.

— Ну, допустим мы найдем «это». И что тогда? — тяжело вздохнул. — Ты подумал, как нам действовать дальше? Может, к тому моменту тебя уже казнят за любой надуманный инцидент.

— Сначала они захотят узнать, что мне известно, — прервал его Эрвин. — Кому я мог рассказать о своих подозрениях. И, очевидно, куда делась девчонка, которую разведотряд притащил из-за стен.

Агата стояла почти у самой двери, делая вид, что ее здесь нет. Смит видел, как нервно подрагивают ее плечи. Как хлюпает нос и слезятся глаза. Она скрестила руки на груди, словно пыталась обнять себя покрепче. На лице ни одной эмоции, а поджилки трясутся. Боится. Упирается.

— Агата. — Она беспокойно повернулась. — Вы с Леви должны исчезнуть. Скоро в штаб придет Военная Полиция и перероет тут каждый угол. У тебя нет другого выхода. Тебе придется участвовать.

Аккерман пренебрежительно фыркнул.

— Леви, на твоей стороне сила и военный опыт, — Эрвин оперся рукой о свой стол. — На ее стороне информация, которая должна помочь в поисках. А еще…

Эрвин на секунду замолчал.

— Она бывшая журналистка и умеет недурно подавать информацию. Не хуже местной пропаганды, в общем-то.

Глаза Агаты расширились от удивления. На что это он намекал? Неужели догадался о чем-то?

— Агата, у меня есть свои люди в нескольких изданиях. Я им доверяю, а ты должна сделать так, чтобы они доверились тебе. Я дам тебе их контакты.

Капрал и Сейдж продолжали молча слушать.

— Думаю, что в этом грузе скрывается что-то очень серьезное. И в случае чего, простой народ должен быть на нашей стороне, — он облизнул обсохшие губы. — Я могу довериться тебе, Агата?

Сейдж все поняла. Он знал. Откуда? Кто ему рассказал?

— Ну, другого выбора у вас нет. Как и у меня, в общем-то, — она поежилась от легкого сквозняка, что мазнул по фигуре.

— А что делать потом?

— А потом доверься мне, Леви. Как и всегда.

— Кто будет отвечать за штаб в твое отсутствие?

— Большинство солдат сейчас на учениях, пусть все так и остается. Отправь свой отряд туда же. С остальным придется разбираться Захариусу с Нанабой.

— Тяжело Майку придется, — глухо протянул Леви. — Думаешь, справится?

— У него нет другого выхода.