3 (1/2)

Доктор Ганнибал Лектер вернулся домой утром и застал занятную картину: его дочь, шестнадцатилетняя Алекс, дремала на полу в гостиной, прислонившись головой к кушетке, на кушетке спал мальчик, закутанный в плед, как в кокон. Солнечные лучи падали через широкое окно на паркетный пол, дубовую мебель, на рождественскую нарядную ель, отчего дерево светилось, как сошедший с облаков образ христианского бога, которому предначертано родиться и в страдании умереть за людские грехи.

Алекс встрепенулась, мальчик тоже, он резко втянул воздух, издав сдавленный вскрик, вжимаясь в кушетку.

– Доброе утро, Алекс, – произнес доктор Лектер.

Черные глаза мужчины с пепельно-русыми волосами смотрели в самую душу, лицо было похоже на гипсовую маску, с правильными чертами лица, тонкими губами. Мальчик затравленно глядел на незнакомца, серо-зелено-синие очи были то широко распахнуты, то жмурились, метаясь от одного предмета интерьера к другому, в попытках зацепиться за что-то, и в итоге остановились на девушке.

– Папа, – с облегчением отозвалась Алекс.

Она резко встала, ловко поднявшись с пола, обернулась на мальчика, вложила в свой взгляд всю гамму чувств – от нежности до заверения в безопасности, – а затем обняла высокого мужчину в оливковом пальто.

– С Рождеством, дорогая, – сказал он, целуя ее в лоб, не сразу обращая взор на на гостя.

Алекс отстранилась, отступила к кушетке, встретилась взором с мальчиком. Он глядел на Ганнибала с опасением, но без определенных ассоциаций… Судя по всему, он понятия не имел, как оказался в их доме, и лишь судорожно пытался восстановить события, собрать пазл, теряясь в пустоте разрозненных деталей.

– Это мой отец, доктор Лектер, – молвила Алекс, обращаясь к мальчику. – Ни о чем не беспокойся, когда мы с папой, мы в безопасности.

– Здравствуй, – кивнул доктор Лектер, открыто глядя в глаза, протягивая ладонь, и, видя нерешительность гостя, вскоре опуская. – Добро пожаловать, чувствуй себя как дома. Можешь звать меня Ганнибал.

Мальчик не сразу кивнул. Он не смотрел на отца Алекс, он смотрел куда-то в сторону, на луноликий циферблат старинных часов с римским боем, стоявших справа от входа.

– Он не разговаривает, – вздохнула Алекс. – И поэтому я не знаю его имени. Но ты же скажешь потом, как тебя зовут?

Последний вопрос адресовался мальчику, он вновь кивнул после нерешительной паузы.

Алекс просияла.

– Как насчет завтрака? – спросил доктор Лектер, расстегивая пуговицы пальто, и Алекс уже потянулась, чтобы забрать его верхнюю одежду.

– Мы – «за», – улыбнулась Алекс, ищя глазами одобрения гостя.

Тот кивнул в третий раз.

Молчун с лохматыми волосами опасливо жевал кашу, робко соглашался на предлагаемые доктором Лектером кусочки рождественского угощения, тщательно работая челюстями. Ганнибал следил, чтобы его рацион был безвреден, Алекс демонстрировала принятие в каждое мгновение его присутствия, чтобы тот расслабился.

Мальчик был одет в одежду Алекс: клетчатую рубашку поверх футболки, джоггеры, шерстяные носки… Алекс была худой, но спортивной, часто носила одежду для юношей, предпочитая практичный и удобный гардероб, пусть и умела выглядеть привлекательно – когда того требовали обстоятельства.

У Алекс было бледное лицо и темные глаза, как у доктора Лектера. У Алекс были веснушки на заостренном носу, каштановые волосы, забранные в хвост, густая челка, которую она часто поправляла… У Алекс была живая и подвижная мимика, ледяные руки, но, как молчаливый гость предположил, теплое сердце.

Мальчик то и дело бросал на девушку взгляды исподлобья, но избегал зрительного контакта. Он все еще вздрагивал от прикосновения к предплечью, пускай и оно его вовсе не пугало…

После завтрака Алекс показала ему свою комнату наверху. Квартира была просторная, с двумя этажами и мансардой, широкими лестницами – как в аристократическом особняке, начиненном редкими вещицами. В комнате Алекс не было кукол, помещение не походило на жилище девушки, а скорее напоминало берлогу парня, увлекающегося роботами и техникой.

Мальчик разглядывал полусобранный механизм на столе, невообразимые конструкции на полках, стеллажи с книгами, модели автомобилей. Мягкие игрушки у нее были – несколько плюшевых котов, один лис, большой мотылек и летучая мышь.

– Можешь брать все, что хочешь, – сказала Алекс. – Теперь это твой дом тоже.

Она осторожно формулировала каждую фразу, когда тема касалась его пребывания в квартире Лектеров. Он не был легковерным идиотом, он не вчера родился, он прекрасно понимал, что его похитили – и силой удерживали в погребе сутки или даже больше, и один бог ведал, где он проводил время раньше… Он не просился домой, не рвался наружу, даже не выглядывал в окна.

Алекс хотела верить, что место, откуда отец забрал ее нового друга, осталось в прошлом, пусть ей было горько от того, что там ему было плохо – раз он даже не думает о том, чтобы вернуться.

Она видела шрамы на его теле, отнюдь не от мальчишеских проделок, когда падают с велосипеда или с дерева, а от домашнего насилия. Мелкие, старые и новые… Даже на голове, скрытые под волосами.

Ей нравилось его трогать. У него были мягкие волосы, теперь пахнущие шампунем, нежная кожа, теплые руки – потеплевшие после горячей ванны. Его движения были осторожными, как у испуганного зверька, дыхание поверхностным – большее количество времени, – а мимика выдавала эмоции, сложные, комплексные, все как на ладони.

Он не смотрел в глаза… Большее количество времени. Но когда смотрел, глаза-хамелеоны были как у доверчивого щеночка, распахнутые, с дрожащими длинными ресницами, в которых можно было разглядеть весь мир.

Мальчик завороженно уставился на скелет в углу, скрестивший костлявые руки на реберной клетке груди. Алекс подошла ближе.

– Это Эрик, – улыбнулась она. – Он со мной с хэллоуина. Удивительно, но с его появлением я стала лучше спать.

Губы мальчика дрогнули и сложились в подобие улыбки.

– Если я дам тебе бумагу и ручку, ты напишешь, как тебя зовут? Ты расскажешь мне, что ты думаешь, что ты чувствуешь?

Он не был вещью – которую можно взять и переложить с одного места на другое, он не был питомцем – которому хозяева дают имя. Внутри этого прелестного существа – целая вселенная… Алекс хотела узнать ее.

Мальчик поднял на нее серо-зелено-синие глаза, которые в тусклом освещении полузадернутых штор казались индигововыми, как океан. Лохматая голова качнулась в согласии, Алекс едва сдержалась, чтобы не погладить взъерошенную макушку.

Он не любит прикосновения… Он терпел ее касания, только потому что не хотел казаться невежливым – или потому что доверял больше, чем кому-либо другому.

Ей очень хотелось спросить и об этом – как и о сотне других вещей, и потому девушка с готовностью бросилась к столу, взяла ручку и пустой блокнот, протянула их мальчику.