Глава двадцать шестая (2/2)

— Сомневаюсь, что ему будет до этого дело. Он все еще без сознания.

— Ох, — хоббит вздрогнул и впился ногтями в предплечья. — Он… Он будет жить?

Гном с сомнением протянул, пожав широкими плечами:

— Трудно сказать наверняка. Оин смог остановить кровотечение, но может начаться заражение.

— Что-то ты слишком спокойно относишься к его возможной смерти, — негромко обвинил его хоббит, прищурив глаза.

Даин медленно сузил свои, ярко голубые:

— Вот как? А я и не догадывался, что вы настолько хорошо меня знаете, мастер Бэггинс, что видите насквозь.

— Я не настолько хорошо тебя знаю, — легко признал Бильбо, кивнув, — но я знаю, что ты унаследуешь королевство, если Торин и сыновья его сестры погибнут.

Брови гнома взлетели к линии волос, и несколько мгновений он лишь быстро моргал. Затем он вдруг запрокинул голову и расхохотался раскатистым смехом, который тут же привлек всеобщее внимание, заставив многих целителей подпрыгнуть от неожиданности. Это был приятный смех, громом прокатившийся по воздуху и заставивший Бильбо вздрогнуть, потому что Торин смеялся точно так же.

— Умный и напористый. Мой кузен действительно откопал настоящую драгоценность, — похвалил Даин, ухмыляясь во все зубы и отбрасывая рыжие волосы через плечо. — Уверен, что не хочешь рассмотреть мою кандидатуру вместо Торина? Он храпит, знаешь ли, и не любит хорошего вина. Просто ходячее разочарование, честное слово. Иногда мне стыдно называть его родственником.

Бильбо уставился на гнома, разрываясь между желанием грубо ответить на его оскорбления и рассмеяться над точным описанием Короля-под-Горой. В конце концов он остановился на том, чтобы хихикнуть и помотать головой:

— Каким бы лестным ни было твое предложение, боюсь, я совершенно без ума от твоего кузена. Я не откажусь от него, даже несмотря на дурной вкус в выборе вина и табака.

Даин громко вздохнул и театрально прикрыл глаза одной рукой:

— Ах, тогда моя любовь останется безответной! Как благородный лорд, я должен смиренно отойти в сторону и позволить тебе быть с моим менее красивым двоюродным братом, но мое сердце будет пылать для тебя вечно!

— Как это мило с твоей стороны, — саркастически протянул хоббит, закатывая глаза.

— Да я само воплощение сострадания и милосердия, — легко согласился воин, кивая головой и роняя руку. — Кстати, мастер Бэггинс?

— Да?

Даин снова улыбнулся, но на этот раз в его гримасе не было ничего очаровательного. Зловеще прищуренные глаза уставились на Бильбо так пристально, что тот отступил на шаг:

— Если ты снова разобьешь сердце моему кузену, то я сломаю каждую косточку в твоем теле. Дважды.

Бильбо сглотнул и быстро кивнул. Голубые глаза Дурина сверкали тем свирепым огнем, который ему до этого приходилось видеть лишь однажды: так сияли глаза самой леди Галадриэль. Похоже, он сильно недооценивал Даина. Возможно, Гэндальф был не так уж неправ, расхваливая гномьего лорда.

— Принято к сведению, — ответил хоббит, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

— Хорошо, — угрожающий взгляд исчез, и к непринужденно расслабившемуся гному вернулась его привычная улыбчивость. — Тогда пошли. Я уверен, что остальные просто умирают от желания снова тебя увидеть.

***

Стоило Бильбо сделать шаг под своды Эребора, как он оказался в западне.

— Бильбо!

— Даин, орочий ты сын, где ты так застрял?! Мы же послали тебя за ним несколько часов назад!..

— Взломщик!

— Он жив!

— Ты ранен? Хочешь, я позову Оина?

— Бильбо, мы так по тебе соскучились!..

Он рассмеялся, обнял Бофура и Балина, а когда они оба крепко обняли его в ответ, синяки тут же возмущенно напомнили о себе. Но это была приятная боль, которой он радовался, уткнувшись лицом в плечо Бофура и вцепившись пальцами в бороду Балина. Хоббит вновь почувствовал уже ставший родным запах кожи, масла и железа, и что-то в нем начало, наконец, разжиматься.

— Прекратите так грубо его тискать. Он ушиб ребра, помните? — упрекнул Дори, стаскивая двух гномов с хоббита.

— Ты в порядке, Бильбо? Мы слышали, что ты тоже участвовал в битве, — встревоженно спросил Бомбур, подходя ближе. Его плечо было перевязано, а рука распухла и была вся в ушибах, но он стоял твердо и выглядел вполне неплохо.

— Я в порядке, в порядке, — заверил хоббит, рассматривая каждого гнома. — А как насчет вас? Все живы?

— Всего несколько порезов да сплошные синяки. Не о чем беспокоиться, — похвастался Глоин, пряча одну руку за спиной.

Нори — с повязкой на голове — фыркнул:

— Ты сломал запястье и несколько ребер. Это больше, чем несколько «порезов» и «синяков», Глоин.

Глоин искоса взглянул на него:

— Не слушай его, Бильбо. Он грязный враль, и он лжет.

— Торину и Фили досталось больше всех, да еще Бифур неожиданно стал харкать кровью. Оин предполагает, что у него внутреннее кровотечение, — тихо признался Бофур, не обращая внимания на спорщиков. — Сейчас он в отключке, так что посмотрим, что будет утром. Двалин пока сидит с ним.

Бильбо сглотнул и изо всех сил постарался сдержать страх и тревогу, вгрызшихся в сердце:

— А Торин и Фили? Как они?

Гномы обменялись взглядами.

— Мы пока не знаем. Оин все еще с ними, ему помогают эльфы-целители, — ответил Дори, который выглядел самым собранным, даже с синяками и рубцами, покрывавшими половину лица.

Это были не самые хорошие новости, которые он ожидал услышать, но и не самые худшие. Они еще не умерли, а это означало, что оставалась надежда на лучшее.

— Как тебя занесло на поле боя? Трандуил должен был держать тебя подальше от сражения, — поинтересовался Бомбур, склонив голову набок.

Бильбо усмехнулся и заправил одну из своих косичек за ухо:

— Как будто я собирался сидеть сложа руки, пока вас били и резали. Вы же знаете, я пойду на все, чтобы сохранить вам всем жизнь.

— Разумеется. Вот поэтому мы и попросили держать тебя подальше, — возразил Балин, взглянув на хоббита с мягким укором. — Мы знали, что ты опять будешь делать безрассудные глупости и подвергнешь себя риску ради кого-то из нас. Мы не могли этого допустить.

— Почему ты так говоришь, будто это плохо? — Возмутился Бильбо. — Ясно же, что моя смерть не имеет особого значения в масштабе всего мира и…

Он так и не успел закончить предложение. Ори, который все это время молча прятался позади, внезапно прыгнул вперед и наотмашь хлестнул хоббита тыльной стороной руки по лицу. Бильбо опомнился уже в полете, а в следующий миг врезался в Бомбура, который успел подхватить его и не дал растянуться на земле. Прижав руку к пылающей щеке, хоббит уставился на юного гнома, который глядел на него так яростно, как никогда раньше:

— Перестань так говорить! Хватит повторять, что в любой момент можешь умереть, словно твоя смерть никому не причинит вреда! — Прошипел Ори, чьи плечи дрожали, а лицо порозовело. — Я знаю, что ты тоскуешь по своей потерянной любви — мы все это знаем! Но неужели нас тебе недостаточно, чтобы продолжать жить? Почему наша любовь и дружба не имеют значения? Неужели мы вообще ничего для тебя не значим?!

К концу тирады глаза Ори были красными и полными слез, а губы дрожали. Однако страсть в его взгляде никуда не пропала и по-прежнему горела яркой весенней зеленью в глазах, которыми он сверлил хоббита. В этот момент Бильбо показалось, что он видит перед собой того гнома, в которого однажды вырастет Ори: смелого и верного духом, который последует за Балином в Морию и останется рядом с ним до самой смерти. Ему захотелось плакать, ведь Ори не должен был так быстро повзрослеть. Только не из-за такого глупого хоббита, как он.

Он осторожно высвободился из рук Бомбура и шагнул вперед, чтобы стиснуть юного летописца в своих объятиях. Когда они только начали свое путешествие почти год назад, Ори был с ним примерно одного роста, но теперь он стал немного выше хоббита. Однако разница в росте нисколько не помешала Бильбо притянуть гнома к своему плечу, запустив пальцы во взлохмаченные волосы, другой рукой ласково поглаживая Ори по спине.

— Ори… я люблю тебя. Я люблю вас всех очень, очень сильно. Вот почему я так упорно сражаюсь, чтобы защитить вас всех. Я не хочу потерять никого из вас так, как потерял его.

Бильбо ощутил, как плечо стремительно промокает от слез.

Ори покачал головой и крепче обнял хоббита за талию:

— М-мы н-не умрем. М-мы г-гораздо сильн-нее. Так что не… не смей заставлять меня наблюдать, как ты умираешь, как все те, кто сражался сегодня…!

Бильбо почувствовал, что у него и самого защипало в глазах, когда голос Ори сорвался.

— Простите, мне очень жаль. Я не хотел заставлять вас волноваться. Я никогда не хотел заставлять кого-либо из вас волноваться…

— Беспокойство приходит вместе с заботой о ком-то, — тихо сказал Балин, с теплом наблюдая за ними. — Ты очень важен для нас, Бильбо. Мы сделаем все возможное, чтобы защитить тебя, как ты защищаешь нас.

— Другими словами, ты с нами застрял. Привыкай, — подытожил Нори с дерзкой ухмылкой, которая, впрочем, не смогла скрыть нежности в глазах.

Глоин кивнул и поправил кудри:

— Это правда. Теперь ты один из нас. От этого не убежишь, взломщик.

— Пока смерть не разлучит нас, — поддразнил Бофур, только чтобы заслужить оплеуху от своего брата.

— Теперь мы семья, — согласился Дори с легкой улыбкой. — Может быть, не по крови, но зато во всем остальном.

— больше всего он ненавидит свой дом. Бэг-Энд — уютная нора, просторная и теплая, многие хоббиты были бы рады жить в таком месте. Но этот дом пуст и тих, и в каждой комнате живут призраки воспоминаний, которые никуда не уходят. Если бы ему не нужно было воспитывать Фродо, то он давно бы отдал его своим жадным родственникам и уехал бы как можно дальше, потому что иногда внутри все еще витает в воздухе запах маминых пирогов и отцовского трубочного зелья, а временами он снова слышит гулкие голоса и смех гномов, и в эти моменты его сердце разрывается от боли и несправедливости, ведь он никогда больше не будет так же счастлив, как когда-то…

Бильбо вздрогнул и крепче обнял Ори.

— Да. Да, теперь вы — моя семья.

Я думаю, вы всегда были мне семьей.