Новый день (2/2)
Седой щёлкнул спичками и закурил, в полутьме заблестел маленький огонёк.
— Ну а твою, я и вовсе никогда не встречал… — Седой глянул на Черепа, тот лишь кивнул. — Моя тень всегда остается со мной. Хотя я не назвал бы нас друзьями.
Череп, наконец, отмер, даже улыбнулся:
— Я бы поспорил: мы существуем, потому что в нас верит бог, или бог, потому что в него верим мы. А что насчет Ведьмы? Она пришла помочь тебе?
— А Лес — тебе? — парировал Седой.
Череп удивился, потом хмыкнул:
— Скажи еще, что он и есть моя тень. Лес делает только то, что хочет… И я бы сказал, что ему не понравилось то место, где вы были.
Седой покачал головой:
— Скорее то, что ты окажешься там. Это не было местом, то есть… — Седой вздохнул, и решил не мудрствовать, а начать с начала. — Я шел за тенью Харона — Раххати. И в какой-то момент оказался там.
Череп нахмурился, но Седой не дал ему времени ответить:
— Не думаю, что он заманил меня туда, скорее я просто перешел грань. Как и Ведьма. Я не звал ее, но обрадовался компании, конечно. Но это вышло случайно. Мы оба не знали, как выбраться, а потом, — Седой невольно улыбнулся, — случился твой эффектный выход. И, кажется, я забыл сказать тебе за это спасибо.
Седой знал, что Череп отмахнется от благодарности, но ему-то было важно сказать именно об этом.
Череп смутился, посмотрел в пол.
— Ладно тебе, ты бы сделал так же. Скажи лучше: тень — часть нас? Верно я понимаю? Но не все ей управляют? Или даже никто не умеет этого? Но, теоретически, тень Харона при этом может слушаться меня?
Седой выпустил в потолок очередное колечко дыма:
— Тебя может слушаться Харон. А Харона слушается его Тень… Скорее всего.
Седой поймал взгляд Черепа, они оба отлично понимали, что это не ответ на вопрос: почему пострадал Лис?
— Харон сказал, по-настоящему провести тень сюда может только ходок, — Череп, задумавшись, потер подбородок, — и, если я правильно понимаю теорию Аристотеля, из этого приблизительно следует, что Харон может быть ходоком? Потому что, хоть ты в этой области и поопытнее меня, я точно знаю, кого звал, а кого нет. Да и ты сказал, что я могу позвать Харона, а он тень, хоть и не понимает этого.
— Я не знаю, Череп, — признал Седой, опустил руку и затушил бычок. — Правда не знаю. Мне кажется, Харон связан со своей Тенью куда сильнее, чем я. Моя Тень — просто тень. У неё нет свободы выбора. Я зову её на помощь, когда нужно, отпускаю полетать, когда хочется. У Харона всё…сложнее. Я поговорю с ним. Постараюсь.
Седой звучал почти обреченно, и, как ни странно, это Череп понимал много лучше, чем всю эту мистическую историю.
— Скажи, друг, почему Харон, мой Харон, говорит тебе настолько больше, чем мне? Точно ли он мой, а не твой?
Седой невольно сжал руку на амулете, чувствуя, как алеют щеки.
— Наверное, думает, что я пойму немного больше, чем ты…
Седой опустил взгляд и чуть слышно кашлянул, он отлично знал, что кроме харизмы героя делало Черепа вожаком. Точнее, что именно позволяло ему раз за разом отыгрывать у дальновидного и хитромудрого Мавра преимущество. Череп действительно никогда не лез ни в чьи дела, но скрыть от него что-то было очень трудно. Харон смог только потому, что сам верил будто он простой парень без секретов. А еще потому, что Седой не видел в Раххати опасности.
Лицо Черепа стало хищным, усмешка сверкнула и уже не погасла. Слова Седого задели его, словно они с Хароном считали Черепа недалеким простачком, который неплохо смотрится на месте лидера лишь потому, что умеет драться. Где бы он был, если бы не понимал?
— Знаешь, Седой… Я никому и никогда не мешал. Говорить и сближаться, никого не осуждал, и мне как-то кажется, что я заслужил доверия и права знать немного больше о ваших планах. Тем более, что мне потом отвечать. Я верю вам. Я всегда говорю с вами. Но слышит меня только Хромой… И Мавр? Разве не смешно?
Седой вздохнул, Череп, как обычно, был прав, но, как всегда, пропускал детали:
— Я доверяю тебе и хочу, чтобы и ты доверял мне. Даже когда я не всё говорю. Это не значит, что я сомневаюсь. Это значит, что я не хочу впутывать тебя. До сих пор Тени никак не влияли на Дом, и мне не о чем было тебе рассказать. И вообще, ты же не любишь эти бредни.
Череп недовольно фыркнул, но обижаться перестал: Седой всегда умел обставить все так, что праведный гнев вдруг оборачивался лишь пустой категоричностью.
— Крыть нечем, — Череп мотнул головой, и теперь улыбнулся почти расслабленно. — Значит, ты сам управляешь своей тенью…
Переключившись с эмоций на факты, Череп попытался отбросить мистическую шелуху:
— У всех у нас есть стороны, про которые мы надеемся забыть и не тащить на свет, но чаще всего мы можем их сдержать. А у Харона иначе… Значит эта часть гораздо сильнее, чем кажется. И значит Харону неплохо бы с ней найти нормальный контакт.
Череп не ждал, что Седой ответит ему, в конце концов, он уже обещал поговорить с Хароном. Только вот Харон смылся на скалы, и доставить ему туда Седого было проблематично. Значит, стоило подождать… Или вмешаться.
— Спасибо, — Череп поднялся на ноги, глянул на амулет в руке Седого, но спрашивать ни о чем не стал, сказал только: — Ты не послушаешь, но будь осторожнее с Хароном. Человек, который не знает себя, никому не может обещать верности.
Седой не стал отвечать. Спорить с Черепом было делом сложным, да Седому и не хотелось. Он лишь снова посмотрел на амулет: медальон блестел, осталось лишь подобрать камень. Седой выбрал серый, крапчатый, как глаза Черепа.
***</p>
Череп вошел в море. Вечерняя вода была теплой и спокойной. Череп вдохнул и бросился в волны. Ему чертовски хотелось смыть все свои мысли.
Уходя от Седого, он и сам себе казался спокойным и уверенным. Но теперь в каждом гребке, в каждом прикосновении щекой к воде, в резких движениях ног — он чувствовал свой гнев. И обиду.
Череп не считал, что его люди должны быть верны ему больше, чем самим себе или даже друг другу, но… Люди Мавра безоговорочно верили и слушались, а его, Черепа, люди? Он не привык сомневаться в своих, но сейчас… Сейчас…
В этот раз Череп не заметил буйка, пришел в себя позже. Солнце уже упало в волны, и море вокруг, темное и спокойное, напоминало бездну.
И Череп не должен был позволить ей забрать себя. Ни чужой бездне, ни своей. И не только потому, что каждое его действие и решение отражались на всех.
Он поплыл обратно, медленнее, но от того, только полнее ощущая свое недовольство. Черепу не нравилось не справляться, не контролировать, не понимать. Он уже прошел буек, когда левую икру вдруг свело судорогой. Морщась от боли, Череп перевернулся на спину.
«Сейчас отпустит, — успокоил он себя. — Должно».
***</p>
Хромой оглядел комнату Черепа, ловя себя на чувстве дежа вю.
— Что за человек, — поделился Хромой с Деткой на своем плече, — почему он все время исчезает?
Детка вместо ответа клюнула Хромого в макушку, вероятно, пытаясь так стимулировать умственную деятельность и вдохновить. Хромой, однако, не вдохновился.
Он знал, конечно, что Черепа сейчас не стоит оставлять одного. Но поди за ним уследи.
Хромой обошел вокруг Дома, это помогло: Хромой узнал, что Харон ушел в скалы, а Черепа видели на пляже. Хромой выдохнул, а Детка взлетела и прокричала:
— Дорогу! Дорогу! — Хотя никто им собственно и не мешал.
Море было темным, желтые буйки покачивались в волнах, но пловца видно не было… Хромой перевел взгляд на скалы, но Детка, спланировав ему на плечо, снова ткнула его в макушку. Может ей, кончено, просто не нравилась идея лезть в скалы, но Хромой доверился.
Детка перелетела на лежак, а Хромой двинулся к воде.
Войдя в море по пояс, он заметил и Черепа. Хромой решил не сомневаться, что человек, плывущий на спине поблизости от буйков, именно он, и, оттолкнувшись, поплыл.
Плавать Хромому было не труднее, чем всем остальным, тут лишние позвонки совсем не мешали, а спина в воде болела даже меньше.
***</p>
Череп смотрел на звезды, ногу уже отпустило, но он не спешил изменить свое положение, но потом уловил какой-то звук. Череп легко сгруппировался и развернулся в воде. К нему приближался Хромой, плавал он медленно, плавно раздвигая воду, оттого бесшумно, а вот звал Черепа громко.
Череп поднял руку, обозначая, что он действительно тут, но остался висеть в воде, ожидая Хромого.
— Ты чего разлегся? — Хромой сделал последний гребок и остановился напротив Черепа.
— Ногу свело. Я у вас совсем захворать не могу, что ли?
Череп вдруг подумал, как давно не возвращалась болезнь. Как он даже сам позабыл, как скрючивает, когда она по-настоящему приходит. Не только сыпью.
— Я дрейфовал к берегу, — добавил Череп, но Хромой все равно смотрел на него с подозрением.
— Дрейфуй и не вздумай тонуть, — Хромой говорил то ли счастливо, то ли недовольно, — ты напугал меня, я раздеться забыл! А ты забыл меня, — внезапно по-детски проканючил Хромой, — а я тоже люблю ночные купания!
Череп опустил взгляд в воду, джинсы или там шорты Хромого не увидел, конечно, но веско ответил:
— Отличное такое удовольствие плавать в джинсах, наверное.
Хромой только засмеялся:
— Ну да, особенное. Я еще такого не пробовал.
Они двинулись к берегу. Череп старался плыть медленнее, но даже ленивым брассом обогнал Хромого и опять завис, ожидая его, посмотрел на скалы и вспомнил о Хароне.
Интересно хватит ли тому смелости прийти самому?
Хромой подплыл к Черепу, проследил за его взглядом и спросил:
— Харон, конечно, с тобой не поговорил?
Череп помотал головой.
— Зато я поговорил с Седым.
— О, — только и ответил Хромой, ожидая дальнейшего рассказа.
— У Седого тоже есть Тень, но она как-то поспокойнее будет.
Хромой пожал плечами:
— Логично. Каков человек, такова и тень?
— Или тень прямая противоположность человеку? — отозвался Череп. — Не могу сказать, что могу себе это представить… Ну вроде, как если бы тень Лиса была бы очень скромным и вежливым пареньком?
— Как Гвоздь что ли? — хохотнул Хромой, и Череп рассмеялся в ответ.
Ему нравился взгляд Хромого — такой простой, и в этой простоте почти гениальный. Хромой не был простым, но отлично умел делать простым то, что казалось сложным.
— Чем не теория? — продолжил Хромой. — Поплыли, а то мне начинает казаться, что меня тянут к себе русалки.
Некоторое время они плыли молча, но почувствовав ногой дно, Хромой заговорил снова:
— Не сказать, чтобы мне хотелось посылать тебя в скалы в темноте, но кому можно рассказать так много, как тебе, и кто сейчас может рассказать больше, чем Харон?
— Его тень, — Череп ответил механически, но услышав себя, даже нахмурился. — Но, думается мне, Харон отнесется ко мне с большим уважением.
Череп посмотрел на скалы: он знал их неровную, бугристую поверхность. Карабкаться по ним днем было просто.
Может, и правда стоило уступить этот разговор Седому, вот только… Черепа ждал Мавр. И с какой стороны не посмотри, Черепу нужно было получше подготовиться к разговору с ним.
***</p>
Несмотря на все опасения нога у Ведьмы не болела совсем. Она все равно предпочла провести почти весь день в комнате, но после заката, когда стало прохладнее, все же не удержалась и пошла на пляж.
То ли из-за того, что все были на ужине, то ли еще по какой удаче — там было пусто, только шумело море.
Ведьма не успела обрадоваться этому, как заметила белую птицу на лежаке. Ее хозяина видно не было, но Хромой, конечно бы, не оставил своего попугая одного надолго. Тем более, что у него был весьма своенравный попугай: Детка не стала бы просто сидеть тут в одиночестве. Достаточно странным было даже то, что она ждала хозяина так смирно… Как приличная птица, хотя иногда казалось, что это Детка обращается с Хромым, как хозяин, постоянно воспитывая его.
Ведьма знала, что стоит уйти. Хотя бы перейти на другой конец пляжа, но вместо этого только присела на ближайший к ней лежак и достала из кармана сигареты.
***</p>
Перестав пялиться на скалы, Хромой и Череп пошли к пляжу. Джинсы так и оттягивали Хромого вниз, но идти в воде ему было легко, хуже стало ближе к берегу, и Хромой начал расстегивать джинсы, и тогда увидел, что они не одни. Больше Детка не была единственной обладательницей белых крыльев — через несколько лежаков от нее развевалась шаль Ведьмы.
Хромой, обычно не знавший стеснения, вдруг смутился. Остановился, а потом застегнул пуговицу обратно.
Не сказать, что Ведьма не видела его в плавках, но вот в том, чтобы снимать джинсы, пока она смотрит было что-то… свое.
Хромой ожидал, что смутит Ведьму, но похоже смутился сам.
А Ведьма так и осталась сидеть, почти напротив Детки, которая сидела смирно, лишь подошла к краю лежака и косила на Ведьму глаз. Интересно, подозревала ли Детка, что Ведьма тоже белая птица, просто большая?
— Ведьма похожа на большую белую птицу… На Вэнди? — Хромой так увлекся, что спросил вслух, осекся и повернулся к Черепу.
Тот выходил из волн легко и красиво, без усилий, словно греческий бог. И такой же почти голый, блин. Хромой нахмурился, хотя вряд ли смог объяснить даже себе в чем суть проблемы.
Череп же просто пожал плечами:
— Я, в целом, не против быть твоим Сми, но помни о Питере. Так-то она ему для другого, но делиться не станет.
Хромой хмыкнул и улыбнулся широко, Череп всегда понимал его с полуслова:
— Точно! Проклятый Питер… Никогда мне не нравился, не понимал пацан своего счастья, ей-богу! Но… Ты же отвлечешь его мой верный и преданный друг? Помнится, вы с ним условились о встрече.
Хромой жестикулировал, его широкая лохматая бровь взметнулась. Хромой шутил ровно настолько, насколько был серьезен.
— Тебе нужна моя помощь? Или достаточно бездны поддержки на расстоянии?
Хромой слушал внимательно, а вот взгляд его постоянно ускользал от Черепа к Ведьме. Он оценил ее изящность и грацию. Отсюда дым сигареты был виден четче, и Ведьма терялась в нем как в тумане, отчего лишь сильнее хотелось разглядеть ее получше. Хромой почесал в затылке. Он видел Ведьму уже миллион раз, но теперь ему казалось, что впервые он разглядел ее. Это было странно, довольно стремно, но все же чертовски увлекательно.
— Хромой, ты охренел, — Череп не смог сдержать смех, как и найти возражений.
То, что Хромой уже который раз так думал о Ведьме не сулило ничего хорошего, и если бы Мавр узнал… Но Мавра здесь не было.
Череп посмотрел на Ведьму. Неприступная… Красивая… Та красота, от которой взгляда не отведешь, даже если не про твою честь…
Череп перевел взгляд на Хромого. Он был уверен в нем, и в том, что это не ход, не шаг, не переманивание. Просто… Какая-то странная неотвратимость. Как и во всем, что случалось в Доме.
Ведьма, конечно, не могла не увидеть Детку, как не могла сейчас не заметить их, но она не уходила. И не подходила тоже. Череп терпеть не мог отдаваться на волю судьбе, но вот на волю Хромого всегда вполне рассчитывал.
— Достаточно, — Череп положил ладонь на плечо Хромого и не стал напоминать ему об осторожности. По большому счету, если бы Черепу пришлось сражаться за отношения Хромого — это было бы даже менее странно, чем вся их с Мавром война.
Череп чуть сжал пальцы, а потом чуть подтолкнул Хромого вперед, а сам пошел в сторону, к скалам.
Хромой мысленно пожелал Черепу удачи. И с Мавром, что было естественно, и с Хароном тоже. Потому что с Хароном трудно стало даже Хромому, а он относился ко всему ни в пример легче, чем Череп.
У Черепа тоже было своеобразное чувство такта. Он не стал смущать Ведьму и отправился беседовать с Хароном прямо в плавках. Это было вообще-то забавно, хотя Че внушал в любом виде. Но в таком чаще зависть. Хромой понял, что на его лицо наползает улыбка от уха до уха и, проводив Черепа, взглядом позволил себе снова посмотреть на Ведьму.