Новый день (1/2)

Солнце выползло на небо, почти не задержавшись у линии горизонта. Яркое и настойчивое, оно прошло через тонкие марлевые занавески, будя Дом.

Гвоздь почувствовал теплые лучи на своей щеке, улыбнулся и немного потянулся, словно кот. Глаза пока открывать не хотелось, но и спать тоже.

До того момента, как проснется Мавр — Гвоздь всегда бывал предоставлен сам себе. И не сказать, чтобы он умел использовать это время. Ему не нужно было бегать курить, как Кулаку или Варвару, у него не было друзей или интереса таскаться на девчачью половину. Так что, слушая, как просыпаются другие, Гвоздь не торопился и только нежился в солнечном луче.

— Кто пойдет в Могилу? — вдруг раздалось совсем рядом громким полушепотом, и Гвоздь угадал, что это зовут его.

Он открыл глаза: на кровати напротив сидел Фрост, Шут пристроился на ее изножье, оплел ногами прутья, Кулак с Варваром стояли рядом в проходе.

— Меньше всего хочу видеть его рыжую рожу, — проворчал вдруг Варвар.

— Да ладно тебе, Лис — красавчик, — хохотнул Шут, тут же получил толчок от Фроста в спину и возмутился: — Эй, ну правда же!

— Не ерничай, — мрачно отозвался Фрост, и глянул на Гвоздя.

Фрост получил кличку за свои льдистые глаза, удивительной прозрачной голубизны и совершенно невыразительные, и за поразительную же немногословность. «Характер нордический» — посмеялся как-то Хромой, а дальше уже было дело техники.

— Гвоздь, сходишь? — спросил Фрост.

Гвоздь кивнул, потом посмотрел на койку Мавра, остальные повернулись за ним.

— Мавр же сам приказал проведать, — пожал плечами Шут, — не рассердится, даже если проснется раньше. Я лично прикрою, — Шут широко улыбнулся, демонстрируя отсутствующий четвертый зуб. Шут по себе знал, что не так страшен Мавр, как его малюют.

Гвоздь снова кивнул. Его это не особенно волновало, он не боялся Мавра. Не так, как другие: в отличии от них Гвоздь принимал гнев Мавра, как должное и не обижался.

Наскоро умывшись и натянув шорты и майку, Гвоздь побрел в Могильник. Его мало тяготила необходимость идти к Лису и видеть его «рожу», он даже, пожалуй… хотел этого. Но Могильник оставался Могильником даже на море: несмотря на желтые стены и яркое солнце — это место оставалось холодным и неприятным.

Гвоздь остановился в паре метров от двери, задумался, а потом заметил распахнутые окна. Заглянул в ближайшее: пустой процедурный, потом пришлось пригнуться — в комнате сидели Паучихи… Гвоздь завернул за угол, и в третий раз ему повезло — это оказалась палата Лиса.

Лис валялся на кровати, недовольный и скучающий, заметив Гвоздя, он лишь скривился и спросил резко:

— Чего тебе?

— Мавр прислал, — тихо ответил Гвоздь.

Он не стал пояснять ничего, Лиса было глупо спрашивать, как он себя чувствует, хотя Гвоздя волновал ответ. Но Лис бы просто ответил, что все плохо. Ему почти всегда все было плохо. Гвоздь и это принимал спокойно. Он видел, что сейчас Лису обычно плохо, не так, как было, когда они его нашли у корпуса.

При упоминании Мавра Лис оживился, хрустнул пальцами и улыбнулся.

— Волнуется, значит?

Гвоздь кивнул.

— Пауки говорят, что собака могла быть бешеная, — Лис хохотнул. — Так-то про Харона они правы. А в общем: сегодня отпустят, но будут уколы колоть…

Для Мавра Лису хотелось казаться и сильным, и все же заслуживающим сочувствия. Чтобы волнение вожака не проходило, чтобы оно могло подтолкнуть к действиям, к мести… Но разве Гвоздь подходил, чтобы все это передать по назначению?

— А что он сам не пришел? — спросил Лис нагло.

— Спит, — ответил Гвоздь. — Он тоже был в Могильнике. С Черепом. Вчера.

Лис даже рот приоткрыл, он помнил вчерашний шум в Могильнике, но ему и в голову не пришло расспросить Пауков. Он не считал нужным говорить с ними, разве только с самой Бриз.

— И что с ним? — Лис выпрямился на постели и жадно уставился на Гвоздя.

— Нормально все, — Гвоздь пожал плечами. — Он обычный был, когда вернулся. Только нос распух. Вечеринку разрешил. И велел тебя проведать.

Лис раздраженно цокнул: манера Гвоздя подавать информацию любого бы довела.

— А что с черепистами? Планируется что-то? Ты вообще понимаешь, что это значит, если он был с Черепом в Могильнике?!

Гвоздь пожал плечами:

— Мавр ничего про это не рассказал. Приказов новых нет.

Лис тихонько взвыл.

— Да быть не может! Ему, что плевать, что дурацкий щенок — напал?

Лис не стал дожидаться очередного пожимания плечами: отвернулся от Гвоздя и стал думать. Лис не верил, что Мавр спустит такое черепистам, если так Лис готов был даже требовать. Пусть хоть как рассчитываются: хотят собаками, хотят дракой с Хароном. Может, Мавр ждал, когда Лис вернется? Да, конечно. Потому, пока было тихо. Лис облегченно выдохнул.

Гвоздь так и стоял под окном. Чего ждал? Лис решил, что его распоряжений.

— Притащи мне шорты свежие, темно-синие с отворотами и рубашку, — Лис задумался, перебирая в уме свой гардероб и прикидывая, какое сочетание будет более эффектным. — Белую в полоску, — выбрал он. И быстро, Гвоздь.

Гвоздь выслушал его молча, и так же молча развернулся. Он знал, что Лис не может ему приказывать, но все же собирался выполнить его требование. Трудно было сказать почему, наверное, потому же, почему легко согласился к нему прийти. Гвоздю нравился Лис.

***</p>

Харон сбежал. Как проснулся рано утром, ещё до рассвета, собрал часть вещей и сбежал. Недалеко, всего лишь на скалы, но достаточно, чтобы почувствовать себя… одиноко.

Скалы тоже были своеобразной границей.

Иногда сюда прибегали мальчишки. Наружние мальчишки. Харон смотрел на них, слушал странные чужие имена и удивлялся… Они были целые, веселые, сильные… ровесники Харона были высокие и красивые, они громко смеялись и матерились, думая, что одни.

Харон не любил наружних мальчишек. Они пытались забираться на скалы, а Харон выл из углов и кидался в них камнями. Они быстро поняли, что лучше наверх не ходить.

Но сейчас было тихо.

Раххати не любил эту границу. Никогда не приходил. И тут было так… пусто?

Харон оставил вещи под лодкой. Взял только любимую потрепанную книгу. Забрался повыше, так, чтобы достать без шума нельзя было, и начал читать. Потом у него заболела голова и пришлось слезть в тень. Там Харон задремал.

***</p>

После вчерашнего Мавру было над чем подумать, но он просто не мог. Проклятая жара, признаться, доводила Мавра до слез, но он стоически держался, подменяя их исступлением, точнее первоклассным гневом.

Гвоздь куда-то запропастился, Лис тоже еще не вернулся, но и без них Кулак и Шут отлично справлялись. Хотя и не знали об этом. Потому что Мавр был все равно не доволен.

Пацан, который резал колбасу, не замечая, что она успела немного подпортиться, отхватил такой подзатыльник, что от усилия у Мавра и самого в глазах потемнело, а мальку влетело еще и ремнем по жопе.

Серна пыталась обмахивать Мавра огромным веером — совершенно безрезультатно. Мавр все равно обливался потом.

При этом уходить с пляжа не имело смысла — в комнате было еще жарче.

Мавру легчало, только когда его завозили в воду, он тут же замолкал и устремлял взор к линии горизонта — там сходились небо и вода, оба синие и чистые.

Трель входила за ним в море и держала зонтик.

Наконец заметив ее, Мавр решил, что переходит всякие границы, и даже сказал ей, что благодарен, а погода ужасная.

Трель сочла это добрым знаком и сообразила, что вывозить Вожака из моря стоит только на несколько минут, пока не обсохнет, а еду, напитки, зонтик, музыку и беседу стоит предоставлять, не выходя на берег. И тем спасла ситуацию.

Мавр запомнил и пообещал ей подарить шляпу — «такую как у Ведьмы» — Мавр знал, что выберет другую, но и она Трель понравится.

Жаркий день отступал, и Мавр оживал. Он подал Кулаку знак, тот резво взял коляску и повез к Дому.

Девушки встрепенулись, желая следовать за ними — беседа с Мавром в хорошем расположении духа их увлекала. Но Мавр отпустил их до завтра, зная, что завтра придут другие. Девушки иногда даже спорили, кто пойдет, чья очередь. Сопровождать Мавра считалось почетным, и им скорее нравилось. Пока Мавр не выходил из себя, конечно.

Они приближались к Дому, и Мавр вспомнил о Черепе. О том, каким он был вчера. В общем-то, таким, как всегда: прущим на рожон, упрямым, бесцеремонным до наглости, много на себя берущим, смелым до идиотизма — героическим до тошноты. И неожиданно близким.

Мавр и Череп почти не общались в Доме, даже избегали друг друга.

И очень давно они не стояли рядом… Особенно так, как вчера. Череп загораживал Мавра от пса, а Мавр буравил взглядом его непреклонную спину. Ему не нравилось быть у Черепа за спиной! И бесила невозможность как-то изменить положение дел, но в тоже время…

Мавр вспомнил и слова Черепа. Такие разные, такие, каких Мавр в свой адрес от него еще не слышал. Череп и правда был благодарен? Но за что? Мавр трезво оценивал ситуацию: он ничего не сделал. Просто пошел зачем-то за Черепом… Как дурак! Череп за это и был благодарен?

Мавр никогда не мог разгадать Черепа. Многие люди просчитывались на раз-два. Как состайники, так и взрослые. Даже череписты были предсказуемы. Мавр отлично натренировался, усвоил еще до Дома пример и отца, и матери. Но с Черепом все это не работало. Он или не имел представлений о социальности, или специально их нарушал. Зато не врал. И в этом была его сила. Хотя Мавр хотел верить, что это и есть его слабость.

Череп помнил об их странном договоре, хоть и был в тот раз словно не в себе. Мавр помнил тоже. Значит будет встреча, будет разговор.

От этой мысли у Мавра все внутри пришло в движение, поднялось, заклокотало и наполнилось, почти как на Изнанке. Мавр редко чувствовал себя так в Доме, но… Если бы он мог забыть о своей коляске, то нашел бы себя взбудораженным и полным сил — словно между ним на Изнанке и между ним в Доме в этот момент не было никакой особенной разницы.

Мавр думал о предстоящей встрече. И об их делах. Их? У них есть общая проблема? У них вообще может быть что-то общее?

Мавр думал, и возбуждение в нем нарастало, сердце побежало чуть быстрее, но Мавр не замечал.

Он чувствовал напряжение, что неуловимо витало в воздухе. Люди Мавра молчали потому, что были приучены. Но ждали, потому что привыкли, что Мавр не остается в долгу. И за зуб — два. У них были свои мысли о Лисе…

Откуда что берется? Не иначе Сорока на хвосте принесла. Мавр не сомневался: он все решит, а они примут его решение.

Уловив что-то благосклонное в его настроении, Шут вдруг предложил перекинуться в преф до ужина. Мавр кивнул. Он знал, что это для него. Картежники Дома играли в покер, а на крайний или в крайнем состоянии — в дурака. Мавр этих игр, где так много зависит от случая, не жаловал. Он предпочитал преферанс, и для него легко находились соигроки.

Поразительно, но своенравный Мавр, не терпящий поражений, легко относится к победителю в партии. Сегодня им вышел Шут. Однако, Мавр никогда не оставался и проигравшим — он выиграл вторую. Думая об игре, немного больше, чем о предстоящем разговоре с Черепом. А третью решил не начинать.

Шут отпросился выйти, Мавр знал, что покурить, и опять вспомнил Черепа. Как вчера щелкнула его зажигалка, как пахла его сигарета. Мавр злился на это, но злость казалась не такой, как обычно, в ней был тот запал, которого обычно не хватало Мавру. Мавр часто скучал, но сейчас от скуки не осталось и следа.

«Я все решу», — подумал Мавр. Хотя плохо понимал, что и как он решит, но еще не было такого, чтобы он не смог. Но информации было пиздец, как мало.

Но ведь Мавр сможет получить ее у Черепа — это же его щенки ходят по лагерю и кусают… Нашли еще кого, хорошо не самого Мавра выбрали.

Харон вызывал у Мавра странное чувство: с одной стороны Харон и вовсе не стоил внимания, с другой — и придумать лучше было нельзя. Харон, сам не зная, подарил Мавру Черепа, который… Будет в долгу?

Мавр улыбнулся и с легкостью отпустил не только Шута, но и всю компанию, кроме Варвара, которому Мавр оказал честь сопроводить его к ужину.

***</p>

Как и обычно после качественного изнаночного трипа спал Череп долго. И не сказать, чтобы хорошо.

Он проснулся к закату. Голодный и жаркий. Сунул себя в душ — идти к морю было пока лень.

В честь вечернего похолодания даже натянул майку и кеды.

Уплетая оставленные ему бутерброды, узнал от Морквы и Ботвы — эти были неразлучны, почти как мелкие близнецы-сиамцы — что Харон куда-то ушел еще утром, собрав почти весь свой нехитрый скарб. Но ушел недалеко: его видели в скалах. «И то хлеб, » — решил Череп, и отправился искать Седого.

Перед встречей с Мавром нужно было разобраться, что это вчера было и что это вообще за история с тенями. Ну и желательно: почему Седой его о тенях не предупреждал?

В комнате Седого было привычно сумрачно, тихо и безлюдно. Череп вошел тихо, приблизился, сел на пол напротив Седого. Стал ждать, когда его заметят.

Седой шаманил над новым амулетом. Интересно для кого? Череп не верил в мистическую силу амулетов, только в ту, которую в них вкладывали сами люди. Верил, что, когда Седой дал ему череп, так подарив и кличку, он и правда дал ему силу, силу своей веры в него. И это было покруче любого колдовства. И поважнее.

Интересно, что про тень Харона Седой ему не сказал… Почему? Потому что разуверился?

От этой мысли стало неприятно. Но Череп решил не спешить с выводами.

Седой и правда не сразу заметил вожака. Череп умел подходить неслышно, мягко, точно кот. Он никогда не крался, но ловко и стремительно достигал своих целей. Как сейчас.

Седой только вот рылся в своей сумке, а потом поднял взгляд и перед ним — Череп. Молчаливый и как будто спокойный.

Седой отодвинул сумку, в которой обычно носил свои склянки, банки, камушки, кристаллы и свёртки с травами, откинулся на подушки и выдохнул:

— Ты расстроен, — и снова опустил взгляд на еще неготовый амулет.

Его нужно было очистить, подобрать специальный камень, вымочить в растворе… Седой продолжал работу, ожидая ответа. Он не боялся, но знал, что легко не будет. С Черепом вообще нечасто бывало легко, а тут уж… Седой не думал, что виноват, но все же… Если бы он предупредил раньше…

Череп сначала кивнул, потом сообразил, что Седой уже не смотрит на него и сказал:

— Я растерян, поражен и даже немного убит… Скажи, ты веришь Харону?

Череп помнил вчерашние речи Харона, кроме всего прочего из них явствовало, что Харон никогда не доверял им до конца. Никому из них, видимо, кроме Седого?

Это было и обидно, и горько.

— Немного? — Седой не удержался от иронии, а потом всё-таки посмотрел прямо. — Да, верю. Если он начинает говорить о чём-то серьёзном — вряд ли он врёт.

— Я не совсем об этом… Ты веришь, что он не мог предать? Специально?

Седой нахмурился и даже отложил медальон.

— Предать? Череп, вот от кого, а от тебя не ожидал. Он буквально «твой Пёс».

Череп усмехнулся:

— Я бы предпочел, чтобы он был моим человеком и другом. Это мне проще понять… Ты знаешь, что он сказал Трель?

Черепу внезапно захотелось встать и пройтись из угла в угол, но это было бы невежливо, и он остался сидеть.

— Он и мне вчера повторил… Пока это его с Лисом разборки — все в рамках договора, но если все так, как он рассказал… Если это из-за меня напали на Лиса… То я нарушил наш с Мавром договор. И это будет стоить дорого, очень дорого.

Так дорого, что Череп даже не сможет назначать цену. И пусть пока Мавр демонстрировал не свойственное ему благородство в этом вопросе… Дал время, поверил Черепу даже…

Шаман прищурился:

— Ну, что Харон сказал Трель и тебе, я знать не могу. Я, конечно, силен, но не всемогущ, — Седой усмехнулся, хотя — редкий случай — настрой Черепа к сарказму не располагал.

И что хуже всего: вот сейчас Череп даже не злился, он действительно сомневался, и хорошо бы если только в Хароне, а не в самом себе.

— Даже если Харон объяснил Трель, что его Тень существует…

Череп резко мотнул головой и перебил Седого:

— Харон сказал и ей, и мне, что я мог позвать тень. Даже так: только я. Потому, что из возможных кандидатов — ходок только я. Но как можно позвать того, о ком не имеешь понятия? Что это вообще за хрень? У меня ничего такого нет. Нигде нет… Ты давно знаешь про его тень?

— Немного меньше, чем про свою, — Седой на мгновение даже губу прикусил, ожидая реакции. — Не обязательно во что-то верить, чтобы ненароком призвать это. Ты же не веришь в древних богов? — Седой снова не удержался от усмешки. — А они в тебя — очень даже… Но не думаю, что тебе пришло бы в голову звать кого-то, чтобы поквитаться с Лисом.

Череп молчал, даже не закурил, только смотрел внимательно, и Седой продолжил объяснять:

— Я считаю, что у всех есть тень. Точно так же, как та, что отбрасывает тело. Но у каждого они разные… про Тень Харона я и сам не всё понимаю…