IV. Глава 6 (1/2)
Слово «стояла» не совсем подходило Мишель. Она парила, как полупрозрачное облако, случайно принявшее вид человека. Сильнее всего выделялись алые волосы, плавно развеваясь по воздуху щупальцами мертвого осьминога. Черты лица в одну секунду казались четкими, но уже в другую расплывались, будто Миша медленно тонула в воде. Она умерла в длинном кремовом халате — теперь он навечно остался на ней, прикрывая изуродованные ноги.
— Миша, — произнес Влад, чтобы сконцентрировать ее внимание на себе. С призраками чаще общаться было сложнее, чем с мавками. Призраки воспринимали реальность адекватнее и даже вредили людям осознаннее, но диалог с ними часто строился с трудом.
— Ты не он, — тут же обвинила его Мишель. Ее голос отразился от стен, но эхо прозвучало словно на втором слое реальности — в мире-отражении. — Где он? Он должен прийти, потому что я вернула его.
— Он уже приходил, Миша, — Влад старался поймать ее взгляд, но выходило плохо. — Ты помнишь, просто отказываешься верить. Твой парень, которого ты воскресила. Назови его имя, может, тогда ты вспомнишь.
— У него нет больше имени, — голос девушки потерял всякие интонации, которые в нем еще оставались, став стерильно-мертвым. — Я не воскрешала его. Я уничтожила его. У него нет больше имени. Его глаза чужие. Я не должна была… не должна была убивать его.
— Он погиб, — Влад кивнул, — и вы с его матерью провели ритуал поднятия упыря. Вы притащили на могилу свежий труп козы и прочли заклинание воскрешения. Помнишь?
Мишель надолго замолчала, становясь почти невидимой. Влад уже лихорадочно придумывал, как бы ее привлечь, но она внезапно вернулась, красные волосы полыхнули огнем.
— Это было! — ее голос прозвучал почти живо, показалось, что она прямо здесь сейчас — рядом, в комнате, дышит, сердце бьется. — Я помню. Столько крови, она лилась по моим рукам, я представляла, что это жизнь, которую я передаю ему. Застывшая кровь в его жилах потечет так же, когда он откроет глаза. Что потом случилось? Что я сделала?
— Он как минимум убил пятерых, включая тебя, — она даже не дернулась. — Я считаю, он продолжил убивать и дальше. Откуда ты узнала, как провести ритуал?
— Я взяла его у подруги. У нее была такая восхитительная книга, — Мишель замурлыкала. — В ней заключалась магия, настоящая, я знала. Я пробралась в комнату, это было несложно, я взяла ее ненадолго. Быстро сфотографировала и вернула обратно. Варя ничего не заметила, она бы злилась, если бы заметила, но нет.
— Варя? Варя Косова? Ты говоришь про нее?
— Варя… — Мишель кинула взгляд в сторону раскиданных по полу альбомов.
— Ты не могла заглянуть в ее книгу, ведьмы скрывают их содержимое от людей.
— Я прекрасно видела, что там написано! — Миша заговорила холодно, недоверие Влада явно оскорбило ее.
Влад снова сел на диван, уставившись в пустоту, мимо призрака. Слова Вари о книге могли быть ложью. Призрак не мог лгать, ведьма — могла. Все ее слова могли быть ложью. Он прикрыл глаза и потер пальцами лоб. Варя предложила ему идеальную версию событий, камни, из которых он выстроил внутри себя громадный темный замок. Его башни рушились, падали с грохотом. Влад и сам будто падал — вниз на землю, где ему предстояло начать сначала.
А с чего все началось?
— И Варя… ничего не сказала тебе? Не обвинила тебя? — он знал ответ.
— Нет, — Мишель улыбнулась, — она ни о чем не узнала.
Какая глупость. Варя знала обо всем. Она подсунула Мишель книгу с ритуалом воскрешения среди прочих заклинаний. Но ради чего? Она не могла знать о гибели ее парня, не могла знать, что Мишель решится на совершенно безумную вещь — украсть неизвестно где козла, убить его, осквернить могилу любимого. Не только Мишель, ее сил не хватило бы, не хватило бы жертвы, земли силы и слов ритуала. Мать Янеза, охваченная болью потери, тоже должна была участвовать. Именно благодаря их ярким эмоциям все получилось.
Варя могла знать лишь об увлечении подруги магией. О том, что та уверена в ее существовании, не зная ничего о нечисти. Ради чего она позволила украсть книгу?
Почему и зачем родилось это гребаное чудовище?
— Ты уронила коробку? — хрипло произнес Влад, медленно оглядывая коробки с вещами на полу. Он больше не знал, о чем спрашивать.
Мишель мигом подлетела к ним.
— Да! Там альбомы, ты же видел? Я хотела распечатать ее, но вышло лишь уронить. А ты их достал, спасибо! Там еще куча есть, я все хотела посмотреть. Вот, — она опустилась перед альбомами и ткнула в самый пухлый из них прозрачным пальцем, — мой любимый, школьный, там как будто совсем другая жизнь, другая я, все было так просто, так светло…
Влад взял альбом в руки. Тот успел чуть поистрепаться от времени по краям, но было видно, что с ним аккуратно обращались. Вместе с Мишель они принялись перелистывать страницы. Мишель улыбалась, смеялась и гладила фотографии полупрозрачными руками. Всхлипывала. Щебетала истории. Здесь они ползали по заброшенным домам, тут — ночевали в другом городе, соврав родителям, что ночуют друг у друга, но потом все равно попало. Вот — школьные фото: выглаженные белые рубашки, строгие брюки и юбки, только яркие волосы Мишель постоянно выделялись. Отдельные красные, розовые, синие пряди постепенно превращались в сплошные волны насыщенного цвета. Звездная ночь и костер в лесу, мост и ряд пустых банок из-под энергетиков и алкогольных напитков, глупые улыбки, наивные, светящиеся глаза. Эти ребята наверняка мечтали быстрее закончить школу и окунуться во взрослую жизнь. Их манила самостоятельность, будто неведомое ароматное блюдо. Можно будет делать что угодно: сбежать, любить кого хочешь, стать свободной, признаться в любви той, которую любил со школы. И что бы они ни задумали, им казалось, что все получится.
Ничего не рухнет в пропасть всего лишь чуть меньше чем через десяток лет.
Чаще на фото трое, намного-намного реже — четверо. Четвертая — будто всегда чужая. Если улыбка, то слабая, словно девушка не уверена, что радость у нее не отберут в следующую секунду. Глаза — холодны, непроницаемы, в них зарождается ненависть, которая темнее, чем дно океана.
Дети на фотографиях не имели ничего общего с несколькими взрослыми людьми. Меньше всего изменился Марк. На каждой фотографии он выглядел так, будто точно знал, что все вокруг будет хорошо. Он позаботится. Он возьмет на себя ответственность за это и за каждого из своих друзей, он готов защитить любого. Влад впервые понял, что, даже застряв в Лесу, Марк продолжал бороться. Тот, прежний, Марк, не пропал в нем, несмотря на разъедающее отчаяние.
Мишель из мелкой неформалки-оторвы превратилась в мистически-сексуальную женщину. В ее душе никогда не селилась тьма, но ее тянуло к ней, и она ее убила.
Он еле узнал Янеза. Те же самые черты лица до неузнаваемости исказила иная личность. На фотографиях Влад видел уверенно ухмыляющегося мальчика. Всегда рядом с Мишель: держит ее за руку, прислоняется плечом, обнимает, прижимается губами к щеке. Он хотел идти за ней куда бы она ние позвала. И она любила его настолько, что пошла в самую глубь темноты, где никогда не должна была побывать. Она создала упыря, чьи мысли занимали только смерть и голод, далекого от того, кем он когда-то был, насколько это возможно. Парень с фотографий мертв, его имя стерто с надгробия и забыто сошедшей с ума матерью. Его настоящее имя больше не имело значения, и первым так решил он сам, выбрав новое.
— Мы все мертвы, — тихо проговорила Мишель равнодушным шелестом ветвей Леса Вечности, обводя пальцами лица друзей и останавливаясь на лице Вари, — кроме нее.
Все, необходимое для изгнания, Влад отыскал быстро. Цветы сорвал на клумбе под окном, слава богу, не эустому, а обычные астры. Шалфей купил в ближайшей аптеке. Взял первое попавшееся фото Мишель из альбома. Влад освятил немного воды с помощью серебряного крестика и молитвы. Миша протестовала: сначала попыталась кинуться на Влада, но лишь окатила его могильным холодом. Потом утихла, хотя воздух в квартире по-прежнему бурлил от ее злости. Может, осознала все-таки правду?
Смысла больше ни в чем нет. Она безнадежно заплутала в мире, где больше ничего для нее не осталось.
— Мне нужно подождать еще немного, — всхлипывая, покачала напоследок головой Мишель. — Совсем чуть-чуть.
— Он не придет, — тихо произнес Влад. — Приходить просто некому. Но я тебе обещаю: когда я убью его, его душа будет свободна.
Тут он внутренне содрогнулся. Вспомнил, как пытался найти Янеза через шрам, но игла соскользнула, а на конце нити его встретила пустота. Ритуал поиска работает через душу. Душа у упырей есть. Ритуал может даже отыскать труп, если его душа все еще бродит по Лесу. Так почему он, черт побери, не смог найти Янеза?
Охотники никогда не смогут ему помочь. Они во все века знали лишь то, что ведьмы позволяли им знать. Отвратительная правда, которая вела к одному верному пути: Владу нужна еще одна ведьма. Он глубоко вздохнул.
И если эта ведьма или ведьмак попробуют обмануть его хоть в чем-то, он свернет им шею.
Мишель в конце так ничего и не сказала. Влад сразу заметил, что она ушла. В квартире будто стало легче дышать, и появилось осознание: он здесь один. Уходя, Влад собрал все альбомы в коробку, тщательно запечатал и поставил на место. Только покончив со всем и выйдя из дома, он окончательно осознал то, что все это время ненавязчиво холодило позвоночник.
Он оставил Кость Мары дома, в Москве. Он говорил с призраком без нее.
— Ведьм у тебя там навалом, они еще десяток лет будут к новой земле силы стекаться… — Настя замолчала. — Слушай, Влад…
Настя работала на охотников, находя для них информацию и используя нужные связи. Выяснить номер, адрес, поднять дело, связать с сотрудниками полиции или дать доступ в больницу — все делали она и ее коллеги во многих городах России. Организация охотников, а может, даже Орден, как ее называли некоторые, держалась на давно сплетенной крепкой невидимой паутине, к которой каждый год присоединялись новые нити. Охотники, заседавшие в совете, общались не только с самыми сильными ведьмами, но и правительством. Наверху все полнилось интригами и политикой, пока обычные мужчины и женщины шастали по лесам и кладбищам, отбиваясь от мертвецов. Чиновников не слишком-то волновали проблемы призрачных сущностей и восставших мертвецов. Кто их интересовал по-настоящему, так это ведьмы. Существа, способные как убить, так и защитить парочкой фраз. О работе ведьм на самых высокопоставленных лиц нигде не говорилось открыто, но о ней все знали. Политики друг против друга, как и во все времена. Ведьмы, без конца плетущие заклинания, чтобы атаковать оппонентов и защитить своих работодателей. Влад никогда не интересовался деталями, как и многие охотники. Лично его от них попросту тошнило.
— Влад, я… мы тут слышали… — Настя уже скинула ему номер в мессенджере, но прощаться не стала. — О твоей жене.
Он слышал, с каким усилием она заставила себя произнести слова.
— А, — только и смог сказать он. Конечно, они слышали. Андрей даже звонил ему уже раз пять. Влад, разумеется, не стал брать трубку.
— Я так сочувствую, — выдавила Настя.
Он вспомнил, что она виделась с Реной пару раз. Совершенно случайно. Встречались на улице. Влад тогда представил Настю как свою коллегу.
— Спасибо, — ему бы хотелось вообще не слышать соболезнований. Никогда.
— Чем ты вообще занимаешься? Что за дело?
— Я уже был в этом городе, не смог устранить одного упыря. Это было давно, но я знаю, что он еще жив.
— А тут все думали, что ты отошел от дел. Тем более, сейчас, когда…
— Я вернулся, — прервал он ее. — Это не запрещено, Насть.
— Только не думай, что Андрей это просто так оставит, — она издала вымученный смешок.
Впервые приятно стало представить, что слова Андрея еще имеют значения. Как тогда, когда он навязал Владу новичка-напарника — Ингу. Как во все те разы, что он донимал звонками, лез в его жизнь, вытягивал из запоя, гнал на работу или наоборот — с нее.
— Пока, Насть. Удачи тебе, — он отключился. Открыл присланное сообщение.
Значит, некая Кристина. Он тут же нажал на номер.
— Да-а? — раздался ровно через три гудка тонкий с хрипотцой сладкий голос, от которого Влада передернуло.
— Нужна помощь с делом, предлагаю встретиться через двадцать минут, Центральная, двенадцать б.