IV. Глава 2 (1/2)
Похороны назначили на среду. Влад даже не заметил, как прошли почти два дня. Он словно лег спать после того, как уехали скорая и полиция, и проснулся перед самой поездкой в морг и на кладбище.
Из Германии на следующий день после смерти Рены ранним утром прилетела фрау Лехнер — ее мать. Отцу стало плохо с сердцем, и он остался дома. Он был русским, ее отец, а мать — немкой. Познакомилась с мужем в Германии, куда он прилетал как турист, и отправилась за ним в Россию, где родила Рену и ее брата — Антона. Рената много раз рассказывала об их уговоре — мама оставила себе немецкую фамилию, дети получили русские имена. Они жили в России, родители не так давно вернулись в Германию.
Последний раз фрау Лехнер прилетала на похороны Авроры.
В эти дни она поселилась в комнате Авроры. Та так и осталась почти нетронутой. Мебель, полки с книгами, стол — всё на месте. Рена только игрушки по коробкам сложила. Предложение Влада остановиться в гостинице фрау Лехнер проигнорировала. Впрочем, ее присутствие прошло мимо него. Он понемногу выпивал. Совсем по чуть-чуть, практически каждый час, подмешивал водку в чай и сок, останавливаясь лишь к поздней ночи.
Сегодня он только опохмелился.
— Ты снова пьян? — фрау Лехнер варила кофе, Влад не показывал ей, что где лежит, видимо, она сама отыскала пачку на одной из полок.
— Нет.
Она смерила его взглядом. Сигарета тлела у нее в руках даже сейчас. Она стряхнула пепел в чайное блюдце. Это была единственная ее вредная привычка — стряхивать пепел во все емкости, что попадались ей на пути. Фрау Лехнер посмотрела на Влада без выражения.
— Понятно. Вызовешь такси.
— Через пару часов я протрезвею…
— Мы поедем на такси! — тоном, не терпящим возражений, отчеканила она и потушила конфорку ровно за секунду до того, как кофе полилось бы за края турки.
— Ты не пригласил Антона.
— Нет. А вы?
Она не ответила. Лишь пожала плечами с таким же непроницаемым выражением лица и отвернулась.
На кладбище они приехали через пару часов после морга, как дождались выдачи урны с прахом. Летняя жара медленно окутывала город мертвых, ложилась тяжелым одеялом на асфальтовые дорожки и сухую землю, мешала дышать. Фрау Лехнер еще с утра укуталась в черное и так стояла в наглухо застегнутой под горло блузе, игнорируя накалившийся воздух. Влад же скинул летний пиджак и, оставшись в одной белой рубашке с коротким рукавом, неуклюже таскал его в руках.
В зале для прощаний Рената была красива, но Влад смотрел на нее и видел лишь куклу. Идеально нарисованное лицо, залакированные волосы, под которыми скрывалась дыра от пули. Темно-красное узкое платье с длинными рукавами. Не его Рената. Не его Аврора. Они давно ушли, тела ничего не значат. Тело может воскреснуть упырем, а душа может вернуться призраком. Или мавкой, или русалкой. Кем-то, кто не будет иметь никакого отношения к гниющему в земле трупу.
Влад любил работу охотника за это знание. В последний раз он видел Ренату в лесу. Она прощалась с ним, а он не успел, и тело его прощания не услышит.
Забавно, когда-то охотники предполагали, что если повсеместно кремировать останки, перестанут появляться упыри. Недавние случаи полностью разрушили эти надежды. Уже около десяти раз по всему миру мертвецы воскресали прямо в моргах. Они будто учились прятаться лучше, приспосабливались к окружающей среде. Инстинктивный гипноз чуть сильнее — и никто не замечал ни звука, ни тени. Когда-то техника в присутствии нечисти едва барахлила, теперь же камеры и вовсе могли вырубиться напрочь.
Урну с прахом закопали с полчаса назад. Влад и фрау Лехнер просто стояли и молча смотрели на общую, теперь, могилу Авроры и Ренаты.
Влад понятия не имел, что ему делать.
Он вернется домой, а дальше что? Он снова пошел работать в больницу ради Ренаты, ради нормальной жизни, которая, Рената сказала правду, никогда не нравилась ему так, как охота. Ему стоит вернуться к ней. Занялся бы делами русалок. Их все ненавидели, никто не хотел браться. Как и мавки, эти души оставались неупокоенными потому, что никто не похоронил их пропавшие без вести трупы. Только вот если мавка легко могла показать, где оставила свой труп в лесу, в горах или даже в пустыне, то русалки чаще всего просто понятия не имели, куда волнами и течением отнесло их останки. Влад как-то на свою голову решил разобраться с русалкой — барахтался с аквалангом в грязной речке полтора месяца, но всё же нашел. Монотонная, скучная, почти не опасная работа. Нет, нет, ему нужно иное.
— Я уже посмотрела каталог памятников. Да, у Авроры он очень маленький и милый, но мне вдруг захотелось, чтобы их общая могила выглядела более внушительной. Может, что-то вроде плачущего ангела?
Влад ограничился кивком. Нет больше Ренаты, чтобы привести его сюда за руку. Пусть ее мать строит хоть склеп, он ненавидел кладбища настолько, что его ноги здесь больше не будет.
— Она… она что-нибудь говорила? Неужели она ничего не сказала? — фрау Лехнер сняла очки, теперь она вытирала белоснежным платком слезы, в голосе слышались рыдания. — Как ей, должно быть, было больно… Почему она так поступила?
— Она ничего не сказала, — ему плакать совсем не хотелось.
Рената не сказала, а он не увидел. И ничего не случилось. Снова некого винить, торжество бессмысленности смерти. Фрау Лехнер продолжала утирать бесконечные слезы.
Влад повернулся. Кладбище пустовало, лишь одна девушка стояла среди могил, ближе к дорожке. Она не искала дорогу, не глядела по сторонам, или на определенное надгробие.
Она смотрела на Влада. Неподвижная, темноволосая с бледной кожей. Похожая на фарфоровую куклу или призрака. Белое платье до пят с короткими рукавами походило на саван. Неужели и, правда, мертвая? На кладбищах их не бывает. Влад потянулся рукой к груди — пусто, он не надевал Кость, он не может видеть призраков.
— Я поехал домой. Вызвать вам такси? — он повернулся к фрау Лехнер, без выражения глядящей на могилу дочери и внучки. — Во сколько вы вернетесь сегодня?
Она посмотрела на него пустыми глазами.
— Нет… нет. Только за вещами заеду. Я полечу домой, — она говорила голосом древней старухи — скрипучим, лишенным искры жизни.
Он повернулся и пошел прочь от белого надгробия, которое не имело ничего общего с его дочерью. Девушка. Призрачная незнакомка в белом платье. Она продолжала смотреть на него и не собиралась отворачиваться, несмотря на то, что он шел прямиком к ней. Когда он приблизился, она даже не попробовала отвернуться, не отвела взгляд и не покраснела.
— Перепутали меня с кем-то?
Темные волосы заплетены в тугую косу, из прически не выбивалось ни волоска, кожа бледная, как бумага, узкие губы и густые брови. Цвет глаз напоминал свежую листву, заботливо прикрытую от солнца тенью, но, несмотря на приятный оттенок, Влад увидел в них то, от чего холодок прошел по коже.
Смерть.
Он моргнул.
— Извините, я не на вас смотрела, — она медленно отвернулась, будто Влад уже собрался уходить. — Просто задумалась. Не хотела помешать. Мои соболезнования.
— Спасибо, — он лихорадочно раздумывал, как же продолжить разговор. В голову ничего не лезло. Пусть посмотрит на него еще раз. Что там такое — в ее глазах? Смерть, но не такая, какую он помнил во взгляде Янеза. Холод, которого не чувствуешь, – вот что в них, туман, обнимающий мысли, приятная полутьма, не мешающая видеть. Лес.
— Что вы тут делаете?
Девушка вновь посмотрела на него, и наваждение как рукой сняло. Нет, обычные глаза. Только слишком холодные. Глупый вопрос — зачем он его ей задал?
— Пришла кое к кому, а потом решила прогуляться, — она немного помолчала. — Его звали Марк, он… умер больше года назад, — отстраненный голос не дрогнул, но она отвернулась.
— Мои соболезнования, — Влад неосознанно сделал маленький шаг назад. Господи, зачем он пристал к ней? Он пришел на похороны жены, позади все еще стоит над могилой ее мать.
Незнакомка лишь кивнула и застыла на месте, будто ее совершенно не волновало, что Влад нависает над ней. Казалось, в воздухе повисли сотни невысказанных слов. Они давили на плечи, заставляя остаться, давили на губы, пытаясь вынудить их открыться.
До чего странные чувства.
Он точно не знает эту девушку?
Нет, точно, совершенно незнакомый профиль, облик. Девушка, похожая на призрака. Он бы запомнил.
Влад почти с силой заставил себя отойти от нее, будто их удерживала вместе вязкая смола, и пошел вперед, к машине. Он не оборачивался, а когда он уходил, незнакомка не смотрела на него, но отчего-то в голове застряла уверенная мысль — она обернулась и пристально смотрит ему вслед.