Не сильно радуйся дню, вечер может быть еще хуже (1/2)
Впервые за очень долгое время Андрей испытывал себя по-настоящему опустошенным и странно уставшим. Он даже не реагировал на Малиновского, что не норовил повторить ему двадцатый раз о том, что “он же говорил”. Жданов до сих пор не мог поверить в две вещи, которые ему пришлось узнать слишком стремительно и близко друг к другу. Первая, это брак Воропаева и Пушкаревой. В это он был поверить не готов, и принеси ему эту весть Роман, он бы решил, что это странная, изощренная шутка, но никак не серьезная ситуация, с которой приходилось теперь считаться. Да к тому же весьма активно. Вторая, это поведение самой новоявленной Воропаевой. Катенька, его Катенька никогда бы не позволила себе говорить с ним в таком тоне! А эта, ужаленная Сашенькой, не просто заявила, что его, то есть Андрея, от ссылки на производственный этаж убережет только закрытый рот. Возможно, он и перегнул немного палку, когда он высказывал ей свои претензии относительно ее замужества. Но… он был в этот момент в состоянии аффекта, разве не ясно?
- Андрей, отомри, а, - Роман вздохнул, подложив руку под щеку, глядя на друга устало и обреченно, - вместо того, чтобы предпринимать что-то в сложившейся ситуации, ты попросту сжигаешь всевозможные мосты. Пообижались и хватит.
- Пообижались? - Жданов буквально взвился на своем кресле, уставившись на друга взглядом полным непонимания, - я серьезно не могу разобрать, с чего ты такой спокойный. Ты что, не замечаешь главного? Теперь ЗимаЛетто в руках Воропаева! Неужели не ясно, что нам всем придет огромная, толстая жо…
- Не придет, - Малиновский заставляет Андрея нахмуриться, - скорее всего, ему до ЗимаЛетто сейчас нет никакого дела. По крайней мере, пока компания находится в таком упадочно-штопорном состоянии.
- Ты с чего это такой спокойный? - Жданов упирается руками в стол, чтобы сильнее податься вперед, разглядывая друга, - или тебя так напугало вчерашнее Сашино присутствие в этих стенах? Так я тебе могу сказать, что говорить и угрожать он может сколько угодно, но, я совершенно серьезно намерен поговорить с отцом о том…
- Он знает, - эта простая фраза, произнесенная совершенно нейтральным расслабленным тоном заставляет Андрея замереть. Он даже сперва не может собрать все звуки воедино, словно не поддаются его осознанию. Но Роман, словно не замечает этого, он продолжает говорить, и на этот раз Жданов воспринимает речь куда лучше, но легче ему не становится, - Павел знает, что Катерина супруга Воропаева. Скажу тебе больше, когда он назначал ее на эту должность под видом голосования, он знал, что она и Сашенька в браке. Тут мы просчитались по всем статьям, просто обломались в своей уверенности, что все под контролем.
- Да, тут ты прав, - Андрей потер лицо двумя руками, - я слишком сильно понадеялся на Киру, - он вздохнул, но легче не стало, - оказалось, что ее братишка водил ее за нос едва ли не сильнее чем нас всех.
- В этом мы оба слишком понадеялись на нее, - заметил Малиновский, словно разделенная ответственность должна была ощущаться куда как легче, - но, я повторюсь, теперь мы должны исходить из того, что уже имеем. И действовать нам нужно куда как мягче, и дело не в Воропаеве, нет. Сама Катерина до сих пор проявляет чудеса верности нашему… делу. Вместо того чтобы создавать дополнительный конфликт, нужно проявить принятие.
- Я, по-твоему, теперь должен под Воропаева лечь? - Жданов задирает брови, снова откидываясь назад, сплетая руки на груди. Роман улыбается на это замечание, немного едко, немного понимающе. Да, эта ситуация подкосила и его, хотя он и не показывал этого в достаточной мере.
- Я не знаю, со своими плотскими желаниями ты сам разбирайся, - качает головой Малиновский, - хочешь, ложись, не хочешь, не создавай конкуренцию Катерине. Но в работе держи себя так, как держал до этого. Достойно, уверенно и спокойно. Чем больше истерики ты создаешь вокруг себя, тем выше вероятность, что наша новая Воропаева сбросит нашу руку со своего пульса, и тогда вероятность того, что Сашенька и правда займет пост директора, окажется слишком высока. Понимаешь?
- Все по отдельности я понимаю просто замечательно, - Андрею просто жутко хочется выпить, но он запрещает себе даже думать о манящем аромате хорошо выдержанного коньяка. Так недолго и спиться, ведь все казалось ему совершенно беспросветным, и чем дальше, тем страшнее, - но все вместе я собрать не могу. Так что нет, не понимаю.
- И очень плохо, - замечает Роман, - я же не отправляю тебя к Катерине просить прощения, она и так сделает вид, что не заметила того твоего эмоционального взрыва. Она замечательно умеет не замечать, - это он произносит со странной горечью, и Жданов не выдерживает.
- Ты мне скажи, ты на нашей бывшей Пушкаревой часом не повернулся? - Малиновский в ответ сперва удивленно вздергивает брови, но затем ухмыляется, и от этой ухмылки ему становится неприятно, если не сказать холодно.
- Это сейчас к делу, по крайней мере, к нашему делу, не относится совершенно, - замечает он, а потом добавляет, - Катерина весьма интересная и неординарная личность, получить такой экземпляр в мою коллекцию я бы не отказался, но, давай на этом мы закроем эту тему, у нас есть куда более важные вопросы, чем мои постельные дела, - Роман собирается продолжить, но Андрей буквально прорывается безудержным, едва ли не истеричным смехом.
- Мне иногда кажется, что все вокруг меня сошли с ума, - замечает Жданов, когда заканчивает свое выступление с сольным ржанием по заказу, - Кира ведет себя так, словно жрет по горсти таблеток успокоительного каждый день, Воропаев угрожает мне без утайки и при всех оторвать голову, если я скажу против его супруги кривое слово, ты влюбляешься в самую неказистую, ну, когда-то неказистую барышню компании, а та, кого я считал бесправной серой мышью, показывает недюжинный характер и стойкую долю высокомерия. Мне кажется, что это какой-то страшный сон, уродливое зазеркалье из которого у меня нет выхода. Это какой-то сюрреализм, - он ударяется головой о стол, просто чтобы не смотреть на Малиновского, в глазах которого странными красками отражается… жалость. Как же быстро меняются приоритеты. Еще полгода назад ему хотелось, чтобы от него все отстали, и он мог спокойно заниматься чем угодно, кроме этой душной, приевшейся ему компании. А теперь… теперь ему просто хотелось все назад. И свой уютный кабинет, и раболепие подчиненных, и красивых моделей… Черт! Ему даже истерик Киры не хватало для того, чтобы чувствовать себя живым! Неужели ему хотелось так много?
- К слову о безумии, - Роман выждал, когда Андрей снова смог поднять на него глаза, - это еще одна часть нашего разговора, который я все откладывал, но теперь он актуален как никогда.
- Только не говори, что собираешься говорить со мной о Кире, - стонет Жданов обреченно. Ну, правда, неужели он собирается сейчас читать ему нотации о том, что он очень зря поругался с младшей Воропаевой? Вот это как раз было совершенно несвоевременно, - я просто не в состоянии с ней сейчас нормально общаться, она же на овощ похожа. Ни эмоций, ни мыслей, с ней как с камнем общаешься.
- Тебе бы хотелось, чтобы она истерила? - Роман выглядит удивленным, но потом отмахивается, не дожидаясь его ответа, - ты ведь в курсе, что Кира посещает терапевта? - Малиновский смотрит внимательно, и Жданову приходится кивнуть. Младшая Воропаева, конечно, не раскрывала такого рода секретов, но он самолично видел выписанные ей препараты, довольно мягкого, хотя и не слабого действия. А еще однажды она оставила на столе свою визитницу, где Андрей, роясь от скуки, обнаружил карточку Назарова.
- Думаю, что ей было нужно как-то снимать нервное напряжение, - пожимает он плечами, - но, какое это имеет отношение к нашей ситуации.
- К нашей - косвенно, к твоей - прямо, - поднимает указательный палец вверх Роман, - Кира сейчас находится в некоем пограничном состоянии. Я общался с ней какое-то время довольно тесно, чтобы понять, какие отношения связывают Воропаева и Пушкареву, - принимается пояснять Малиновский, но Жданов только хмыкает.
- Что-то как-то ты плохо информацию собирал, - но Роман делает вид, что не слышит ни единого слова, правда одаривает друга возмущенным взглядом.
- Она держится исключительно благодаря своим таблеткам, - Малиновский сплетает пальцы в замок, - мне кажется, она и до этого балансировала на самом краю, но, удержаться ей помог Воропаев. Как, могу только догадываться, но, мне кажется, что у нашей Кирочки есть садистские наклонности.
- Значит, ты хочешь посоветовать мне держаться от нее подальше? - странная надежда вдруг загорается у него в груди, Андрей даже удивляется, откуда это чувство мнимой свободы, если Роман еще не успел сказать ничего такого и близко. Но, если Кира была и правда… больна, то ни отец, ни тем более мать не могли бы уговорить его связать свою жизнь с ней ни на каких условиях. Но Малиновский качает головой.
- Нет, как раз наоборот, я хочу, чтобы ты стал ее мужем. Официально, и как можно быстрее, - огорошивает его своим предложением Роман.
- Разве ты не сам сказал, что она совсем ку-ку? - искренне недоумевает Жданов, - или я тебе так сильно насолил, что ты хочешь, чтобы она меня прибила как-нибудь в постели? - он пытается перевести ситуацию в шутку, но Малиновский не улыбается.
- Думаю, что до этого не дойдет, - терпеливо поясняет Роман, - пока Кира была замечена во вредительстве только одному человеку и это нам более чем на руку.
- И кто же пал жертвой нашей Киры? - Андрей даже не делает попутку вспомнить, видел ли он, чтобы Кира на ком-то срывалась. Ведь обычно со всеми она вела себя надменно и холодно, да и ее с ним скандалы не были похожи на реальные срывы спятившей барышни. Так, истерика как истерика, он и подумать не мог, что там все так плохо, - неужели она в последнее время срывалась на Клочковой? А то Вика выглядит какой-то подавленной.
- Андрей, помолчи хоть минуту, - Малиновский теряет терпение, едва ли не выкрикивая возмущение, - я говорю тебе вполне серьезные вещи, которые не просто помогут тебе сохранить ЗимаЛетто в своих руках, но еще и подмять под себя контрольный пакет акций. Когда ты женишься на Кире…
- Она все еще останется хозяйкой своей части ЗимаЛетто, - снова перебивает друга Жданов и на этот раз Роман не выдерживает.
- Если ее признают невменяемой, когда она будет твоей супругой, то нет! - тишина после этого кажется совершенно хрустальной. Малиновский смотрит на него выжидательно, ожидая реакции, а Андрей пробует понять и осознать услышанное. Роман никогда не говорил и не делал ничего, не имея плана. Да и ошибался Малиновский крайне редко. Жданов подается немного вперед.
- Слушаю тебя очень внимательно и постараюсь не перебивать…
* * *</p>
Это было крайне сложно, прийти к отцу и поднять такую тему, как брак Пушкаревой и Воропаева. Еще сложнее было услышать, что сподвигло отца сделать именно этот выбор. Павел стоял к нему спиной, глядя сквозь идеально отполированное окно во внутренний двор. Жданов следил за напряженной позой отца и старательно растирать замерзшие пальцы, ожидая вердикта.
- Саша пришел ко мне как раз тогда, когда я уже оказался более чем осведомлен в делах ЗимаЛетто, - старший Жданов не торопился поворачиваться к сыну лицом, - он предложил мне выход из ситуации, довольно честно признавшись в том, что он и Катерина уже супруги. Он не скрывал от меня ничего. Был предельно откровенен.