Я бы пошел неведомо куда, да неизвестно что остановило (2/2)
- Не задерживайся, - уверенно говорит он ей, и на этот раз тон его меняется, становясь едва ли не повелительным, - сразу же после работы, поняла?
- Поняла, конечно, я все поняла, Роман Дмитриевич, я сделаю все в лучшем виде, - гарантирует Мария, и отключается, видно, чтобы не распыляться еще больше. Малиновский довольно скалится, а потом наполняется стакан виски практически полностью, направляясь в спальню, чтобы подыскать парочку атрибутов, которые были просто обязательны сегодня.
Волосы Тропинкина правильно соберет и сама, а вот очки, очки у него были припасены на всякий случай, а еще папка со старыми копиями отчетов и ручка, чуть покусанная сверху. Малиновский стащил ее у Катерины шутки ради, но, как оказалось, она даже не заметила пропажи. Видно, такое случалось с ней довольно часто. Роман принялся покусывать кончик ручки, как когда-то это делала ее хозяйка. Он никогда не страдал такой дурацкой привычкой, но… перекатывая на языке ручку туда-сюда, он задумался, какой она могла быть на вкус. Малиновский сжал зубы слишком сильно, и тонкий пластик ручки болезненно затрещал. Пришлось вытаскивать, заменяя хорошим глотком обжигающего напитка. Идиотка, конченная дрянь, он бросил ручку к остальным атрибутам сегодняшних игр, как она могла позволить этому ублюдку прикасаться к себе? Роман все-таки был уверен, что она уважает себя куда как больше, а оказалось, что она готова лечь под Воропаева, только чтобы получить должность… или, это Сашенька решил руками Пушкаревой загребать жар? Но, разве для этого нужно было обязательно хлопать штамп?
Нет, об этом думать было просто невыносимо, ему казалось, что где-то там, Пушкарева, которая больше не Пушкарева, вместе со своим муженьком хохочет над ним. Они веселятся, развлекаясь тем, как теперь ему и Жданову нужно теперь будет пресмыкаться перед ней, чтобы в итоге все вернулось так, как было до… А вдруг, они и не собираются возвращать все назад? А вдруг Катя планирует уступить свое место Сашеньке? Вот тогда они и познают ад в полной мере, разве нет? Интересно, еще один глоток, а когда она начнет закручивать их гайки, чтобы показать, кто в доме хозяин? Странно, но, не смотря на все безумие ситуации, Андрей, и правда, доверял Катерине. Это должно было хоть немного успокаивать и стабилизировать ситуацию. Собственно, так все и было, пока Роман не узнал… то, что узнал. Снова глоток, он неодобрительно покосился на пустой стакан. Нет, ну так можно и упиться вконец, Малиновский косится на очки, небрежно брошенные на постель, интересно, а она стонет или кричит, когда Воропаев ее… Идиотские мысли, совершенно глупые, непозволительные, странные.
Роман снова направляется на кухню, сбрасывая по пути пиджак, чтобы было не столь жарко. Он позволит себе еще немного виски, а потом займет себя чтением, пока Тропинкина соизволит притащить свой зад в его дом. У него как раз завалялась История О, Анны Декло. Книга была опубликована под псевдонимом Полин Реаж, именно это переиздание и презентовал ему Андрей, так, шутки ради, но, Роман увлекся занимательным чтивом. Жданов не понимал, что именно из таких источников легче всего было вытащить мелкие детали для обольщения женщин, ведь, зачастую они не такие уж сложные создания. Жаль, что далеко не все.
Несмотря на то, что Тропинкина и правда примчалась к нему сразу после работы, он умудрился выпить чуть больше, чем рассчитывал. Он, конечно, все еще крепко держался на ногах, и мозг его был относительно ясным, но, вот эмоции, они буквально зашкаливали, грозя выйти из-под контроля.
- Ты почему волосы не подобрала? - спрашивает он возмущенно, вместо простого приветствия. Мария тут же сникает, даже улыбка тает на ее лице как снег под солнцем. Она бросает сумку на пол, быстро принимаясь завязывать узел на затылке.
- Прости, я просто еще не успела, - винится она, замечая, - ты слишком много выпил, - Маша поводит носом, - может, я все-таки не вовремя? Андрей Палыч говорил, что тебе плохо, так что может все-таки…
- Пошли, - Роман хватает ее за руку, нет, он пригласил ее не для того, чтобы она болтала, его интересовало другое, - примеряй, - кивает он на очки. Для нее этот атрибут не казался столь уж странным, в конце концов, она надевала их для него не в первый раз. Тропинкина вздыхает, послушно водружая очки на нос, прижимая папку к груди. Ручку она покручивает в пальцах, удивленно разглядывая. Да, эту часть реквизита она видела впервые.
- А что, новой для меня не нашлось? - она поднимает на него глаза немного удивленно, но Малиновского сейчас меньше всего интересует ее комфорт.
- Возьми ее в рот, - это звучит требовательно, даже устрашающе, но Мария не боится его, он знает, что она знает, что Роман никогда не причинит ей вреда. Правда, сегодня он не был бы так в этом уверен.
- И как, по-твоему, я должна говорить с ручкой во рту? - недоумевает Тропинка, но ручку губами сжимает без промедления. Она не понимает, что должна делать, и поэтому просто посасывает ее. Ни капли не похожа, решает Малиновский, и часть разгорающегося в нем желания гаснет. Правда, и тут Мария удивляет его. Она вынимает ручку изо рта, лицо ее приобретает невинно трогательное выражение. Тропинкина хлопает ресницами, произнося дрожащим голосом, - Роман Дмитриевич, отчет как раз готов, вы будете его читать?
Они оба не ожидали, что произойдет именно это. Роман наносит ей оглушительную пощечину так, что Машу буквально отбрасывает к стене. Он только чудом не рассекает ей губу, еще немного, и могло случиться что-то непоправимое.
- Ром, ты что… - пробует позвать она, но Малиновский зло скалится на нее. Злость, которая душила его, прорывается наружу.
- Закрой рот, грязная, лживая сука, - он приближается к ней, прижимая ее за горло к стене. Сперва глаза Марии вспыхивают страхом, но, всего на миг, хватка Романа оказывается не слишком сильной, едва ли не осторожной. Пощечина, которая досталась Тропинкиной, отрезвила его в достаточной мере, чтобы не покалечить свою куклу, но не достаточно, чтобы окончательно остыть. - Скажи мне, тебе нравится, как он тебя трахает, а? - он заглядывает в глаза Маше, но видит перед собой не ее недоумевающий взгляд, сейчас его встречают совершенно другие глаза, совершенно другие, и ему не хочется в них смотреть. Рывком он разворачивает ее к себе спиной, прижимаясь к ее телу вплотную, позволяя ощутить его возбуждение, - если тебе нравится, как он тебя трахает, то понравится и это, как раз сможешь сравнить.
Он действует резко, едва ли заботясь о своей партнерше, вколачивает ее в стену ритмичными толчками даже не озаботившись раздеться или раздеть. Пальцы его зарываются в ее волосы, Роман тянет ее голову назад, двигаясь все сильнее и сильнее. Он кончает, навалившись ей на спину, шепча в экстазе.
- Ненавижу тебя, сука, как же я тебя ненавижу…
Когда они оказываются в постели, наконец, обнаженные и расслабленные, Тропинкина едва ли не впервые за все время не мелет глупостей. Она лежит молча, следя за тем, как поднимается вверх дымок от его сигареты.
- Слушай, - наконец подает голос она, закидывая руки за голову, - не знаю, с кем ты там решал свои проблемы, но вам лучше поговорить.
- Ты о чем? - искренне не понимает Малиновский, он чуть поворачивается к Марии, замечая яркий алый след на щеке, - ты прости за это, - указывает он на повреждение, не касаясь, - я не собирался.
- Знаю, - кивает Тропинкина, отнимая у Романа сигарету, - понимаю, что МЕНЯ не собирался. Ты и спать со мной сегодня не собирался, поэтому я и советую - поговори с той, кого сегодня так отжарить хотел. А то мозги совсем поплавит.
- И от чего мне их должно поплавить? - Малиновский скалится притворно бодро, ощущая холод, что ползет по внутренностям медленной волной.
- Да, как и у всех трагических героев, - взмахивает она сигаретой, роняя немного пепла на постель, - от неразделенной любви. Нет чувства хуже, уж я-то знаю.
Мария замолкает, продолжая курить, а Роман слепо устремляет взгляд в потолок, ощущая, как слова Тропинкиной свинцом оседают в костях. Пиздец, Малиновский, вот и приплыли.