Равновесие приходит с заземлением (2/2)
Возможно, Катя и решилась бы на это платье, но… Первым “но” было то, что она окончательно и бесповоротно сняла макияж, и ее умытое, простое лицо никак не соотносилось с этим великолепием. Второе “но” заключалось в том, что надевать такую красоту, не приняв перед этим душ, ей казалось неправильным. Третье “но” сверкало глазами горького шоколада, и улыбалось едко и ласково одновременно. Оказалось, что Воропаев собирался ехать в ЗАГС прямо с работы, а выглядеть ему в противовес ей не хотелось совершенно. Хотелось быть максимально рядом с ним, ни на шаг впереди, ни на шаг позади, а рядом. Рука об руку. Вот так, так должно быть правильно, должно быть… нет, не должно, ей бы хотелось, один раз и на всю жизнь.
У входа в ЗимаЛетто, она ожидает Вячеслава Марковича, разглядывая плывущие по небу облака. Они кажутся ей огромными зефиринами, или даже нет, горками взбитого белкового крема. Ей становится невероятно сладко от одного их вида, и она блаженно улыбается, принимаясь раскачиваться со стороны в сторону. Просто бездумно расслабленно шатаясь… когда-то в детстве, она очень любила кружиться на одном месте, глядя в такое же, наполненное восхитительными тучами, небо. Тогда, она хохотала безумно и радостно, именно этого, почему то, ей хотелось сейчас.
- Мне просто интересно, что же ты увидела там такого, что даже не замечаешь меня? - Катя разворачивается в сторону смеющегося и до боли знакомого голоса.
- Я просто не ждала тебя увидеть здесь, - у Кати не получается сразу справиться с удивлением. Она смотрит на Воропаева во все глаза, чуть удивленно подмечая, что волосы у него влажные. Пушкарева делает к нему несколько шагов, - ты был в зале?
- Ты имеешь что-то против? - Александр протянул Кате руку, привлекая ее ближе, и она улавливает странную дрожь, что буквально волнами расходиться от его тела.
- Просто мне немного странно, - она тянется пальцами к его горлу, касаясь красноватой полоски на шее, - новая рубашка? - ей всегда было физически больно замечать такие следы на его коже. Но то, что она принимает за натертость жестким воротником, в итоге больше походит на царапину. Когда она приподнимается на носочки, чтобы рассмотреть ее получше, Воропаев поправляет воротник, скрывая под ним странный след, а Катину руку подносит к губам, касаясь кончиков пальцев в нежном мягком поцелуе. Она только качает головой, нет, он невозможный, просто невозможный.
- Поехали? - подмигивает Александр, - ты же не хочешь опоздать на наше… бракосочетание? - он поигрывает бровями, и она невольно сильнее сжимает его пальцы. Каково это, жить с этим человеком по-настоящему? Каково это, принадлежать ему без остатка? Он сказал ей, пообещал ей, что когда она станет его женой, то у нее будет право беспокоиться о нем больше, стать частью его жизни. Готов ли он к этому? Готов ли он пустить ее в свой мир? А она готова?
- Не хочу пропустить, - Катерина улыбается ему совершенно искренне, - больше не смогу ждать, если нам скажут, что за опоздание накинут еще пару дней.
- Тогда, прошу, - он распахивает для нее дверь, позволяя ей разместиться с удобством на своем месте, а потом усаживается на место водителя.
- И как ты все успеваешь, - Катя позволяет себе коснуться чуть влажных волос над его ухом, - я просто не понимаю, у тебя что, не двадцать четыре часа в сутках?
- Это мой особенный секрет, - скалится Александр, не поворачиваясь к ней, продолжая смотреть на дорогу. Он ведет машину на скорости, которая буквально граничит с допустимой. Неужели он так сильно хочет назвать ее своей? Маленький чертенок в ее сознании принимается протирать витые рожки, нашептывая: А может… может он просто… хочет? От этой фривольной, буквально непозволительной мысли по телу растекается сладкая истома. Что греха таить, ведь, ей тоже хотелось… Очень сильно, очень… особенно в те дни, когда они практически… вот совсем… еще немного и… Сейчас у него не было причин, чтобы отказать ей, он просто больше не сможет этого сделать. Больше не будет иметь права.
- А, разве, ты не хочешь раскрыть его своей будущей жене? - поддевает его Катерина, но Воропаев не ведется, он только хмыкает немного удивленно.
- Все свои тайны я раскрою только супруге, - Александр все-таки решается посмотреть на Пушкареву буквально на миг, но от этого у нее замирает, а потом снова пускается вскачь сердце, - так что потерпи еще совсем немного, или записывай себе в блокнот, что ты хочешь от меня узнать, - Катя пристально смотрит на его довольный профиль, эту сытую, немного едкую улыбку. Эти губы хотелось поцеловать, особенно сейчас.
- А откуда ты знаешь, что у меня нет такого блокнота? - она пристально следит за тем, как меняется выражение его лица, как на нем отражается легкое напряжение, а потом Александр качает головой, словно в неверии.
- Хитра ты, конечно, Царевна-лягушка, я даже практически поверил, - он немного подается назад в кресле, расслабляясь, - надо же, кто-то поднаторел в блефе.
- Ты же сам говорил, что лучший блеф, это когда совсем без блефа, - словно невзначай добавляет Катерина, поправляя на коленях чуть задравшуюся вверх юбку.
- Говорил, - на этот раз Воропаев не ведется совершенно, он только улыбается, как-то по особенному нежно, - но, до этого уровня ты еще не доросла, хотя, я могу похвалить тебя, успехи просто колоссальные.
- У меня просто очень хороший учитель, - Пушкарева ощущает, что краснеет, как щеки ее разгораются, когда она старается соответствовать Александру в подначках. Но, останавливаться она не планирует, ей так все нравится, буквально до дрожи.
- Спасибо, - Воропаев даже чуть приподнимает подбородок вверх, ясно наслаждаясь ее словами. Катерина прикусывает нижнюю губу, а потом отвечает.
- Я имела в виду Кристину, но, ты тоже молодец, - она едва не начинает хохотать, когда слышит, как Александр ворчит сквозь зубы.
- Зараза мелкая, - он встряхивает головой, а потом поворачивается к ней еще раз, удостоверившись, что может себе это позволить, - я тебя сегодня накажу, - он разворачивается до того, как Катя успевает ответить, и ей приходится снова говорить с его профилем. Но это ей совершенно не мешает.
- Ты и меня, и себя уже столько времени наказываешь, - она сжимает руки в кулаки на коленях, цепляясь за край юбки, - неужели недостаточно?
Воропаев молчит, словно бы размышляя над ее словами, а потом принимается сбавлять скорость. Сперва Катя немного теряется в причинах такого его поступка, но, затем, переведя, наконец, взгляд с Александра на дорогу, она замечает, что они подъехали к зданию ЗАГСа. Машина останавливается недалеко от входа, и Катерина видит сперва своих взволнованных и нарядных родителей, а потом и Колю, что обнимается с огромным букетом фиолетовых ирисов и желтых тюльпанов. Зорькин первым замечает их машину, и, старательно перекладывая букет в одну руку, указывает Валерию Сергеевичу в их направлении. На лицах родителей отражается некое облегчение. Интересно, это они так от нее избавиться хотят, или не верили, что они доедут? Катя тут же ругает себя за такую глупую мысль, протягивая руку, чтобы распахнуть дверь, но замирает от оклика Александра.
- Куда! Я сам тебе открою, - он стремительно обходит машину, подавая ей руку, она опирается на нее для равновесия, и тут же собирается отступить, но Воропаев ей не позволяет. Он склоняется чуть ближе к ее лицу, - я еще не начинал никого наказывать, но, я обещаю, что буду делать это медленно, тебе понравится, - он оставляет короткий поцелуй на ее щеке и на этот раз делает шаг назад.
Катя отмирает буквально с трудом, прикладывая ладони к пылающим щекам. Вот и зачем он это сделал? Но Воропаев только хитро подмигивает ей, а потом… берет ее за руку. Такая глупость, но от этого простого, немного собственнического жеста все внутри у нее переворачивается, она смотрит на него удивленно и радостно. Александр поднимает одну бровь вверх, выражая этим недоумение, а затем поднимает их сплетенные руки, демонстрируя Кате получившийся замок.
- Нельзя? - спрашивает он немного с издевкой, с легкой провокацией. Пушкарева сжимает свои пальцы сильнее.
- Можно, - она старается отвечать ему в тон, - моему супругу и не такое можно, - она ощущает, как он тоже сжимает руку сильнее. Эта хватка оказывается на грани болезненности, но боль этак кажется ей приятной.
Они направляются к ее родителям и Коле, и Катерина не понимает, где же Кристина. Неужели ее не будет на их росписи? В это ей не верится совершенно. Не может этого быть! она бы никогда не оставила брата одного в этот день. Но, ответом на ее волнения оказывается рев мотора. На звук Катя и Александр оборачиваются синхронно, чтобы увидеть Талу и Кристину, что в этот самый момент паркуются у входа. Пушкарева косится на своего отца, чтобы понять, как он отреагирует на появление этой немного странной парочки, но Валерий Сергеевич, с гораздо большим удивлением взирает на букет, который так старательно удерживает Кристина. А там и правда есть на что посмотреть, ведь сизовато-зеленые, с фиолетовыми краями цветы до жути напоминают… капусту.
Воропаева первая соскакивает с их транспортного средства, направляясь к Катерине и Александру, направляя на них букет, словно оружие.
- Ты что, сразу после росписи хочешь Катю варить борщ заставить? - смеется Воропаев, разглядывая цветы, - или это на засолку?
- Не паясничай, ты же прекрасно знаешь, что это брассика, - недовольно поджимает губы Кристина, - из нее ничего сварить нельзя, тем более в сочетании с эвкалиптом, - указывает она веточки ароматного растения, что так восхитительно оттеняли эти… капустные цветы, - не будь злым, это оригинально.
- Это капуста, - не отступает Александр, подтягивая к себе Катю, что начинает наслаждаться этой перепалкой, замечая, что и все остальные подтягиваются посмотреть-послушать.
- Декоративная, - защищается Кристина, косясь на Талу, что как раз подтягивается к ней, старательно приглаживая волосы.
- Но, капуста, - настаивает на своем Александр и сестра обреченно кивает.
- Да, капуста это, капуста, - она резко вручает букет Кате, недовольно заявляя, - совет да любовь. Идемте уже в ЗАГС.
И, как не странно, все идут. Новая страница странной жизни объявляется открытой. Официально.