Мастер на все, поотбивать бы ему, руки (2/2)
- Приведи ко мне свою девчонку, пусть умеет защититься, - он бросает на Александра строгий и немного холодный взгляд, - поверь, это будет не лишним.
Воропаев никогда не любил такого рода разговоры. Слишком много было там неизвестных переменных, да и не лез к нему Ладога с такими советами просто так. Неужели Ворожеска пошутил в своей привычно-идиотской манере, всколыхнув у Романа его старые воспоминания? Ладно, с вопросами следовало разбираться по мере их поступления. Сейчас было важно подловить Малиновского. Он знал, что Кира с Андреем сегодня отмечали годовщину… первого свидания. Редкий, буквально первостатейный бред, но он играл Воропаеву на руку просто замечательно. Катерина рассказывала ему, что Роман оставался на работе в последнее время буквально допоздна, уходя едва ли не в одно время с ней самой.
В холле было непривычно тихо, а лифт ему услужливо подали две девчонки-модели, что примеряли нечто новое и очень футуристичное, судя по остаткам синего и серебристого грима на коже. Одна из них скользнула по Александру заинтересованным взглядом, переходя на привычно томную улыбку. Но, вторая спохватилась гораздо быстрее, она отвесила подруге слабый тычок в бок, привлекая внимание, а потом мило, но нейтрально улыбнулась Воропаеву.
- Добрый вечер, Александр Юрьевич, - она едва дождалась его ответного кивка, и тут же уволокла подругу прочь. Все-таки хорошо, когда образ мерзавца развевается за тобой подобием плаща, очень хорошо.
К его удивлению в холле его приветливо встретила Тропинкина. Довольная улыбка, привычно маленькая блузка, что помогает груди буквально вываливаться на стойку ресепшена. Ничего в этих стенах не меняется.
- Здравствуйте, Александр Юрьевич, - она откладывает в сторону бумажки, которые до этого старательно сортирует, - а Кира Юрьевна и Андрей Палыч уехали буквально полчаса назад, - рапортует она довольно живо.
- Сегодня я здесь по другому вопросу, Мария, - замечает он, продолжая свое движение вперед, когда окрик Тропинкиной останавливает его в шаге.
- Если вы к Роману Дмитриевичу, то он сейчас вместе с Катей в зале Совета Директоров, - произносит Маша это немного зло, - какие-то проблемы решают.
Воропаев бросает взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что Тропинкину и правда перекосило от недовольства. Мда, ну почему Малиновскому так сложно не гадить там, где он ест? Возможно, ему следовало дать несколько советов относительно того, как заканчивать отношения? А то Романа его бывшие-не бывшие бабы как-то подловят и казнят. Или лучше вообще ничего не говорить?
Дверь в конференц-зал Александр распахнул без стука. Во-первых, это была точно такая же его собственность, как и всех остальных акционеров, а во-вторых предупреждать о своем появлении не хотелось. И правильно. Перед его глазами развернулась весьма любопытная картина: Пушкарева сидела на своем привычном месте, в пол-оборота ко входной двери, склонившись над документами, в правой руке она с силой сжимала ручку, которой вносила правки, то и дело, совершая резкие рваные движения. Левая ее рука тоже покоилась на столе, но была сжата в кулак, и напряжение Катерины было более чем понятным. Малиновский расположился за ее спиной, одной рукой облокотившись на стол, а второй придерживаясь за спинку стула. Он склонился над ней так низко, что практически мог шептать ей на ухо, чем и занимался, ведь в комнате была практически полная тишина, разрываемая только короткими, односложными, резкими ответами Пушкаревой.
- Нет, Роман Дмитриевич… да, Роман Дмитриевич… не стоит, Роман Дмитриевич, - даже по столь короткой миниатюре было понятно, что Катя испытывала огромное напряжение и неловкость. И это происходит каждый день? Почему Зорькин не сказал ему раньше, и, что важно, почему ему об этом не сказала сама Катя?
Терпение Воропаева лопнула, когда рука Малиновского, что до этого момента сжимала спинку кресла, плавно перекочевала на плечо Катерины. Александр откашлялся, привлекая к себе внимание. Роман на этот звук повернулся резко, и руку от Пушкаревой убрал тут же. Правда, ни испуганным, ни взволнованным он не выглядел совершенно - привычная усмешка, самодовольный вид, разве что глаза его бегали из стороны в сторону, словно фиксируя, вошел ли в конференц-зал Воропаев один, или же у него была компания.
- Сашенька, - он картинно развел руки в стороны, словно собираясь заключить Александра в жаркие объятия, - что-то ты припозднился. Твоя сестра уже удалилась вместе со своим женихом.
- Не переживай, Ромочка, я сегодня здесь ради другого человека, - он перевел взгляд на Катю, привычно отбросив пиджак за спину, и опустив руки в карман брюк, - ты готова? - Пушкарева тут же подхватилась со своего места, больно заехав стулом но ноге Малиновскому, который все еще находился от нее слишком близко. Досадливое шипение Романа Катя проигнорировала полностью. Она одним движением собрала со стола все документы, прижимая их к себе.
- Буду, прямо сейчас буду, - она немного опасливо прошла мимо Малиновского, но Роман даже не подумал ее остановить, правда, все же окликнул, когда она практически поравнялась с Александром.
- Было очень приятно поработать с вами Катенька, надеюсь на скорую встречу, - он плотоядно оскалился, стараясь говорить так, чтобы это звучало, по меньшей мере, словно намек. Но Пушкарева безмерно порадовала Воропаева своим ответом. Она вздохнула, немного обреченно, а затем, развернувшись вполоборота, сказала:
- Было бы странно, Роман Дмитриевич, если бы наша встреча не состоялась в скором времени, ведь вы, как и я собираетесь завтра на работу.
Она вышла из зала, не дождавшись ответа Малиновского, оставляя мужчин одних. Александр ощутил, как Катя скользнула по нему взволнованным взглядом, но промолчала. Правильно, свои проблемы он решит сам. Как и ее.
Когда дверь за ней закрылась, Малиновский прекратил так радостно улыбаться. Он оперся о стол, сплетая руки на груди.
- Я тебя слушаю, - Роман говорит спокойно, чуть приподняв в усмешке уголки губ, - ты ведь не просто так к нам в гости пожаловал? Да еще и в отсутствие Андрея с Кирой.
- Их отсутствие - стечение обстоятельств, - Воропаев чуть склоняет голову к правому плечу, хищно оскаливаясь, - Ромочка, я к тебе с предупреждением. Она моя.
- Кто? - Малиновский вздергивает брови вверх, старательно изображая непонимание, но Александр не удостаивает его ответ, просто прожигая взглядом. Роман хмыкает, - нет, Сашенька, она не твоя. Она, сейчас, по крайней мере, просто-таки собственность ЗимаЛетто, она связана с компанией так плотно, что твои… ухаживания, скоро благополучно канут в Лету. Ты же не думаешь, что такие, как Катенька, остаются с такими подлецами?
- Не остаются, - не отрицает очевидной вещи Воропаев, - но у нее нет выбора, поэтому она станет тем самым исключением, что подтверждает правило.
- А Катя в курсе, что ты решил сделать ее своей собственностью? - Малиновский качает головой, цокая языком, - а я предупреждал ее, что в тебе ведь чувства не заложены в заводские настройки. Бедная девочка. Как думаешь, на чье плечо она придет поплакать, когда разочаруется в тебе? Принцесса думает, что у нее появился принц, но не замечает, что лезет в пасть дракону. Какая драматично-романтичная сказка, - он отталкивается от стола, направляясь к выходу, - но, с крайне грустным концом, - Малиновский замирает напротив Воропаева, словно не решаясь его обойти.
- Тебя это волновать должно меньше всего, - Александр ухмыляется, - и сама сказка и ее конец. Я сейчас не намерен с тобой играть, Малиновский. Она моя, на этом мы вопрос закрываем. Найди себе другой объект интереса.
- Да брось, - Роман изображает искреннее удивление, - ты что, серьезно думаешь, что мне нужна Пушкарева? Ты же знаешь, что у меня интерес больше недели-другой не длится. Или ты потом, после меня, ее не захочешь? Зря, она так похороше…
Воропаев буквально ненавидел себя за излишнюю эмоциональность, его порывы, которые обычно тщательно подавлялись, не раз приводили его к краю, едва ли не плачевному исходу. Но сейчас… он выбросил руку вперед настолько быстро, что у Романа не было ни единого шанса отклониться или отпрянуть. Пальцы Александра сомкнулись на горле Малиновского, заставляя последнего испуганно распахнуть глаза. Ну, наконец-то настоящие эмоции! Воропаев напряг руку, чуть ее приподнимая. Нет, оторвать Романа от земли у него не вышло бы ни под каким соусом, но так давление становилось сильнее. Малиновский ухватился за запястье Александра, в попытке оторвать руку от своего горла. Воропаев сжал зубы, чтобы не усилить давление на горло Романа. Тот сделал еще одну тщетную попытку вырваться, пока не осознал, что хватка хоть и болезненная, но кислород все еще поступает.
- Воропаев, - прохрипел он, - ты что идиот… забирай… забирай ее себе, раз так нужна.
Александр отпустил шею Малиновского, потряхивая рукой, в попытке освободиться Роман наверняка оставил пару порядочных синяков. Малиновский откашлялся, сделав несколько шагов к столу, чтобы откупорить одну из бутылок минеральной воды, что стояли в центре. Воропаев ждал. Когда Роман утолил жажду и провел по шее несколько раз рукой, он снова развернулся к Александру.
- Я тебя засужу нахрен, - голос у него выходит хриплым, он пробует прочистить горло, и морщится, - здесь камеры, - указывает он по двум углам конференц-зала, но Воропаев даже ухом не ведет, продолжая смотреть на него в упор.
- Эти камеры не работают уже несколько лет, их отключили за ненадобностью, а потом больше не вернули в систему, - уверяет его Александр, все еще не сдвигаясь с места.
- Ты больной на всю голову, - Малиновский расстегивает несколько пуговиц на рубашке, чтобы вдохнуть поглубже.
- Больной, - кивает Воропаев, - и готов доказать тебе это снова, если потребуется, - уверяет он его спокойно и холодно, - поэтому не приближайся к Катерине больше, чем нужно для вашего продуктивного сотрудничества. Я предупреждаю. Надеюсь, мы поняли друг друга?
- Как тут не понять, - немного размыто отвечает Роман, но, сталкиваясь с холодом глаз Александра, добавляет, - она мне нахрен не была нужна, Пушкарева твоя, я просто хотел ее позлить, ясно тебе? Шутка… Смешно… Понимаешь?
Воропаев скалится, словно имитируя счастливую улыбку, что больше походит на карикатуру, а потом обращается к Малиновскому.
- Так подходит? - но тот ничего не отвечает. Воропаев разворачивается к нему спиной, удаляясь из конференц-зала, проворачивая одну единственную мысль. Кате небезопасно оставаться в подчинении Жданова и Малиновского, она должна занять руководящую должность в компании. Должна, любой ценой.