Вниманием понимания не заменишь (2/2)
- Саша говорит, что если мы расскажем, что это ухудшит мое положение в компании, а мне нужно оставаться там до момента, когда ЗимаЛетто рассчитается с основным долгом и никак иначе, - рассказывает Пушкарева логику своего жениха, - поэтому да, мы храним все в секрете.
- И тем самым развязываете руки Малиновскому, который решил, что самый простой способ управлять женщиной, это влюбить ее в себя, - Зорькин замечает, как Катя хмурится, прикусывая нижнюю губу. Она явно что-то вспоминает, но с ним делиться не спешит. Он не торопит ее - всему свое время, в конце концов, она придет к нему за советом, ведь они самые близкие друзья. А друзья в душу без спросу не ломятся.
- Тогда, у него ничего не выйдет, - уверенно отрезает Катерина, - я ведь все понимаю, так что… пусть играет в свою игру, - она опускается на стул, но не выглядит ни успокоенной, ни расслабленной. Это не нравится Николаю, и он осторожно произносит.
- Ты, главное, с ним в эти игры не играй, - Катя непонимающе смотрит на друга, и тот добавляет, - он на своем поле, там все карты крапленые.
Катя ничего ему не отвечает, вдруг слишком сильно заинтересовавшись подготовленными ним документами, и Зорькин решает, что кто-то тут слишком сильно поверил в собственные силы. Он наблюдает за подругой внимательно и задумчиво, потирая нижнюю губу кончиками пальцев. Конечно, он не может так просто сдать ее Воропаеву, этого она ему не простит, да и права за собой он не чувствовал совершенно. Но, то, что он не может сказать прямо, совершенно не значит, что он не может намекнуть. Николай не знал Воропаева слишком хорошо, но, он знал Александра достаточно для того, чтобы понять - Катей он очень дорожил. И если ему намекнуть даже на минимальную опасность… Коля кивнул собственным мыслям. Воропаев все остальное нароет сам.
* * *</p>
Тарелка была разделена на несколько разных секций, в каждой из которых благоухало другое блюдо. Все это выглядело так хорошо и вкусно, что отказать себе в этом удовольствии не представлялось возможным. Рядом стояла тарелка с двумя видами лепешек, еще горячих, пышущих жаром. Николай сглотнул слюну. Попробовать все это хотелось просто до жути, но… столовые приборы им никто так и не принес.
- Что ты завис? - Воропаев оторвался от поедания своей порции, в удивлении заломив бровь так, что Коле захотелось почесать лоб, - я попросил, чтобы тебе все приготовили в умеренно остром виде, ешь, не бойся.
- Руками? - прозвучало это как-то несчастно, и Александр даже прекратил есть, опуская руки на стол. Сам он сбросил пиджак и поднял рукава рубашки практически до локтей, чтобы не измазаться. Но, Николаю казалось, что в случае с Воропаевым это было практически невозможно. Он даже без приборов управлялся со всем так аккуратно, что было просто поразительно, где он нахватался всех этих премудростей. Он не пролил ни капли соуса на стол, руки его тоже оставались чистыми, если не считать немного масла на кончиках пальцев от слоистой лепешки, которую Александр представил Николаю как “паратха”. Зорькину казалось, что если он протянет руки к своему блюду, то в соусе будет все на свете, и его руки это самая маленькая проблема. Он горестно вздохнул, и снова уставился в тарелку.
- Ладно, Бог с тобой, - странно реагирует на его вопрос Воропаев, принимаясь вытирать руки о салфетку, - сейчас организую тебе приборы, - он щелкнул кнопку вызова официанта. Ширма, изготовленная из резных бусин, качнулась, и в комнатку вошла симпатичная молодая девушка, совсем юная, скорее всего студентка, нашедшая неплохую подработку.
- Слушаю вас, - учтиво улыбнулась она, сверкнув белозубой улыбкой. Коля только хмыкнул на то подобострастие, с которым она хлопала своими длиннющими ресницами. Пушкарева бы такое… профессионально рвение не оценила точно.
- Два манго-ласси, - принимается делать дозаказ Александр, - и еще приборы для юноши, - кивает он в сторону Николая, добавляя с широкой, довольной улыбкой, - спасибо, Марина, - выхватывает он имя на блестящем бейдже на груди девушки.
- Сию минуту, - Марина скрывается за ширмой практически бесшумно, если не считать мерный перестук деревянных бусин.
- Можно совет? - Коля понимает, что лезет немного не в свое дело, но остановится довольно сложно, учитывая то, что он в первую очередь отстаивал интересы подруги. Воропаев приподнимает брови в легком удивлении, да, скорее всего это к нему люди приходят за советом, а не наоборот.
- Ну, давай, - кивает он головой, ухмыляясь, выбирая на этот раз пресную лепешку чапати, разрывая ее пополам, и раскрывая карман, куда уверенным движением зачерпывает тушеное в зеленом шпинатном соусе куриное мясо, а затем поливает его сверху фруктовым чатни, - только смотри, чтобы был полезный, глупых советов я просто не люблю, - он откусывает от лепешки, внимательно следя за Николаем.
- Я хотел вас предупредить… - Зорькин видит, как в глазах Воропаева светятся смешинки, - тебя, тебя хотел предупредить, - исправляется он, в конце концов, разговор об этом у них далеко не первый раз, - Кате бы такое твое общение с это девочкой, - кивает он на ширму, за которой скрылась официантка, - не одобрила. Это она с виду такая милая и робкая, она тоже может испытывать ревность, возможно, даже больше чем остальные. То, что Катя сейчас стала выглядеть, как своя улучшенная версия, совершенно не значит, что уверенности в ней стало больше.
- Как-то не слишком тонко ты намекаешь, чтобы я относился к Кате осторожнее и бережнее, - качает головой Александр, но замолкает, когда Марина приносит им напитки и приборы для Николая.
- Что-нибудь еще? - на этот раз она становится немного ближе к Воропаеву, практически незаметно, но сокращая расстояние между ними. Иногда Зорькин просто ненавидит свою память - идеальная, буквально фотографическая, она навсегда отмечала в его сознании. Вот и сейчас он с легкостью подметил, что юбка у Марины стала короче на добрых десять сантиметров. Ей стало ее даже немного жаль.
- Нет спасибо, - Александр снова одаривает ее милой улыбкой, - но, если что-то понадобится, мы обязательно к вам обратимся.
Марина расстраивается, но улыбку на лице сохраняет, и удаляется так же бесшумно, как и в первый раз. Воропаев отслеживает ее уход, прежде чем снова продолжить диалог. Зорькин на этот раз чувствует себя куда как увереннее, получая в пользование привычные ложку с вилкой.
- Мне отрадно, что ты так беспокоишься о Катерине, - Александр отпивает ласси, тут же промокая губы салфеткой, - но, если ты думаешь, что я могу специально заставлять ее ревновать, то можешь это выбрасывать себе из головы. Мне нужна уверенная в себе женщина, а не дергающаяся в неврозе партнерша, - он снова отрывает он слоистой лепешки хороший кусок, набирая на нее красного соуса, в котором утопают обжаренные на масле гхи кусочки сыра панир. - Только глупец может играть с чувствами женщины, думая, что этим можно разжечь в ней интерес или удержать. Катя может быть во мне уверенно прочно, мне кроме нее никто не интересен, - он отправляет в рот свернутую с начинкой лепешку.
- Мне это слышать очень приятно, - не отрицает Николай, старательно повторяя за Воропаевым его фокус, пользуясь для этого ложкой, чтобы с кусочками сыра на лепешку попало как можно больше соуса. Но аккуратно все равно не получается, он стекает по пальцам, и Зорькину приходится подхватывать его губами, - но, даже если ты это делаешь не специально, то все эти улыбки…
- Улыбки? - Воропаев снова делает глоток напитка, - вот это никуда не денется, - звучит он весьма категорично, - вежливость дело тонкое, в наше время ее слишком легко перепутать с флиртом. Но, ты можешь быть совершенно уверен, что я сделаю все, чтобы у Катерины не возникало превратных ощущений относительно моего общения с противоположным полом.
- Хорошо, - Николай кивает, склоняясь над тарелкой, с этим моментом они разобрались без потерь. Но, как теперь начать разговор о том, для чего он на самом деле попросил о встрече? Он вскидывает на Воропаева взгляд, и встречает его ответный, пытливый и смеющийся одновременно. Зорькину становится до жути неловко, его прошивает легкая дрожь, которая словно бы намекает, что этот человек и мысли прочесть может, если захочет. Глупости-то какие, Господи!
- Выкладывай, зачем ты меня сегодня на обед вытащил, - Александр отставляет тарелку прочь, демонстративно подчеркивая, что он готов слушать Николая целиком и полностью, - не просто ведь поговорить о работе, и намекнуть, что Катерине не чужда ревность. Что тебя гложет? Время у нас, увы, ограничено.
- Малиновский, - выпаливает Зорькин, и улыбка тут же слетает с губ Воропаева.
- Что он сделал Кате? - вопрос задается правильно, буквально не в бровь, а в глаз, и Коле становится в разы легче отвечать, когда он понимает, буквально ощущает, что Александр прекрасно осознает уровень опасности, что может исходить от этого человека. Николай тоже отодвигает тарелку прочь, правда, не далеко, уж он-то собирается доесть все до последней крошки, в отличие от Воропаева.
- Пока ничего такого, но… Катя говорила, что этот самый Роман Дмитриевич пробует проявлять к ней интерес, как мужчина, - он вздрагивает, когда совершенно спокойный с виду Александр сжимает кулаки до хруста, - Катя не хотела этим тебя беспокоить, потому, что считает, что в этом нет ничего страшного. Но, - Зорькин пожимает плечами, - я решил, что тебе все-таки лучше об этом знать. Это исключительно между тобой и мной, а то Катя мне голову открутит, и, что куда хуже, общаться со мной перестанет совершенно, - Воропаев кивает, медленно и задумчиво, словно уже сейчас в его голове зреет, судя по прищуру глаз, не самый… хороший план.
- Конфиденциальность я тебе гарантирую, - все-таки отвечает Александр, поднимая на него глаза, и на губах его играет жесткая и холодная усмешка, - можешь в этом не сомневаться.