Часто тот, кто хочет докопаться до правды, роет себе яму (1/2)

- Наш банк с огромным удовольствием вошел бы в ваше положение, если бы у вас была первая, ну, возможно вторая просрочка выплат по кредитам, но вы уже четыре месяца кряду вносите едва ли двадцать процентов от требуемого платежа, - Катю передергивает, когда на лице сотрудника банка загорается дежурная улыбка. Так, наверняка, улыбаются акулы, которые собираются сожрать стайку маленьких и глупых рыб, - поэтому, мы не можем удовлетворить вашу просьбу об отсрочке обязательного платежа. У вас есть ровно неделя, для того, чтобы поправить ваше положение. Иначе, нам придется принимать меры, вы же понимаете, нам крайне не хотелось бы этого делать, но, - он разводит руками, - не взыщите.

- Неужели, мы ничего не можем сделать? - Катерина вздохнула, переводя взгляд на Жданова. То, что происходило здесь и сейчас, было практически прямым намеком на провал. Банк, как заправский охотник ощутил кровь. Это был не первый банк-кредитор за сегодня, но, самый крупный, мощный, и, соответственно, несговорчивый. Они уже мысленно делили ЗимаЛетто на куски, получая возможность обладания столь прибыльным бизнесом. Александр предупреждал об этом, говорил, что следует уговорить их выкупить долги ЗимаЛетто у всех банков и стать их самым главным кредитором. Но! Это следовало делать через уверенный напор, но никак не просьбу. Фраза “неужели, мы ничего не можем сделать” на тот самый напор никак не тянула. Ну почему он не мог помолчать еще минуту? Пушкарева даже, грешным делом, поймала себя на мысли, что зря не согласилась на Малиновского, когда последний так настойчиво прочил ей себя в партнеры. Да, каким бы засранцем он ни был, он бы позволил ей солировать в этом вопросе, чтобы потом, в случае чего, можно было сбросить на нее всю вину. Жданов же поторопил события, явно надеясь на свое природное обаяние. Но, сотрудник банка, во-первых, был мужчиной, а во-вторых, явно не был геем, так что, все таланты Андрея неумолимо пролетали мимо. Хорошо, что он хоть не подмигнул, так, шутки ради. Катерина скосила глаза на табличку с именем. Артем Назарович, прелестно. Она выложила на стол подготовленную для этого случая папку.

- Вы спрашиваете у меня что делать, хотя, на самом деле уже пришли с предложением? - моментально реагирует на ее движения служащий.

- Конечно, Артем Назарович, - кивает Катерина, кивком указывая на папку, - здесь наше предложение. Увы, не скорых выплат, но, - она чуть поводит плечом, - возможностей, и для вас и для нас. Взгляните, - она подталкивает папку чуть ближе, и Артем протягивает за ней руку. Он старается выглядеть вежливо-расположенным, но глаза его загораются живым интересом. Мужчина погружается в чтение, чуть вздергивает брови вверх, а потом снова расплывается в легкой улыбке.

- Возможно, вы бы хотели кофе? Пока я ознакомлюсь с вашим предложением, - рука его зависает над кнопкой вызова помощницы, и Катя следит за его ухоженными ногтями. Артем Назарович явно посещает мастера маникюра, возможно, Жданов был все-таки не так и неправ, когда выбрал такой, чуть заигрывающий тон?

- Да, пожалуйста, - кивает Андрей, - со сливками и сахаром, если можно, - уточняет он до того, как Артем сделает “заказ”.

- Два одинаковых напитка? - хозяин кабинета переводит взгляд на Пушкареву, она собирается ответить ему, что предпочитает черный, но не откажется от сахара, когда Жданов решает облегчить задание для помощницы.

- Не утруждайтесь, - крайне мило говорит он, - Катя предпочитает такой же кофе, как и я, - Артем кивает, принимаясь делать заказ, а Пушкарева подавляет в себе раздражение. Но, то ли напряжение последних дней сказывается слишком сильно, то ли провальные договоренности с банками подкашивают ее самообладание, она чуть склоняется в сторону Жданова, шипя, буквально на грани слышимости.

- С каких это пор я предпочитаю такой же кофе, как и вы? - ее тон ли, или возможно то, что она, в принципе, позволила себе к нему обратиться в таком тоне, несказанно удивляют Андрея. Он даже теряется на миг, прежде чем ответить.

- А вы что, его в принципе потребляете? - Жданов и правда звучит более чем растерянно, словно открывает для себя некую неведомую доселе особенность, - я просто думал, что неприлично отказываться, а вам должно быть все равно, раз вы его не… - он берет паузу, прежде чем продолжить, - простите, Катенька, когда мы отсюда выберемся, то я просто обязуюсь напоить вас таким кофе, который предпочитаете именно вы, просто клянусь. А сейчас… ну какая разница!

- Никакой, - вздыхает Катя, ощущая, что раздражение немного отступает. Интересно, это и правда все вместе, или она заражается таким настроением от Воропаева воздушно-капельным путем? Нет, скорее всего, это передается со слюной. Она наблюдает за Артемом Назаровичем, что внимательно изучает подготовленные документы, следит за тем, как он чуть прикусывает нижнюю губу, как хмурится, а потом улыбается уголками губ. Все это отвечает ей гораздо лучше, чем, если бы, он сам комментировал свои эмоции и действия. Она чуть склоняет голову к правому плечу, примечая, как Артем подцепляет карандаш, принимаясь выделять в тексте какие-то пассажи. Катерина вспоминает слова Александра: “Не иди на уступки, не позволяй менять договор, вы и так хорошо подставились, это спасение вашего положения. Если они не согласны сразу, дай им время подумать, но, намекни, что не только они могут быть заинтересованы в столь рискованном для вас предложении”. И она внутренне принимается готовиться давать отпор.

Когда на стол перед ними, наконец, водружают поднос с кофе, то Катерину ждет приятное удивление - сахар и сливки подаются отдельно! Так что она опускает небольшой кубик коричневого сахара в напиток, размешивая его миниатюрной ложечкой. Андрей косится на ее напиток, словно сканируя его приготовление. Да уж, теперь он точно запомнит, какой кофе она предпочитает. Но, интересно, как надолго эта ненужная информация сохраниться в его сознании?

Воропаев не уставал ей твердить, что мозг нужно стараться постоянно очищать от ненужных вещей. Скорее всего, Жданова в детстве учили тому же. Иногда, слушая рассказы Александра, Катерина всерьез задумывалась, было ли у него детство. Когда она пробовала задать этот вопрос, он как-то отстранился, потом заверил, что у него было все как у всех, и перевел тему. Кристина тоже не пролила света на их детство, как-то слишком быстро свернув разговор на то, чтобы смущать Катю, заставлять ее краснеть, бледнеть и пробовать терять сознание. Тема эта была простой, обыденной и до смеха нормальной. Касалась она… стрижки, а таких кардинальных перемен Пушкарева боялась как огня. Она буквально напросилась на встречу с Воропаевым, чтобы заручиться его поддержкой в этом вопросе, и он согласился, приехав за ней вместе с Владиславом Марковичем прямо под ЗимаЛетто.

Он вышел на работу на второй день после отравления, игнорируя любые доводы, приведенные Кристиной и Талой. Старшая Воропаева сперва расстроилась, потом разозлилась, обиделась и пожелала ему свернуть себе шею, когда ему в очередной раз станет плохо. Калатай была куда как добрее. Она выдала ему целый список медикаментов, расписав их прием и хорошо прояснив, что, как и в каком порядке принимать. Кристина, конечно, косилась на нее как на предателя, но в глазах ее светилась искренняя благодарность.

Когда вечером Александр забирал ее у главного входа компании, выглядел он так, словно это не он еще вчера шатался, словно пьяный, по пути до ванной комнаты, отказываясь от любой возможной и невозможной помощи. Он стоял, привычно ровно держа спину, и опустив руки в карманы брюк, отбросив полы пиджака назад. Невозможный, просто невозможный. Она сбежала к нему так быстро, как только могла, чуть не растянувшись на ступеньках, неловко зацепившись каблуком. Воропаев тут же дернулся к ней на помощь, но она сумела сама выровняться, улыбаясь ласково, словно бы извиняясь за его испуг. Александр, и правда, выдохнул, совсем слегка обреченно, словно подтверждая, что ему досталось такое горе.

- Если это попытка довести меня до инфаркта, то она вполне себе успешная, - качает он головой, когда Катя подходит к нему максимально близко. Он тут же тянется к ней, чтобы коснуться. Катерина замечает, как дрожат его кончики пальцев, остаточное от судорог, и все внутри нее сжимается. Она подается под его прикосновением, прикрывая глаза, зная, насколько сильно ему нравится чувствовать ее радость от такого контакта. Время от времени она невольно ловила его на том, что он ждет, будто она вот-вот готова оттолкнуть его прочь. Странное ощущение, которому она стремилась найти пояснение. Пока безуспешно.

- Честное слово, и в мыслях не было, - она осторожно обнимает его, позволяя себе пару секунд побыть к нему так близко, прежде чем отпустить его окончательно. Кате становится страшно обнимать его на пороге ЗимаЛетто, а вдруг увидит Кира и сделает еще что-нибудь такое! Предположение Кристины о том, что вся эта ситуация была разыграна для того, чтобы уничтожить ее, Катин, интерес к Александру, пугало ее до дрожи. Ведь, меньше всего на свете, она хотела остановиться причиной не просто его семейных размолвок, но еще и страданий.

- А что же у тебя тогда в мыслях, что ты меня так настойчиво звала? - он приподнимает ее лицо за подбородок, заглядывая в глаза, - все хорошо? Или случилось что-то, о чем я должен знать? - он смотрит на нее серьезно, проникновенно, внимательно. Иногда Катерине кажется, что он буквально способен читать ее мысли.

- Ничего особенного и совершенно ничего страшного, кроме того, что я хотела увидеть тебя, - когда она улыбается ему после этих слов, то замечает на его щеках легкий румянец. Ей иногда казалось, что Воропаев не способен краснеть, но уже пару раз он успел доказать ей обратное. Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не сказать, какой он сейчас милый, обычно от таких слов или сравнений он закрывался, захлопывался за броней сарказма и едкости. А ей хочется, чтобы с ней он продолжал быть тем ласковым, родным, каким он стал для нее за это время. Катя так радовалась каждый раз, сокращая между ними расстояние. Его губы вздрагивают, чтобы ответить, но он бросает взгляд поверх ее головы, и тут же открывает пассажирскую дверь машины. Катерина оборачивается, глядя, куда направлен его взгляд. Кира. Она стоит на пороге, сплетя руки на груди, все ее внимание обращено на брата и кажется, что она не видит никого другого кроме него.

- Садись, я подойду буквально через минуту, - говорит Воропаев Пушкаревой, поглаживая ее плечо, - садись.

Она слушается его, хотя внутри нее все протестует, и парадоксально не хочется оставлять его наедине с его собственной сестрой. А, в конце концов, что такого она может сделать? Не столкнет же она его с лестницы, в самом деле. Ее бы Кира, возможно, и столкнула, но не любимого же брата!

Когда она оказывается в салоне, то у нее совершенно не получается унять дрожь, которая прокатывает по всему ее телу волнами. Катерина слишком пристально смотрит, как Александр принимается подниматься по ступенькам к сестре.

- Если вы будете так смотреть ему вслед, он обязательно сверзится вниз, - она даже вздрагивает, совершенно забывая, что в машине находится Владислав Маркович. Сейчас Воропаеву, и правда, совершенно небезопасно садиться за руль в одиночку.

- А я ничего такого, качает головой Пушкарева, - я просто задумалась, - она несмело улыбается, глядя на мужчину в зеркало заднего вида, - здравствуйте, как ваши дела?

- Мои, более чем прекрасно, оказывается, возить Александра Юрьевича это интересно, - он вздыхает, немного горестно, заставляя Катерину хихикнуть. По сути, единственный раз, когда он возил своего шефа, было знакомство Воропаева с ее родителями. И он, чисто физически, не мог сесть за руль, по причине легкого алкогольного опьянения.

- И как, он очень требовательный и капризный? - Катя снова невольно косится на Александра, но тот уже стоит рядом с сестрой, что-то с ней обсуждая. Между ними практически нет расстояния, но она не замечает привычной нежности со стороны Александра. Он не прикасается к Кире, но и она сама не старается инициировать контакт. С трудом Пушкарева возвращает свое внимание Шуше.

- Он просит соблюдать правила дорожного движения, при этом передвигаясь с предельно допустимой скоростью, - смеется Владислав, - а еще он просит полную тишину и практически не разговаривает сам. Не могу сказать, что это капризы, скорее это действительно более чем конкретные требования.